Мальчик стоит у воды и чего-то ждет.
Полдень. Портовый город, и рыбаки
курят разморенно-чинно перед дождем.
Всюду свинцовое небо, - куда ни кинь
быстрый, вдоль моря скользящий, чуть нервный взор, -
всё упираешься в черное чрево туч.
Леской рыбацкой натянутый горизонт
будто бы намечает собой черту,
линию, за которой есть тот, другой
мир, ежечасно готовый разрезать нить...
Мальчик приходит в порт в високосный год,
не отрывает от гальки свои ступни.
С прищуром смотрят на мальчика и сопят,
чертом помянут ли, богом - да всё не в счет:
только настанет срок, и, гляди - опять
время сквозь руки его, как вода, течет.

Море поет монетой. Бесценный дар -
слышать. "Да будет вечностью награжден
всяк, кто, уверовав, сможет терпеть и ждать"...

Мальчик стоит. Порт сизый перед дождем.



© Лина Сальникова

Июнь отнимается, мерно идет на убыль,
снимается, будто змеиной из прочих кож.
Мы жили все время с надрывом и стиснув зубы, -
давай, наконец, попробуем жить легко.

Июньская маятность тихо плывет к закату
и тонет, хлебнувшая соли прозрачных вод...
Давай не вернемся, оставим, как есть, за кадром,
все то непомерно усталое, от чего

нас будто и не было. Я различу на ощупь
тебя в темноте приморской, на берегу.
Мы все позабыли, хотя ну куда уж проще
запомнить, как здорово легким касаньем губ

опять оживать, наполняться, быть обоюдным,
решенным единственно нужной из теорем. -
Давай ощутим, что мы снова - простые люди, -
не ангелы; больше не ноет спинной надрез

от этих тяжелых, ненужных, нелепых крыльев,
лежащих кусками всклокоченных, рваных ват.
Мы - два опаленных острова, и бессилье
безмолвным туманом упало на острова...

Мой ангел, давай снова вспомним: мы тоже жили,
и каждый счастливый момент закрепим в словах.


© Лина Сальникова

Повод не найден. Мы остаемся вместе.
Повод не признан. Мы остаемся врозь.
Город сквозь призму мне бесконечно тесен.
Город для писем. Письма, в которых рос
Мой невозможный. Солью. Наощупь. Кожей
Помнить без сроков - веруя, не отверг.
Я сочиняю. Не подчинён, но сложен.
Вчетверо сложен. С болью в один конверт.
Время дрожало. Время пускало корни.
Бой за минуты. Спрашивай у зеркал –
Кто Тебя помнил. Кто Тебя также помнил?
Кто, забывая, также Тебя искал?
В ком Ты потерян? Страстью моих истерик
Город пронизан. Связан и заражен.
Нас не разделит. Нас не разделит берег.
Нас не разделят острым, как сталь, ножом.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Ты не можешь вернуть прошлое..к сожалению..И когда ты пытаешься вспомнить тот момент когда все началось, ты понимаешь, что все началось на много раньше чем ты думаешь.... И в этот момент ты понимаешь,что некоторые вещи случаются всего раз в жизни...И не важно как ты сильно будешь пытаться чувствовать это снова, ты больше никогда не поднимешься на три метра над уровнем неба.




(c) из к/ф "Три метра над уровнем неба"

«Ты можешь быть у неё не первым, не последним и не единственным. Она любила перед тем, как полюбила снова. Но если
она любит тебя сейчас, что ещё не так? Она не идеальна, но ведь ты тоже, и вы оба никогда не будете идеальными вместе. Но если она заставляет тебя смеяться, тем более подумай дважды, если она даёт тебе возможность быть человеком, делать
ошибки, держаться за неё и давать ей всё, что ты можешь. Она может думать о тебе не каждую секунду в день, но она может
отдать тебе часть себя, потому что она знает — ты можешь разбить её сердце. Так не рань её, не меняй её, не анализируй и не ожидай от неё того, что выше её возможностей. Улыбайся,когда она делает тебя счастливым, давай ей знать, когда она
тебя злит,и скучай по ней, когда её нет рядом.»




(с) Боб Марли

- Здравствуй!
Жемчужинки слёз утираю рукой,
Сладкие, веришь? И хочется просто смотреть...
Или шептать, как Ассоль: "Совершенно такой",
Вмиг потеряв под ногами привычную твердь.
- З д р а в с т в у й!..
На выдохе, вдохе - не всё ли равно?
Еле заметное эхо вспугнёт голубей...
Я бы смеялась и пела от радости, но
Дождь по щекам - бесконечная нежность к тебе.
- Здравствуй!..
И глупое сердце споткнётся в груди -
Видно, привыкло к трагедиям из ничего:
- Сколько прощаний, любимый, у нас впереди?
Ты улыбнёшься и скажешь мне:
- Ни одного...





(с) Неждана Юрьева

Она была хороша – и лицом, и ростом.
Любила раннего Босха и шоколадки с кешью.
Влюбиться в неё было почти сумасбродством,
А также непозволительной роскошью.

Но он влюбился. Это случилось вечером…
Или же утром? - Взял и влюбился, не глядя.
О, Боже, как же это было опрометчиво!
Ведь он не разбирался ни в Босхе, ни в шоколаде.

Но зато он мог смотреть на неё часами,
Он любил в ней всё (и это было великим счастьем!) -
От родинки на шее под чёрными волосами
До тонкого шрама на узком и бледном запястье.

Он любил все её недостатки. Ему было любо
Даже то, что другие в ней не терпели вовсе,
Например, её смех – низковатый и грубый,
Сквозивший чуть ли не в каждом её вопросе.

А ещё он умел её внимательно слушать.
(Больше никто в мире этого не делал!)
Все говорили, что видят в ней тонкую душу,
Но при этом пялились на её роскошное тело.

И она не заметила, как влюбилась в него тоже.
Это случилось в самый обычный понедельник.
И все возмутились: «У него нет ни кожи, ни рожи!
И, плюс ко всему, никогда не бывает денег!

Он же так некрасив! Лысоват, невысокого роста.
И, к тому же ещё, у него оттопырены уши!»
А она улыбнулась и впервые ответила просто:
«Но зато как красиво умеет он ими слушать!»






(с) Юлия Вихарева

Я хочу быть последней женщиной
Окончательной...заключительной...
Не уболтанной, а обвенчанной
Ясным светом твоей обители...

Добрым утром.. и тихой пристанью...
И сводящим с ума желанием...
Я хочу быть...контрольным выстрелом
И последним твоим признанием...

Я хочу быть твоими крыльями...
Этим лёгким надёжным ...бременем...
Я хочу быть твоими былями...
В рамках времени...и безвременно...

Не умею я жить на меньшее...
Что ты смотришь в глаза...так пристально ?..
Я хочу быть...последней женщиной...
Просто ...женщиной... и единственной..





(c) Вита Савицкая

Верх совершенства - не оставлять следов -
Ни на снегу, ни в жизни случайных встречных.

Есть ли то место, где мои плоть и кров?
Верю, что есть.
Но от этого мне не легче.
Верить нельзя. Потому что - а если нет?
Злая реальность сны разметает в клочья.

Снегом заносит путаный лисий след.

Где этот дом, что снится мне ночь за ночью?

Годы в пути, время следом несётся вскачь,
Будто бы дразнит - замри, успокойся, ну же...
Лисья натура, сколько её не прячь,
Рвётся наружу крапинками веснушек,
Россыпью снов.

Неужели так далеко
Цель моего изжизненного побега?

Дом - это просто тёплое молоко,
Тёплые руки -

и никакого снега




© Ветер Мой (Ольга Булычёва)

Сидя на кухне,так странно ощущать,что кто-то любит тебя именно такую - помятую со сна,ненакрашенную,в большой футболке,спадающей с плеча,неловко попивающей кофе и грызущей ноготь. Поднимать глаза и слышать - "Ты такая красивая",после чего смущенно утыкаться обратно в чашку.
Так странно чувствовать себя не героем,не человеком,который борется,не ответственной за всё,что происходит в жизни,а просто девушкой,о которой заботятся,которую хочется поцеловать в макушку или в плечо,обнять со спины,засыпая,такой нужной и любимой.
Я везу эту любовь в электричке,пытаясь не расплескать ни капли,слегка ошеломленная и растерянная,не готовая к миру,который снова ждет меня,мягкая и ласковая,и запоминаю каждый миг этого мимолетного,но неописуемого счастья.



(с)kaffeefrau.livejournal.com

На уровне моря, где берег щекочет волна,
где стайки мальчишек бычка подсекают на донку,
из пены морской, не спеша, выходила ОНА,
куриного бога неся на раскрытой ладони.

Прижмурив ресницы, смотрела в неровный овал,
и видела мир, отшумевший ещё до потопа —
там, бросив друзей, поджидал черепаху финвал,
и без парусов — на быке — уплывала Европа…

— Останься, Европа! — просила девчонка. — Быка
нельзя в океан! Он не кит!.. Он фарватер не знает!
— Смотри, обалдела, — рыбак подтолкнул рыбака,
а тот пробурчал: «Перегрелась. В июле бывает».




(с) Марина Хлебникова

Ностальгия по детскому,
преданному,
щенячьему,
вот и всё,
что осталось от прошлого за душой.
Кстати, да -
на душе неоправданно хорошо
от того,
что тебя
не любила
по-настоящему,
от того,
что тебе с этим маяться без меня,
от цветущего мая
до осени желтолиственной,
от того,
что в небесных скрижалях
мне быть единственной
среди прочих,
кому ты
ни разу
не изменял.


© Ксения Кольт

ты глядишь на меня с укором. я на все отвечаю кратко.
полуночные разговоры
превращаются в шквал обид.
и хотелось бы, чтобы гладко. я как прежде твоя «фанатка»,
для стихов завелась тетрадка…
строчка каждая в ней… болит.
ощетинился… предала же. да, ты прав – получилась лажа.
и что дальше – никто не скажет,
оба счастливы. я - вдвойне.
просто память… она - живая. потихонечку заживает.
я теперь тебе кто? чужая?
мы же, собственно, на войне…
ты прости меня и не слушай. затыкай себе ватой уши,
мы не встретились там, под грушей.
а вокзал, как и прежде, пуст.
место встречи. обиды – клешни. я бы рада остаться прежней.
но старания безуспешны.,
от симпатий остался хруст…
надломило меня и что же? не хотела тебя тревожить,
не хотела себя подставить.
но обманываться – гнильё.
не ревную. не жду. не плачу. я желаю тебе удачи,
не случились и это значит
что ты всё-таки
не «моё»...

ну, а я «не твоё».
ведь так?


(с) Виктория Миловидова

время смыкается с местом и действием,
редкие встречи ворожат идиллию,
я забываю вчерашние бедствия:

лодки ломались о берег и видели
лица худые своё отражение
в горьких слезах. под полуденным зноем
лодки ломались, а я поражения
молча считала – от горя до горя.

лодки ломались и мокрыми щепами
на берегу пополнялись костры:
выкинуть этого,
прежде воспетого,
чтобы остался лишь дым.

только горело мучительно,
искрами
мысли пронзали рассвет.

где-то в других траекториях пристани,
крикнули о корабле.

время смыкается с местом и действием,
там, в золотых парусах,
вместе с рассветом
приплыл в мои бедствия,
тот, кто умеет спасать.





(с) Татьяна Тюлькина

Мой любимый Бог становится ближе, чем…
Тишиной учусь засыпать на Его плече.
В предвкушении воска с расплакавшихся свечей,
мне неистово страшно любить Его. Нежный Демон.
Он мне дарит свободу, прощение и покой.
Бог становится ближе. Он ближе, чем далеко.
Я срываюсь в любовь под убившей меня рукой.
Я срываюсь и падаю, не понимая – где мы?

Я не ведаю – кто мы. И есть ли у нас финал.
Он не выдал бы тайну, когда бы о ней узнал.
И, ночами, пьянея от крови, не от вина,
Мы звучим в именах. Мы звучим тяжело и много.
Бог становится Богом, когда Ты распят под Ним.
Закрывая глаза, я над Ним ощущаю нимб
И шепчу Ему – «Господи, господи, причини…»
Бог становится ближе, когда принимаешь Бога.


© Татьяна Ткачева-Демидова

1 558 пар обуви
(«Science-Fact»)

Как вы думаете что это такое? Это не распродажа дешевой обуви, как может показаться с первого раза. Это выставка, на которой представлено 1 558 пар обуви тех, кто окончил жизнь самоубийством, сбросившись в воду с всемирно известного моста "Золотые ворота" в Сан-Франциско. Жуткое зрелище от которого мороз по коже.

Московский. Серой сталинки фасад от непогод и времени рябой… Вот дом, в котором год тому назад меня учила ты болеть тобой. За взгляд, горящий жертвенным огнём, я звал тебя «мой лигурийский бог», жил по ночам и, отсыпаясь днём, опять сюда бежал, не чуя ног. Здесь я узнал – страшней болезни нет, с ней не пойдёшь к знакомому врачу. В парадном гулком, камнем на стене я нацарапал глупое «хочу…»
И что теперь?.. У райских палестин кто я тебе? Сумевший выжить Ной?..

...вожмусь спиной в холодный дерматин – чужую жизнь почувствую спиной, поглажу кнопку, вызову звонком свою болезнь, не удержусь от «ах!», увидев бога в тапках и трико, и с ангелочком-дочкой на руках…
...............................................................................................................
....................................................................................

…мне лифт скрипит занудно: «выбирай…»
а я стою, и спор с собой веду:
подняться вверх, в твой персональный рай,
или остаться в собственном аду?







© Ник Туманов

Вот она стоит у воды, и на коже ее песок, по воде плывут корабли, проплывают чайки, в доме на берегу исчезает сон, закипает чайник.

В доме на берегу он успевает родиться и повзрослеть, однажды увидеть первую седину, стать абсолютно белым и встретить смерть. Смерть говорит ему: «Подойди к окну». Он подходит к окну, удивляясь, что может двигаться и смотреть, открывает раму, сдувает с фиалок пыль. Смерть стоит у него за плечом, он твердит ей: «Смерть, все это время я никуда не плыл. Мой мир - это бабочка между закрытых рам. Моя лодка рассохлась и сети мои пусты. Все это время я рождался и умирал, а там стоит девушка у воды».
Смерть ему шепчет: «Кто приходил с утра?». Он отвечает: «Ты».

В доме на берегу рассвет и сонная тишина, они спят, соприкасаясь бронзовыми плечами. Смерть его крестит: «Я тебе не нужна», выходит, включает чайник.

Он просыпается у распахнутого окна, улыбается каждой птице, что замечает.


© Кот Басё

и так он уткнётся носом в моё плечо,
вплетёт свои пальцы в мои и обнимет покрепче
ранним утром, когда на паркет разливается солнце ручьём
и тогда начинает казаться, что даже дышать стало легче.

а бывает присядет на край кровати,
морщит лоб, хмурит брови, словно старик,
я, говорит, устал, с меня уже хватит,
и я даже слышу как из его груди вырывается хриплый крик.

в другой раз он молчит. в горле ком, на лице хандра,
я присяду с ним рядом, запущу в его волосы руку,
мальчик мой, ты грустишь ещё со вчера,
а он безответно лишь только мне дышит в ухо.

затем он устало положит голову мне на живот
и тогда с моих хрупких плеч слетает вся тяжесть дня
и он словно уютный, домашний кот,
залижет все мои раны, ни слова не говоря.

так мы живём, ни единой минуты зря,
ни единого слова мимо.
вроде бы вместе, но каждый сам у себя,
каждый собой одержимый.






© Алина Хитрук

я нашла тебя, и, знаешь не верю,
ни себе, ни тому, что происходит вокруг,
когда ты, самый нужный, стоишь за дверью,
я бегу открывать и летит все из рук

я нашла тебя, небу сказать спасибо-мало,
я готова упасть на колени, пред тем, кто мне тебя дал,
я верила, знала, ждала и мечтала,
но вот он, ты здесь-это самый сладкий финал.

я нашла тебя, боже, скажи мне, чем я его заслужила,
это счастье, с зеленого цвета глазами-мечта,
я кричала, я знаешь как о тебе просила?
сама удивлялась что ждать могла так...

я нашла тебя, веришь, другого не надо совсем,
лишь твое бы дыханье сводило с ума,
лишь твое бы сердце билось ближе из всех,
лишь бы только с тобой просыпаться с утра.

я нашла тебя, добрый и верный,
теплый и нежный, и только лишь мой,
я нашла тебя и вселенной спасибо наверно,
что из семи миллиардов ты самый родной...






(с) Научившаяся Летать

Он был там со мной. Он мою целовал ладонь. Он был моим пульсом, был кистью в моей руке... Он был горизонтом, маячившим вдалеке, которому ты до рассвета твердил: "Не тронь!" Он был там. Он снова и снова спешит ко мне. Распахнуто небо глазурью на потолке, где лес - это стены, и ветер в моей руке, а время идет на торгах по двойной цене... Он был там со мной. Я смотрела в его глаза, его целовала, любила... В твоём лице. Приняв боевую стойку, сместив прицел на миг растерялась девочка-егоза. На миг растерялась Совесть. Он был со мной. Он был моей тенью, что в полночь обнимет вновь. Он был квинтэссенцией чувства [читай - ЛЮБОВЬ], он был моим счастьем за боли глухой стеной...

И уже не осталось выбора, как ни странно. Мы всегда будем рядом - искать двойников по глазам: осторожно высматривать, верить, спешить на вокзал, потому что - ошибка. Потому что всё было обманом.

И из жизни уходят иллюзии, хлопнув дверью.
Разбивается вдребезги замок искусственных фраз.
И без жертв обойдется, надеюсь, на этот раз.

Зеркала разбиваются к счастью.
Я в это верю.

© Акелла -Такая Как Есть

Она всегда звонила в одно и тоже время—утром, когда небо ещё было сонным. 7 длинных гудков. Всё так, как всегда. А потом тишина. Такая родная тишина и дыхание. Она слушала его с таким наслаждение, с каким ценители музыки слушают симфонии. 57 секунд обмена вдохами и выдохами. Никогда не больше 59 секунд. Словно намек, что она заберет не больше минуты его времени. Хоть как бы этого не хотелось…

Утренняя улыбка новому дню. Чай с лимоном. И воспоминания. То, как она впервые увидела его объявление на автобусной остановке: «Слова теряют смысл. Помолчим?». Внизу был написан номер телефона. Помнит дрожь в руках, когда она первый раз набирала эти цифры и предательские мысли в голове, что то объявление лишь неудачный розыгрыш какого-то подростка. И всеобъемлющая тишина разговора. Но такая…близкая, что ли. Словно в ней гораздо больше атомов смысла, чем в словах.
Они молчали уже полгода. Это стало такой себе традицией, без которой не обходился каждый день. Но с каждым молчанием приходило какое-то новое знание друг о друге.

Нет, она не была необщительной девушкой. Как раз наоборот. Её смех был настолько искренним и чистым, что остальным хотелось смеяться вместе с ней. Она всегда умела находить общие интересы и темы для разговора и видела в каждом человеке свет. Она словно была наполнена этим ласковым теплом, которое согревало окружающих её людей. Но ей так не хватало тишины. Той тишины, которая позволительна лишь между очень близкими людьми. Тишины, которая не нависает грузом, а говорит о нити, связывающей души.Он до сих пор помнит то, как повесил одно-единственное объявление на автобусной остановке и надежду, щемящую в душе, когда он ожидал звонка. Он помнит, как звонили какие-то школьники и смеялись. И то, как в первый раз на свое молчание услышал такую же тишину. Насколько близкой была эта тишина. Словно за пару секунд он нашел ту родственную душу, которую люди ищут годами.

Он всегда звонил ей в одно и тоже время— вечером, когда солнце рисовало на облаках акварелью. Молчание длилось всегда немного больше 1 минуты. Словно он хотел помолчать больше, но боялся, что отвлекает её. А потом он засыпал с улыбкой на лице, которая растворялась в свете звёзд.

Их телефоны никогда не были выключенными. Хоть каждый и знал, что время звонка не изменится, все равно боялся пропустить невероятно нужное молчание.

Они оба боялись услышать короткие гудки или фразу оператора про недоступность. Что-то было в этом такое жуткое, словно маленькое предательство одной большой верности.

Как-то днем она решила позвонить ему. Так внепланово…И так внепланово не молчать, а сказать ему нечто очень важное. Но в ответ она услышала короткие гудки. В это мгновение он звонил ей. И тоже слышал убийственную мелодию гудков.

Она снова пошла на ту остановку и наклеила объявление: «Мы знаем цену молчания. Поговорим?». А сзади послышался голос:

-Поговорим.

Она узнала его по дыханию...






(с) Стася Харитонова

Фотография была сделана во время беспорядков, устроенных хоккейными болельщиками в канадском Ванкувере, и за считанные часы облетела весь мир. Журнал Esquire назвал ее "вероятно, лучшей фотографией всех времен", все издания и блоги наперебой давали ей названия в духе "Make Love Not War" и "Любовь на фоне войны". В результате все выяснилось: это оказалась не история страсти, а история утешения и сочувствия. Но при этом все равно любви.
На снимке изображены 29-летний австралиец Скотт Джонс и его канадская возлюбленная Александра Томас. В ходе бесчинств и хаоса, устроенных фанатами проигравшей кубок Стэнли команды Vancouver Canucks, полицейские сбили ее с ног, поранили и напугали почти до истерики. Скотт лег рядом с ней и поцеловал, чтобы успокоить. Именно в этот момент щелкнул затвор камеры фотографа Getty Images.
Сейчас Скотт и Александра не успевают отбиваться от предложений о съемках в ток-шоу и рекламе. За повторение поцелуя в рекламе жевательной резинки им было обещано 10 миллионов долларов, ответ влюбленных был краток и категоричен: "Мы не хотим наживаться на своей любви".



(с)