Другие не могут. Других немало:
Стараюсь, количеством восполняя,
Забыть твоё имя. Теряю баллы.
И каждое утро – не забываю.
Сжигая романтику сигаретой,
Ты молишься, мой шестирукий Шива
На то, что останешься под запретом.
И я тебя, выкурив, затушила.
Но ты не погас, ты влюблено тлеешь
На выбранном радиусе прощаний.
А я становлюсь откровенно злее,
Шутя с пламенеющими вещами.
Так было в начале. В конце. Так будет
Всегда. Эта правда скорбит в вопросе.
Открытая пачка убитых судеб
И мне никогда этот яд не бросить.


© Татьяна Ткачева-Демидова

"Известен будет каждый шаг..."
И.Одоевцева






...повинное слово и речь не сечёт...
давай обойдёмся без лишних вопросов,
к тому же зимою предъявленный счёт
завышен на парочку снежных заносов...
и строчки, блуждая в развалинах схем,
готовы пленяться пустым оборотом...
...дорогу ко мне - заметёт насовсем...
дорога к тебе - за любым поворотом...


© Татьяна Пешкова

Спасибо огромное за симпатию! Жаль, что неизвестную..Отзовитесь..

Предновогодний диет-марафон продолжается!!!
День шестой - Бананы с йогуртом и творогом
До хорошего настроения, красивой фигуры и праздника осталось 15 дней!

В возрасте 70 лет скончалась у себя на родине легендарная певица Сезария Эвора. Известная на весь мир певица с Островов Зеленого мыса, слава к которой пришла в 47 лет, все свои песни пела на креольском ( английского Сезария не знала ). Однако смысл ее композиций о любви и разлуке был понятен всем, кто попадал под магию тембра самой знаменитой уроженки Кабо-Верде.

Там, где вкус тишины – позабытый и странный,
И плывёт под ногами пастельное небо,
Дремлют улицы ,ёжась в туманном пространстве...-
Им бы снега..

Где меняются лица земли полюсами,
Там стоят, не считая дождей километры,
Корабли ,что целуют закат парусами..-
Им бы ветра..

В мире слов, где улыбки на слёзы похожи,
И цветут на балконах бесстрастья герберы,
Там сутулятся лица уставших прохожих..-
Им бы веры..

Стынут,ветром прошитые,хрупкие зимы,
Где,роняя предчувствия в морок ненастья,
Пишут женщины письма далёким любимым –
Им бы счастья..





(с) Ольга Олгерт

Не ходи, малыш, за двери, не ходи - мне можно верить:
там за каждым поворотом чей-то ядовитый сад,
там в твою ладошку вложат грубую подделку кожи
и в глаза твои заглянут застеклённые глаза.

Не ходи, там воет вьюга, там с теплом не лживым туго,
греют ядерные нимбы пережжённые мозги,
там в цене овечьи шкуры, там ограды и бордюры,
там прохожих убивают вставшие не с той ноги.

Рыболовными крючками, гарпунами и сетями
тебя выдернут на сушу, душу взяв на абордаж -
ты начнёшь бояться с ними и по трупам лезть к вершине,
и отчаянно пытаться обнулить хронометраж.

Не боишься, смелый малый? Жизнь тебя поцеловала,
ты убьёшь драконов страшных и игрушечным мечом,
потому что тот, кто верит в миллион путей за дверью,
никогда не усомнится в своём праве стать ключом.

Подожди, малыш упрямый... я возьму фонарь карманный
и дверные смажу петли - нечего им зло скрипеть.
Мы пойдём, держась за руки, в лабиринты переулков
и пока мы верим в выход, нас не смогут запереть.





(с) Нефилимчик

он говорит. он звук, движенье, слово.
я смысл, я источник такового.
он говорит мне: женщина, молчи.
и я молчу, и расцветаю сердцем,
он у порога сбрасывает берцы,
и дом круглится символом тайчи.

переболев стихами, как любовью,
уйти от суеты и пустословья
(кто говорит, тот в это время глух),
пить тишину из вечного колодца,
и, может быть, она ещё вернётся -
необходимость выразиться вслух.


© Дийна

"В последнюю осень уходят поэты"...
и кружат стихи журавлиною стаей...
уходят так глупо, уходят нелепо -
туда, где грехи за грехи отпускают...

И жить бы не кашлять, да мир слишком тесен,
а морфий и спирт ставят жирную точку...
как много ещё недописанных песен...
как много ещё незаконченных строчек...

О чём эти строчки уже не расскажут?
Что губит очко, а не покер с тузами?!
Что черти хватают всё то, что ты нажил,
а ангелы душу выносят с дверями...

А может быть проще - о водке, о бабах...
Что спел бы с душой, а скулишь по-собачьи...
О том, что дорога милее в ухабах,
где пьяный ямщик режет вены и плачет...

Уходят поэты... из осени в осень...
а бабка шальная пригрелась под солнцем...
и знает паскуда, что были бы косы,
а пара тверских отморозков найдётся...

Не спите, Бабуля... победа не скоро...
косите навылет... удачной охоты...
всё меньше поэтов, всё больше танцоров,
которым так часто мешается что-то…









© Павел Покровский

Эта история вписана в чеки –
чеки кофеен, далёких и близких.
Что мы там брали? Наверно, чизкейки –
просто куски пирога по-английски.

Пятое действие. Новая сцена
будет в дороге. В машине, в маршрутке?
Нас не касаются льготные цены.
Этот пирог обжигает нам руки.

Эта история тянется годы.
Эта история тянется к правде.
Нас не касаются ценные льготы.
Этот пирог, несомненно, украден.

Где там погоня с полицией конной?
Мы обнимаемся – нет, не воришками –
на перекрёстке, где уйма знакомых…
Пьяный пирог с легкомысленной вишенкой.




© Ника Невыразимова

На городе – чёрный мундир.
Мелькают дома, магазины.
Мы только из тёплых квартир.
Машина на зимней резине.

Поедем, поедем скорей!
Пусть снег залепляет нам стёкла.
На ряд золотых фонарей
московский мундирчик застёгнут,
но он нас укроет полой –
тебя и меня, и машину…
Я только встряхну головой,
а мир уже весь опрокинут –

куда-то за сгиб локтевой
руки твоей, в плен меня взявшей,
и дерево – видно, секвойя –
растёт над убежищем нашим,
уходит наверх, в небеса…
И вниз головой, точно в танго,
вися, я открою глаза…
Я заперта, я арестантка:
свобода – она же тюрьма,
и танго – открытые плечи…

Наверное, это зима.
Но точно я вам не отвечу.




© Ника Невыразимова

Хоть кто-то подкурит мою сигарету?
Я рою туннели под знаками “STOP”.
Строка за строкой – словно секс в туалете, –
Такие же чёрные… Выстрелом в лоб
Спасаю любви хромоногое танго,
Безадресность чувственных взглядов взасос –
Добить и не мучиться… Воплем гортанным
По рваным стихам разбросать. Из заноз
Рождаются самые острые рифмы,
Безбожные идолы культовых фраз.
И раны, покрывшись словесною лимфой,
Гниют очень долго. В бинтах волочась,
Приятно быть пошлым во время застолья,
Острить и блевать забродившим вином.
Эрекция зла и похмелье спросонья –
Сильнейшие музы… В вопросе немом
Тебя попрошу подкурить сигарету.
Судьба на двоих оказалась чужой.
Я рою туннель, и я стану поэтом
Бездарным...
......... но всё же - любимым тобой…




© Сергей Косинов

Беспокойной стала моя душа,её омут холоден и глубок.
Вот бы жить спокойно и не спеша,только время, самый жестокий бог,
Все дары обратно берёт с лихвой.Неужели есть у меня лихва?
Обними меня, пока я живой,обними меня, пока ты жива.

Неплохое бренди, горячий чай душу согревают, но не спасут.
Поселилась в доме моём печаль -холодно и скучно одной в лесу.
Я живу, признаться, не головой,а болит от этого голова.
Обогрей меня, пока я живой,обогрей меня, пока ты жива.

Может, на ладонь упадёт звезда как в каком-то старом, смешном кино -
Надо бы желание загадать,но давно загадано мной оно.
Этот мир огромный - он мой и твой,ты об этом помни, не забывай.
Поцелуй меня, пока я живой,поцелуй меня, пока ты жива.

Раньше или позже, но быть весне -целый век печалиться нет причин.
Пусть печаль растает как первый снег,пусть её до крошки склюют грачи,
Клён зашелестит молодой листвой и через асфальт прорастёт трава.
Если ты со мной – значит я живой,если я с тобой - значит ты жива.





(с) Игорь Приклонский

Глядишься в ночь и горбишься авгуром,
пытаясь уловить сигнал с изнанки,
но в небе глухо; тучи злы и хмуры
и сеют манку.

Летит на мир седое время года.
Белым-бело под светом яркой лампы.
У слов нет силы, у людей — свободы.
Довлеют штампы.

У пригвождённых к жизни нелюбовью
глаза скопцов и вянущие души.
Но, даже непричастием виновна,
смотри и слушай.

И, может быть, откроется иное,
и свет души проявится за телом —
так мудрость, позабыв про остальное,
рисует мелом
мир ласковый, где всем хватает лета,
где яблоки в саду не для искуса,
где далеко до споров сигаретных
и лож Прокруста.

Молчи.
Смотри.
Тебе доступна малость —
но большее опасно человечку —
вон три кита, на панцирь опираясь,
плывут сквозь вечность.


© Уже Другая

Предновогодний диет-марафон продолжается!!!
День пятый - Батончики Мюсли

До хорошего настроения, красивой фигуры и праздника осталось 16 дней!

Молчание друзей уже не тяготит,
а мелкие вражки пресны и не забавят.
Вновь шелестит декабрь дождём чужих обид,
гранатово искрит в бокале саперави.

И вроде не война, но мир давно ничей,
а где-то далеко, за тридесятым краем,
спят на лужайке лев, исполненный очей
и окрылённый вол, и птица золотая
поёт негромко то, что слышать не дано,
но всё услышит тот, кто не боится правды,
и через толщу лет жужжит веретено
одной из трёх богинь, не ведающих завтра.

Там ночи коротки, как жизнь далёких звёзд,
там дни длинней, чем сон отверженного Бога,
и птицы ждут птенцов в ладонях тёплых гнёзд,
и по шелкам небес бегут единороги.

Мне не пройти туда — на радуге чудес
не обозначен путь для созданных из глины,
но снится иногда живой тенистый лес,
идущий в тихий мир по тропкам муравьиным.

... Молчание друзей — ещё один урок,
а шпильки от врагов, всего вернее, стимул —
ведь каждый, кто живой, извечно одинок,
но всякий, кто в себе, уже приемлет схиму.







© Уже Другая

Этот первый снег – как Божья милость…
надо же - всю ночь стоит стеной…
дай вам Бог, чтоб ты собой гордилась,
ну а он гордился - что с тобой…

Знаешь, если всё-таки отпустит, -
я смогу уйти сквозь этот снег,
к той раскосой с бесподобным бюстом,
что весь год названивает мне.

Пусть я вдрызг упьюсь её губами,
а она решит, что всё всерьёз,
и в душе смеётся над стихами -
теми, что ты слушала до слёз.

У тебя теперь другая правда,
ни к чему тебе весь этот вздор,
мальчику с наивно-жадным взглядом
расширяешь общий кругозор.

Пусть он привыкает к переменам,
а когда оставишь не у дел,
дай вам Бог, чтоб он не лез на стену
и вдогонку «сука» не хрипел...






© Павел Покровский

Во двор выходишь, залитый победным
венецианским светом: май-июнь,
трава на заднем плане на краю
оврага зелена, и на переднем
шевелится газета на траве.

Детально прорисованная дверь
приоткрывается, в проёме ты - несмелый,
Дрожит асфальт, пересечённый мелом,
соседка-школьница поделена на две
бессмертных сущности, и две - играют в классы.

Звук выключен, но слышен тонкий свист.
Уходит прочь трамвай внезапно длинный.
Ты открываешь дверь и смотришь в спину
себе. Победный свет стекает вниз.
И голуби взмывают дважды.

Дальше - синева,
почти полёт. Нет ни двора, ни дома.
Лишь дверь всё ближе - лучше, чем в 3-Д.
Сейчас ты выйдешь, окунешься в день.
И будет свет. И чернота проёма.





© N.Reber

Очнёшься ночью, чувствуя - как член
пропавшей экспедиции, и мёрзнешь.
Луна внизу покачивает челн.
Утопленник на палубе и звёзды
играются в гляделки. Баргузин
пошевелит и вынесет к причалу.
И снова просыпаешься: один,
свет выключен, и воздух откачали.

В окне февраль. От лысины холма
затылок отвалился с редкой рощей.
Бежит ручей с заснеженного лба,
а ты, прихвачен сумраком, построчно
фиксируешь прорывы февраля
в твои тылы, где вдруг посередь спальни
застукан одиночеством. В тебя
глядит окно. И ночь универсальна.

Катается горошиной во рту
немое ожидание как будто
под сенью девушек, под сакурой в цвету
очнулась бабочка - и умирает Будда…
И - полубог отлученный - молчишь,
сжимаясь в точку, в косточку от вишни,
один в постели, в комнате, в ночи,
ещё не спишь и ей уже не снишься.






© N.Reber

Можно мне не любить тебя? Здесь с этой ямой в груди - такая же яма в земле. Можно я выдохну боль и всё останется позади, здесь полуживой не в цене. Можно мне выйти отсюда и всё сгорит - только бросай дрова.
Разреши мне только тебя не любить, пока я еще жива.
Не коверкать листы, не кусать локтей - здесь таких выживают, слышишь? Разреши мне снова побыть ничьей и дышать пока всё еще дышится. А давай поиграем в прятки? Ну что молчишь? Ты же правила знаешь и можно даже
тебе уехать в Америку или Париж...

Только прятаться будет каждый.


© Хрустальная Марго

Сонливы по утрам дома, жильцов сплавляя в несвободу, и календарная зима ничуть не пахнет Новым Годом. Рассвет за тучами горчит, переливаясь перламутром, но солнце в промежутке смутном бесправно, вычерпав лимит.
В неверном свете фонарей, марающих ладонь асфальта, уже не верится, ей-ей, что где-то есть иное: Мальта, день, терпкий, как глоток вина, вина, казнённая заочно, и слов чуть слышных глубина, закатный солнечный гранат, в твою ладонь упавший...
Впрочем, всё будет так, как захочу — но прежде разучусь бояться (мой страх кривляется паяцем и гулко шепчет: "... не пущу").
Но я иду, и пусть рассвет пока неясен за туманом, жизнь пишется под трафарет, и в межсезонии обманном нет ни подсказок, ни примет, и ночь дрожит под фонарями — всё это так — но между нами по-летнему не меркнет свет. Пусть время дремлет в полусне — зима, скупая на снега, закончится быстрей, чем вечность, которая, не к нам строга, ждёт у иного очага, являя такт и человечность.
И будет свет. Иди ко мне.


© Уже Другая

и о чем нам еще говорить, если не о погоде?
как ты там, как дела, как там наш прошлогодний снег?
вот такие, как мы, два сезона и стали не в моде -
как тигровые клатчи, балетки и рваный мех.

я ношу твои мысли заместо камней - за пазухой,
закрываю глаза - и снится - летят ножи,
мы с тобой на арене, глазищи твои завязаны,
ты швыряешь клинки и твердишь " ну скажи, скажи"

я упрямо молчу. нарастающий рев - овации,
ты швыряешь повязку, во мне закипает смех.
я проснусь - ни ножей, ни следов каких "операции"...

за окном льется дождь. н-да, я думала будет снег.




(с) Кукла Саша

"Но я не жалуюсь Я радуюсь судьбе..."
Г.Аполлинер



...зима, держись, ты поймана с поличным,
все мокрые делишки на виду...
как можно быть такою безразличной:
и к снегу, и к морозу, и ко льду?..
декабрь суров, и он не будет плакать,
стряхнув дождинки с кружева манжет,
а вся твоя продуманная слякоть -
банальный, но раскрученный сюжет...
попытка лгать смешна невыносимо -
мол, если очень-очень ждёшь чудес...
...я помню детство - там такие зимы,
в сугробе - каждом - счастье до небес...

...и сколько б ни манил побег из круга,
тебе до марта жить в своём дворце...
решайся...побледневшая округа
уже снежинки чует на лице...


© Татьяна Пешкова

Предновогодний диет-марафон продолжается!!!
День четвертый - Горячий салат с лососем и овощами
До хорошего настроения, красивой фигуры и праздника осталось 17 дней!

Ее первый муж был человек очень энергичный. Он делал карьеру, он работал и подрабатывал, он ходил на рынок, он сам готовил шпигованное мясо для гостей, он умел выгодно продать старую машину и купить новую, летом возил семью к морю или снимал хорошую дачу.
Он сделал вообще невозможное-после смерти матери отвоевал родительскую квартиру, хотя давно не был там прописан и полагался ему как наследнику жалкий паевой взнос. А большая квартира в центре, в роскошном ведомственном кооперативе, должна была уйти, таков был закон, поскольку дело было в 1970-х. Но нет! Он в лепешку расшибся, сто судов прошел и добился своего.
С выписанным ордером на груди он приехал к ней, как солдат с войны. Она с ребенком жила на даче. Муж-победитель привез трофеи.
А она вздохнула:
- Ладно. Значит, придется переезжать. Хотя ужасно не хочется.
Он почувствовал-сейчас либо убьет ее, либо сядет на пол и расплачется, как маленький. Как уже плакал сегодня, войдя в отвоеванную родительскую квартиру, которая год простояла под пломбой; остатки еды после поминок почернели на невымытых тарелках.
Он спустился с крыльца в темноту сада, дошел до калитки, обернулся:
- Может быть, мне лучше вообще уехать?
- Как хочешь, - сказала она.
Он уехал.
Потом она снова вышла замуж. За человека веселого и беззаботного. Он не стремился к деньгам, успехам, квартирам и машинам. Бывало, хлеб забывал купить.
Она рассказывала:
- Прихожу домой, никого нет, все вверх дном, а на столе записка: "Посуду не вымыл, но люблю!"
И просто сияла от счастья.





(с) Денис Драгунский

Летний день заметно убывает.
Августовский ветер губы сушит.
Мелких чувств на свете не бывает.
Мелкими бывают только души.
Даже ревность может стать великой,
если прикоснется к ней Отелло...
А любви, глазастой, многоликой,
нужно, чтобы сердце пламенело,
чтоб была она желанной ношей,
непосильной для душонок хилых.

Что мне делать, человек хороший,
если я жалеть тебя не в силах?

Ты хитришь, меня же утешая,
притворяясь хуже и моложе:
дескать, мол, твоя любовь большая,
а моя поменьше,- ну и что же?

Мне не надо маленькой любови,
лучше уж пускай большое лихо.
...Лето покидает Подмосковье.
На минуту в мире стало тихо.





(с) Маргарита Алигер