и приходят с усмешкой тайны, а уходят с отметкой зверя.
все мы - клинопись, прочитай нас. все мы - игры в "не верю-верю".
все мы очень любви страшимся: вдруг полюбят нас иллюзорных,
нас, придуманных и пушистых, нас, как новые горизонты?
всем хотеть преподать себя же, как урок или словно порку,
но при этом остаться важным, рассказавшимся и бесспорным.
отстраненным и одиноким, но кому-то бесстыже нужным:
кислород с никотином - в легких, лютый жар - в холода снаружи.
неприкаянными в свободе, быть свободными от приковок.
мы приходим и мы уходим, мы даем, возвращаем слово,
будто это одно и важно, будто это дает учить нас,
слишком трепетных и бумажных, слишком грязных и слишком чистых.
обдирая года, как шкуры, обнажаясь десятком лезвий,
мы всегда для себя - натуры: не написаны - бесполезны.

я сказал себя, и теперь я жду, что ты во мне не случайный.
оставляй во мне коготь зверя, разорвавшего эти тайны.


© Лина Сальникова

Будет вечный итог, финиш теплого декабря.
За отметкой - дожди, землю влагой питает время.

Друг для друга мы те, о которых не говорят - притяжение тел, городов и магнитных стрелок.
Вечный бой на часах, белым шумом поет земля, словно степь одуванчиков, словно седое море.
Мы такие, в которых вечно сердца болят от пьянеющей нежности встреч на таком просторе.
Это вечный итог. Календарь возвестил реванш - в сетке дней каждый занял свою именную нишу.

Мы такие, которым совсем не нужны слова.

Потому что мы знаем, насколько все ими - тише.



© Лина Сальникова

Мой учитель английского переехал в Таиланд уже в старости. Двадцать лет у него была британская жена, потом шесть лет — японская. Теперь он живет один, и приходящая по уикендам тайка делает ему эротический массаж. Примерно так же живет отец моего приятеля, отставной военный. При разводе ему досталась квартира в Москве, которую он сдает: вместе с пенсией этого хватает на аренду кондо, мотобайка и веселых местных шлюшек.

Оба говорят, что это, наверное, лучшая форма отношений из всех, что у них были. Читать далее






(с) Виктор Ядуха

Фраза доктора: "До свадьбы заживет!" - сильно удивила 80-летнюю старушку, но зажгла блеск в её глазах!


(с)

Слава видящим, слава вещим,
Слава любящим всё понять!
Тем, кто в жизни моей нержавеющей
Разбирается лучше меня.

Встану утром - раздвину шторы,
Трону кнопки, надев халат:
По ту сторону монитора
Обсуждают, с кем я спала…

И пускай я спала с подушкой,
И банально была ничьей.
Слава-слава неравнодушным

Летописцам моих ночей!


© Сола Монова

Бездонный взгляд - в нём кружится снег в беспрерывном вальсе, снежинки так грациозно срываются в никуда... Я обещала тебе ни в кого больше не влюбляться - ты знаешь, я всё сумела, знаешь, я всё смогла. Ты словно сон на мой зов спешишь, ты целуешь строки, ты словно пальцем обводишь буквы, ты их поёшь. Я никогда себя не почувствую одинокой, где бы ты ни был, всё равно ты во мне живёшь. Не возвращайся и не греши - я тебя учила, я себе заповедь сотворила из пяти слов. Бог нам прощать велел - и я тебя простила, ты не забудешься - ты растёшь из моих стихов.
И каждый день я воюю с болью опустошенья, я каждый день заполняю памятью эту брешь - но сквозь неё словно скальпель снова проходит время, и время шепчет "ну когда ты ей надоешь". А ты становишься с каждым днем всё родней и дальше, я ощущаю тебя на запах, но не на цвет. Я так хочу о тебе писать безо лжи и фальши, чтоб каждый понял, что Ты и есть мой безумный Свет. Что ты мне дал всё - от имени до распятья, что ты провел меня сквозь одиночество и огонь.
Что я пишу, чтобы заплатить за минуты счастья, чтобы на миг в пустоте нащупать твою ладонь.


© Хрустальная Марго

Ты можешь стать Богом только когда умрешь. Сколупывай вечность, пытаясь дожить до сути. Выращивай время внутри себя черной мутью - и время само обратит твою правду в ложь. Внутри позабытых веков разгляди секунды, которые требует сердце, чтоб сделать вдох, и в душах заблудших попробуй посеять чудо - тогда может быть о тебе и прошепчут: Бог.
Среди миллионов найди одного - живого, чью боль одному лишь небу дано унять. И помни, что вся твоя магия - это Слово и им можно достучаться и исцелять. Ступени твоей души высоки и круты, вершина недостижима, а путь тяжел.
Когда ты умрешь, будут считанные минуты тебе рассказать, зачем ты к Нему пришел.


© Хрустальная Марго

"Душа - это то, что делает траву травой, дерево - деревом, человека - человеком. Без нее трава - сено, дерево -дрова, человек - труп".


(с) Григорий Сковорода

Я возведен был как храм, чтоб молиться твоим глазам, я превращал пирамиды в пыль, я гасил кометы, чтобы сейчас умирать от желания рассказать и показать, какие в мире моем рассветы.
Я уличен был в попытках спрятать твой светлый лик среди садов и дверей, как в клетке позолочёной. Я прочитал о тебе в одной из древнейших книг и находил твои светлые чары в простых иконах.
Ты появилась и я робел пред тобой, хоть был уже не юн и не скромен, добился чинов и власти. И я забрал бы тебя, ей богу, я бы укрыл от этих мерзких людей свое неземное счастье.
Но я рожден был, как храм, молиться твоим глазам, читать следы на песке, и чувствовать ежечасно - как время тает в тебе, лежит в твоих волосах прохладным инеем, стрелкой бежит в часах... Ты не узнаешь какая боль - за тебя бояться.


© Хрустальная Марго

«Собака лает – караван идёт»

Собака – спутник каравана, -
Не то, чтоб искренне желанна,
Но сколько их – таких подруг,
Живущих около и зевно,
И реагирующих нервно,
Когда в их мир ворвётся вдруг
То ветер, то мираж, то – сказка… -
Пинок бедняжке – тоже ласка, -
Заметили, благословили,
И – продолженье – жили-были,
Язык чесали о плетень,
О том, как с караваном скушно,
И как на солнцепёке душно,
О том, что даже лаять – лень.


© Илья Будницкий

Затем ли шла эта мысль по кругу, мутила разум, лишала сна, чтоб мы попались сейчас друг другу – твоя свобода, моя блесна. Движенье жизни идет сквозь жабры, за горизонтом - водоворот. Болеть идеей, вдыхая жадно ее живительный кислород. Не спать, не есть, не сидеть у пирса, считая лодки и рыбаков, такая рыба подобна птице – едва касается облаков, летит, играет, сверкает телом, дрожит стальное веретено. Такая рыба меня хотела, когда я пел тебе об ином. Торговка утром придет на рынок – взглянуть в глаза, о цене узнать.

Старик и море, рука и рыба. Твоя свобода, моя блесна.


© Кот Басё

Не спать с тобой по ночам – это рок и рай. Первый делаешь громче – играй, играй. Второй постигаешь, как до сих пор не смел. Таинство рук твоих, твой животворный смех. Не спать с тобой по ночам – очищать эфир от всех, кто с мечом приходил воевать за мир. Месяц над полем ратным багров и тих. Я сижу на краю кровати у ног твоих.

Не спать с тобой по ночам - это сущий ад. Думать, кто в этом замешан, кто виноват, Между нами река, в реке глубока вода.

Кто разделил километрами города?


© Кот Басё

Любовь не живет три года, любовь не живет три дня. Любовь живет ровно столько, сколько двое хотят чтобы она жила...


(с)

Любите в любимых все...
Каждый год жизни, который они прожили до вас/ без вас...
Любите их годы, в которых они были счастливы без вас...
И не важно сколько лет прошло , прежде чем вы пришли в этот мир...
Важно, что мир свел вас вместе не смотря ни на что...

Ginger Spicy

(с)

Начать всё с нуля — это не безумие.
Безумие — это вести жалкую жизнь, бродить в тупом оцепенении, день за днем, день за днем.
Безумие — притворяться счастливым, притворяться, что именно эту лямку ты должен тянуть всю свою убогую жизнь.


(с)

а потом мы напишем книгу
о себе, и о жизни в целом..
как она пролетела мигом,
и как мало мы в ней успели.

о любви, что случилась в двадцать,
и продлилась до самой смерти,
что не надо проблем бояться,
и как важно друг другу верить.

о надеждах, мечтах и планах,
что, увы, не смогли исполнить,
как вставать не любили рано;
пару теплых моментов вспомним.

о друзьях /их с годами - меньше/,
настоящих - держаться надо;
честность, искренность - вот, что ценно -
и от встреч долгожданных радость.

о родителях - слов не хватит,
чтобы выразить благодарность.
нас бы не было /вы представьте/ -
солнце б также светило ярко..
грустно думать об этом:
книга
интересна немногим людям.. -

жизнь обычная.
без
интриги.

жаль,

что скоро
ее
забудут.


© Глеб Дебольский

Каждый день – извечный чат, новостная лента. Ни один из нас не может уже иначе. Трансцендентны, социальны, амбивалентны, основательно заточены на удачу. Обитаем то в пространстве, то в перспективе, утоляем жажду жизни вином и млеком. Как до откровения дорасти мне, чтобы ощутить себя человеком? Терабайты, килоджоули, мегагерцы. Километры бесконечности за плечами.

Ты сидишь напротив и смотришь в сердце. Ничего из мира не замечая.


© Кот Басё

там, за рекой, еще теплится жар закатный, там, за холмом, еще можно почуять след, нас ведь с тобой учили - нельзя обратно, пусть под ногами огонь, пусть дороги нет, нас ведь учили многому? я не помню. может быть, память хрупкая как хрусталь, нам выбирать, чем сегодня ее заполнить.
нам выбирать.
не печалься, ну! перестань, это не повод, собственно, для сомнений, это не повод - просто совпал мотив, хочется нежиться утром в засонной лени, хочется записать ускользающий этот стих, но вместо этого гонят опять под стрелы, ты улыбаешься мне каждый раз, говоришь "прикрой". ты научил меня быть безрассудно смелой.
я каждый раз закрываю тебя
собой.


© Даша Сонина

Воздух тяжелый, густой и влажный, режется острым ножом легко. Если ты будешь молчать о важном, можешь поставить себя на кон. Вздох твой неслышен и шаг неспешен, шкура тигровая льнет к земле. Но обезьяны деревья держат и чувствуют, как остывает след. Бронзовой шерстью, крапленой мастью с лесом сливаются, ждут в тени. Мир разделяет нас всех на части, вот только с выбором не тяни. Деревья могучи, прочны лианы, так притягательна высота, религия бронзовой обезьяны – слепая ловкость ее хвоста. Идешь наощупь, тропы не чуя, ведомый силой своих кровей. Жизнь начинает казаться чудом, а запад к вечеру – багроветь. И время вспять не имеет хода, пока лежишь в темноте один. Уставший хищник, твоя охота, как ночь, сгущается впереди. Но до золы прогорают угли, становится меткой любой изъян.

Когда ты хочешь пройти сквозь джунгли, не слушай бронзовых обезьян.


© Кот Басё

Подруга моя, ведьма с приличным стажем,
сказала однажды, выдохнув мятный дым:
"Пошло седею... Зрелость. Но, веришь, даже
не представляю его седым.
Милые мальчики нынче. Совсем не спорят —
то-то от них ни сердцу, ни голове...
Разве что чёткий ритм, как в немецком порно.
Впрочем, ещё попробуй устрой нас, ведьм:
если так много помнишь, какое чувство
может родиться от пепла, золы, воды?
Видишь сама, что я: остуда, пустошь.
... Нет, не могу представить его — седым...".

И затянулась. В тонкую сигаретку
вгрызся голодный злящийся огонёк,
пряный ментол, сделавшись серным, едким,
влился в привычный городу влажный смог,
и потекли минуты — опять без цели.
Скука присуща тем, кто живёт давно.

Я наблюдала. Люди смеялись, ели,
что-то скрывали, плакали, шли в кино —
будто пришедших сумерек было мало,
чтобы укрыть в них голод белковых тел.

"Слушай, мне словно триста — я так устала.
Сколько их было, званых, да все не те...".

Сколько их было...
К чёрту.
Один любимый —
и до сих пор не вытравлен из души.
Нет ни воды, ни пепла, лишь колкий иней
да пара слов, что следует придушить.

Вскоре расстались — ветер её попутный,
ветки ломая, рвался в ночной простор.
Чмокнулись нежно, мешая духи и пудру.

... Глупая девочка.
Впрочем, ей только сто...


© Ирина Валерина

К чему относится бессмертье? -
К незавершённой круговерти? -
Виток, окружность и спираль, -
Центростремительно и бежно,
Бесцеремонно или нежно, -
Укрыты снегом по февраль,

Не то - по март, лежат отроги,
И я, забыв о полубоге,
Сам на огонь в печи дышу,
Безветренно, волна - стояча,
И каждый шаг - стеною плача,
И не кривой, так виражу

Подобен путь, бессмертье – мимо, -
Любви немая пантомима,
И дружбы преданной оскал,
Холодный разум стал горячим,
Мы снова ничего не значим
Среди застывших звёзд и скал.

А повторившись, отражаясь, -
Продолжим, с зеркалом сражаясь,
Ронять рубин и сердолик,
Терять любимых, верить снегу,
Звать колесницею телегу
И вместо солнца видеть блик.


© Илья Будницкий

— Что ты здесь делаешь? — спросил Медвежонок.
— Жду, когда ты выздоровеешь, — ответил Ежик.
— Долго?
— Всю зиму. Я, как узнал, что ты объелся снегом, — сразу перетащил все свои припасы к тебе...
— И всю зиму ты сидел возле меня на табуретке?
— Да, я поил тебя еловым отваром и прикладывал к животу сушеную травку...
— Не помню, — сказал Медвежонок.
— Еще бы! — вздохнул Ежик. — Ты всю зиму говорил, что ты — снежинка. Я так боялся, что ты растаешь к весне...

(с) Сергей Козлов. "Правда, мы будем всегда?"

Оттого, что зима, оттого, что глядит из ночи
подворотнями глаз белый город в белёсое небо,
оттого, что у памяти не было веских причин
нас кормить от души воробьиным усушенным хлебом,

мы стоим посреди этой жизни одни, посреди
этих смертных людей, что покуда отчаянно живы,
и, мне кажется, чаще теперь холодеет в груди
оттого, что пейзаж истончается вглубь перспективы,

означая её завершение. Можно и впредь
раздвигать пустоту в бесполезной попытке ответа,
но, похоже, никто дальше смерти не хочет смотреть,
дальше снега её, дальше этого белого света.

Мы войдём в этот свет, в этот год, в этот белый предел,
как входили до нас в ту же реку, в бессменную данность.
Оттого ли, что строй воробьиный наш так поредел,
Рождество долгожданно, воистину, долгожданно...


© Елена Касьян

Сколько надо счастья человеку,
Чтобы задохнулся и умолк? –
Переплыть немеющую реку,
Не проснуться с первым «кукареку»,
Позабыть значенье слова «волк»

В поговорке – кто кому – с латыни, -
Пообтёрлись жители пустыни,
И привыкли не жалеть воды,
Мир широк? – но сузим наши веки,
Измельчаем из варягов в греки, -
Парка соль насыпала в следы…

Подбираем пальцы – на носочки? –
Бьют по клавесину молоточки,
Планочки, верёвочки, - шарман…
Счастье – это божий одуванчик,
Мокнущий продавленный диванчик,
Вымыслом сражённый графоман… -

Что ещё доносится из выси? –
Соловью не петь на кипарисе, -
Ворон и полярная сова,
Промысел уводит к перевалу,
Словно опрокинутую залу
Заполняют оловом слова.

Ничего не надо после счастья, -
Потянуть за нитку у запястья,
Разорвать ненужный оберег –
Всё уже случилось, даже боле, -
Ни следов, ни лупуса, ни соли,
Ни Улисса, как сказал бы грек…






(с) Илья Будницкий