Нам по три. «Отдай лопатку, дурак! Вот как дам тебе сейчас по башке!»
…Помню, как я со всех ног удирал с ярко-розовой лопаткой в руке.
Утешать тебя сбежался весь двор, дружно ринулись за мной пацаны,
Я с разбегу налетел на забор – вот попало от отца за штаны!

Нам по семь. «Сидеть с тобой – ни за что! С дураками не дружу, так и знай!»
Ты в смешном зелёно-красном пальто. «Я домой. Идёшь со мной – догоняй!»
«Я зато читаю лучше, чем класс, и колов не приношу в дневнике!»
«Ну и что? А я сильнее в сто раз, и как дам тебе сейчас по башке!»

Нам пятнадцать. «Дашь задачу скатать?» Подмигнула: «А в кино пригласишь?»
«Лучше сам тогда решу. Ладно, в пять приходи к кинотеатру. Но, слышь, -
Без подружек, и потом – чтоб молчок!» Ты краснеешь и киваешь в ответ.
И мгновенно стал ненужным урок: ведь не зря был куплен лишний билет!

Нам семнадцать. «Поступила, прикинь! Я так счастлива! Пошли отмечать?»
Разливается июньская синь, тёплым облаком лежит на плечах.
«Ты куда теперь?» - «Не знаю пока, скоро в армию идти – подождёшь?»
«Подожду…» - и задрожала рука. «Побежали? Собирается дождь».

Нам по двадцать. «Ухожу. Навсегда. Встретил девушку – прощай и прости».

…Дни сочатся, как сквозь пальцы вода – ничего не остаётся в горсти.
Дом, работа, никакой красоты, без тебя всё - пустозвон-пустоцвет.
Всё мечтал: к тебе приеду, а ты: «Нагулялся, мол, дурак? Ну, привет!»

…Говорили, возвращалась домой поздно ночью, через парк напрямик,
Говорили, крался вслед за тобой незнакомый полупьяный мужик.
Говорили, через сутки нашли, в том же парке, ты была чуть жива.
Говорили, что спасти не смогли…

Вот и тридцать. А тебе – двадцать два.

…С днём рождения - тебе двадцать два. Я принёс тебе красивый букет.
Знаешь, ты на сто процентов права – я дурак, каких не видывал свет…
Не перечил бы упрямой судьбе – не глушил бы самогон под крестом.
Мне уже за пятьдесят. А тебе - как всегда… Пойду. Дурак-дураком…

(с) _lada

Кончилось на раз, без агоний,
без истерик, режущих ночи -
то, чего я больше не помню...
то, чего ты больше не хочешь...
Не пишу, как дОлжно бы другу...
Не звонишь, боишься поранить...
Очень неудобная штука
эта бестолковая память...
Нет, не боль - подобие боли
мы себе молчанием дарим...
Нами не заказанный столик
не пустует в маленьком баре...
Ты теперь на верной дороге -
я теперь другому невеста...
Что они наделали - боги -
спутали и время и место...
Черные на кипенно белом
строчки им попали в немилость...
Ты ведь мог бы, да?... Но не сделал...
Я могла бы... Но... не решилась...
...и храним, тая друг от друга,
всё, что было связано с нами...
Очень неудобная штука
эта бестолковая память...

(с) Елена Ломакина

По снегу, летящему с неба,
Глубокому белому снегу,
В котором лежит моя грусть,
К тебе, задыхаясь от бега,
На горе свое тороплюсь.

Под утро земля засыпает
И снегом себя засыпает,
Чтоб стало кому-то тепло.
Лишь я, от тоски убегая,
Молю, чтоб меня занесло.

И каналы тянут руки серые ко мне.
И в ладонях их уже не тает белый снег.
И в ладонях их уже не тает белый снег.

Сыграйте мне, нежные скрипки.
Светает. Написан постскриптум,
И залит обрез сургучом.
Пора, грянет выстрел, и, вскрикнув,
Я в снег упаду на плечо.

Хочешь, эту песню не слушай.
Дверью хлопну - легче не станет.
Только не бередь мою душу.
Только не тревожь мои раны.

Снова с неба падают звезды,
Снова загадать не успею.
Жить мне вроде бы и не поздно...
Только просто так не сумею.

Я люблю смотреть на огонь,
Когда дождь за окошком льёт,
Когда добрый крылатый конь
У порога копытом бьёт.

Если б я умел рисковать,
Я б давно коня подковал.
Если б я умел рисовать,
Я б ночами сны рисовал.

А разлуку — её, представь,
Только ночью и врачевать:
Ты под ковриком ключ оставь,
Может, я приду ночевать…

Может, я и вправду вернусь,
Снова в комнате наслежу,
И вина не пить поклянусь,
Да слов опять своих не сдержу.

Так что гони меня взашей,
К чёрту гони.
Только дура слёзы льёт
Из-за стишка.
Платья белого не шей,
Да не брани,
Если сердце вдруг кольнёт
Исподтишка.

Я люблю курить у окна,
И на небо, сквозь дым, смотреть.
Понимая, что жизнь — одна,
Да и та из грехов на треть.

Если б я умел обещать,
Я б такого наобещал…
А если б я хотел совмещать,
То давно б уже совмещал…

Но нам замены друг другу нет:
Ты простишься, а я — прощу,
Ты покрасишься в рыжий цвет,
А я бороду отпущу.

С понедельника, в сотый раз,
Слово дашь — всё начать с нуля,
Но написан давно рассказ,
Что про цаплю и журавля…

Виктор Третьяков

все одиноки по-своему. каждый горек и уязвим.
сложен из двух неровных, неладно пригнанных половин.
каждый сложнее другого на линию жизни, один изгиб.
в каждом глухая тьма - не видать ни зги.
каждый идёт за мной, один из стаи моих волчат.
каждый смотрит в глаза и думает: что в этот раз смолчать.
нет своих и чужих. однажды каждый уйдёт, заняв
и не вернув какую-то часть меня.

тот, кто придёт последним, - вечерний базар, голоса в тени, -
спросит: а что давали? и я скажу ему: извини,
кажется, это всё, что осталось. кажется, всё, что есть.
всё это можно выкурить или съесть.
или сделай ещё полшага. я загляну в глаза.
кажется, это всё, что осталось, но трудно пока сказать.
можно сделать ещё полшага. я прирасту тобой.
и, уходя, спою тебе про любовь.

(с) Ася Анистратенко

Мой Ангел, тронь рукой плечо -
Я буду знать, что ты со мною,
Тогда я сердце успокою,
Что не одни мы с ним еще.

Я обещаю не читать
Твои глаза, где все известно,
Мне было б страшно, если честно,
Узнав, что будет - не мечтать.

Я обещаю не просить,
Чтобы твое крыло согрело,
Я греюсь сам, пусть неумело,
Тем, что еще могу любить.

Я обещаю не жалеть
О том, что есть: о том, что было,
И пусть ее любовь остыла,
Она мне помогла взлететь.

Я обещаю не рыдать
В твои прозрачные одежды -
Еще есть силы для надежды,
Еще есть силы что-то ждать.

Я обещаю не корить
Тебя за то, что был ты рядом,
Но не окликнул даже взглядом,
Что мне ее не разлюбить.

Ты просто тронь мое плечо,
Нет, я один не испугался,
Но если ты не потерялся -
Не все потеряно еще..

(с) Сказоч-Ник

Когда безошибочно понимаешь,
Кому, до чего и какое дело,
Будто паутину с лица снимаешь --
Но, оказывается, она-то и грела.

И хорошо бы запутаться снова,
Но все расчищено, будто бритвой --
А ты подыскиваешь нужное слово,
И вечер заканчивается... молитвой.

Но Бог не верит слезам и посулам,
А ты -- ты не веришь в такого Бога,
И все, что сегодня в тебе уснуло,
Завтра уйдет с твоего порога,

И, оставшись один и познав бесконечность
Своих состояний -- и выбрав любое --
Ты со вздохом шагнешь отсюда -- и в вечность,
И никто не последует за тобою.

(с) Андрей Агафонов

Я почти научился любить, не сгорая,
Но еще не умею любить безответно.
Александр Щербина

Время пишет сценарий, стирая повторы, я иду по кольцу гравировкой событий, продолжая любить вопреки приговорам, когда кто-то подпишет приказ «не любите», я иду в темноте, я держу, задыхаясь, каждый нежный изгиб, каждый маленький хрящик … Я могу тебе выложить Вечность стихами, чтоб хотя бы минуту побыть в настоящем. В моих снах, как в архивах, пылится на полках фотохроника всех невозможных итогов, ты не знаешь, как это мучительно долго, ты не видишь, как это отчаянно много – собирать по крупицам, намекам и встречам – словно рваное облако штопает ветер… Я могу рисовать тебя так бесконечно – до мельчайших деталей на темном портрете, я молчу, когда ты исчезаешь бесследно, забирая надежду и ключик от рая…

Я почти научилась любить безответно.

Но еще не умею любить, не сгорая.



(c) Кот Басё

Этой ночью опустится снег на траву,
Станут хрупкими звёзды, и чётким твой след,
И когда я тебя в тишине позову,
Ты царапнешь мне сердце по-волчьи в ответ.
И такой же царапиной будет луна –
Тоньше рыжего волоса в шкуре небес…
Ты пришла, потому что опять голодна –
Без любви для тебя пуст и воздух, и лес.
А я знал о тебе из легенд – полуснов,
Из разорванных когтем истлевших страниц,
Из гравюр, потемневших от гари костров
На которых сжигали колдуний-волчиц.
И я верил – осталась на свете одна,
Не попавшая в яму, в капкан и в прицел,
Та, которой я нужен, чтоб выпить до дна,
Та, которую я бы любовью согрел.
И проснулся твой лес от надежды моей,
Налетели дожди, и обрушился град –
Кто-то дал мне уйти в зеркала от людей,
Чтоб почувствовать кожей твой пристальный взгляд.
И сегодня, когда упадёт первый снег,
И затихнет травы захрусталенный звон,
Ты узнаешь, как любит тебя человек,
Тот, который тобою уже обречён.
А под утро слетится сюда вороньё,
Закричат: он влюблён, и поэтому глуп!
Но как сладко рисует: “Ты счастье моё!”
На прокушенном горле тепло твоих губ…

(с) Сказоч-Ник

Иногда корабль перестает тонуть, как только его покидают крысы.

(с) Александр Кумор

Удар твой, милый, почти свинцовый — меня кидает от края к центру.
Ты спросишь нагло: «Ну что, готова?», ярлык прилепишь «тринадцать центов».
А я готова! Сдержусь, не вскрикну, зароюсь в снеге, зароюсь в сене…
А мир, ты знаешь, не плоский — выгнут! Пойдешь на Запад, придёшь на Север…
А здесь не любят вас незнакомцев, и нас не любят, гулящих девок…
Вот если б были на пальцах кольца, вот если б платье еще надела —
Тогда я дама, мечта героев. А так… удары, и все за дело.
А я в соломе себя зарою…. Зачем мне тело? Зачем вам тело?
Удар твой, милый, достигнет цели, но я сильнее — нахмурю брови.
А ты, как раньше — дикарь в пещере: и жизнь из камня, и сам из брёвен!
Пойми же, глупый, здесь всё — торговля. Пора привыкнуть, здесь все — товары.
Решусь однажды, найду другого, чтоб был умнее, а значит — старый.
Вцеплюсь зубами, вцеплюсь ногтями, и пусть решиться сбежать трусишка.
Но мы всё тащим друг друга, тянем… И мы друг к другу прилипли слишком…
И кто-то снова снимает сливки и рушит чувства за фразой фраза…
А мне б прививку. Нам всем прививки, от всех любовных заклятий сразу!
Удар твой, милый, до боли нежный не позволяет мне спать ночами…
Мы — бытовые, мы — где-то между: считаем звёзды и ставим чайник…
А мы привыкли взлетать и падать, терять навеки, искать глазами…
Наверно, нужно. Наверно, надо. Наверно, Боги нас наказали…
Пойдём со мною, пойдём на Север! Там нас не любят, но нам нет дела…
Там всюду счастье, любви посевы… Зачем мне тело? Зачем нам тело?
Давай резвиться, давай кружиться, давай забудем дурные вести!
В прозрачной майке, в дырявых джинсах… Мы всё же вместе… Мы всё же вместе…

(с)

она произносит: лес,– и он превращается в лес
с травой по колено, с деревьями до небес,
и входит она в свеченье зелёных крон,
и лес обступает её с четырёх сторон,
она произносит: свет,– и он превращается в свет,
и нет никого на свете, и слова нет,
и облако белой глиной сворачивается в клубок,
пока еле слышно она произносит: бог...

(с) Сергей Шестаков

Неужели вы в детстве никогда не примораживали палец к чему-нибудь
холодному, типа водосточной трубы, когда зима и мороз. Намертво, чтобы
с кровью? И что вас это ничему не научило? Примерзнуть к холодному
намертво - это самое что ни на есть природное явление. Вы ведь знаете и
помните да? Вот и ходим примороженные друг к другу намертво, душа к
душе, одна холодная, другая теплая, стало быть, примерзшая намертво, с
мясом только отрывать. К теплой душе так не примерзнуть никогда, как ни
пробуй. А к холодной - элементарно, только прикоснись. Так и бродит по
свету большая ледяная душа, облепленная намертво-примерзшими теплыми. И
знаете что? Они все счастливы...

(с)

Умела плакать, не размазывая тушь. Улыбаться, когда хотелось царапать ногтями по стеклу.
Уходить, не стуча каблуками по гулкому пространству подъезда не её дома.
Быть одной, когда быть одной - самое невозможное.
Умирала каждый вечер, чтобы стало тише в окне напротив.
Останавливала дыхание, чтобы не разбудить его руку, уснувшую на изгибе бедра.
Строила, строила, своими плечами умела поддерживать своды воздушных замков, где жили принцы и прочие сказочные персонажи.
Была ведьмой, летала ночи напролёт голая при свете хохочущей луны.
В те дни, когда свои поношенные ангельские крылья сдавала в химчистку.
Её смерть была маленькой и ёмкой, как точка в конце смс.
Вобщем, она была обычной женщиной.

(с)

Спасибо огромное за симпатию! И опять не знаю от кого...Отзовитесь..

Я растворюсь в твоих стихах
И стану тайной в многоточьях
В иных укроюсь именах
Скользну незримо между строчек

Вплетусь иллюзией в слова
Прольюсь небесным вдохновеньем
Из рифм построю острова
Войду неслышно в сновиденья

Взмахну крылом в твоих мечтах
Останусь в них волшебным слогом…
Я заблужусь в твоих стихах
И не найду назад дорогу

(с) Романова Анжелика

Ты лепил ей губы с улыбкой лисьей,
Что ведет во тьму, будоражит кровь.
Женщину потом нарекли – Алиса,
Чтоб искать ухмылки ночных котов.

Ты ей сшил накидку из снов мессии,
Выбор обозначил и все пути.
Женщину потом нарекли – Мария,
Чтобы, не сгибаясь, кресты нести.

Ты смочил ей губы морскою солью,
Босиком пустил по песочным дням.
Женщину потом нарекли Ассолью,
Чтобы ждать и верить морским камням.

Ты молчал. И глину сжимал, как прежде.
В воздухе висел соляной мотив.
Женщину потом нарекли – Надежда,
Просто так, чтоб было куда идти…

(с) )capsolo

дождь смывает следы. беспощадно смывает следы
твоих губ, твоих рук, чтоб уже ничего не осталось.
отключу телефон, чтоб не знать, что никто не звонил.
до чего же болит голова и обветрено сердце!..
из всего, чего можно хотеть, я хочу одного:
мне для счастья достаточно сжать посильней твою руку.
скоро август, и время проходит быстрей, чем должно.
мне бы жить научиться, тогда, может, всё станет легче...
недопитый мной кофе напомнит про цвет твоих глаз.
я устала дышать... лучше б сердце и вовсе не билось.
и как хочется,боже, как хочется просто заснуть
и, проснувшись, увидев тебя, засмеяться: «приснилось».

(с)

Костер из надежд, детских сказок и веры.
Еще горит пламя, уже звенят нервы,
День прожит, он умер, его больше нету,
А время мы меряем на сигареты.
Реальность - текила с лимоном и солью,
А мы - те актеры, что вышли из роли.
Суфлера не слыша, смеемся над миром,
Танцуем на крыше забытого тира.
Актеры свободы. Заложники ветра.
Мы ищем вопросы. Мы знаем ответы.
Антракт. В три затяжки скурить сигарету.
Улыбки ни лица! мы здесь до рассвета.
Гаданье на кофе. Надежда на чудо.
Ладони в крови. В тихом шепоте губы.
И мир на осколки...
За сказку кому-то...

(с) Schweda

Будет разрушен город, засыпан солью,
Руки в карманах, чайник на антресолях,
Чтоб не шумел. Тепло ничего не стоит.
Больно от музыки, лечимся немотою.
Лечимся. Горько? Горько на свадьбе. Жалко?
Жалко у пчелки. Буду твоей служанкой,
Днями молчать, спать на полу в прихожей,
Стану покорной, стану на всех похожей,
Лишь не писать не смогу. Не смогу, прости мне.
Я растворюсь в делах,в чистоте простынной.
Зыбко мне, непонятно и глупо, глубко.
Слышишь? Возьми меня из из моей скорлупки.
Сложно по-русски, спасет иностранный - "Love me"
Слышишь? Спаси меня, ты же можешь, славный,
Я - как котенок драный в парадном зале,
Я не могу словами, могу - глазами.
Страшно движенье, здесь даже воздух хрупкий,
Я не могу руками - поникли руки.
Поздно бояться, здесь даже воздух горек.
Будет разрушен город. Разрушен город.

(с) Алька Кудряшева (Изюбрь)

Слышишь, черт побери? Я хочу тебе сниться,
Прикасаться сухими губами к запястью,
Пить с ладони туман с ароматом корицы,
От дрожания век рассыпаться на части.

Извини за письмо, это я ненарочно.
Перепутали пальцы и время, и место,
Собирая бессонницы в смутный подстрочник
К неизвестно зачем зарифмованным текстам.

Те, кто лечит мне душу, по-своему правы,
Но - причем здесь любовь? И звучит-то нелепо.
Это просто... не знаю - как выпить отравы,
Проводив брудершафтом сгоревшее лето.

Ночь - подкрашенный шарик пустого плацебо,
И коньяк не спасает от странной болезни.
Самолетик бумажный в эмалевом небе
Прочь уносит мои нерожденные песни
О тебе.

(с)

А вы любили хоть раз,- так, чтоб вам говорили:"Опомнись!",
И наотмашь - по мокрым щекам, называя всё блажью.
Тогда чувства, не выдержав, делают тайн(ую) опись,
Убеждаясь, что он - единственный, а не каждый...

А вам никогда не казалось, что разум от боли тронется,
И на выдохе - сердце, не выдержав,всё - таки выскочит.
Чередуя бессмысленность яви с нервной бессонницей,-
Знать, что слёзы уже не поместятся даже в Свислочи...

А вы не хотели когда - нибудь изменить жизни хронику,
Без наркоза поджечь всю память.. - Она, задыхаясь в дыму,
Истерически манит с собой на края подоконника,
Чтоб улететь...
К нему...

restart

(с) За-зеркалье

Спасибо огромное за симпатию! Жалко,что не знаю от кого...Отзовитесь..

Ослик шел по дороге, а по его спине били крупные капли дождя... "Больно" - подумал ослик и раскрыл над головой зонт. Дождь забарабанил по натянутой ткани... "Но ведь зонтику тоже больно!" - подумал добрый ослик и укрылся вместе с зонтиком в домике. И услышал, как дождь падает на крышу. Теперь было больно домику. И тогда ослик залез на крышу и закрыл собой домик.
- Зачем ты это делаешь, ослик? Разве тебе не больно? - спросили его.
А ослик ответил:
- Кому - то всегда бывает больно. Но я сильней, чем зонтик, и сильней, чем домик. А больно должно быть тому, кто сильней...

(с)

Однажды молодая невольница чистила рыбу, порезала себе палец и заплакала. В этот момент мимо проходил её хозяин, и с удивлением увидел, что из глаз невольницы вместо слез катятся просяные зернышки. Поскольку он был человек предприимчивый, то тут же освободил девушку от всякой работы, и запер в отдельной комнате, где специальный слуга без устали бил её, связанную, плеткой. За день набиралось почти полмешка проса, и хозяин получил таким образом хоть и небольшой, зато постоянный дополнительный доход.

Однажды в доме гостил знаменитый мудрец и целитель, и хозяин решил показать ему чудесную девушку и спросить, как бы сделать так, чтобы она плакала обильнее и могла давать по целому мешку проса в день.

-Просо!- фыркнул презрительно мудрец.- Неразумный ты человек! Я осмотрел твою рабыню и обнаружил у неё ни много ни мало - триста двадцать достоинств! А ты хлопочешь о каком-то мешке жалкого проса! Глупец, ты сам не знаешь, от какого счастья отворачиваешься! Отнесись к ней один раз по-человечески, и сам убедишься, что она - подлинное сокровище!

Хозяин отнёсся к словам мудреца со всей серьёзностью. Он развязал девушку, обещал, что больше её не станут бить и мучить, велел другим рабыням умыть её, красиво одеть и вкусно накормить. А потом взял с собой в город, и показал всякие диковинки, и покатал на слоне и на лодочке, и купил дорогую брошку.
Сперва девушка боялась, потом оттаяла, и наконец в ответ на шутку своего хозяина весело рассмеялась. При этом у неё изо рта посыпались золотые монеты.

-Мудрец был прав!- воскликнул хозяин и вернулся с рабыней домой.

Дома он снова отвел её в пыточную комнату, дал слуге павлинье перо вместо плётки и велел щекотать девушку так же старательно, как прежде избивал.
Очень скоро он баснословно разбогател, и был очень благодарен мудрецу, посоветовавшему отнестись к девушке один раз по-человечески.
Один раз, этого вполне достаточно.

(с)

Иногда не сделанная вовремя эпиляция останавливает девушку от совершения необдуманных поступков.

(с)