Машина в московской пробке едет очень медленно, я смотрю в окно и вижу там абсолютно счастливого человека. Невысокий, в сером пальто, он выглядит как все мы. Только две детали выдают, что он совсем с другой планеты, – кремовая роза в руке и совершенно счастливый вид. Так выглядят люди, которым все равно, что у них промокли ноги, что ушел троллейбус и закончились деньги. Потому что он знает, что та, для кого он несет розу, ждет его, верит и будет искренне рада. И для него сейчас это важнее всего на свете. Читать далее





(с) Евгений Демин. Письмо 87

Скучай по мне, пожалуйста скучай.
Мне важно знать, что ты по мне тоскуешь.
Пусть остывает в кружке крепкий чай.
Когда ты в памяти своей меня целуешь.

Ты вспоминай меня, когда совсем темно.
И сны уже запутались в ресницах,
Снег сумасшедший залепил окно,
Скучай по мне, когда совсем не спится.

Ты думай обо мне когда заря,
Срывает с неба ночи покрывало.
В ее лучах ищи одну меня.
Жизнь дарит нам большой любви начало.

Скучай по мне, пожалуйста, прошу.
Душой и сердцем, мыслями своими.
Ты знаешь, я одним тобой дышу.
Как дышат люди, ставшие родными.


© Наталья Андросова Родная

жил-был кот. как и все - ничей.
никого не ждал у порога в ночь,
не знал сути многих вещей,
был гоним часто он прочь.

подобрали. дали кров,
молока налили на ужин,
но хозяин был нездоров,
только кот и был ему нужен.

он читал ему на ночь сказки,
про любовь и большую веру.
"я ведь тоже не знаю ласки,
представляешь, серый?".

кот тихонько ложился в ноги,
засыпал, как домашний зверь.
он забыл родные дороги,
забыл каждую закрытую дверь.

не пришел. красный крест. врачи.
везут, укрыв полотном.
"он был неизлечим.
а что с этим.... котом?".

серый вспомнил вкус печали,
и узнал сотню страшных вещей...
где-то люди ночами кричали.
жил-был кот. как и все - ничей...






(с) матвей.снежный

"Кормите своих демонов. Нажимайте до пола педаль акселератора, целуйте до боли в скулах желанных женщин, делайте татуировки, бейте стаканы об стены и морды хамам, распевайте пьяными песни на улицах, прыгайте с парашютом и улыбайтесь детям в соседних машинах через стекло автомобиля. Кормите своих демонов, потому что ваши демоны это и есть вы. Вы настоящие, не пастеризованные, не рафинированные, не дистиллированные и не профильтрованные моральными устоями, семейными ценностями, общественным мнением, отеческим порицанием. Кормите их, иначе они съедят сами себя и останется лишь обертка от того, чем является человек. Эпидермальная оболочка личности, надутая комплексами, а не чувствами, нереализованными желаниями, а не эмоциями и несбыточными фантазиями вместо уверенности в себе. Кормите их, и не ждите пока они сами, без вашего ведома и желания в один момент вырвутся наружу. Разорвут вашу душу, и ярко вспыхнув от переизбытка кислорода, сгорят навсегда или увлекут вас на самое дно, где вы станете вечным исполнителем своих пороков, а не режиссером своих авантюр. Кормите своих демонов, а не стыдитесь и не бойтесь их. Пусть их бояться другие, те, чьи демоны давно мертвы…"



(с) Фокс Малдер

"Молчи. Смотри на звезды и цени то, что живешь"



(с) Бернар Вербер "Империя ангелов"

Говори о любви, разливая кровавые вина.
Эта осень пьянит, словно линия женских ключиц.
Половина тебя. Мне досталась тебя - половина.
И, ни шанса на целое. Все так и будет. Молчи.

Беззащитность свечи - это повод - казнить меня дважды,
Унижая попытками скрыть вездесущее "бы".
Удивительно, как, мой герой, безнадежно бумажный,
Остается живым, поднимаясь над дымом трубы.

Перспектива проста - ослепительно, пристально, близко.
Ты сидишь у камина, рифмуя наш вечер с листа.
Мои пьяные губы болят, как стигматы Франциска.
Твои вечные строки звучат, как заветы Христа.


© Татьяна Ткачева-Демидова

двадцать восьмая осень. ровно пять лет спустя
просит случиться, просит. ждет, что ее простят.
лжет, перепутав даты. делает первый шаг.
где я была, когда ты мог за меня дышать?

больно. темно и странно. полночь. озноб. такси.
грех, словно соль на раны. горький новопассит.
губы. ладони. близко. милый, тебе везло -
вкусный moliere. английский. терпкий одеколон
я бы не выдыхала, я бы тебя пила.
как я в тебя попала. жертву нашла стрела.
звуки свободы глушат. стерты с лица земли
наши тела и души. падшие корабли.

падать, безумный, падать, падать всё в тот же грех.
тут, в моих снегопадах всё очищает всех.
наши ключи, балконы. всё на своих местах.
милый, мы - две иконы. сны одного холста.
горек и гениален будет мой новый бог.
нам не хватило спален. нам не хватило строк.
сроков, ответов, песен, писем и слёз навзрыд.
мир безупречно тесен. кто теперь запретит?
ровно пять лет без кожи. связаны навсегда.
можно, мой милый, можно. жизнь отвечает "да".

сколько чужих постелей. сколько минут и дней.
сколько следов на теле. с каждой строкой родней.
наш диалог бессрочен. прошлые зеркала.
сколько моих пощечин рвут тебя пополам.
будем ещё живее. ядерная зима.
я за двоих умею. но не хочу – сама.

кто-то тебя заменит, кто-то войдёт в стихи.
острые сны по вене молча сдаю в архив.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Вот горизонт, он так невозможно желт,
словно стоишь, ослепленный под фонарем.
Вот - двое: один из них любит и напряжен,
другой постоянно врет.

Вот падает луч и тянется, словно нить, -
будто бы свет, как клубок, с горизонта снят.
И одному нужно вовремя объяснить,
другому - не объяснять.

Раньше бы осознать это все, сложить,
уметь вот такое предсказывать наперед.
Но погибнет один, хотя и остался жив,
а другой будет мертв, хотя он и не умрет.



© Лина Сальникова

В русском языке слово "любовь" длиннее, чем слово "жизнь".



(с) Сергей Шестаков

Чтобы просто коснуться пальцев, ты проделаешь сотню миль. Мы привыкли не изумляться, а потом родились людьми. Мы заложники расставаний, верстовые бегут столбы. Оказалось, о расстоянье люди в кровь разбивают лбы. Нам ни города векового, ни заброшенного села, попадаем один в другого, раскаляемся добела, заключив с провиденьем сделку, держим небо над головой. Только есть циферблат и стрелка – самый пристальный часовой. Кто задержится дольше срока – будет заперт в проклятый круг. Остается смотреть с порога, и молчать, и касаться рук, и садиться в знакомый поезд, и натягивать эту нить.

А в реке облака по пояс, и над степью ковыль звенит.


© Кот Басё

Ты далеко от больших городов, ты едешь, ограничения сбрасываешь однажды. С тобой говорят животные или дети, зная, что ты встречаешься с самым важным. Старое дерево, сломанное ненастьем, птица в снегу, не выжившая в морозы. Так, разминувшись, мы составляем части того, что дает ответы на все вопросы. Ставни в домах распахиваются утром, выходишь в мир обреченным военнопленным. Поднимается солнце, монахи читают сутры, душа находит тело для перемены.

Все состоит из этих священных таинств. Дети смеются, кошка идет по крыше. На дереве птица весну свою призывает.

Я твое эхо слышу.


© Кот Басё

Ненависть сменяет обожание
Звуком разрывающихся жил.
Если есть стихи про расставания,
Значит, кто-то это пережил.

© Кукла Саша

Любимых не предают.
Им просто дают понять,
Что в мае не будет тепло,
А ром и табак- не яд.

Любимых не предают,
Меняя замок в груди.
Им просто дают понять,
Что им не дадут ключи.

Любимых не предают,
Сводя тишиной с ума.
Им просто дают понять,
Что слезы -всего лишь вода.

Любимых не предают,
Разбив об асфальт мечты.
Любимых не предают?
Так что же тогда сделал ты?






© Лека FS

Потому что с тобой говорю я на всех языках,
На живом и на мёртвом, на нынешнем и на вчерашнем,
Я сама то дремучая выпь, то немая треска.
Быть тебе кем угодно — уже не смешно и не страшно.

Спи теперь до рассвета. Качается дом на ветру,
Ночь полощет луну в отсыревшей небесной лохани.
Город будет тянуться к тебе миллионами рук,
Только мне, только мне не дотронуться даже дыханьем.

Я жалею тебя, потому что мы были близки
В послезавтрашнем дне, где лишь контур ещё осязаем,
Потому что мы смертны, как эти простые стихи,
И как эти стихи, мы однажды тут всё потеряем.

Эта глупая нежность не ведает звуков и букв,
Но её немоту обретая, как редкую милость,
Ничего не ответь на мою тишину, если вдруг
Ничего не случится. Уже ничего не случилось.


© Елена Касьян

Зачем мне знать, что ты меня отдашь,
и ты, и ты, и все, кому поверю.
Потом, ломая в пальцах карандаш,
и холодея от шагов за дверью,
потом, покинув буквы и слова,
весь этот скарб, всю эту непотребность,
вдруг различить: апрельская трава –
какая нежность, трепетность и бледность.
Но ты иди, зажмурься и иди,
теперь никто тебя не любит злее,
никто так крепко не прижмёт к груди,
как только смерть одна обнять умеет.
Как только жизнь умеет отпустить.
Как только может ринуться навстречу
апрель, и всю тебя умять в горсти,
и дуть, и дуть, пока не станет легче.
За то, что в горле снова горячо
от тишины и немоты тягучей,
молчи, молчи – чего тебе ещё,
тебе – ничейной, глупой и живучей.
Вот этот мальчик, девочка и кот,
вот этот город маленький, бумажный.
А больше вряд ли кто-нибудь придёт,
но даже это, в сущности, не важно.
Нас всех потом без боя отдадут,
шутя и плача, радуясь, вздыхая…
Но придержи меня, пока я тут,
пока я тут, пожалуйста, пока я…


© Елена Касьян

Кому-то фольга и бутылка, Кому-то нужна монета... Кто-то зависим от кокса, Кто-то от человека. Наркотик бывает разный, Зависимость точно также. Ты скажешь « я не зависим»... Поверь мне, зависим каждый...



(с)

тот, кто внутри меня ещё живёт,
храня слова на кромке острой бритвы,
давно не бог.
и жизнь его не мёд.
а поле битвы.
и если он мне диктовал стихи,
а я порой записывал от скуки,
то я прощаю все его грехи
и отпускаю жизни на поруки.

не лги другим, да и себе не лги,
ведь в этом нет ни чести, ни отваги,
беги, мой мальчик солнечный, беги
по белым травам ждущей строк бумаги.
беги, не глядя в прошлое, пока
твой жадный взор не выжег атмосферу.
беги туда, где горечь с языка
ещё не ранит нёбо, небо, веру.
пока не разложился по слогам
твой юный мир и не сложился новый
беги легко!
дорог твоим ногам!
и силы – слову!


© Ник Туманов

всё чаще замечаем ты и я,
как будто меньше в воздухе озона,
что кто-то тырит градус пития
и витамины цэ — из закусона.

еще я невзначай определил,
анализы сдавая и бутылки,
что кто-то незаметно тырит сил
по капле и харизму из копилки.

не выдержав тогда открытий бремя,
спросил я в никуда, как будто спятил:
— ты кто, засранец?
он ответил:
— время!
— московское?
— оставшееся, дятел…


© Альберт Эм

И не день сегодня, а рокот прибрежных волн.
Словно режется море об острый прибрежный край.

Мне хватает того, что ты в здравии и живой. Остальное не так уж важно в который раз.
Я смотрю, как течет и течет голубая кровь, валуны раскачав, образуя почти что вихрь.

И хочу возвратиться к началу, в твое ребро.
К зарождению в нас любви.



© Лина Сальникова