... разлука пахнет солью и рваным берегом земных окраин, гремящим ожерельем волн, собачьим лаем странных чудищ, да стайками заплаканных планет... изменчив вкус ее от кисло сладких губ до горечи признанья под шум сереброкрылых чаек. за утренней завесой прячет ночь маяк на голом рифе и ту, что безотлучно ждет алеющую ветошь парусов...
увы... он скуп и безразличен. прикрыв глаза, едва ли слышит диву, что шепчет откровенья в опостылых письменах.... блаженство для него тюрьма, рай - клетка, в стекло стучащая вода понятней и дОма ближе - рубка...
что ищет он? куда стремится взгляд? зачем уединение, похожее на бегство?
ответа нет. лишь тихо плещет океан...


© Виджани

цвет проступает сквозь дождь. огненно-рыжий конь
топчет отцветшую рожь... боль осенних недель -
радость последних цветов... стонет, умаявшись, день...
камнем, упавшая ночь, катится в рыхлую степь.
шаг - под ногами тень, ветер в руках - копьё.
черный потухший костёр прячет засохший листок...
осень, проклятье для муз, вновь взялась за своё....


© Виджани

Придумывай мне имена!
Смешные!.. Шальные и звонкие!
Захочешь, я буду - Весна...
Девчонка с задорною челкою!

А хочешь, я стану Огнём
Июльской отчаянной полночи.
Сожгу все мосты! О былом
Наутро тебе и не вспомнится...

Зови меня Вьюгой!.. Зимой,
Целующей щёки и руки!..
Немножко колючей и злой...)
Но только не серою Скукой!

И всё же, я - Осень твоя!
Касаюсь висков твоих нежно
Усталым листком октября...
А ты называешь... Надеждой...

***
Щекочешь волнующим... СЧАСТЬЕ...
Дыханье и время сбивая!..
И мир, разлетаясь на части,
По-прежнему, кажется раем!..


© Маргарита Назарук

Злых людей я почти совсем не знаю. Однажды я встретил одного, которого я испугался и подумал, что он злой; но когда я его внимательнее рассмотрел, он всего лишь был несчастным...

(с) Пауль Келлер

Иногда взрослеть – будто пить боржоми –
Слишком поздно: ты уже постарел.
И сжимаешь в вышколенной ладони
Всепрощенья маленький пистолет,
Вспоминая сломанных кукол Барби,
Лошадей, летящих во весь опор…

А кругом – одни топоры да грабли
Сплошняком – какой бы ни шёл тропой.

Это сложно, словно болеть за наших.
Это просто, словно спустить собак.
То, что было раньше, уже не важно
(Молоко, обсохшее на губах).
И совсем не важно, что будет после –
Есть ли время, взятое напрокат?

На столе бутылка боржоми. Поздно.
Впрочем, почки, вроде, нужны пока.



© Майк Зиновкин

Вторые сутки дождь без сна
Идёт, оплакивая окна –
Шипит в динамиках машин,
Стучит по спинам плоских крыш.
Я так себя и не узнал:
Два дня бездарно одинокну,
Унылым кликаньем души
Смущая трепетную мышь.

Вторые сутки дождь. И ночь.
И мир наполовину полон.
Он ловит мой намокший взгляд
Сквозь перекрестья тополей.
Я пью непьяное вино,
Сметая память с верхних полок.
Я набираю всех подряд,
Но не становится теплей.

И не становится ясней –
В прогнозы вслушиваться тщетно.
На свет заманчивых реклам
Пускают лужи пузыри.
И смех доносится извне,
Где катера отважных щепок
Несутся в сточный океан,
Как мысли глупые мои…



© Майк Зиновкин

Самое важное говорится тогда,
когда о нем говорить нельзя.
Август истончается, ладони его скользят
по холодной коже,
уходи, ничего не взяв,
под луной дороги подрагивают, блестят.
До свиданья, брат.

Расставание - это всегда не печаль, а нечто иное,
от души отдираешь слои покоя,
остающимся - выть на луну,
я привычно вою,
ты уходишь, и вслед за тобою листья летят.
До свиданья, брат.

Остающимся - светлый путь и большая истина,
Да, ногтями по горлу - прощание будет искренней.
Уходи - улетающим запахом, тающим выстрелом.
Да, мы встретимся - нет, не здесь, где-то вне и над.
До свиданья, брат.

(с) Лемерт

Утренние часы аэропортовского ожидания,
многотонное небо самолетами лязгающее наверху.
Если бы я мог в тебе запросто выговорить стихами
каждого пассажира, вплывающего в этот шум,
ты бы стояла строгая, с огромными глазищами,
спокойная, с некоторой постоянностью в жестах.
Я бы вышагивал в черном плаще, весь из себя мистер.
Мне же до самых родинок твоих все в тебе интересно.

Вот и у нас такое ветреное, недозрелое лето, как кислое яблоко.
Это особенная красота, от которой сильно сжимаются легкие.
Ты бы просто прижалась губами такими матовыми
к моему горячему лбу /по нему метеосводки
можно считывать/. Я бы шагнул на улицу
в мятой рубахе, с часами на правом, с запахом от Сен Лоран.
Знаешь, а я готов ко всему, что тебе вздумается…
Знаешь, любое действие, в принципе, - бумеранг.







© Марадан Осень

«Мой закон: никому не докучать. Никого не осуждать. Не обвинять других в своих неприятностях… Не притворяться, не оправдываться, не просить, не полагаться на других… доверять тем, кого чувствуешь, то есть собственной интуиции.»

Эми Джейд Уайнхаус

Ты же знаешь, что я люблю тебя, в этот час - сны тасуют колоду невыдуманных историй. Ты смеёшься и спрашиваешь какая из них сейчас отправляется странствовать в нашем огромном море. Я зажгу фитилечки тоненьких красных свеч, заберусь с ногами на одеяло, и начну свой рассказ щекою касаясь плеч.. твоих сильных плеч, по которым я так скучала.
Расскажу, как ныряли острые клинья птиц в бирюзовое небо, как собака с облезлым боком - их гоняла по площади, словно бы нет границ, и болезней и голода, дней, когда одиноко. Люди только шарахались - ей было всё равно, задрав вверх счастливо-худую морду, она лаем глухим смеялась смертям в лицо, я стояла в сторонке и мне было не смешно, этот мир так красив и, поверь мне, он так уродлив.
А ещё я увидела танки, их поезд вёз мимо нашего города, мимо.. куда - не знаю. Это страшно, что где-то играют в войну всерьез, и машины эти кому-то нужнее края, где цветет сирень, где собака с облезлым боком кем-то добрым накормлена, тихо сопит в тени. Я смотрела на мир и он был таким глубоким, что не видно как на его дне протекают дни.

Ты же знаешь, что я люблю тебя, скоро полночь: сны тасуют колоду и сладко зевают - спать. Я так рада, что ты вернулся и что сегодня - я не вижу того, как наш мир может быть уродлив... на твоём плече мне не боязно засыпать.


© Хрустальная Марго

Fuck the system, давай запомним наши дерзкие голоса, наш прямой эфир затянулся на 10 лет, но построили новые станции, застегнули радиопояса, провода, антенны и спутники расселяются по Земле. Ты любил меня так уверенно, так всеобъемлющ был этот звук, так силен сигнал, так легко на твоей волне. Когда что-то внутри сломалось, я услышала наяву, что твой голос до сих пор говорит во мне. Мне бы слушать его, доверять ему как источнику слов живых, но за ним всегда идет полоса помех, а у белого шума нет ни духовных, ни духовых, он похож на лебяжий пух и кошачий мех. Этот белый шум говорит нам о том, что у Вселенной своя волна, говорит нам о том, что мы плохие серферы, тень воды.

Океан шумит, он подобен облаку, в котором не видно дна.

Fuck the system, кто-то должен быть первым.

Давай не ты.


© Кот Басё

Слово катится с губ, раскаленное добела,
обжигает, до ран корежит – свинец свинцом.
Если хочется смерти давай говорить слова острием в лицо.
-«Я тебя никогда не зову, никуда не жду»
Отдает в затылке, воет как скверный хор .
Говори до тех пор, пока бог не наложит жгут,
или чертов кузнец не погасит свой адский горн.
Разойдемся подальше немые, как сотни бездн.
Что убито – то наше. Что выживет – то ничье.
Только эхо в висках никчемное, словно месть.
Только память в груди цепкая, как крючок.


© Кесслер Оксана

И поется оно, и льется, как будто ночь
кто-то черной водою выплеснул из корыта.

Ласки вяжутся, в кожу вплетаются темной хной, тени пляшут по телу, которое им открыто.
Приходи ко мне и шепчи о своем пути, о своей человечьей нежности, страсти шалой.
Ночь царапают крылья могучих незримых птиц, сквозь царапины прорастет тишина большая,
основательная и цепкая, как смола на сосновом стволе, погрузит нас в себя тягуче.
Ты ложишься в нее, чтобы снова во мне пылать. Держишь теплой спиною небо, щекой колючей
обжигаешь мне шею и прячешь в ней тихий стон в терпкой судороге. Ночь впадает рекою черной

в побелевшее море рассвета, чтоб мы потом
вновь менялись от обреченных до нареченных.



© Лина Сальникова

Я ношу тебя точно у сердца, как талисман.
И ты сходишься в точку на шее между ключиц.

Ты - мой бережный штиль, лютый ветер в лихих штормах. Ты моя тишина, что всегда о тебе молчит.
Накрывая ладонью, плетеный держа шнурок, пропуская его сквозь пальцы, когда одна,
я тепло твое осязаю - оно остро, мне отчетливо виден твой профиль, твоя спина,
и я знаю, как пахнет кожа. Твой вкус и цвет. И я слышу твой голос, дыхание, ломкий смех.
Я почти провожу губами по карте вен, прохожу по ним, как корабль, осев на мель
возле жилки височной. Не веря себе сама, я с тобой говорю, словно ты сейчас тут сидишь.

Я ношу тебя точно у сердца, как талисман,
накрываю рукой и ты бьешься в моей груди.



© Лина Сальникова

Он дарил ей свободу, словно путёвку в жизнь,
Вечерами тусовки, позже - из роз постель.
Он ходил по земле..А ей так хотелось ввысь..
И она уходила в очередной апрель...

Оставляя на память дурманящий шлейф духов,
Тихий смех за окном растаял под рёв машин..
Он сменил сотни женщин, о ней лишь моля Богов,
Нежность спящую теша под слоем душевных льдин..

Он дарил ей рассветы, звёзды и шёпот трав..
Каждый вечер - закаты..позже - слепую ночь..
Он ходил по земле..Она же жила меж глав,
Та, что стала мечтою, с апрелем ушедшим прочь...

Он искал ЛЮБОВЬ долго в лицах чужих девиц,
Находил..А глаза твердили- опять не то..
Но однажды услышал шорох её ресниц..-
ОНА ехала с дочкой в полупустом метро...


P.S.- Любовь есть...не переставайте в неё верить...


© Пусть Буду

Мы стали слезливыми.
Линия губ вчера казалась излишне правильной
Теперь я вынуждена тебя обманывать
Зализывать линии.
И туго так стянула время ты от времени
Не отличишь и ты почти меня не чувствуешь
И снова плачешь.
Я поворачиваюсь на спину на бок на север нахрен
Я тут так дергаюсь.
Тебя укачивает – от слов моих от запахов когда по улице
И раньше снег лежал назад три месяца.

Теперь тебе боятся не чего – танцуй на привязи –
Ты в безопасности. Вколоть тебе под кожу бабочек –
Пусть там трепещутся. Когда родишь комочек гусениц –
Ты станешь коконом – я завернусь в тебя и мы поженимся.


© Рыбный Четверг

лето – это клубника на завтрак
горячий песок дом среди сосен

а потом холодная осень
высокая температура и
я как дура – в поезде –
по транссибирской магистрали
к твоим ногам ли…
… на твою голову?

лето – это когда поэты засыпают стихами
засыпают сами на твоих коленях
лето – это когда лень их с коленей собрать…

а потом лужи со льдом
ужины при свечах
чашка кофе в постель
перед сном только: «…лето»


© Рыбный Четверг

Это тихая ночь, теплый плеск над седой рекой,
и туман извивается лентами меж камней.

В тишине звуки льются протяжно и далеко, и пришедшие люди купают в реке коней.
В чьем-то смехе и шепоте кажется новой речь, словно здесь чужеземный и странный звучит язык.
Пахнет деревом, мясом, поджаренным на костре, и легендой о том, кто у леса любимый сын.

Голоса постепенно утихнут, совсем замрут. И туман над рекой, словно белый звериный мех.
И в сиянии лунном блеснет лошадиный круп, еще мокрый от влаги, и воздух начнет неметь.
Будет снова хотеться сманить у других коня, проскакать через луг, чтобы он животом росу
собирал, пронося этим утром одну меня к невозможно любимому, ждущему там, в лесу,
на другой стороне, чтобы шаг не вспугнул коней. Чтоб ничем нашей встречи не выдать в урочный час.
Чтобы там, на другой стороне, показаться мне тем, с которым я мчалась горячий рассвет встречать.

Это тихая ночь, где-то крыльями хлопнет сыч, где-то ветка качнется, мышь пискнет среди корней.

Ночь, в которой шепчу: "Здравствуй, леса любимый сын.
Засыпаю и жду - приходи ко мне в этом сне".



© Лина Сальникова