Еще какой-то час, и этот день добавит пазл в сложенные части… Я становлюсь большой и непричастной к ненастоящей пестрой суете. Не я вам отвечаю на звонки (хотя звонков, по-прежнему немного: пропущенный – как водится, от Бога, да смс - от пишущей руки), не я вам улыбаюсь в объектив, не я держу нелепейшие розы… Дарите мне ответы на вопросы и путь, которым хочется идти, дарите мне чуть больше сил на то, что я обычно называю чувством, чтоб я забыла, как темно и пусто среди огней, застолья и цветов. Дарите мне себя – без лишних фраз, без маски надоевшего притворства – так искренне, тепло, легко и просто, как в первый – самый трогательный - раз. Не сочиняйте мне плохих речей – плести слова – моя прерогатива, мне нужно научиться быть счастливой и помолчать спокойно на плече, мне нужно руку сжать и ощутить неровный стук сердечных переборов… Давайте проведем без разговоров тот день, который надо провести и проводить – для нового витка, чтоб счетчик, обнулившись, заработал, чтоб я смогла и дальше для кого-то держать седое небо на руках.


(с) Кот Басё

…а нам и надо-то для счастья
немного нежности и страсти,
и чтоб не столь спешили власти
нас проводить в последний путь,
чтоб к пиву были бутерброды,
в темнице - видимость свободы,
и чтоб читали наши оды…
и чтоб любили…
хоть чуть-чуть…

Дмитрий Якимов

- как же ты будешь жить без него?
- как и все. только меньше...

(с) Франц Кафка

Потому что на самом деле каждый человек, в сущности, одинок. Не важно, есть у него близкие или нет. Человек в одиночку переживает свои страхи, даже если кто-то другой в это время держит его за руку. Он сам плачет, даже
если кто-то другой вытирает его слезы. И если сейчас у него есть кто-то, кому он может доверить самые свои большие тайны, то вовсе нет гарантии, что так будет до конца жизни. А в конце человек и так уходит в одиночестве…
(с)Януш Леон Вишневский, Малгожата Домагалик. 188 дней и ночей

Он звонит ей и говорит, что не мог, что, мол, куча дел,
Что сегодня он очень старался и, естественно, очень хотел!
Но проблемы висят, как петли: ту обкусишь, другая торчит.
Виноват, говорит, конечно, но был болен, совсем разбит…
А она молчит.

А она понимает, что снова - к чёрту ужин, хоть убран дом,
Что любовь, по большому счёту, у неё совсем не о том,
Что в какой-то момент не важно, у кого вторые ключи,
Если все - инвалиды любви, если каждого надо лечить.
И она молчит.

А он думает, всё, мол, в порядке - без истерик, значит, сойдёт.
Говорит, что на этой неделе он зайдёт, непременно, зайдёт…
Так недели, месяцы, годы время складывает в кирпичи -
Сердце рвётся, любовь остаётся. И её обступают врачи.
А она молчит…

(с) Елена Касьян

медузу нельзя отдать в жёны углю,
ундину - человеку теплокровному. уговаривал-
уговаривал - и вот, пылится в углу
мой солёно-зелёный аквариум.

а я хочу быть милой, как чепуха,
что тебя заставляет носить ежовые,
дым твоих сигарет вдыхать,
пересохшей душой его пережёвывать,
каждый день дарить по волшебной истории
тебе, намертво к быту приколотому;

но ты живёшь в комнате с видом на море,
а я - в море с видом на комнату.

(с) Ксения Крючкова

Нет человека... Был мне дороже всех.
И потому, наверное, что дороже,
Взял и нырнул под мартовский мокрый снег,
Слился с текущей мимо толпой прохожих.

Нет человека... Не различаешь лиц —
В этом людском потоке, от снега белом.
Я не успела крикнуть ему "вернись",
Может быть, это счастье, что не успела.

Нет человека... Не было никогда —
Мне померещилось, будто бы самый-самый,
Будто бы снег в ладони, а не вода.

...Руки дырявые, как говорила мама.

(с) Елена Мудрова

На Снежной королеве изысканное платье,
Которое прабабка связала из пурги,
У Снежной королевы холодные объятья,
Искусанные губы и верные враги.

У Снежной королевы простуженная свита
И полный дом ненужных непрошеных гостей,
А ледяное сердце, как зеркало разбито,
На тысячу осколков, на тысячу частей.

У Снежной королевы в запасе только бури,
Обиды и метели, картины на стекле,
Но поздно или рано опять её погубит
Придуманная сказка о Снежном короле.

(с) Елена Бушуева

Прошло и то, что не было тобой,
И то, что никогда тобой не будет.
Остался только абрис голубой
На вечно разбивающемся блюде.

Я в нём хранила птичье молоко,
Снег прошлогодний, выпрошенный летом,
И дождь... Ты не поверишь, как легко,
Как просто забывается об этом.

(с) Елена Мудрова

Да. Раньше играли в молчанку. Сейчас. Эм... затрудняюсь подобрать слово. Ну когда не пишут друг другу. Неписанка? Хотя нет. Тут другая игра. Нетмозгов или гордыеажпиздец.

(с)

Ты бездомное море
Я ветер и облака
Я щепотка горя
В бочке добра

ты вольное синее небо
Я с тобой становлюсь глупцом
Короля ты делаешь нищим
А нищего – королем

Червь прощает плугу
Зеркалу - глаза
Но Память ходит по кругу
А ты сможешь простить меня?

Мне хочется что бы ты знала
Я останусь таким иногда
И ты знаешь горбатого правит
Лишь могила и то не всегда.

То к чему пришел я сегодня – есть то
От чего я вчера убежал
И надоели за счастьем погони
И видно снова я проиграл

Выпьем черного ямайского рома
И лучше останемся дома
Может к черту эту работу
Давай не пойдем никуда

Мы никогда не поймем друг друга
Мы никогда не найдем друг друга
Давай просто простим друг друга
За завтра и вчера

Ты сказал мне, что мы, вероятно, могли б стать друзьями,
что нам нужно увидеться вечером на аллее,
или в тихой кафешке, где нас
никто не узнает,
что вся бывшая пропасть осталась лишь маленькой ямой:
и ты больше не любишь меня, я тобой
не болею

ты сказал, что за тысячу дней я ни разу не снилась,
и что если я буду свободна,-
тогда в девять тридцать,

и, по-моему, до двадцати девяти моё сердце не билось,
а потом я тебя близоруко искала
в тех лицах,
не похожих совсем на твоё
мне бы взять и разбиться

где-то на переходе дорожном к тебе

потому что не с другом
и не с каждым сидела в такси, и с бокалом на кресле,
где наждачная память водила меня по кругу,
и сознание истончалось листом бумажным,
и три года разлуки, вдребезги, как из стекла:

потому что - любовь
потому что - не умерла

и в обнимку пальцы под одеялом воскресли,
и так жаль,что нельзя вырвать сердце
разбить его пополам,
и оставить в подарок,
чтоб в твой мир не вселилась другая,
чтобы страшные тени не прятались по углам
так совсем неуютно,
когда от себя убегаешь,
- слишком больно -
особенно, если с утра__

(с) За-зеркалье

Это не конец света. Это птицы идут на взлёт.
Целые стаи в небо с общей пропиской в рай.
Ты говоришь всё то, что непременно меня убьёт.
Я пока только слышу, как дребежит трамвай,
Как вытекает время действия из часов,
Бывших когда-то счастьем, ставших зачем-то сном...
Все расставанья - финиш. Столько ненужных слов.
Все расставанья - это как бы всегда дурдом,
Много обид и пыли. А от меня уйти
Легче,чем все заданья первого класса школ:
Выпьем вина,/ а гордость вдруг переврёт мотив/,
Выпьем, пожалуй, чаю, поизучаем пол,
Выведем себя в люди, вырастим в себе соль.
Нет, это не затменье. Это птицы идут на юг.
Мы оступились в осень. Это давно не боль.
Милый, так плачет сердце просто, когда каюк.

(с) За-зеркалье

вечера без тебя стали так пусты, так тонки и звонки, и длинны...
может, просто не время еще щеку царапать твоей щетиной.
снова чай остывает - нетронут, забыт - у дна хризантема никнет...
может, думать и вовсе не стоит про оплаченный one way ticket
в чашу лета, где чай...ки и камни, и штиль, и штормы, и ветер в спину...
может быть, слишком короток вышел срок и всё впереди - пустыня,
всё равно, всё довеку равно всему и неравенство в корне верно...
нло зачисляют в пилоты всех, кому тошно трындеть в тавернах.
может быть, просто осень - и здесь, и там - и нету путей согреться.

то ли дождь, то ли кто-то в окно стучится, похожий на тома хэнкса...

(с) Алла Мутелика

Сто тысяч нелюбовей. Одеяло
из всех кусков, которыми...Мосты
я не сжигала. Я перешивала.
Меняя жизнь на черные кресты -
"б-2" - попал. Двухпалубный на мине.
И снова штопать рваные края,
И, как назло, не с краю, в середине,
Где все увидят...Глупая швея!
Опять грызешь исколотые пальцы,
Из всех надежд - последняя больней...
Но чья-то жизнь натянута на пяльцы,
Ты снова упражняешься на ней
В искусстве лжи, и вышивки - на грани,
Чтоб не пустить, не выгореть дотла...
Из сотен слов несказанное ранит,
Как спрятанная в яблоке игла.
Сто нелюбовей. Каждая - навылет,
Сто граммов бреда. Двести - коньяка.
И не спасут меня от сквозняка
Сто запыленных, призрачных клочка...
Пусть даже все они меня любили.

(с) Мария Хамзина

Здравствуй, Малыш. Всё нормально. Живу на крыше.
Я всё такой. По-прежнему вздорный. Рыжий.
В меру упитан. В полном расцвете лет.
Да, не летаю. В общем и целом – не с кем.
И не считаю небо занятьем детским.
Ты-то хоть помнишь? Нет, ты не помнишь. Нет.

Кристера видел. Спился. Весьма уныло
Выглядит на панели твоя Гунилла.
А про тебя я в курсе из новостей.
Стал депутатом в риксдаге ты или где там?
Сто дураков внимают твоим советам.
Ты не пустил на крышу своих детей.

Тихо кругом. И пусто. Ну, разве кошка
Чёрная промелькнёт в слуховом окошке,
С улицы донесётся неясный вздор.
Я, не меняя, переодену гетры.
Всё как обычно. Осень. Дожди и ветры.
Лень есть варенье и проверять мотор.

Я не летаю. Я не могу – с другими.
Кстати... Ты и не знал – у меня есть имя...
И не узнаешь – но, подводя итог,
Я не виню тебя. Всё мне вполне понятно.
Капли из низкой тучи ещё бодрят, но...
Просто, Малыш, ты вырос... А я не смог.

(с) Дмитрий Якимов

И не сжигай дома тех, кто не смог тебя полюбить.
Не губи их души из пергамента, их ценные книги, их вещи, мебель и детей.
Прими как факт, что они не любят тебя. Понимаю, это слишком сложно, но хотя бы попробуй.
Подумай.
Была бы ты счастлива жить с человеком, который не любит тебя, но он с тобой, только потому что ты этого захотела?
Были бы счастливы твои дети жить рядом с отцом, который не хотел их, не любил их мать, но остался - потому что ты так захотела, так как словно волшебница заставила его?
Может, ли кто-то кого-то полюбить насильно?
И принести ему счастье на блюдце с оранжевой каймой?

Нет.

Поэтому не сжигай дома тех, кто не смог тебя оценить и полюбить, пожары не украсят ваш край, да и в таком случае
кто-то из тех, кого ты не смогла полюбить, однажды сожжёт твой дом.

(с) -Aliss-

Полоумный петух, поспешив, сфальшивит.
Загадай меня искренне – в круге третьем
И четвертом часу. Облака большие
Проплывают синхронно, надеясь встретить

Купола, чтоб на них напороться брюхом,
А потом, умирая, сквозить лучами.
Ну, а впрочем, на кой я тебе, соплюха,
Малолетняя ведьма над гущей чайной.

Я всего-то могу – поиграть со снами
Да на левом плече посидеть, крылата.
Я у первой бессонницы – запасная –
Это так же приятно, насколь чревато.

У крапленых таро каждый ход – без правил.
Только с ними о будущем спорить страшно.
На моей территории – кубки правят.
Для тебя – выпадают луна и башня.

Я рассыпала мак, нашептав латынью
Желтоглазую нежность пажу пентаклий.
Но как только роса на траве остынет,
Ты сыграешь любого в моем спектакле.

(с) Яна Юшина

не окликай меня – я пойму,
здесь тени
сквозь зимнюю ночь скользят…
смотри, как я привыкаю к тому,
к чему привыкнуть нельзя,
к тому, что нитью легло в основу,
что мечется черной звездой в голове,
к тому, что имя твое – это Слово,
с которого начался свет,
к тому, что в груди у меня горит
сильней любого огня,
к тому, что растет у меня внутри
и становится больше меня.
и хочется прочь от надежного крова,
и хочется вверх, я смеюсь и плачу,
боль моя, радость моя, сокровенное слово,
мне страшно подумать, что будет иначе,
уверенный шаг мой, и ровный почерк,
и новое солнце в прежнем окне –
от этого жить не хочется.
не то что думать о завтрашнем дне.


(с) Маргарита Коваленко

засыпали до марта при розовом ночнике,
засыпало дом по самые окна снегом,
а тому, кто отправился к морю
по черной замерзшей реке
говорили: ума не нажил – считай, калека.
перед сном закрывали окна, считали тени,
перебирали слова, ни о чем не спорили.
глупо плыть по течению,
если цель – берег,
а ему нужно было Море.

Море светилось под закрытыми веками,
холодный берег, соленый ветер и горький дым,
море стучалось в сердце смехом и страхом,
море горело мишенью под ветхой рубахой,
только бы выйти на берег,
можно даже не человеком,
можно даже ослепшим и глухонемым,

на берег, где серые камни, где сохнут рыбацкие сети,
опустить ладони в холодную легкую воду,
чувствовать кожей брызги волны и ветер –
какая, к черту, свобода,

брат мой, какая глупость, какая смелость,
что нам с тобой теперь города и горы,
если горит на виске
красной точкой прицела
след солнца, упавшего
в огромное море…


(с) Маргарита Коваленко

Один мой друг завел себе ангела,
настоящего,
с белыми крыльями и тревожным светом в груди.
Ему предлагали рыбок, кота, гигантского ящера –
не брал: рыбок целое море, а ангел – всего один.

Нормальный попался ангел:
красивый, послушный, ласковый.
Слегка мелковат, но зато освещает комнату в темноте
и балует всех под вечер такими сказками,
каких человек не сложил бы,
да и не захотел.

Мой друг недавно устроился
на вторую работу.
Ангел в доме – не мышка, в содержании дорог.
Он же видеть не хочет супов, котлет и компота,
ему подавай нектар,
креветки,
пармезан в помидорах.

Он пьёт только чистый виски,
спит исключительно сидя,
но чтобы кто-нибудь рядом всё время стоял
с опахалом.
Друг мой стоит.
Сдувает пылинки.
Всё в наилучшем виде.
Недавно они завели грифона, будто забот не хватало.

Я временами ворчу, говорю, зачем тебе это?
Пользы ведь от него никакой, зато по горло возни.
Друг молча смотрит.
В усталых глазах – острые блики света.
И что-то такое...
такое...
Не могу объяснить.

(с) Шутник

Она гадала на картах Таро,
Стыла мёрзлым узором инея,
Путая линии жизней-дорог,
Она умоляла – люби, люби меня!..
Набок упали её часы -
Вспыхнув, стихло песка свечение.
Она не умела о нём просить -
А он просил у неё прощения,
А он кричал ей сквозь синий снег
Самое нежное и бессильное.
Он был не-друг ей, не-брат и не-
назван – сонная тень без имени.
Он был заброшен в чужой февраль
в рубашке, схожей с изнанкой карты,
Он ей, как карты, безбожно врал,
Грелся её ожиданьем марта.
Она читала его - с листа,
Сольфеджио чёрточек, точек, пауз.
Она болела им просто так,
Она им бессовестно любовалась.
Она уснула – с той стороны
Выстрелов слов его, боли плеть его.
Он не дождался её весны –
Вёсен не было в том столетии.

(с) Argentum

А она была совершенна, от бога - леди; улыбалась как солнце, пела как соловей. Он поймал её в день её совершеннолетья, покорил её, приманил на изгиб бровей. Он любил её, как способен любить лишь нищий, отдавался так, чтобы полностью, целиком - он боялся, что когда-нибудь станет лишним, что её унесёт каким-нибудь сквозняком. Что однажды, проснувшись, она вдруг взовьётся птицей - и исчезнет в какой-то немыслимой высоте; а она не знала, чего это он боится, и искала изъяны в собственной красоте. День за днём она ему подавала ужин, утыкалась в ключицу после холодным лбом. Она думала: "Ну чего тебе ещё нужно? Я люблю тебя, неотёсанный дуболом". Он любил её - и она отзывалась звоном, криком, смехом; вцеплялась в простыни, в рукава. Он любил её - и боялся, что незаконно. Что он сам придумал себе на неё права. Он желал её, как будто воды в пустыне, как желают тени жарким июльским днём; он всё ждал, когда она наконец остынет и начнёт писать стихи свои не о нём. И когда уже ей исполнилось дважды сорок, и она была белее, чем первый снег, он всё ждал, когда развеется старый морок. А она смеялась. Её серебристый смех был таким же, как раньше, лёгким и невесомым, с губ срывался - и звонкой россыпью падал в мир. Он считал себя навечно в неё влюблённым, а она всего-то хотела быть рядом с ним.



(с) Юлия Иванова

Дожил. Изник в товаре. Язык на месте, а слов - ничуть.
Рыба в стеклянном шаре меня смущает. Не что-нибудь.
Смотрит она сурово. Молчит неслышно. Блестит едва.
Рыба, шепни два слова. Хотя бы, что ли, "жива, жива".

Мелких, себе в убыток, набрал причастий. Вручил на чай.
Свился предлинный свиток в предолгий ящик. Прости-прощай.
Тщетно топчусь кругами, - не возле даже, а вне всего.
Рыба, взмахни руками. Минор немыслим, спугни его.

Осень. Дожди. Дремота. Бездонный омут. Бессонный гнёт.
Бледный на фото кто-то вот-вот очнётся и подмигнёт:
"Помнишь кофейню в Сохо?" - Конечно, помню. Да толку что!
Рыба, мне очень плохо. Мне даже хуже, чем только что.

"След мой волною смоет", - пропел ребёнок. И след пропал.
В гости? Сейчас не стоит. Явлюсь к разъезду. Скажу - проспал.
Или останусь дома, с ковра не двинусь. Не та луна.
Осень. Минор. Истома. Какие гости, когда волна?

"Всякой по паре твари", - прочёл я как-то. Незнамо где.
Рыба в стеклянном шаре - плохой помощник моей беде.
Гибкий предмет улова, деталь декора, форель-плотва.
Рыба, шепни два слова. Взмахни руками. Жива, жива.

(с) Михаил Щербаков