Знакомый сад за окнами трамвая –
такая встряска сердцу и уму,
чтоб вспомнить всё, о чём не забываю,
и улыбнуться этому «всему»:

как падал дождь и пился капучино,
как что-то нас кружило – танец? вихрь?
И яблоко нисколько не горчило,
разломанное с хрустом на двоих.

Звенит трамвайчик – коптевский кузнечик.
Сияет день, как будто сдал зачёт.
Я за Адама точно не отвечу,
но Ева не жалеет ни о чём.




© Ника Невыразимова

Пахнет гарью наливной
Май.
Растворяется в Днепре
Зной.
Слышишь, в имени страны -
Край?
Украина, не шагни,
Стой.
Онемели? Не найти
Слов?
Что молчите, Вашингтон,
Рим?
В Краматорске на земле
Кровь.
Над Одессой до небес
Дым.
Мамо, ненько, це моя
Боль:
Боль Тарасов, Катерин,
Берт.
Не смывается с ножей
Соль.
И черемуха цветет
В смерть.


© Веник Каменский

знаю ведь, время не лечит, только тянет на дно и уносит вдаль,
время — всего лишь вода, на счастье ли, на беду;
и если крикнут — эй, разочаровавшиеся в любви, сюда! —
я ведь пойду.

хотя и живу, и дышу, и пою, и смеюсь, и собираюсь с силами,
рассчитываю на большее, не соглашаюсь на меньшее;
маленькая, смешная, немножко красивая,
никем не любимая
женщина.




© Ксения Желудова

Крест, хлеб и вино, исповедь — только символы. Без веры крест — простое дерево, хлеб — печеная пшеница, вино — перекисший виноград.



(с) Стивен Кинг

И сказали ему: живи да на мир глазей. Не грусти ни о чем, не мямли, не ротозей. Дом построишь себе, детишек родишь ораву. А ему ни детей не хочется, ни друзей. Он обрюзг и устал, голова его – дом-музей, дом печальных музей, проживающих здесь по праву.

Он шагает по дому, воздух его тягуч. Он шагает по полу, вязкому, как сургуч. Мимо книг не о нем, мимо стендов, покрытых пылью. Мимо зыбких фигур чужих для него людей, мимо тех, для кого – притворщик и лицедей – он играет себя и прячет за спину крылья.

И тогда он берет бумагу и карандаш и рисует себе траншею окоп блиндаж – и себя в блиндаже, глядящим на карту боя. Но вокруг никого, враги не чеканят шаг, только мертвая тишина шелестит в ушах, только небо вверху – далекое, голубое.

Вот туда бы ему, в пустую голубизну, в безразличную и безоблачную весну, только путь в небеса подобным ему заказан. Потому что какие крылья тебе, скажи, если здесь у тебя окопы и блиндажи, если это твой дом и здесь навсегда твой разум.

Потому что когда твой разум пленен весной, и когда нестерпимо чувство, что ты – иной, и когда тишина подкрадывается липко, ты готов оставаться здесь для нее одной и опять и опять крылья складывать за спиной – ради капли тепла, ради тихой ее улыбки.


© Павел Шульга

И пока тебя под корень не покорежило,
не согнуло от ночных неживых звонков,
будешь пить себе с Олегами и Сережами,
будешь верить в то, что было тобой нагрежено,
и не ведать, сколько хрустнуло позвонков.

Ты считай их, сколько выбыло, сколько ранило,
скольких в панике увел от тебя конвой.
Ты уже давно отпела их, отэкранила,
ты давно уже решила играть по правилам,
но пока еще не выбрала, за кого.

Может, хватит столько ерничать и пинаться-то,
а потом ночами плакать по именам,
принимай как есть, любые реинкарнации,
ведь пока тебе глумливо и девятнадцато,
и тебе пока что нечего вспоминать.

А когда-нибудь ты будешь сидеть на лавочке
и честить за нравы местную молодежь.
Но сейчас-то на кого ни посмотришь - лапочки,
а тебе всегда смешно и пока до лампочки,
так иди - пока не знаешь, куда идешь.

И пока тебе не скажут порядком явочным
подождать у входа с посохом и сумой,
будешь девочкой с абрикосовой шейной ямочкой,
с золотистой мелкостриженной кутерьмой.

И пока везде в кредит наливают кофе там,
улыбаются, взлетают под потолок,
ты бредешь по лужам этаким Холден-Колфилдом,
и в любое слово веришь, как в эпилог.

А тебе такая жизнь на халяву дарится,
что грешно ее без пользы сдавать в утиль,
у тебя слова блестящие в горле давятся,
у тебя такие пальцы: кто попадается,
никогда уже не может из них уйти.

Ты не лучше всех, обычная, в меру резвая,
синяки под глазами, кашель, спинная боль,
просто как-то так случилось, что Он, не брезгуя,
втихаря изволил выдохнуть две скабрезности,
и одна, вот, в ноябре родилась тобой.

Над тобой огни вселенные не удвоятся,
не разрушится какая-нибудь стена,
просто Он созвал свое неземное воинство
и решил на миг тебя окатить сполна.

А тебя учили - нужно смотреть и взвешивать,
чтобы вдруг потом не вылететь из игры.
Но вокруг апрель и небо - какого лешего,
у тебя такое сердце, что хоть разрежь его -
всё равно должно хватить на десятерых.

Так что ты глотай свой кофе и вишни льдистые,
а ударили - так всхлипни и разотри.
И запомни - где-то есть еще тот, единственный,
кто живет с такой же шуткою изнутри.







(с) Аля Кудряшева

…А она улыбнётся молча ему в ответ, потому что спокоен дом и готов обед, потому что в его глазах сумасшедше тонет. Раз дорога судьбы впитала небесный свет, и сложились в пасьянсе дама, король, валет, - это значит, что мир живёт у него в ладонях.

Он не знает о том - он просто привык играть (все мужчины как дети!) – мыслей слепая рать марширует опять и опять по чужим дорогам. И любой бы устал придумывать до утра - как создать все эти завтра-сейчас-вчера, - для него одного это всё-таки слишком много.

Он смешает белила, охру, возьмет золу, и напишет, как дождь прижимался щекой к стеклу, как подснежник раскрыл глаза для весенней сказки. Золотистый закат расстелется на полу - и она подойдет тихонько к его столу, для того, чтобы вымыть кисти и спрятать краски.

И когда он уснёт, раскинувшись на тахте – дорисует цветы, висящие в пустоте, исправляя разрывы мин подле поля боя. Усмехнётся слегка - нет, пожалуй, не так, не те! - и заменит палитру, чтоб высветлить на холсте пару росчерков чаек над белым огнем прибоя.

А потом он проснётся, почувствовав - все не так. И ожившее небо поднимет рассветный стяг. Он расправит крыла и поднимется к небосводу – и она, ощутив, что тоже немного маг, тоже крылья раскроет, и, делая первый взмах, полетит вслед за ним - на неслышимый зов свободы...


© Алина Марк

Он говорит - глаза мои черны
Что паруса на подступах к Итаке.
Оракул шлёт нам денежные знаки,
Мол, не было ни Трои, ни войны,
И всё абсурд, и всё бардак и блажь.
Нежны объятья Сциллы и Харибды.
И, если верить заголовкам кривды,
Важны не паруса, но такелаж.
[такая лажа]
Цель вполне ясна.
Никто не хочет знать на самом деле,
Как я ходил за тридевять постелей,
Как черпал явь у самой кромки сна.
Прошла бы ты хоть раз весь этот путь
От смерти до разбитого причала,
И, может быть, хоть как-нибудь скучала
И, может быть, ждала б хоть как-нибудь.

***

Она твердит - глаза мои светлы
Что звёзды над отрогами Памира.
Пока ты обходил свои полмира,
Я тоже отрывалась от метлы
И шла в зачин. И некому пенять,
Что в радужном кольце елейной скуки,
Так радостны нечастые разлуки,
Что дети
[через раз]
не от тебя.
Пожил бы ты под этой белизной,
Не знающей краёв туманной ширмой,
Где нота сердца сделалась обширной,
Тоска оседлой, боль невыездной.
И сам бы стал, что тайна, не решён.
И был бы рад любой надежде куцей.
И может, перед тем как не вернуться,
Хотя бы раз случайно не ушёл.


© Adonatti

Я верю, что никто не должен быть один. Что нужно быть с кем-нибудь вместе. С друзьями. С любимыми. Я верю, что главное - это любить. Я верю, что это самое главное.




(с) Эрленд Лу

Вот любовь
Она берет твое сердце
прокалывает насквозь
как жука булавкой
вот смотрит глаза в глаза
и всего тебя заполняет такой москвой
а в зрачках у неё застывает такой базальт
что неважно больше какой проводник теперь
на каком казанском усадит в какой вагон
это все ерунда что с виду она в тряпье
рядом с нею встань бледнеет любой ван-гог
а когда муравьиный затеет проспект темнеть
за тобой она следит изо всех витрин
и в какую ты теперь ни сбеги тюмень
все равно отыщешь её у себя внутри

Как однажды в сено оброненную иглу
как с числом счастливым когда-то выброшенный билет
она скажет -запомни я никогда не лгу
и добавит

-отныне я буду в тебе болеть.


© Амаро

Может быть, это один из способов узнать по-настоящему одиноких людей — они всегда могут придумать, чем заняться в дождливые дни. И вы всегда можете позвать их. Они всегда дома. Всегда.




(с) Стивен Кинг

Я знаю людей с миллионом личин,
меняющих их каждый раз.
Так спасший меня
безо всяких причин
стал тем, от кого меня спас.


© Кукла Саша

Единственное, что имеет значение — сколько света вы излучаете на жизненном пути.




(с) Стивен Кинг

Спой мне что-нибудь. День прозрачен.
Синь небесная в пол-окна.
Я почти собралась на дачу.
Время ехать. Совсем весна.
Шторки, шляпки, цветные плошки...
Ты далёк от моих морок
Спой мне что-нибудь на дорожку -
Много ль там у меня дорог?.

Спой мне что-нибудь.
Я поверю
В сказку. В песенку. В близость душ.
Столько ветра в моем апреле -
Можно верить в любую чушь.
Птицы свищут. Стакан разбился.
Детский щебет. Кошачий вой...
Спой.
Мне важно, чтоб не забылся
В этом гомоне голос твой.


© Юлия Вергилёва

Чтобы по-настоящему оценить объятия любимого человека, нужно прежде узнать каково без них…




(с) Стивен Кинг

Давай напишем сказку про любовь,
Где будут светлячки на кромке ночи,
Изящная надломленная бровь,
Разлитая по нашим венам горечь,
Закушенные губы, слезы, кровь...

И кроличий пушистый мех манто,
Изысканно стекающий с плечей,
Хрусталь бокала, терпкое бордо,
И отражение дрожащее свечей
В глазах, отчаянно неверящих в тепло.

Забыв про честь и голубую кровь
Допьем до дна предательство и горечь.
И саркастично вздергивая бровь,
Отыщем оправдания для ночи...
Давай, поверим в сказку про любовь.


© Диана Ведех

Единственный способ жить — это жить. Говорить себе: «Я смогу это сделать», — даже зная, что не сможешь...



(с) Стивен Кинг

Когда-то я шептал тебе тайны, писал тебе песни, дарил весь мир.
Тогда мы были царем и царицей, драконом и феей. Мы были детьми.
И по пятам ты за мною шагала, как глупый щенок:
«Пожалуйста, поиграй со мной»

За буквою буква. Так строчки заматывались в любовь.
И это как битва без правил. Скажу вам - не самый удачный бой.
Играешь на скрипке, и слышу я в перепутье нот
«Пожалуйста, поиграй со мной»

Я старше на год. Но в семь мне казалось, что год - это целый век.
Тогда было просто взять за руку, ну, а сейчас и сказать «привет»
Не получается. И на все это вроде бы, нет причин.
Теперь при встрече и ты молчишь.

Забудь про все, что я не сказал, не сделал, не написал.
Про то, что не бредил Да Винчи, не покорил Версаль.
Ты - мое лето, застрявшее между осенью и весной.
Пожалуйста, не играй со мной.




© Саша Бест

не буди меня до восьми...
это время сна, это время снега…
ты рассыпь из своей горсти
на подушки мне терпкий запах неба
тебя за руку держит Бог -
ты всегда был ближе к нему, мой светлый…
среди сотен твоих дорог
он тебе всегда отдавал вот эту:
где волнуешь дыханьем дня
моих сонных губ безраздельный лепет
где ты главное для меня
даже если шторм. даже если ветер.
сохрани меня и спаси
от пустых тревог огради, укутай...
не буди меня до восьми
теплым снежным сном разукрась мне утро ...

не буди меня, я посплю...
здесь твое тепло в одеяле дышит...
в каждой складке - твое люблю...
не буди меня до капели с крыши...


© Русалкамари

Какое лето вылеплено из глины, янтарной патокой собрано в чашу дня. Здесь по утрам приходишь к себе с повинной за то, что свету этому изменял, живешь в посте, в труде, в чистоте сердечной, не помышляя больше о суете. И кажется, что лето пребудет вечно – пресветлых снов достойным, благих вестей.

Но колокол под ребрами дышит гулко, и вторит шагу, взбалмошен и упрям.

Мы встретимся в излучине переулка на берегу холодного ноября.


© Кот Басё