Она боялась высоты и не смотрела вниз,
Её неяркие лучи не разрывали тьму.
Она мечтала о любви. Какой смешной каприз -
Став незаметной для других светить лишь одному…

А на Земле была зима, звенел хрустальный лес…
С улыбкой грустной у окна, усталый чародей
Курил, и сказки сочинял про маленьких принцесс,
И эти сказки (иногда) сбывались у людей.

Он был не то, что одинок… Он ничего не ждал,
И в сердце отзывалась боль едва заживших ран -
Их не хотелось бередить. Уж он-то точно знал,
Что в глупых сказках правды нет. И что любовь – обман.

Заметив первую звезду, он ей шепнул: «Привет,
Ты светишь только для меня, небесный светлячок?»
И был ужасно удивлён, услышав «Да» в ответ –
«Тебе свечу» - шептал с небес дрожащий голосок.

Она боялась высоты… Он не хотел любить…
У каждого – своя судьба и свой дурацкий страх.
И, вроде не о чем мечтать, и нечего делить -
Лишь отражение лучей в задумчивых глазах.

Её закрыли облака, а он улёгся спать,
Одновременно свет погас и в небе и в окне.
Ему приснилось в эту ночь, что он умел летать…
Она училась падать вниз в своём нестрашном сне…

А утром всё пошло не так – он стал о ней грустить.
И, как назло, погожий день разлился синевой,
Но он смотрел в слепящий мир, пытаясь различить:
Плывёт ли чудо-огонёк сейчас над головой?..

Ты видишь свет её любви, печальный Менестрель?
Ты понял, что всю жизнь писал лишь для неё одной.
Как долго длилась здесь зима, и вот пришел апрель,
Когда ты сердце уколол о лучик золотой.

Теперь ей страшно без тебя. Ты этого не знал?
Она зажглась лишь потому, что есть на свете ты.
Она всегда была твоей, кого б ты ни терял,
Не замечая этот взгляд с небесной высоты.

Но жизнь по-своему мудра, в ней неизменна суть -
Любовь как сказку для двоих ничем не отменить.
Не запрещайте сердцу ждать, чтобы когда-нибудь,
Найти того, кому звездой захочется светить.



(с) Неждана Юрьева
в соавторстве с Юрием Егоровым

В одном маленьком городке жил был старый звездочет. Он был стар и одинок. И у этого звездочета был сын. И он жил отдельно от старика, потому что все в городке считали его странным и немного сумасшедшим, а сыну это очень не нравилось и он стыдился своего старого отца. Старый звездочет как, как вы уже поняли, очень любил смотреть на звезды, казалось, что он знал по имени каждую звездочку на небе. Но однажды глубокой ночью, укутавшись в теплый плед и покачиваясь на своем любимом кресле качалке, таком же старом, как и он, старик вдруг заметил очень яркую голубую звезду. Он знал точно, что видел на небе ее впервые и осознание этого его безумно обрадовало. Он посмотрел на нее еще раз и поздоровался.
Звездочка мигнула ему в ответ.Читать далее





(с)

Не пугай меня этим адом, я давно не боюсь огня. У меня тут уже все рядом- и веревка, и простыня, и кусок ароматный мыла, и записка что в три строки.
Ты же лучшее, чего не было. Или было?
Ты кольцо по размеру с тонкой чужой руки.
Я давно разучилась злиться и обижаться- у меня три таблетки к завтраку, две на ланч. Хорошо и тебе бы этому обучаться- а лекарства, коль надо, завтра пропишет врач.
И какая по сути разница- резать вены,не резать вен. Кто-то любит, а кто-то дразнится, помнишь фразочку,супермен?Не ругай меня- я такая же, просто ника из сотни ник. Мои мусорки с января еще ждут меня, только ты- привык.
За чертою другого города индульгенции- по рублю. Мне не жарко там и не холодно… Никого я там не люблю.
Закурись на балконе осенью, заливай себя вискарем.
Мы друг друга с тобой не бросив, ничего не приобретем. Не пугай меня этим адом- от тоски расползется шов.
За меня бояться не надо. Все со мной будет хорошо.




(с) Лола Льдова

Голос почти пропал, молча сижу, нагая –
Если б на пъедестал, вот бы была Даная…
Только подводит вес. Формы подводят тоже.
Это такой процесс -Просто меняешь кожу.
С кровью – вопрос в цене. Дед говорил покойный –
«Всё, что ДАРИЛИ мне, я ЗАЩИЩАЛ на войнах».
Есть у любой войны две стороны медали –
Что не давали мы, то у нас отнимали.
Лёшка, ты прав на сто. Истина всех теорий.
Можно надеть пальто, чухнуть на месяц в море,
Быть ни герой, ни лох – и отпустить подпругу.
Только Карнеги сдох, пофиг «улыбка другу»,
Был одинок и стар мастер коммуникаций…
Божий поможет дар, если чуть-чуть стараться.
Маленький храбрый Гор очень боится шторма.
Просто ему в упор, напрочь чихать на форму –
Если иметь контент, то хоть в стеклянной банке.
Легче рыдать на свет, чем улыбаться в танке.
В битве добра со злом – знаешь, что, правда, страшно?
Ходят с одним зонтом. Бьются в одной упряжке.
Каждому ведом сплин, оба лицом похожи,
Оба никак к Жасмин. К Баскову, впрочем, тоже.
Только один из них – циник, другой романтик.
Злобный - забьет под дых. Добрый – завяжет бантик.





(с) Лала Тарапакина

Есть моменты, когда от тебя ничего не зависит,
Просто слишком разросся с вершины катящийся ком.
Жизнь порой, как компьютер - без всякой причины зависнет:
Перегрев. Переплав. Перевал. Переход. Перелом.

Так болит, что в округе сгорают электроприборы,
И когда перепробовал все из врачующих поз,
С синей нервной мигалкой Иные прибудут на скорой:
«Перелом. Ничего, соберём. Подготовьте наркоз».

В поднебесье висит то ль звезда, то ли лампочки груша,
То ль какой-то другой незнакомый сияющий плод…
Кто-то вечный и добрый гипсует разбитую душу,
Бормоча: «Перелом… ничего… я подул... заживёт».





(с) Маша Гринёва

Зажигалку да блажь – в карман, безнадёгу да зонт – в пакет;
Пару ласковых слов – коту, фото с прошлой весны – в альбом,
А потом по перилам – вниз, как уставший от скуки шкет,
И с разбегу в сырой апрель, с криком «б**!» и разбитым лбом.

На бульваре друзья – «привет», а по плану у них – салун,
Я терпеть не могу бурбон, но душа под него всплакнёт:
Мол, четырнадцать тысяч солнц и четырнадцать тысяч лун
Намочили один стакан, исчеркали один блокнот.

Разделите меня на ТРИ – я любил в этой жизни трёх,
С каждой умер от счастья жить, но об этом не скажешь вслух...
Остальные мои – не в счёт, остальные – из тех дурёх,
Что пытались со мною снег превращать в тополиный пух.

По асфальту бегут ручьи и качают бумажный флот,
А за старшего – Фрэнсис Дрейк, малолетний гроза Кариб;
И азарт на его губах пышет клюквой таких болот,
Где когда-то и я промок, где когда-то и я охрип.

Надо будет купить коту мармелад и шампунь от блох;
Безнадёгу и зонт – на гвоздь, – нам негоже ронять престиж.
Я прощаю сырой апрель; он, ей-богу, не так уж плох.
Вот такая у нас весна: не подкрасишь – не ощутишь...





(с) Сергей Ширчков

Время тебя рожало. Память с тобой свела
счёты. Любить, пожалуй, значит – не помнить зла.
Счастье тебя разыщет. Город, как поводырь, -
гордый, красивый, нищий слижет твои следы.
Нет. Не о нас. О прочем: не научись – скучать.
Путь до любви короче, если его начать.
Если взаимно вижу. Если, в обход и за…
За горизонты. Ближе. Ближе к твоим глазам.
Если судьбы, то – обе, если душа, - то плоть.
Там, где в своей утробе, нас воскрешал Господь.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Корзина стоит на растрескавшейся земле.
Лучи, словно нити, пропущены сквозь листву.
Каждое утро седой заклинатель змей
играет на флейте. Змеи не слышат звук.
Зеваки толпятся, внимая мотиву, в такт
качаясь, как кобра… Кобра следит за ним.
Сила удара таится в его руках.

Но флейта торопится…

Кобра считает дни.


© Кот Басё

И все-таки я с тобою,
И все-таки ты с мной,
зажатые шумной толпой
Придавленные тишиной.

И всё-таки мы родные,
А это нельзя не стеречь,
И всё-таки мы иные,
Чем были до наших встреч.

У памяти столько заначек,
Что хватит их нам наперёд,
И кто-то из нас заплачет,
Когда из нас кто-то умрет.

(c) Е.Евтушенко

Кот Басё бело-черно-рыжий,

Серо-дымчато-полосат,

И глаза у него бесстыжие,

Только он-то не виноват.

Кот Басё сочиняет хокку,

Ест мороженое, пьет зарю,

Утром нежится, лежебока,-

Постыдился бы, говорю.

Он не ловит мышей в подвалах

И не шастает на чердак,

Я уже от него устала,

Только мне без него никак.

Он щекочет ветра усами,

Бродит с песнями по Земле…

Мы встречаемся с ним глазами

В отражениях на стекле.





(с) Кот Басё

"я не люблю людей без лиц. они удобны, кто бы спорил, -
у них занятие простое: чужих не преступать границ.
они на все найдут ответ, они кричат, когда кричится.
но кто-то им замазал лица, как-будто выключили свет,
как будто врезали под дых-со всей славянской медной дури,
свечной рожок во тьме задули-и спешно вынесли святых.

я не люблю людей без лиц - пустые хижины без окон.
красиво вьется белый локон лозой у выцветших глазниц.
и пахнет мелом и золой высокий лоб ученой дамы.
великоросское «когда мы...?» стоглавый вытопчет конвой:
когда не будем продавать поэтов мы за рупь за двадцать,
а филигранного паяца укладывать в свою кровать
пушистым мишкой?
нет лица?
да в чем же собственно обиды?
мы временем единым бриты-«под ноль» для царского крыльца, -
пошла считалка по прямой, здесь кто-то откровенно лишний...
ваш спелый рот похож на вишню, но укусить — ни боже мой! -
шершавый вкус папье-маше, гирлянды чувств в карандаше,
и внешнего казалось мало,
но...
мне всегда ума хватало не шляться по чужой душе..."




(c) Горький мёд

Звонок / как обычно/ - два раза, и коврик в прихожей,
все так же мне «welcome» моргает застиранным глазом.
и ты, в длиннополом халате, на рясу похожим,
снимаешь пальто торопливо, и тянешься сразу -

губами к губам /так привычно, как зубы почистить/-
уже до секунды наш час отработан годами.
зевая, из кухни твой кот наблюдает пушистый,
ко мне интерес потерявший, он брезгует нами…

опять на конвейере - кофе с ликером ванильным,
под душ, в полотенце, две капли миндального масла,
на диске – гитара мотивом заезженно-пыльным,
пятнадцать минут / засекаю… / и лампа погасла,

тропинками давними руки блуждают по телу,
я знаю давно, где и как отпечатаны пальцы.
не помню, когда же я впрямь тебя дико хотела??
но что-то опять заставляет меня задыхаться..

***
еще пять минут…рассекают машинные фары,
на бледном лице потолка оставляя морщины…

«тебе хорошо?» - «да, любимый, ты просто в ударе..»-
и чмокнул довольно, еще раз оставшись мужчиной…

как кадры из пошлого фильма - опять сигареты…
и ты поправляешь ажур моих тонких бретелей,
по комнате ходишь, позируя, полуодетый..

«Ты знаешь, наверное, мы уже перегорели…»

ты вскинул глаза, удивленно: неверный сценарий!
ошибка, поломка, загадочный сбой в механизме!
«Ты знаешь, наверное, всё мы уже отыграли…
пора возвращаться к своим неигрушечным жизням…»

у самых дверей, как и раньше, целуешь за ушком,
/услужливо – сумочку/: «Ты позвонишь выходными?»
устало смеюсь: "нам теперь притворяться не нужно!
давно не влюбленные…
и не любовники… ныне…»



(с) Скорпиошка

Город похож на засохший торт, кремом измазаны мостовые. Нет здесь известных доселе черт, я прикасаюсь к нему впервые - теплой ладонью в холодный бок, заиндивевший ласкаю призрак...Белый неоновый голубок смотрит на улицы с укоризной - люди как люди, а я - другой, вы посмотрите - архангел птичий! Катится, катится мой клубок, я зажигаю последней спичкой...
Тихо! Смотрите! Не город - град! Двое стоят у небесных врат.

И она говорит - я устала, как сто собак, как комочек жвачки, прилепленный под столом, ты хотя бы день соберись, проживи без врак, не умеешь быть тигром - хотя бы не будь козлом, ты меня размазал, как кашу - за папу, жри, я бы год назад еще от тебя ушла, как земля вас носит, бездушные упыри...
А потом включают городские колокола.
И они собой разрывают свинцовый день, в голосах надменных все прочие не слышны...
От двоих осталась немая, кривая тень, и они носить ее вместе обречены. Они слабые, Господи, блеклые, как ростки, что друг к другу тянутся в черной, древесной мгле...
Не пугай их ангелом. Не гони их в проводники. Ты оставь их здесь, на асфальтовой их земле. Станет пухом земля, этой веры достанет всем, чем не счастье - по темечко в жаркий пух?
Слышишь, город? Кому-то пробило семь? Ты опять кого-то учишь считать до двух?

Я прохожу по тебе, как тень, ты ведь не видишь меня, я знаю...Мартовский сумрак, вчерашний день, ритмом избитая мостовая, ветер не пахнет морским песком, всюду сварливые птичьи стаи...Корчится прошлое под замком, старость под кожу мою врастает...Я застываю немым столбом, как Саломея без покрывала, в горле колотится душный ком...
Двое, дошедшие без привала.
И она говорит - без тебя я ослепла, ты навсегда мой милый, что хочешь, то делай, да. Я сама стыжусь своей собственной немоты, я к тебе прибита каменным "навсегда", помоги мне, слышишь, без голоса. без души, я тебя целую, и губы мои - вино...
Он молчит, и в горле его шуршит, словно калька, мертвое "все равно".
Это видит город, раскрашенный под весну, он дрожит боками, вцепляется в удила.
Я сегодня снова, кажется, не усну. Бьют по мне двенадцать эти колокола. Я немой свидетель, и участь моя проста - умираю с каждым, кто выдохнул в пустоту...Пожалей меня, слышишь, неоновый мой простак, электронный ангел, мигающий на лету.
Я бы так хотела...но память возьмет свое. И по паре будет каждая тварь жива. Мой жестокий город. Каменное зверье. На асфальте - двое...
Выжившие слова.






(с) Мария Хамзина

Моя душа живет в черновике- и ждет, когда ее сотрут резинкой...
А Вы, на обветшалом чердаке,там, где танцуют лунные пылинки,

Где полуночный льется полонез,где в старых сундуках чужое время,
Вы – просто бес, зеленоглазый бес,любимый всеми, но забытый всеми.

Меня давно пора переписать:в черновике душе крылатой тесно.
Мне говорили: «Падай в небеса!»А я взлететь пыталась в Вашу бездну.

Так наобум, по-детски, сгоряча-хотелось вниз – где звезд зеленых россыпь!
Мне говорили: «Нарисуй печаль!» -А я для Вас нарисовала розу...

Смеялись: «До чего, однако, глуп Картонный ангел, полюбивший пламя!
Сгоришь!» ...а я пыталась Ваших губ коснуться пересохшими губами.

Кричали: «Чистый лист – как новый путь!Скорей хватай за хвост ветра и с ними
Лети! Перепиши свою судьбу!Всего лишь слово – и свободной будь!»
...а я... я... написала Ваше имя.


(с) Татьяна Стрельченко

1.
на расстоянье вытянутых рук,сидеть и тихо чокаться с экраном,ну-будем-будем....в аську тихий стук,ты что там,пьешь,мне кажется,что рано.
2.
а впрочем,пей...за отпуск,за тебя, и я,наверно...впрочем,нет,не буду...и пожелаю вновь тебе,любя, дождаться в Праге "сбыточного чуда"
3.
опять хохочешь...смех твой как набат,вообще мне нра,но щас по перепонкам, но был тебя я вновь услышать рад,и вновь себя почувствовать ребенком, его конфеткой манишь из Москвы, я вроде поддаюсь, но...невозможно, дела,работа,разное,увы, давай тебя я чмокну осторожно...
4
прощаемся,я трубку не кладу,твое "пока" как будто в сердце ножик, за мысли мне мои гореть в аду,но это меня вовсе не тревожит
5.
тревожишь ты,твои "ужтридцатьпять",твоя натура странная такая,и иногда мне хочется понять,ну почему к тебе я привыкаю,точнее,вру,давно уже привык,не новость?только спрячь свою улыбку.и не показывай,как дурочка,язык, с тобой вдвоем мы платим за ошибку...

6. -а мне плевать.ты веришь?мне плевать.живу себе.пока я всем довольна. лишь одного я не прощу судьбе,что иногда тебе ужасно больно,когда в зигзаг я ухожу опять
и ( вот натура) это не скрываю,ты все прощаешь мне,конечно,я , хоть дура,но прекрасно понимаю
тебя...
и я тебя, по-своему,люблю....


(с) Лилия Долины

бесконечная осень, листвы круговая порука
снегопад за окном - романтичная прорва безделья
мы пытаемся выжить, пытаемся жить друг без друга
и срываемся изредка на "а хочешь, я дам тебе денег?"

ведь так хочется сделать хоть что-то: сорваться, приехать
под листвой закружить в сумасшедшем, безоблачном танце
задыхаться как прежде вдвоем от безумного смеха
и не знать почему.... одеваться, потом раздеваться,
собираться гулять, да так никуда и не ехать...

бесконечная осень. до хруста зачитан бегбедер
от гламурных газет - типографская корка на пальцах
мы пытаемся жить, а выходит: "ну хочешь, приеду?"
и скрываясь от зеркала, быстро бежишь одеваться...

ведь так хочется глупо шутитить, не боясь неприятий,
говорить до утра обо всем без вина и смотреть телевизор
и руки не разжать из короткого круга объятий
да и ехать все-го то чуть-чуть, не нужна даже виза...
да и ехать все-го то чуть-чуть - не Сибирь, не Тольяти...

ну а после в привычную морось рутиновых будней
бесконечная нежность запекшейся коркой застынет
"мы научимся жить друг без друга, мы больше не будем"
и короткий звонок в воскресенье как пуля навылет

"приезжай, приезжай, приезжай... я соскучилась, дурень"




(с) Рыжая Смешная Стриженая

...а в костёле готическом фуги великого Баха
Иногда раздаются зловещей порою полночной...
И за окнами ангелы сумрака выцветший бархат
Серебром расшивают и жемчугом крупным, молочным.

То морозный закат отражается в стёклах витражных,
То рассвет сердоликовый прячется в трубах органа...
Беспокойные духи, обнявшись под куполом башни,
Ловят звуки и ими врачуют душевные раны.

Шпиль костёльный проткнуть может солнце –
и варварский месяц!
Шпиль костёльный проткнуть может небо –
и женское сердце!
Нить агатовых чёток порвалась. На утренней мессе
Я шепнула: «Люблю...»
... только Вы не услышали, герцог.


(с) Татьяна Стрельченко

http://www.artpreview.ru/Authors/Item/358

http://virtuzor.ru/users/arta1/#projects


Очень талантливый художник..и очень хороший человек...)) Я уже заказал портрет...

В общем, хватит, пожалуй, любите, пожалуйста, ближних. Тех, кто варит вам кофе, кто утром сопит у плеча. Я устала. Мне хочется старых зачитанных книжек, шоколада, и чая, и, чтобы негромко стучал по зашторенным окнам холодный, настойчивый дождик, чтобы кошка мурлыкала, боком прижавшись ко мне, чтобы не был мне нужен – ни тот, кто любого дороже, ни, тем более, тот, кому я всех дороже вдвойне…
А наутро – пусть будут
Замёрзшие
лужи.
И - снег.

А за окнами – осень, как нАзло – вполне золотая, и весёлое солнце, и неба прозрачная синь и беспечная память такие картинки листает, что, спасибо ещё - мне хватает ума не просить. Никого ни о чём. Никогда… А бояться и верить я отвыкла, наверное, тысячу жизней назад…и давно не считаю – ошибки, подарки, потери…Только помню зачем-то, хоть помнить, конечно, нельзя –
Правда, лучше б не помнить,
Ваш синий
Смеющийся
Взгляд.

Но что было – то было. Что будет – когда-нибудь – будет. И – в какой-нибудь день – не напрасно же сны горячи - на крутом повороте слепых человеческих судеб мы, конечно, столкнёмся без всяких разумных причин. И тогда - вот тогда… …А пока - мне не хочется спорить, я устала напрасно в закрытые двери стучать, мне бы - чая, дождя, шоколада и книжных историй.
Вам – безмерного звонкого счастья.
Всегда и сейчас.

…И, пожалуйста, близких -
Любите –
Им плохо
Без Вас.






(с) Юлия Вергилёва

Прильну к тебе и буду тихой-тихой...
Так бабочка садится на цветок,
Луч солнечный скользит коротким бликом,
Не обжигая тонкий лепесток...
Так одуванчик, распыляя семя,
Оставит на щеке легчайший след,
Щекоткою задержится на время,
Потом вопросом - «было или нет»...
Так гладит на лугах трава колени,
Как кот пушистый ометет хвостом...
Так дождь слепой, лаская, реку вспенит
И спрячется под радужным мостом...
А ночью наклонюсь плакучей ивой,
Не потревожу, сон твой сберегу...
Я буду тихой и не боязливой,
Но равнодушной рядом не смогу...

(с) Г Алка

Где-то за тридевять царств на краю измерений,
Где параллели легко можно косами вить,
Я каждый вечер, забравшись к тебе на колени,
Странную сказку пишу нам с тобой о любви.

В старой, как мир, и на редкость бесхитростной сказке
Люди мудры и мгновения ценят еще,
И непременно встречает судьбу Златовласка,
В миг, когда я согреваюсь, уткнувшись в плечо…

Вот уже клетчатый плед за ненужностью сброшен,
И отогрелись в ладонях осколки души,
И всем на свете принцессам хватает горошин –
Времени нет. Это значит - не надо спешить.

Яблочком катится мир на раскрашенном блюде,
Он не отравлен еще, и царевна жива…
Времени нет. Время после придумают люди,
Чтобы тебе было легче меня забывать,

Чтобы потом мы с тобой сотни раз разминулись,
Чтоб затерялись во множестве маленьких «но»…
Ну, а пока – растревоженный сказочный улей
Пляшет старинную польку у нас под окном…

С неба летят неуёмные снежные пчелы,
И безутешность разлуки на миг отменя,
У Лукомория кот, до смешного ученый,
Врет не краснея, о том, что ты любишь меня….



(с) Ната Ли

Где слезы на завтрак, на ужин скандалы,
От чувств передоз и эмоций навалом,
В десятках страниц, где с чужими словами,
Ты свой календарь исчисляешь постами.

Себя узнаешь, прочитав между строчек,
Обычные тексты, но в каждом свой почерк,
Всегда кто-то верит, а кто-то смеется,
Кому-то всё запросто в жизни дается.

И в избранном мысли людей на ладони,
"Теперь я одна. Вот, курю на балконе",
"Котенка взяла, а назвать не сумела",
"Забью-ка на всё. Очень просто и смело".

Бездумно живем в неживом Интернете,
А в буднях семья - муж, родители, дети,
Но в записях "Осень", и все согласятся,
Что скоро опять всё должно поменяться.

И ночь за окном, на столе чашка кофе,
"Опять всё не так. Надоело. Мне плохо"
По сути ведь большего нам и не надо:
Один комментарий. "Не бойся, я рядом".



(с)

неизвестно где ты и как, почему и с кем,
кто затягивает твой шарфик туже, а кто ласкает,
кто тебе гадает по линиям на руке,
а кто к себе по-прежнему вовсе не подпускает,

на кого ты там смотришь презрительно, сквозь прищур,
а по кому вздыхаешь легко и резко,
неизвестно, почему я никак тебя не забуду и не отпущу,
королева насмешки и вычурного гротеска.

почему мне есть дело до передвижений твоих и стран?
почему я вообще о тебе говорю упрямо?
ты порой наивна, а порой иронична и так остра,
что мне страшно коснуться. легко говорить о самом

незначительном, как и о главном впрочем -
меня, пожалуй, никто не учил до нас,
я кружу вкруг тебя как пчела вокруг нераскрытых почек
и не знаю что делать... всевышний меня не спас,

и не отговорил, и не перебросил тему -
голова гудит твоим именем словно тревожный улей.
и не то, что бы это было моей проблемой,
но мне хочется говорить с тобой...

позвонишь мне? хотя бы в конце июля....


© Марта Яковлева

Люди могут забыть, что вы сказали. Могут забыть, что вы сделали. Но никогда не забудут, что вы заставили их почувствовать.


(с)

когда ты падаешь, кто-то должен быть рядом
чтобы протянуть тебе руку, может быть даже обе
или если его нет рядом, он должен ждать тебя дома
чтобы сказать "моя малышка", погладить по спине, поцеловать в лобик
когда ты падаешь, везде должен свет гаснуть
чтобы они не смотрели, не смотрели, не смотрели
и в этой темноте только кто-то один может сказать тебе "мой ясный,
вставай, это не подходящее место для отдыха, как впрочем и время"
и улыбнуться. только тебе.

когда ты падаешь, когда ты падаешь, когда небо падает сверху
кто-то должен быть рядом, чтобы успеть подхватить тебя за секунду до краха
но как правило в этот момент господь отворачивается и закрывает прореху
в небе, через которую он обычно смотрит на нас. нет, не от страха
а просто потому что только он и знает что на самом деле
когда ты падаешь, когда ты падаешь, когда ты действительно падаешь
никого не должно быть рядом





(с) Рыжая Смешная Стриженая

Соскучилась по нежности твоей...
Ее б в кармашек положить, как в детстве-
Конфеты с ласковым названьем " Карамель",
И мыслью, что она "лежит " там, греться.
Наслушаться бы этой тишины,
Когда молчишь и гладишь мои руки...
...В каком- то смысле мы с тобой больны,
Больны необходимостью друг в друге.
Все маскируемся: "Дела, опять дела",
Не замечать пытаясь грусти трещин.
Но... только взгляд... и " Я тебя ждала,
Соскучилась."... " И я скучал. Не меньше."
И льется нежность звонким ручейком,
А мы молчим... и говорить не нужно...
...Как в детстве горло- теплым молоком,
Так мы любовью согреваем души.
И с каждым днем прощаться все трудней...
А жизнь идет и не дает поблажек...
Мне не хватает нежности твоей.
Жаль, что ее... не положить в кармашек





(с) Ирэна Мир

Он наблюдает за кошкой,
вращая вселенную по часовой.

Кошка играет с шариком пыли,
кошке такое вот не впервой:
сколько их было, сколько их будет –
кошка устала считать.
Четыре жизни на это потрачено,
осталось каких-то пять.

Он развлекает кошку –
кошка находит, в нём что-то есть,
правда, он часто глядит на часы.
Кошке не нравится цифра "шесть",
кошка не любит того, что уходит,
а время всегда спешит.
Кошка сердито машет хвостом.
Она непременно стянет часы.

Он думает часто о кошке,
даже когда уходит туда,
где время с цепи срывается.

Кошка собой невозможно горда –
в его локальной вселенной
дел вечно невпроворот,
но он всегда возвращается.

Наверно, от кошки чего-то ждёт.

Он приручает кошку.
Вот это, напрасно, кстати –
кошка мечтает о звёздных далях
и чуточку – о разврате,
и в планы её не входит
дремать на чьих-то руках.

Такие вот нынче кошки
в забытых божьих садах.

Возможно, он любит кошку,
но кошка в любовь не верит.
Для кошки приоритетны
открытые настежь двери,
две миски - с водой и кормом,
ночь и шарики пыли.

Они играют друг с другом –
Вечность играет с ними.


© Уже Другая

мне надо вобщем совсем немного: твоих прижатых к моим коленей, упрямых взглядов в полоборота, упрямых губ, и гонять по вене адреналин как наркотик чистый. когда ты смотришь вот так бесстыдно, когда оказываешься так близко, что враз с губами дыханье стынет... мне надо вобщем совсем случайных твоих сближений с моим рассудком, вот так пугаться твоих внезапных мне не_ответов, вторые сутки так наркоманить на телефоне, стирать и снова писать - привет, а... стоять в футболочке на балконе, курить бессчетную сигарету и ухмыляться твоим молчаньям, твоим садистским ко мне придиркам, твоим приездам_как_наказанью, твоим отъездам - как под копирку. мне надо вобщем совсем немного:
твой кофе утром - и соль, и горько, и сигарету губами трогать, на желтом блюдце лимона долька... ты мой наркотик, мой анестетик, мой чертов пан_и_пропал_на_веки. а я - сенсорик и кинестетик - ищу лекарств от любви в аптеке:
чуть чуть того, и чуть чуть другого, но просветление невозможно пока ты мне не подаришь снова

тебя - внутривенно,
тебя - подкожно.
еще - тебя....





(с) Рыжая Смешная Стриженая