Знаешь, мне слишком часто
Снятся твои ладони
Глупо… Целую пальцы. Нежность глотками пью...
Годы куда-то мчатся,
Мир до краёв наполнен,
Вряд ли мой сон догонит быструю жизнь твою.

Сердце моё незряче –
Слепо даётся в руки,
Не вспоминает боли. Не различает лет.
Мой драгоценный мальчик!
Воспринимай спокойно
Этот чудной, невольный и бесполезный свет.

Не задаю вопросов.
Не нахожу ответов.
Не обещаю чуда, яркого, как заря.
Всё - в самом деле - просто:

Я н и в о ч т о н е в е р ю,

К р о м е т в о е й у л ы б к и.

Жаль,
если верю
Зря.






(с) Юлия Вергилева

Выйти замуж за первого встречного -
как выбросить линзы в помойку.
Глаза устают и слезятся к вечеру.
И хочется нежности, флирта, чего-нибудь скоротечного, беспечного, сладко-млечного, сиропа аптечного от судорог одиночества, особо опасных ночью, но утром ты снова встаешь в боевую стойку, делаешь smoky eyes, надеваешь тройку, клеишь улыбку, глянцевую, как открытка, заводишь свой Тигуан, и тащишься, как улитка в пробках по Ленинградке, слушая Анне Вески, отвечаешь на смс-ки что-то смешное, резкое, порой деловое, веское, и знаешь, что этот (из кабинета напротив), и тот (из отдела этажом выше), был бы тоже совсем не против выбросить твои линзы с крыши, сорвать с тебя деловую тройку в колено-локтевой брутальной пристройке - и шлёпать, как резвую кобылицу, тебя по розовым ягодицам.

Я знаю, ты будешь смеяться, огрызаться, сердиться.
Расскажешь, как трудно одной не съехать, не сорваться, не спиться, но все же такой приличной девице выбрасывать линзы в мусорку не годится ...



(с) Диана Балыко

Нумерация сигарет в красно-белой пачке
с головы состава.
Сегодня I’m glad to see you.
Намотай прядь волос обручальным кольцом на пальчик.
Увези меня, пожалуйста, из России

с дураками, дающими сдачу с десятки сотней,
асфальтируемой дорогой в осенний ливень,
по которой хожу на повторе. Со дня
на день сокращенье ладонных линий
неизбежно, как все запущенные процессы.

Так подай же ладонь, эти линии удлиняя.
Я – гибрид табака с недосыпом, и быть принцессой
я сумею, если в полночь к тебе слиняю
и засну в два часа, а не в пять, у тебя на хате
на стране-простыне под одеяльным небом
в состоянии криминального afterparty.

Утро встретит меня подгоревшим чернявым хлебом
по-студенчески; состоянием «я устала»,
эскалаторами и Богом, в лицо молчащим.
Неотправленной СМС:
«случаться бы нам почаще».
Нумерация сигарет с головы состава.

Я хочу быть в тебя влюблённой
по-настоящему,
только осень - самое время
для ледостава.







(с) Стефания Данилова

По свету скитаются
Друг другом не встречены,
Тихонечко старятся
Мужчина и женщина.

Она – не красавица,
Но очень хорошая,
Упрямо пытается
Забыть свое прошлое.

Те весны туманные,
Те ночки бедовые,
И речи обманные,
И губы медовые…

А он – не из ветреных,
Судьбой не избалован,
Давно разуверился
В раскрашенных барышнях.

И дни осыпаются,
И катятся месяцы,
Они просыпаются,
И дышат, чтоб встретиться.

Тоскливо и сложно им,
На сердце – оскомина,
Давайте поможем им,
Коль с ними знакомы мы!!!


© Девочка Сголубыми Глазами

«Ты не влюблён в меня - ты привязан чувством трагизма. Его симптомы по-театральному достоверны.»

* * *

мы безрассудны пока мы рядом. счастье рассудочным не бывает. осень предъявит свои права и выстрелит в сердце дождливым ядом. ей всё равно, что случится дальше – крик журавлиных прощаний в уши. в шелесте медных её игрушек не прозвучит ни аккорда фальши…

ты с парапетов своей итаки не провожала разлучный парус. я не взлетал из своих ангаров, чтобы тебя отыскать, однако, я не люблю тебя. нелюбимый. просто локтями соприкоснулись. просто пройти не сумели мимо в немноголюдности летних улиц. нам бы придумать свой пятый угол, где априори любовь – икона. нам бы прижиться с тобой друг к другу. нам бы прижаться до жарких стонов…

но не случилось. и ночь к исходу. вермут осенний не выпит. сорри!
ангел другой прошагает море, не ощутив под ногами воду. где-то под именем одиночки, пусть не мужчина ещё, не мачо, пальцы кровавя над главной строчкой, прячется твой персональный мальчик. это тебя он однажды тронет словом которого нет дороже. это в его золотых ладонях ты обнажишься. ты снимешь кожу. сбросишь с души изболевшей камень. сменишь причёску, прикид, работу…

и не заметишь, как позолоту посеребрит над его висками…






© Ник Туманов

и сон не сон. и явь ещё не явь, но бабочки уже раскрыли крылья, трепещут в животе и суть моя отряхивает морок сонной пыли. вчера казалось – мы друг другу врём: я был самцом. ты – юной недотрогой. ты не ушла. ты пахнешь сентябрём. тебя так нестерпимо рядом много! губами прикасаешься к щеке, в глаза мои светло впуская утро такого неземного перламутра, что кажется – вчера я был никем, а нынче ангел. что там ангел, выше!..

на утренней, согретой солнцем крыше целуются смешные сизари.
ты шепчешь: я люблю. ты жарко дышишь. не надо, ничего не говори. и я в ответ молчать дыханьем буду, всё глубже проникая со спины. пускай перетекает из сосуда тепло моей рассветной тишины…





© Ник Туманов

Женщины не любят совершенных.
Тех, которых не за что жалеть.
/Ник Туманов/



Он придет, не грустен и не весел, выпросит приют у этих стен.
Но тебе, несбывшейся невесте, больше не захочется детей
от него, крылатого ли/нет ли, с правильно запомненным лицом.
/Годы набираются, как петли, на твое разлучное кольцо/.
Так рассудишь: рвется там, где тонко. Как себя за это ни казни,
но щенок имеет право волком выйти, чтобы было, с кем сравнить,
чтобы страсть кровила /привкус крови не дает забыть, что ты жива/. -
Повзрослеешь - и спокойно вровень станешь с ним, увидишь: в рукавах
узок мир, что был тебе за счастье. Женским правом вдумчиво устать
странник твой, лишенный прежней власти, дефицитом чистого листа
выйдет. - Так глядят на обнаженно_не_своих и не хотят начать...

Женщина не любит совершённых,
спавших с ней, но прожитых волчат.



© Лина Сальникова

Шуршала осень.Билась ночь о тротуар дожливым степом.
Они сидели молча. Врозь. Она пыталась греться пледом,
А он курил,смотрел в окно, и посмотреть в глаза не мог ей,
Когда-то женщине родной, теперь - чужой и одинокой,
К которой он пришел,как гость, пришел со стуком, без ключей, и,
как камнем бросил "не срослось"," я ухожу", "прошу прощенья",
"так получилось, ты пойми, ведь, знаешь, сердцу не прикажешь",
Он говорил и говорил и по душе водил, как сажей,
Как саблей по вискам рубил, как молотками по запястьям:
"Она другая"."Полюбил". "Прости, бывает.Я с ней счастлив"...
И мог назвать бы сто причин и оправдаться перед ней,но...
Вдруг воздух сделался ничьим и даже, будто, тяжелее -
Она молчала. Так молчат,когда у горла сталь щекочет -
Она смотрела, как стоят у двери маленькие дочки...
И ни-че-го ему в ответ. Он уходил тяжелым шагом...
Молчала женщина в окне, а на руках любовь держала...







(с) Оксана Кесслер

Я? обещала?! видно, впопыхах. Ну подловил, когда была в цейтноте. Ты тоже, ангел мой, не без греха, опять летаешь на автопилоте, к тому же криво – совестно смотреть, загваздал крылья так, что не отчистить. Опять плетёшь про словоблудья грех, слюняво лезешь с кучкой стёртых истин. Ну что ты там бормочешь про нектар, про безобидность тонких эманаций? С чего ты не по-ангельски устал? ужель с меня? и мне же извиняться?! Я не просила нянчиться со мной! и без тебя желающих хватает. Хотя б пегас! мы с ним уже давно! и что с того, что низенько летает? зато детали можно разглядеть, не то, что в ваших мёрзлых эмпиреях, к тому же он не прочь летать в узде и от нектара, кстати, не дуреет.

Ну, наливай же, полутрезвый ас (нектара не держу, вон виски в баре), покуда не вернулся мой пегас… да не пугайся, не тебя ударит. Он часто бьёт меня копытом в лоб – игра у нас занятная такая. Конечно, больно, но потом светло… вот только он всё реже прилетает.
Ну не тяни, мой ангел, наливай, трави мне про любовь смешные сказки, налижемся сегодня оба-два – и к чёрту вероломного пегаса!

…а мысли всё по той же колее, заезженной, разбитой и раскисшей, день ото дня настойчивей и злей: ты, я, пегас – и кто здесь третий лишний?


© Светлана Львова Запон

А мы говорили с усталостью не о делах,
а просто о вечере, что растворился, как в чае,
в коричневом городе, где нас обычно встречали
огни как игла, и дороги в четыре угла...

Усталость болтала ногой, разминала ступню…
Хотелось бы к морю, но это отложится на год,
и мы колдовали немного, чуть-чуть с временами,
чуть-чуть с именами, придвинувшись ближе к огню...

И нас разделяла накрытая плоскость стола,
а вместе сводило желание лёгкой дороги,
и чай остывал… Городская зола и смола
тонули в пространстве, что помнит о нас и о многом...

И мы говорили, конечно, раз время свело,
и ночь нам кивала с деревьев, мяукала в окна,
и всё полустёртое, ставшее странным и блёклым,
ушло потихоньку, теперь не моё, не твоё…


© Rewsky

Она полночи виски пила, как воду.
В вечернем платье, с грацией леопарда
с утра пошла на рынок для садоводов,
себе купила грабельки и лопату.

Явилась в парк, стараясь держаться прямо,
но чуть кренясь – так птицы летят, подранки,
потом спокойно вырыла в парке яму,
потом туда сложила его подарки.

Землёй засыпав, сделала низкий холмик.
Она бывает в гневе похуже фурий.
Теперь сидит. И любит его, и помнит.
Теперь сидит над ямой, ревёт и курит.



© Ника Невыразимова

Сохнет напрасно парень:
ей некомфортно в паре.
Даже напившись пьяной,
Инна не любит Яна.

Любит гулять и кофе,
вирши кропает ночью…
Инна из диких кошек –
яростных одиночек.

Ян поджидает, жмурясь,
Инну, принцессу улиц…
Утром она приходит
и говорит: «Мой котик»,

мягкой когтистой лапой
стиснув сердечный клапан.



© Ника Невыразимова

Когда был особенно сильным сентябрьский ветер,
я стала владелицей плюшевого медведя.
(Впадение в детство подкралось ко мне незаметно.)
Медведь золотистый. И шерсть полтора сантиметра.
Он носит капроновый бант и старинное имя –
Макаром его нарекли в интернет-магазине.
Пожив у меня, он как будто немножечко вырос.
Я ждать не могла, потому предпочла самовывоз,
решив его взять. И, прорвавшись сквозь пробки-заторы,
взошла на порог этой странной-престранной конторы.

На полках сидели рядами игрушки-гиганты.
А сбоку Макар притулился. С капроновым бантом.
На всех заходивших косился коричневым глазом.
Он был чужаком там – я это увидела сразу:
огромные мишки являлись коньком этой фирмы.
Два было некрупных. Второго назвали Трофимом.
Он вслед нам смотрел, когда мы уходили с Макаром.
Они непохожи и сшиты по разным лекалам.
Зачем, почему я? Ну, просто закончилось лето,
а бант, как сказал продавец, «в актуальную клетку»...

Медведь обязательно должен быть кем-то любимым!
Всё думаю: может, вернуться туда? За Трофимом…




© Ника Невыразимова

Я не твой сегодня и живу неблизко,
а внутри - потёмки, как ни потроши.
В паспорте, конечно, верная прописка,
только это адрес не моей души.

За окошком полночь, на окошке пальма.
Может, и не пальма –
песня не о ней.
Я один ночую, а кровать двуспальна…
Мы же не узнаем, кто из нас честней.

В пепельнице горка, а в стакане сухо.
Я от каждой мысли вздрагиваю вслух.
У меня на шее виснет Невезуха,
самая ручная из знакомых шлюх.

Днём я хорохорюсь и шагаю бодро,
ночью затихаю, точно манекен.
Не на мне танцуют кремовые бёдра,
не по мне стекает пряный эстроген.

Скрашиваю будни редкими звонками,
занятую память не пишу с нуля.
Рядом сука Время рваными боками
трётся о колени, жалобно скуля.

Твой дрожащий голос исказит мембрана,
телефон не выдаст боли и гримас.
Между нами вечность и погранохрана,
между нами люди, любящие нас.






© Сергей Ширчков

Мы похожи с тобой на стихию из чувств,

На усталое «здравствуй», на ветер от моря,

На хрустальные капли от тысячи люстр,

На безумное счастье и светлое горе.



Мы похожи с тобой на забытых богов,

На бездомную нежность и тихое «верю»,

На приют для растаявших в марте снегов,

На находку — вчера, а сегодня — потерю.



Мы похожи с тобой на упрямый огонь,

И на части нарочно разбитого круга,

На тепло, что дарует родная ладонь…

А еще мы похожи с тобой… друг на друга.



(с) Ермолова Евгения

Он скажет: «Ты!» в какой-то важный миг.Я промолчу и в душу не полезу.
Он одинок – примерно, как лесник,не выходивший сызмала из леса.

Нам выпадает в день по три звонка.Звонить почаще вроде нет причины.
Как будто он – смотритель маяка,живёт на башне посреди пучины…

Как будто сел в космический корабль и крутится весь день на центрифуге…
А я, что я? Я маленький журавль.И мне давно пора бы быть на юге.

Как ни тверди «нельзя», как ни долдонь,кончается всегда одним и тем же –
перелечу к нему я на ладонь,и он меня согреет и утешит,

забыв, что должен сторожить маяк и что почти созрел для космонавта…
Он скажет: «Ты –моя, моя, моя!»
И это правда. Истинная правда.


(с) Ника Невыразимова

Твое лицо нахмурено. Голос строгий и низкий.. Слова безапелляционны и четки.

Ты говоришь в мобильный..отрывисто и грубо… Ты еще не со мной…Ты еще весь на своей работе….

Я опускаю глаза и улыбаюсь. Еще нет…Еще несколько секунд…

Открываешь двери. Пропускаешь вперед. Прижимаешься….Читать далее







(с)

… я начинаю питать к вам странную привязанность. Может, я ещё и убью вас, но, пожалуй, не без грусти.
Джордж Мартин, "Битва королей"



Убьёшь дракона и – час неровен –
В мою свободу придёшь героем
Из самой честной и самой тесной
Сезонной драмы для одного.
Подобных драм у меня в избытке,
Они заманчивы, но избиты.
Бывало, юзала – в знак протеста,
За неимением типовой.

Четыре возраста под кольчугой
Легко почувствовать – не прощупать
В небритом рыцаре с сигаретой.
Похоже, дело его табак.
Стели бумагу – стихи ложатся
Любить, предсказывать, продолжаться
От Бога – рвущейся кинолентой
И ей вдогонку спускать собак.

Да будет город. Почти что Китеж –
Его не сыщешь и не похитишь.
Его придумаешь [между прочим],
Возьмёшь за горло, наложишь жгут,
Затянешь туго, размажешь лица,
И только осень посмеет длиться.
Да будет город, строкою прочен
[а все мосты до него сожгут],

Конечно, -бургом. А в каждом -бурге
Невольно тянет тушить окурки
О дождь, и молча скрывать ладони
В карманы клетчатого пальто.
У -бургов фишка – они фатальны.
Звенят трамваи, цветут фонтаны,
Приходят письма. И всё, что до них,
До нас, до Бога – совсем не то.

С тобой тревожно, мой взрослый мальчик,
Когда прокурен, влюблён и мрачен
Бумажный город. С тобой красиво.
И очень хочется угадать
Строку, которая искупает.
Чтоб в ней синхронно сойтись губами,
Когда проспекты знобит курсивом,
А многоточием – провода.

Твои драконы на низком старте.
Открыто небо, бессилен Мартин,
Пока престолы играют в игры,
А сам рассказчик небрежен. Но
Бумажный город уже построен,
Добро пожаловать на гастроли.
Я снова вглядываюсь в эпиграф,
Которым что-то предрешено.


© Sterva

Он смотрит с балкона, как местность взошла к восходу,
как море у края свернулось листом бумаги,
папирусом, запечатлевшим земных и водных...
Она выбредает из душа в любимой майке
и сонно проходит по следу его касаний
босыми ногами к холодной дороге пола.
На тонкой изящной шее под волосами
храня поцелуй, она утренне шепчет "hola",
становится рядом и смотрит в его ключицу,
читает его по движению каждой жилки
и знает, что будет. И знает: когда случится
все то, что им шепчет папирус, им надо жить, как
двум кастам, идущим единой дорогой веры,
совпавшим друг с другом, как соль и прибрежный камень.
Она в небосвод заплетает лучи и перья -
он видит их белыми легкими облаками...

Когда все случится, мир вымолчит им минуту,
как фреш апельсиновый, солнце в стаканы впрыснет.
За целую смерть до их смерти, вот этим утром,
он молча стоит на балконе. Он хочет быть с ней.



© Лина Сальникова

"Я люблю тебя" - здесь ни одной распрямленной линии.
Ни одной оголтелой и междометной неточности.
Хочешь, "я" и "люблю" будут тенью, дневною и длинною,
перед телом "тебя" неизменно сосредоточенной?..
"Я люблю тебя" - музыка бусинок позвоночника,
по которым спускается дождь, рассекаясь на паузы.

Я всегда буду этим твоим леворуким надстрочником
там, где текст, отбиваясь от рук, затихает и плавится...



© Лина Сальникова

Я не выдержу долго на голом энтузиазме, неприкрытых чувствах и обнаженных нервах.
Я говорю тебе" здравствуй", но в этом ""здравствуй" слышится неуверенное "наверно".
Неверно, но будем вместе, Наверно, долго. Мы будем едины, но что в этом кроме факта,
Который упрям и громок, но в каждом слоге нам то и дело слышится fuck и фатум.
Я не выдержу жизни в жалости и надежде, не дождусь от тебя покоя и постоянства.
Мы будем вместе как прежде, но в этом прежде нам ничего не ясно, совсем не ясно.
Я устала быть вещью, твоей обнаженной вещью. Приезжай ко мне с цветами и алкоголем,
Когда станешь свободным от нищеты и женщин, от беспощадной истерики и агоний.
Мы с тобой просидим до утра, разбирая части то ли общего прошлого, то ли ночей случайных.
Есть слова и минуты, в которых хранилось счастье.
Отличай их от прочего мусора.
Отличай их.


© Кот Басё

Да всё в порядке. Нервы, перепады.
Локальный кризис личного мирка.
Ну, здравствуй, осень, мне уже не в падлу
смотреть в глаза насмешливых зеркал
и не считать морщинки и потери.
И в час быка, увидев первый квант,
заснуть усталой рухлядью в постели,
запутавшись в ненайденных словах.
Ну, здравствуй, осень, солнечные листья –
недолгое смешное волшебство.
Я не умею плакать и молиться,
я просто научилась быть живой.
А сердце бьёт неровную чечётку.
Да ладно, осень, пустяки! пройдёт.

Да что я, кошка? валерьянку к чёрту!
накапай водки… капель восемьсот.


© Светлана Львова Запон

Завтра новый день...и новое утро...

Проснулась ночью.
Ты дышал так ровно.
В ногах дремала кошка,
В кухне – мышь.
Калачиком свернувшись, спал малыш….
И стало так мучительно спокойно,
Что захотелось счастью крикнуть: “Кыш!”
Уйди на кухню, спрячься в мышью нору
Сиди тихонько, после позову….
Но счастье засмеялось:
“Не уйду.
Я здесь. Ты спи.
А я постерегу”.




(c) Алина Семерякова