Не скучай... Я всегда с Тобой рядом дыханием ветра...
Ароматом цветущей смородины, шумом дождя,
Безымянной звездой, тишины полуночной секретом.
В легкой свежести воздуха разве не видишь меня?

Не грусти... Я ведь грусть Твою вижу всегда, я же рядом...
Не позволь обернуться мне желтой печалью луны.
Теплотой растворю Твою грусть в серебристой прохладе.
Мне гораздо приятней быть светлой улыбкой весны.

Осторожно пройдусь по ресницам блаженной истомой.
Засыпай... я явлюсь Тебе самым неистовым сном,
А когда разбужу Тебя лучиком, Ты сразу вспомни:
Не скучай..
Не грусти...
я с Тобой...
я везде.
я во всем.....




(с)

ты случаешься по субботам,
очень тёплый и чуть хмельной.
говорим о друзьях, работе,
говорим обо мне с тобой.

обсуждаем футбол и фильмы.
вечно спорим и много спим.
а во мне созревают рифмы...
это счастье зовут простым.

ты приходишь всегда. не важно,
если дождь за окном и снег.
мне тебя потерять однажды -
это больше не видеть свет.

приезжаешь родной, уставший,
очень тёплый и чуть хмельной.
иногда и признаться страшно,
но мне так хорошо.
с тобой.

и воскресное утро - добрым.
ощущение после сна...
большинство ждут весны во вторник
у меня же она своя.




© Викуся Миловидова

Ну, убеди меня в том, что все это не так, что у прохожих бывают свои исключенья: мы истолкуем друг друга как сложный трактат, из интереса, крошась между пальцев печеньем и отливаясь под слепками губ в эталон только друг другу понятного дикого счастья.Это забавно - нырять с головой в Рубикон, что бы потом заменять под ребром на запчасти смятое старой шпаргалкой с пометкой "любовь" сердце, когда - то вмещавшее томы о жизни, но для чего, если после, как старые письма, нас разошлют по кварталам чужих городов, где нам придется учиться из сонмища лиц складывать паззлами не-до-шаблоны друг друга, пряча тайком под улыбку синдромы недуга с грубыми шрамами вырванных с корнем страниц.

*Только опять ты вживляешь под вены апрель и выдыхаешь " не думай о завтра, но верь"*...


© Кесслер Оксана

Утро заходит в гости. Время тоски и лени.
Рыжая кошка – осень ластится о колени.
В сердце мурчит ветрами песню о том, как странно
Ночью над городами тихо лакать туманы.
Взгляд по опавшим листьям – глажу ее по шерсти,
Осень, – кричу, – дай жизни, если моя исчезнет.
Осень, – прошу, – вернись мной - строчкой в его тетради
Если порвутся письма, если забудет память.
Осень – шепчу, дай больше. Выше тоски и горя...
Сделай меня такой же кошкой в родных ладонях…


© Кесслер Оксана

Я люблю когда он тихо рычит.
Я люблю когда он меня прижимает к себе под одеялом.
Я люблю когда он меня обнимает.
Я люблю утыкаться носом в его шею.
Я люблю спать на его плече.
Я люблю когда он говорит что меня любит.
Я люблю когда он утыкается носом в мою шею.
Я люблю смотреть ему в глаза.
Я люблю когда он улыбается.
Я люблю когда он заходит в агент.
Я люблю видеть с ним сны.
Я люблю когда он рассказывает про свои сны.
Я люблю когда он...да я просто его люблю




(с)Бунтарика

Очень эффективная китайская диета: есть можно ВСЕ! Только одной палочкой!




(с)

Выдыхаю пульсацию шепота вызовом суете,
откровением на бумаге - в попытке достать до дна:
***Я умею тебя услышать на радиочастоте,
потому что у сердца собственная волна***

Расстояние умножает злое эхо пустых дворов,
кто-то жжет кострище ненужных суток за часом час,
но... этот кто-то напрасно тратит запасы дров,
Я умею тебя предвидеть за сотню твоих шагов…

***Потому что у веры - Ангелы вместо глаз***


© Кесслер Оксана

Уставшая, но юная. Терпи.
Твой мир сейчас - простая оболочка
Где ты пока не бабочка, но точка,
Простая неосмысленная строчка,
Душа - младенец у него внутри внутри.
Но вьются нити тоньше и больней
Ты вызреваешь. Медленно, легко и
Как в зеркалах взрослеет все земное
Так за спиной становится вольней.
А кто - то сквозь приют зовет домой
И хочется лететь к нему до срока.
Но будет час: раскроется твой кокон
И ты расправишь крылья над землей.

И соберется мир в калейдоскоп
Простым узором на окрепших крыльях,
Но на земле из света и из были
Останется твой кокон из стихов...


© Кесслер Оксана

Ощущаю биение сердца,
Как в замерзшем сосуде движенье,
Прикоснуться к тебе, чтоб согреться,
И почувствовать душ сближенье...

Ты вдали, но, как будто, рядом,
Тихо шепчешь мне "С добрым утром...",
Так хочу с тобой встретиться взглядом,
Ненароком, случайно как будто...

Видеть вечность в глазах твоих сонных,
И тонуть в ней, как в ласковом море,
Целый мир ощущений бездонных
Дарит взгляд твой, знакомый до боли...


(с) Солнцева Анна

Плачет небо – прожженный зонтик, звезды тлеют из года в год.
Кошка снова по крышам ходит. Кошка снова кого – то ждет.
Пьет мартини, клубок катает и не верит чужим рукам.
Жизни пугаными мышами разбегаются по углам.
Счетчик щелкнул на цифру девять. Цифра девять последний шанс.
Кошка учится быть добрее. Кошка делает реверанс.

Начинаю смотреть прогнозы - просыпаюсь в конце программы. Нужно срочно забыть о «после», сделать ужин, поздравить маму.
Избегать непонятных полос. Подготовить себя к охоте. Научиться смеяться в голос. Постараться не выдать когти.
Вместо голоса хрип и точки. У погоды настрой паршивый. Я сворачиваюсь клубочком и залечиваю ушибы. Я сворачиваюсь клубочком. Я залечиваю ушибы.

Под карнизами – суматоха. Над карнизами тишина.
Кошка плачет, но ей не плохо. Кошке села в глаза луна.
Кошка видит уставший город. Кошка видит его насквозь.
Люди серы в квартирах - порах. Улыбаются не всерьез.
Каждый хочет быть кошке Богом. И заглядывает в глаза.
А у кошки своя дорога. Лаской кошку не привязать.

Перестать доверять прогнозам. Сигарета заменит хлеб. Мама ставит на столик розы. Полос много, но белых – нет. На охоте любить паршиво, когти спрятаны на потом. Я зализываю ушибы и сворачиваюсь клубком. Я зализываю ушибы. И сворачиваюсь клубком.


© Кесслер Оксана

Под окном зима. В голове зима. Черти где - то внутри заточили рожки.
За бутылкой мартини схожу с ума. На диване уютно свернулась кошка.
Ловит сны, как зажравшихся голубей, подминая под лапы краюху лунную...
Я люблю свою кошку за то, что ей совершенно похеру, что я думаю.
И за то, что она не соврет о том, что я значу хоть что - то в кошачьей жизни,
Что дороже, чем блюдечко с молоком, и кота - ободранца с соседской крыши,
Я люблю свою кошку за то, что ей наплевать что курю, с кем пою, где шастаю,
Сколько в душу свою запущу гостей, от которых потом не спасают пластыри.
Ей до фени соседи, друзья, враги и культура мира с его эпохами,
Откровенья мои и мои стихи моей кошке, сказать откровенно, пофигу.
Но она никогда не махнет хвостом за кусок бекона и хвост селедочий
И не бросит котят своих за углом ради громких песен котовской сволочи,
И запрятав когти, в лицо не льстит. Если мстит, то просто идет и мстит,
Полосует скатерти, ссыт в кашпо. Если кошка мстит - значит, есть за что.

Я люблю свою кошку за волю и
за ходьбу по карнизам легко и плавно
И за то, что она для кого попало
никогда не споет о своей любви.


© Кесслер Оксана

..Жить- значит жить для других. Все мы питаемся друг от друга. Пусть хоть иногда теплится огонёк доброты.. Не надо отказываться от неё. Доброта придает человеку силы, если ему трудно живётся…




(с) Э. М. Ремарк « Триумфальная арка»

Твой звонок как будто бы ни при чем. Просто мысли кружат в Завиртуалье,
где апрель ласкает твое плечо и пускает бабочек между нами.
Твой звонок как будто бы просто так, только трубка стала привычна пальцам,
и зачем - то сердце роняет в такт - невпопад гудкам - "подожди, останься".
Твой звонок - обычная параллель между нашим "слышишь,звони почаще"
И далеким миром, где пьют апрель, как горячий чай из любимой чашки...
Где так просто взглядом сказать "привет", не разбившись в пластике расcтояньем
и легко потом, выключая свет, не бояться каждого "до свиданья".





© Кесслер Оксана

Там, где сказания не птицы, а деревья
поют,
и чудища лесные рыщут рядом,
вновь оживает вкус Лилит во рту у Евы -
брусничный вкус с оттенком яблочного яда…
Там смерть рядится в мягкий лен,
расшитый красным,
И манит пальцем
- не косою –
как блудница…
И тот, который избран был и подпоясан
на гибель,
Финистом из пепла возродится,
чтоб быть твоим,
чтоб быть отравленным тобою…

И на того, кто целый мир взвалил на плечи,
златобагряная луна смотрела с болью,
невыразимой…
не по праву человечьей…

Там, Явь и Навь неотличимы друг от друга.
А время сумерек их делает роднее.
И тот, который никогда уже не будет
тем, кем являлся;
тот, кто сменит оперенье –
не перестанет быть твоим ни на минуту.
Живучий пульс его, храня в своих ладонях,
не отдавай!
Сжимай врачующую руку…
Вживись в него той самой нестерпимой болью...
Тогда вернется в твои легкие удушьем
тот, чьего имени не будет в манускриптах…
И он -
который не продаст, а даром душу
свою отдаст за твою маленькую прихоть
любимой быть –
меняет облик, чтобы сдаться,
упасть к ногам непобедимой королевны…
Из всевозможных драгоценных инкрустаций
твоего тела –
он немыслимо нательней…
И драгоценнее всего, что ты имела
в своей сокровещнице...
Ниц упавший ангел...

И тот, который был последним –
станет первым!
И тот, который был бесценным–
станет САМЫМ…


© Ирина Куртмазова

мой любимый Февраль…
мой немыслимый… мой необъятный…
двадцать восемь порывистых вдохов впитали насквозь
твой заснеженный цвет… твой туманный чарующий запах…
твоё имя по буквам на Море моё разлилось…

ты целуешь, как снег…
наугад... неожиданно… в душу
словом, строчкой... улыбкой...глазами соцветья Весны
говори, говори… это я… я пришла тебя слушать…
двадцать восемь растаявших дней оказались тесны

этот воздух из рифм… даже в тусклых подземных плафонах
наш задумчивый город весь месяц шаманил стихи
выдыхал и молчал… и молился на звук телефонов
двадцать восемь рассветов подряд не гасил маяки

двадцать восемь небес нам прощали короткие мэйлы
и забывчивость дат, от которых должно бы знобить…
мы меняли один золотой на две тысячи медных
уверяя себя, что теперь мы вольны не любить

я больна им насквозь:
двадцать семь… и один заштормивший
моё Море и твой Океан не умеют дружить…
мои пальцы под курткой пределят доступное «ближе»
и глазами в глазах замирают слова-миражи

мой любимый Февраль…
ледяной мой… морозный и нежный
ты не против? я сяду вот здесь… прямо так… на порог…
я боюсь- ты уйдешь… не заметив, как первый подснежник
излечил двадцать восемь простуженных инеем строк


© Русалкамари

/посвящается каждому вечеру, прожитому без тебя/


Лауданум... Звучит так мягко и даже честно,
будто город фламандский где-нибудь на побережье
тихо-тихо поет, растерянный, как невеста
в белом и босиком... Он прицельно и безмятежно,

очень медленно вводит иглы с весной и рифмой,
и смешно разбегаются мании в подворотнях,
чтобы сразу связать нас намертво, бестарифно,
навсегда. И начать хорошо бы уже сегодня.

"Ты - мой личный сорт героина / надежды / страха" -
это стало попсой, но отличной была идея
пересыпать любовь цветами афганских маков
за мгновение до того, как... они постареют.

Помнишь, Джонни в каком-то фильме весьма удачно
для эффекта в абсент капал трепетный лауданум?
Пить тебя натощак, украдкой, по слову - значит
исчерпать Средиземное. Ложкой, рукой, стаканом...

Может мир еще жив, но выглядит он неважно.
Я боюсь расплескать тебя в нем. И в себе. И между.
Не-присутствие боли станет во мне однажды
антидотом от жизни. И, кажется, ядом к ней же.


© Велма

к закату облака бегут гурьбой...

пусть тлеет вечер в пепельнице суток, не истери, малышка! я с тобой, и нам сегодня будет не до шуток… ведь мне тебя любить-перелюбить! да что там! мне дышать, не надышаться!.. в глазах твоих задорные паяцы в тугой клубок заматывают нить… и хочется упасть в тебя, как в сон, и выдумать такие небылицы, которые не смогут повториться, как восковые куклы у Тюссо, как странные танцовщицы Кокто, прообразы безликих пуританок… и я готов раскрыть себя, как том не читанного ранее романа, поставить всё, что чувствую, на кон и, с легкостью пройдя по флангу в дамки, губами отыскать твой лёгкий стон на кончиках сосков… в пупковой ямке… прижать к тебе горящий жаром лоб, вдыхая аромат раскрытой плоти, войти в тебя, как визави – напротив, так, чтобы даже небо ожило… и нежиться… и нежить… отдавать всего себя по крохотной минуте, вышёптывая глупые слова, совсем не совершенные, по сути…


а утром, в предрассветной синеве,
пока не скачут солнечные зайцы,
сославшись на круженье в голове
от кофе с бутербродом отказаться…
пролить в стакан неискренность свою
и, замешав коктейль противоречий,
сорваться, чуть помедлив на краю
ладони безымянного предтечи…


© Ник Туманов

Сто тринадцать замков на сердце
- Мне почти ничего не страшно.
Под твоими руками греться
- самолётиком стать бумажным
Быть отпущенной враз на волю
Из окна. По весне. Небрежно.
Я теперь не пугаюсь боли-
Кроме смерти родных, конечно…


© Аля Ска

Девочка, милая. Сказка закончилась.
«Сдайте, пожалуйста, строго по описи».
- строгая тетя-завхоз... Одиночество
Жалким котенком мурлыкает, топчется

Трется о ноги... а в окнах – весенние
Трели-капели... и небо – ванильное.
Девочка, просто прошло воскресение...
Ну, поднимайся... ты самая сильная.

Выпрями спину... со всеми случается.
Шлейф аромата поправь, словно соболя.
Девочка, сказки обычно кончаются...
Самые славные. Самые добрые.


© Аля Ска

сейчас остального мира как будто нет…
mi caliente
с тобой так хочется спрятаться в плюшевый плед
и болтать за чашкой черного чая
обо всем/ни о чем
знаешь, с тобой удивительно нежно/ласково… горячо!
и так мягко ты обволакиваешь – не болит
а внутри ты прочнее стали
ты монолит
я с тобой забываю!
минуты слезятся пусть…
и медово-вишневые губы твои на вкус…
и волос твоих золото падает ниже плеч
и на небе каменном, ты же знаешь, млеч-
ный путь для тебя просыпается…
для тебя фонари горят!
для тебя для одной, красавицы,
этот мир десять раз подряд
на изнанку примерить хочется!
в ноябре подарить капель!
ну, а наше с тобой одиночество…
мы подарим его толпе

ты смеешься легко, по-девичьи
для меня словно мира нет…
но зато у меня есть девочка,
что так любит солнечный свет!


© Екатерина Борновицкая

Не для тех, кто любит клубнику со сливками...
Не для тех кто слепо мечтает в рай...
Между прозой дня и ночными криками
Обстоятельно выбирай.

Обожжешься ведь, не согреешься.
Вознесешься и камнем в ад!
Сколько чувственно-дикой прелести
Этот горький есть шоколад...

Ощущать, как он нежно плавится
На поверхности языка,
Словно вдох/поцелуй красавицы
От ключицы и до виска...

Что-то есть в этом хищном таянье...
Как от клада найти ключи.
Между всеми мечтами/тайнами
Ну, признайся - чуть-чуть горчит?

Не клубнично ведь, не со сливками.
Острословие, не хвала.
И не россыпью, только слитками
Этот горький есть шоколад...


© Екатерина Борновицкая

Из тёмных дней, которым нет числа,
из серых пастей призраков упрямых
спасалась я. Но что-то не спасла:
осталась шерсть на кольях ловчей ямы,
остался смех, безоблачный как всё,
что отдаешь легко и добровольно,
осталась часть, которую несём
как знамя надо всем, что слишком больно.
И вот теперь - кричать бы в этот миг,
но голос мой сомнением утишен.
Я говорю: останьтесь же людьми.
Я говорю. Они меня не слышат.


© Петелина Мария