Зима. Пора тоски и спиц.
Одним синицам горя мало.
Сидит собака у вокзала
И с грустью смотрит на синиц.

Собаку отчего-то жаль,
И ёлку жаль: фонарик сломан,
Торчит себе у гастронома,
Хотя уже почти февраль...

Почти февраль. Хурма и чай.
Не просыпаться бы до мая.
Неужто я не понимаю,
Как глупо по тебе скучать.

Неужто я... А в горле ком,
И впору доставать чернила.
Что за беда, опять простыла...
Я грею на ночь молоко

И, мёд добавив к молоку,
Пишу о ёлке и собаке,
И восклицательные знаки
Всё реже просятся в строку...



Ирина Рубанова

Чем оно пахнет –
наше с тобою счастье?
утренним кофе…. тёплым домашним хлебом…
ночью к нему добавляются искры страсти,
капля парфюма и запах родного тела…

Зимняя свежесть….
С горки летим на лыжах -
вместе, как птицы, рвёмся в большое небо,
в долгом полёте став и смелей и ближе -
Счастье….
ты чувствуешь, как оно пахнет снегом?

День миновал, а другой набирает силу…
Дочка пришла из школы,
спросила звонко:
«Мам, угадай, что по физике получила?!!!»
Сразу понятно,
что пахнет дневник пятёркой…

В Женькиных пальчиках есть аромат ванили,
в Сашкиных плащиках запах любимой кошки,
в комнате –
тонкая аура белых лилий,
в кухне
с укропом/маслом дымит картошка.

Чем оно пахнет –
наше с тобою счастье?
дальними странами, тёплым заморским ветром…
ливнем тропическим, солнцем пурпурно-красным,
горными травами….жаркой пустыней….
летом….

Ласковым морем,
зовущею влагой…….солью….
сказочной ёлочкой в русский морозный вечер…
тихое счастье –
пахнет твоей любовью
воском, что празднично плавят сегодня свечи…



(с) Аманда Моррис

звучит волынка, дерутся мальчики
в одном бандитском живом квартальчике…
кому-то - в челюсть,
кому-то в кайф
попасть, не целясь – и понт, и драйв…

……………………..

ему мечталось: двух зайцев сразу,
одною пулей - и наповал,
он разрывался -
позорно мазал,
плевался в небо – и не попал…
в одном флаконе: эстет да Винчи,
игрок….. апостол…..
и…… бла….бла….бла…
в постель Мадонну – и он Гай Ричи –
с ним карты, деньги и два ствола…
о нём наслышаны в Скотланд Ярде –
но крупной птицей не стать, увы…
шары катая на бильярде,
он чует запах большой игры:
прицельно….резко…... но снова мимо(!)
а жизнь проходит…
- Аллё, гарсон!
мне, как обычно - две кружки пива….
тут очень важно хранить лицо:
не можешь в лузу – не сесть бы в лужу…
но он не просто большой игрок –
легко изменит Фортуне с Музой
в хореях с ямбами зная толк:
и тихой сапой несёт Остапа
в такие дебри, в такую высь!
чужие души берёт нахрапом
прожженный в играх авантюрист…
нет, он не Бендер….скорей, Бандерас –
любимчик женщин и ловелас,
готов сморозить любую ересь,
смутить до крайности парой фраз…
ни что, казалось бы, не мешало,
собрать все фишки в один присест,
пока однажды я вдруг не стала
в нём самым слабым из слабых мест…


(с) Аманда Моррис

Хлопнув дверью подъезда, выбегаю зверем наружу,
ты, смекнув, что к чему, пересаживаешься на соседнее,
бросаю сумки в багажник нашей черной Бэхи, мне нужен
только твой взгляд, только ты такая красивая, юная, летняя.
Мы не стали бы спорить по поводу цвета ковриков в ванной,
и, конечно, по поводу высоты и ширины кровати.
Мы вошли бы квартиру, стоя в прихожей, обнявшись. Странно,
на улице снег /зима/, а у нас тепло…и…коньяк, кстати.
Четверть века спустя я слышу твой голос, я вижу твои глаза,
следящие за моими руками, твой взгляд, переходящий на скулы;
я тянусь к тебе, чтобы коснуться, и чтобы пролиться за
пространство, цедящее вещи, как жизнь, через спинку стула.
С годами мне стало казаться, что вид с балкона - просто картина,
и высотка напротив, обрастающая этажами, глотает воздух.
Мы лежим на полу /мы по-прежнему часто дышим/ и спины
расцарапаны. Если осень и море не в нас, то, наверное, возле…

Духота. Открываешь окно посреди ночи, и теряешься в коридоре,
не найдя никого /ни тебя, ни прошлого/, понимаешь свою усталость.
Я терплю эти дни, эти месяцы ради того, чтобы взглянуть на море,
на последнюю осень в этом городе и на то, что еще осталось.
Хлопнув дверью, заткнув пистолет за пояс, отдаю тебе время
свое настоящее в перспективе того, что еще будет, в целом.
Мы не стали бы спорить, мы не стали бы догоняться теми,
кто не знает границ, кто предчувствует смерть под чужим прицелом.
Сохрани мою тень, если я опоздаю домой однажды. Моя родная,
люди выходят из комнат за тем, чтобы вернуться или остаться.
Четверть века спустя /спустя вёсны/ моя мама все так же считает,
что такая любовь не лечится, и что надо как-то спасаться.
Но я знаю, где ты, и я вижу твой Южный полюс, я вижу нас:
теплый дом, светильники, пушистый ковер на полу /оптимально/,
твой смех, твои губы, тёмная проницательность наших глаз…
и снег за окном, летящий практически горизонтально…



(с) Иванова Т.

"Pretty woman, walking down the street
Pretty woman, the kind I like to meet"…
Roy Orbison


Сколько их, обманутых фортуной,
глупой сказкой "мэйд ин Холливуд"!
Из бульварной девки – в "притти вумэн":
– Ах, простите, где ближайший пруд?

– Где здесь пруд? Не парься, всё пустое.
Где поймают, там уже и прут...
Возмущаться, право же, не стоит,
детка, это местный Холливуд:

Золушки нестройною толпою...
Блеск в глазах и приоткрытый рот...
Хочется в Майами и на море,
замуж...
Принц чегой-то не идёт,

не спешит, и золотой кредиткой
он ровняет белый порошок...
– Я пойду?...
Бурчит ей вслед:
– Иди ты...
Вот твой гонорар, а вот – порог.

Сколько их, лишившихся иллюзий?
Смазана помада на губах...
Жизнь полна колдобин и контузий,
и в отелях не любовь, а трах...

Из бульварной девки в "притти вумэн" –
это голливудский хэппи энд...
Для кого был этот фильм придуман?
Сколько их попало в этот плен?

Вот такой гламур, такие стразы...
Молодость, прошедшая как сон.
И слеза бежит, бежит, зар-раза...
и строкою просится в шансон.



(с) docking the mad dog

Обиду утопив в вине,
К чужим ошибкам нетерпимы,
Мы часто, ревностью гонимы,
Живём в бессмысленной войне.
И от отчаянной тоски
Уходим c головой в работу,
Забыв, что любят не за что-то,
А, невзирая..., вопреки...
Ведь так мучительно порой
Душе с рассудком состязаться:
В словах "Простить нельзя расстаться"
Решать - где место запятой.
Но опыт нам даёт понять -
В любви земной закон не писан:
Пренебрегая компромиссом,
Найти трудней, чем потерять.
И, кодекс мщения поправ
Былым взаимопониманьем,
Мы вновь решимся на свиданье,
От одиночества устав...




Лилия Отрадная

(Написано в соавторстве с Игорем Маричевым)




Он :

Уйдут дожди, придет мой первый снег
И ты вернешься. В полдень. В воскресенье.
Руки дрожащей искренний побег
В тюрьму кармана. Будет день - осенний.

А перед этим будет тишина,
Я в тишину уйду - скорей - из дома.
Ты станешь тенью. Тень - тобой. Она
Забудет кто ведет, а кто ведомый.

Сейчас потух мой взгляд. Но этот снег
Подарит мне тебя и стану старше
Я в декабре. Ты справишься - при всех
Не забывая кто поверил раньше.


Она:


Ты мне напомнишь снова ту весну,
где, отсекая трепетное "здравствуй!",
батистовой рукою полосну
по горизонту бритвою опасной,

где раненый молчанием апрель
стеною ливня встанет между нами,
в полёте разобьётся о капель
журавлик, обратившись в оригами.

А после будет только тишина,
и пленником души - безвольный разум.
Ты станешь болью, боль- тобой. Она
меня разбудит медленно, не сразу...

Я постучу в судьбу твою опять
в зените солнца, где растают тени,
чтоб запятую смело дописать
в наш диалог...И будет воскресенье.


Лилия Отрадная

Под словом "нет",предполагая "да",
И, расходясь, желая возвращенья,
Речами мы лукавим иногда,
Взывая после к Богу о прощеньи..


А если искренне и честно нам с тобой
Признаться в том, что сердце изнывает
От пустоты среди толпы людской,
Что вечная гордыня утомляет!


Что безрассуден и смешон намёк,
В котором главной ценностью считают -
Лицо красивое и пухлый кошелёк,
И требований прочих не бывает!


А осень жизни мудростью шепнёт,
Закономерность СЧАСТЬЯ обнаружив:
Суть в том его, что кто-то тебя ждёт,
И ты, такой как есть, кому-то нужен!



Лилия Отрадная

Сижу в очереди к терапевту, туда же сидит грядка таджиков, наверно справку для санкнижки получить. Выходит терапевт, в голубом халате, и в голубой шапочке, чтобы следующего позвать (как раз моя очередь), и говорит таджикам - так, товарищи, я без бахил вас не приму, идите вниз купите бахилы. Таджики уходят, я захожу к терапевту. Через 10 минут мы с терапевтом выходим из кабинета - пришли таджики, они бахилы, видимо посмотрев на терапевта, себе на голову надели. Терапевт:
-Ну заходите, голубые береты...


(с)

Я бы доверился другу-врачу,
Вечно уставшему, толку что гений…
Веришь? – сказал бы ему – не хочу…
А он бы все понял без объяснений.
Смял бы окурок и вновь закурил,
Встал бы к окну в своем мятом и белом…
- Может, попробуем? Я бы зашил
Так, что оно снова стало бы целым.
Осень за окнами, серый рассвет…
Время разлук и невольной тревоги;
- Не обижайся - ответ будет “нет”,
Ты – врач от Бога…, но люди не боги.
Просто оно перестало болеть,
Просто в груди стало нечему биться,
Стоит ли клетку пустую жалеть,
Если из клетки отпущена птица?
Вот и не хочется больше летать,
То ли крыла, то ли неба мне мало,
Стало казаться, что глупо мечтать,
Стало казаться, что сердце устало.
А “эскулап” мне согласно кивнет –
Да, не поможет здесь скальпель и нитка,
Сердце, оно без любви не живет,
Жить без взаимности – тоже ошибка.
Если один на один с пустотой,
Нужно ли синее небо влюбленным?
Он чертыхнется… да черт бы с тобой!
Станешь единственным мной не спасенным…
Мы поболтаем еще ни о чем -
Дружеский треп об ушедшем и светлом…
Он через час снова станет врачом,
Я – безнадежным его пациентом.

Сказоч-ник

Подай мне, надежда, руку,
пойдем за незримый гребень
туда, где сияют звезды
в душе у меня, как в небе.
Закрой мне другой рукою
глаза и потусторонней
тропинкой веди, слепого
от снега твоей ладони.
Зато мы такие дали
увидим при свете грусти:
под полной луною сердца
любви голубое устье.
Меня схорони во мне же
от жара мирской пустыни
и путь протори в глубины,
где недра, как небо, сини.

Хуан Рамон Хименес.

теперь совсем не важно, как часто дрожит рука,
набирая "я за тебя волнуюсь",
и какая боль от этого - даже леона льюис
не сможет своим сладким голосом спеть о том,
как приходится снова откладывать всё на потом,
и в который раз ждать и терпеть;

и без разницы, как плохо ты умываешь глаза,
когда утром следы от черного карандаша
образуют больные круги,
как душит, и разрывает чертово "не молчи",
но, это только в лучшем случае приходит ответ "расскажи,
какой к недышащим стучится смерть?";

и никому (давно уже) не интересно какие нити
ты готова рвать, какие веревки из себя вить,
лишь бы он и впредь счастливо ухмылялся -
ему перестало быть страшно,
и как бы кто не старался - ему даже не важно,
какую в ладонях ты держишь плеть;

просто хочется забрать его боль,
чтобы он больше ее не ощущал,
перебирать пальцами по вьющимся волосам,
смотреть на свое отражение в черной странице какого-то глянца,
и перестать каждый вечер прощаться, а взять - и остаться,
почувствовать себя живой хоть на треть;

на чистоту, родной: я не знаю, какому молиться богу
за твое спокойствие и тепло,
за то, чтобы все было хорошо;
пускай нежность спит у тебя в груди,
и все самое лучшее ждет впереди,
а я выкраду твое горе, как не крути,
даже если тебе самому по-прежнему все равно.


(с) Вре Мя

В полусонном бреду, привыкая
К пустоте половинки кровати,
Я не Богу, не Дьяволу каюсь
В этой тихой зиме. И некстати
Вдруг припомнились руки шальные –
Не мои. Стало быть, не твои ли?..
Это просто лишь повод для глаза
Ощутить тебя. Жаль только, сразу
Наважденье уходит, и руки
Лишь мои остаются на круге
Твоего одеяла. Mein lieben,
Либо нет тебя, либо… Либо
Все же душат надежды осколки,
Что из сена (из Сены?) иголку
Я достану когда-нибудь. Может,
Через тысячу лет, или позже.
Это будет мне смертью, или
Жизнью тебе в золотистой пыли…



(с) Янка Ли

Столько лет — и ни разу не вспомнить тебя нагой —
Столько долгих лет, что другим их с избытком хватит,
На семейный подвиг до дырок в цветном халате
И износа домашних тапок, в которых бой
Невозможен — а я всё боюсь зацепить ногой
Опустевший край на твоей стороне кровати.
Я не слушаю джаз, но, бывает, хожу в кино,
Посещаю музеи и выставки иностранцев,
И порой на частотах местных радиостанций
Мне мерещится голос забытый не так давно.
Если я не смогу обходиться без сигарет,
Буду жить сигаретами. Помнишь, как нас учили?
«Без привычек и принципов в жизни нельзя». Не ты ли
Все твердила об этом? С тех пор как тебя здесь нет
Одиночество вновь обрело свой законный цвет.
Неприглядный цвет отсыревшей оконной пыли.



(с) Фёдор Назаров

Полистилистика
это когда средневековый рыцарь
в шортах
штурмует винный отдел гастронома No 13
по улице Декабристов
и куртуазно ругаясь
роняет на мраморный пол
"Квантовую механику" Ландау и Лифшица

Полистилистика
это когда одна часть платья
из голландского полотна
соединяется с двумя частями
из пластилина
А остальные части вообще отсутствуют
или тащатся где-то в хвосте
пока часы бьют и хрипят
а мужики смотрят

Полистилистика
это когда все девушки красивы
как буквы
в армянском алфавите Месропа Маштоца
а расколотое яблоко не более других
планет
и детские ноты
стоят вверх ногами
как будто на небе легче дышать
и что-то все время жужжит и жужжит
над самым ухом

Полистилистика
это звездная аэробика
наблюдаема в заднюю дверцу
в разорванном рюкзаке
это закон
космического непостоянства
и простое пижонство
на букву икс

Полистилистика
это когда я хочу петь
а ты хочешь со мной спать
и оба мы хотим жить
вечно

Ведь как все устроено
если задуматься
Как все задумано
если устроится
Если не нравится
значит не пуговица
Если не крутится
зря не крути
Нет на земле неземного и мнимого
Нет пешехода как щепка румяного
Многие спят в телогрейках и менее
тысячи карт говорят о войне
Только любовь
любопытная бабушка
бегает в гольфах и Федор Михалыч Достоевский
и тот не удержался бы и выпил рюмку "Киндзмараули"
за здоровье толстого семипалатинского
мальчика на скрипучем велосипеде

В Ленинграде и Самаре 17-19
В Вавилоне полночь
На западном фронте без перемен

. . .



(с) Нина Искренко

Как символ веры — киевский вокзал.
Как исповедь — движение по кругу
Литых колёс.

И лучшая подруга,
С которой ты, увы, не переспал,
Прощается с тобой.

Беги, беги.
За новой жизнью,
Лучшими стезями.
Не важно, что заклятыми друзьями
Расстались закадычные враги.

Луна, как свежевыпеченный хлеб,
Вновь катится по небу левым галсом,
И я молюсь, чтоб ты не догадался,
О том, что машинист давно ослеп,
О том, что проводник, умерив прыть,
Теперь сидит спокойный и угрюмый...

И вечность впереди, чтоб всё обдумать.
И даже больше, чтобы всё забыть.


(с) Фёдор Назаров

**

Извини за стиль и за мой покосый,
как забор в селе захолустном, почерк.
Я бы мог ответить на все вопросы,
только ты едва ли теперь захочешь
что-то слушать. Запах сырой извёстки
Отдает дешёвой зубною пастой.

Мы опять застряли на перекрестке
не дорог, но судеб разбитых...

Здравствуй

***

Этот город соткан из поликлиник,
магазинов, прачечных, метростроев,
и когда в разорванном птичьем клине
узнаешь рисунок своих обоев,
то проходишь мимо без интереса,
будто держишь путь из уборной в кухню.

Если небо рухнет на эту местность,
Будет лучше всем...

Но оно не рухнет.

***

Иногда, уставши от всех нелепиц,
От житейской фальши и ширпотреба,
Обращаешь взор на ночное небо,
где висят пустые ковши медведиц,
освещая то ли ворота рая,
то ли звёздный путь [что, конечно, дальше].

Мы сплели созвездья из млечной каши,
И они горят.

Ничего не зная.

***

За окном картинка ночного града —
Натюрморт в оттенках немытой свёклы.
Фонари роняют на автостраду
Чуть почаще — свет, чуть пореже — стекла.
Извини. Я просто опять скучаю.
Как хороший клоун от глупой шутки.

Вечер был отравлен зелёным чаем.
День — испорчен утром.

Ещё в маршрутке.

***

Наши паспорта не имеют штампов,
Чтобы их стереть. Послужные списки
Потерялись в урнах чужих почтамтов,
Под завалом писем, судебных исков,
Рукописных схваток, в которых голос

Не имеет веса, по сути дела...

Я — спасибо — снова и пьян и холост.
Ты — спасибо — сделала, что сумела.




(с) Федор Назаров

я изредка скучаю по тебе,
пишу порою письма, но не чаще
чем раз в неделю, мой почтовый ящик,
расположившись в мусорном ведре,
глотает их...

среди моих вещей
теперь не встретишь прежнего расклада —
кто кончил врать, тому уже не надо
запоминать своих шальных речей.

я слышал, у тебя там тоже — фарс,
никто тебе не друг, никто не ровня,
и ни одна зараза не запомнит,
что ты не любишь рок-н-ролл и джаз.

в Москве стоит крещенская капель,
и зимний дождь переполняет лужи,
и, кажется, что будь тебе я нужен,
нашлись бы силы сдернуть карусель
и запустить её немного вспять...

да черта с два — в душе проклятым грузом
все тот же снег...

и снова смылись музы,
и в алфавите только буква «ять»...




(с) Федор Назаров

Герда бредет средь ярких ночных витрин
кружится снег в неоновом мягком свете
фары машин... холодный восточный ветер
теплые грезы цвета ультрамарин

"после" не будет... жить настоящим днем
больше улыбок, помни: леди не плачут
будь среди тех, кто ловит за хвост удачу
прошлая жизнь... гори оно все огнем

пунктом один - умение ставить цель
время не ждет, и молодость быстротечна
будет еще минутка взгрустнуть о вечном
тендер на ночь и кофе с утра в постель

к черту мораль - все боги ушли в оффлайн
мир отдан нам, и нет никаких запретов
Герда мнет пальцами тонкую сигарету
Герда забыла, как выглядел в детстве Кай


Access Denied

все так хрупко, как тонкая корочка льда
как травинка сухая
однозначность "всегда", резкий взмах "никогда"
дымом в небе растает

дни уходят в песок, держит нас волосок
он когда-то порвется
непроглядная тьма черным дулом в висок
гулким эхом колодца

стоит вымолвить "друг" - обернешься и нет
лишь вибрирует воздух
плечи зябко дрожат, будто сзади кинжал
и бежать слишком поздно

только голос звучит в одинокой ночи
мексиканское солнце
ты впитаешь его - дорогое вино
нам спасением льется

снова кажется "жив", но попробуй скажи:
сколько лет до колодца?
плечи снова дрожат: что теперь провожать,
щурясь как бы от солнца?




Lhasa de Sela

Гитара и рыжая кошка
В соседстве живут у меня.
Они друг на друга немножко
Похожи, как блики огня.
Умеют молчать, когда надо,
А в руки возьмёшь - запоют.
Мне с ними такая отрада,
Они - мой приют и уют.

Я знаю, что жизнь - не обложка,
А лишь черновик без конца.
Гитара и рыжая кошка
Свои в него впишут сердца.
Они не бывают фальшивы,
Всегда у них правильный тон,
И я, не желая быть лживой,
Стараюсь звучать в унисон.

Когда, как быка на корриде,
Жизнь бьёт, и терпеть уж нельзя,
В каком ни была бы я виде -
Иду к моим рыжим друзьям.
И глажу блестящие спинки,
И боли не прячу своей:
Они - словно две половинки
Души беззащитной моей.

И если подставит мне ножку
Судьба, если силы сдадут -
Гитара и рыжая кошка,
Уверена, не предадут.
Свои ослабевшие руки
На них возложу, как всегда,
Услышу их чистые звуки -
И выдержу новый удар!

(с) Марина Махорина

Я приручаю тебя, как зверя –
Тихое слушай мое дыханье,
Пальцев лови прикосновенье,
Запоминай
Запоминание.
В душу впитай ласок оковы,
Пальцев к прохладной коже касанье.
Волосы, плечи... Каждое слово.
Переживай
Переживание.
Сон подпускай к векам уснувшим,
Рядом с собой чувствуя запах,
Россыпь волос моих на подушке.
Ногти по коже.

...поцарапать...

Я приручаю твою дикость –
Руку беру, губы на кожу...
Вздрогну, замру, отвернусь, вскрикну.
Ты обними.
Так – можно.
Можно и зубы тебе в плечи
Впить до крови, и дышать шумно.
Ты привыкай. А потом – легче.
И бесконечно.
И БЕЗумно....
В этой твоей одинокой мере –
Ногти и кожа... и стон ночи.
Я приручаю тебя как зверя –
Дикий, – ручным стать хочешь?



(с) soft nostalgia

учит парень девушку по асе как пользоваться фотошопом.
-Открой 1-ое окно потом 2-ое потом закрой 1-ое.Получилось?
-Получилось
-Что стало?
-Холодно стало.


(с)

Бесцветность мутных красок за окном…
Неясность в очертаниях предметов…
Вселенная под матовым стеклом…
Размытая абстрактность силуэтов…

Бессмысленный и отрешенный взгляд
Печальных глаз, закрытых пеленою…
Многоэтажек бесконечный ряд…
Могила безымянного героя…

Тринадцать лун над проклятой Землей
И навсегда потерянная вера…
Веревка со скользящею петлей
И горький дым из дула револьвера…

Немое черно-белое кино,
И все здесь – декорации для драмы…
Ведь режиссеру в небе все равно
Плевать на нашу боль и наши шрамы…



Руслан Сердюков

Жизнь - обман с чарующей тоскою,
Оттого так и сильна она,
Что своею грубою рукою
Роковые пишет письмена.
Я всегда, когда глаза закрою,
Говорю: "Лишь сердце потревожь,
Жизнь - обман, но и она порою
Украшает радостями ложь.
Обратись лицом к седьмому небу,
По луне гадая о судьбе,
Успокойся, смертный, и не требуй
Правды той, что не нужна тебе".
Хорошо в черемуховой вьюге
Думать так, что эта жизнь - стезя.
Пусть обманут легкие подруги,
Пусть изменят легкие друзья.
Пусть меня ласкают нежным словом,
Пусть острее бритвы злой язык, -
Я живу давно на все готовым,
Ко всему безжалостно привык.
Холодят мне душу эти выси,
Нет тепла от звездного огня,
Те, кого любил я, отреклися,
Кем я жил - забыли про меня.
Но и все ж, теснимый и гонимый,
Я, смотря с улыбкой на зарю,
На земле, мне близкой и любимой,
Эту жизнь за все благодарю.




Сергей Есенин