Сегодня я влюблён в мир. Безо всякой на то причины. Не считая той, что это потрясающе - быть живым.

(с) Уэйн Ликерман

Да, мой хороший. Всё безнадёжно лечится -
Временем, нежностью, книгами и вином.
Все наши рифмы, парки, вокзалы, лестницы,
Всё, чем ты жив, само от тебя открестится.
Пусть не сейчас, не сразу, потом.... потом.

Да, по крови эта клинопись журавлиная.
Ветер разносит пепел синичьих гнезд;
Мы отболим, отплачем, прольёмся ливнями.
Эта свобода: быть - или быть счастливыми,
Главное, что случилось с тобой всерьёз.

Это не кара, просто цена беспечности,
Это не насмерть, хоть и порой навзрыд.
Слово "любовь" короче, чем слово "вечность".
Да, мой хороший. Всё безнадёжно лечится...
...Ладно, входи. Показывай, где болит.


© Инга Карабинская

На тебе клавиш больше, чем на рояле. И я играю, срываясь в невольном крещендо. Ты живая, когда я к тебе прикасаюсь, изливаешься всхлипами, когда я в тебя вжимаюсь побелевшими пальцами, чтобы добыть нектар твоих звуков гортанных и переливов нот. Ты так смотришь упрямо, кривишь свой надменный рот, и огонь во взгяде сжирает, когда гладишь щекой живот. Девочка, ну же - будь хоть немного скромной, не хватай меня так, будто тонешь на глубине. Я же чувствую, как огромный, неумолимый жар накрывает тебя извне.

У тебя больше жизней, чем у бессмертных. Ты со мной умирала три сотни раз. Прекрати же так биться о прутья клетки - это руки мои, я держу тебя. И сейчас так боюсь отпускать, расставаться и быть обычным, без истории, без грехов, без неспешных слов. Я тебя... Это слишком тепло и лично, чтобы портить признаньями про любовь. У тебя необычный окрас, ты редка как феникс. Я б оставил тебя себе - ты ж умрешь в неволе. И поэтому давай как обычно возьмем по коле, по билету в невыговариваемые города... я не знаю, когда я сорвусь, но помни - я приеду к тебя туда.

Так что, девочка, извививайся вместо слов на прощанье и невысказанных обид.
И не бойся - сейчас уже станет легче.
Я точно знаю, где у тебя болит.


© Даша Сонина

я бросаю тебя точно так, как бросают курить,
грани пачки сминая в пространстве замерзшей ладонью.
выдыхать изо рта пар как дым, сердце прежнюю прыть
набирает стремительно. привычку ли сразу прогонишь?

вот и я на мосту - разве мало на свете мостов? -
и меняюсь теплом с обжигающим холодом стали.
я дарю тебе вечность осколков отторгнутых слов,
тех, что умерли в нас, потому что мы их не сказали.

растворюсь и уйду, кто-то должен и вправду уйти,
слишком мало трагизма на наши заблудшие души -
я бросаю тебя (потому что дурак и кретин),
прикрываясь трусливым щитом "потому что так лучше".

этот город тебя сбережет от таких же как я,
(кто б меня уберег от сестер твоих, прячущих жало)
снег идет. я иду. ты, конечно, навечно права.

чтоб забыть это все, целой жизни и той будет мало.

я стою на мосту, на реке расцвели кружева,
досчитаю до ста - загадал так - уйду без оглядки.
я сжигаю в сердечной печи знаки, буквы, слова.
я бросаю тебя.
я уйду.
все же будет в порядке?


© Даша Сонина

ласточки носятся. в городе пахнет вишней.
так получается.
я привыкаю.
я первый лишний.

выдай уже билет мне, неловко руки стисни в кольцо на ребрах и отойди. так получается - кто-то рожден для муки. тот, кто летать не обучен, тому ползти. я же прибит к тебе намертво, клей-навечно сохнет мгновенно и, кажется, навсегда. но разорвать получилось - я изувечен, сердце болит, обезболю осколком льда.

я постою еще в тамбуре, дым пуская - вишневый блэк кэп предсказуемо загорчил. так получается, верно? я привыкаю, я отпускаю тебя из последних сил. так получается - кто-то рожден, чтоб мельком увидеть тебя и запомнить до мелочей.
я забывал тебя - громко, напившись в стельку, моля всех святых.

но любовь сильней.


© Даша Сонина

Лишь бы ты оставался всегда таким - с небом в глазах, обаятельным и родным, тёплым, как летний вечер в краю цветов, близким, как одеяло из нежных снов, я отвоюю тебя у бессмертных зим, я сохраню тебя у себя в груди, лишь бы ты только был рядом, пока я сплю, лишь бы мне повторять за тобой "люблю", жить в предвкушеньи каждого дня вдвоём, я тебе - мир на ладони, уютный дом, я тебе - звезды в траве, золотой песок.
Просто с тобою я счастлива, вот и всё.


© Хрустальная Марго

Спасибо тебе за мир, который растет во мне, заполняя, за мир, навсегда покоривший мою войну, за то, что пришла, ничего о любви не зная, пугавшая звуками резкими тишину, за то, что ни разу меня не спросил о прошлом, за то, что ни разу руку не отпустил, и то, что казалось раньше мне невозможным, вдруг стало таким притягательным и простым.
Спасибо за мир, сотворенный на пепелище, за то, что оттаяло сердце среди зимы. Ведь сердце, рождаясь, томится и что-то ищет, блуждая сквозь годы как факел в объятьях тьмы, порой ошибаясь, порою пытаясь сдаться, потухнуть, стать черствым и каменным как гранит... Спасибо, что закружил меня в этом танце,
что любишь,
что позволяешь тебя любить.


© Хрустальная Марго

Я помню как
Срываются стихи
С горячих губ
Как раненые птицы.

Но мудрый Бог
В расплату за грехи
Лишил меня
Возможности проститься.

Молчу сто зим.
В плацкартной пустоте
Рисую льдом
Огни на острых скалах.

Я помню как
Писала не о тех.
Я помню как красиво я писала.


© Хрустальная Марго

В городе гроза, не ловит связь,
вязнет в небе сигаретный пар.

Наша нить все время не рвалась. Наше время - пан или пропал.
Дождь - помехи, разношерстный шум. Город простудившийся хрипит.

Нет, я никуда не ухожу.
Это - грозы мимо ходят.
Спи.




© Лина Сальникова

Два года назад в это самое время мы брали холодный брют, смотрели на серую гладь залива, молчали друг другу в такт. И я привыкал расставаться с теми, кто рядом встречал зарю, и я привыкал уходить счастливым, и знать, что не будет так. Ты много курила, пила и пела осанну моим чертям, и смех твой лежал у меня в шкатулке - черненое серебро. Твой запах, и голос, и жест, и тело - какая-то часть меня, которая стала болеть, и биться, и прятаться под ребро. Нам нечего нынче достать из тени, мы сами - сплошная тень. И вряд ли ты вспомнишь, что было главным в тот вечер на том краю.
Как прочно нас жизнь разлучает с теми, кто этого захотел.
'Cause nothing compares to you, my darling.
Nothing compares to you.


© Кот Басё Светлана Лаврентьева

Все крепчает сарказм, все суровей итоги месяца
в нас, умеющих говорить "не сейчас" и "нет".

Вот идёт через улицу девочка - сердце светится, если солнце её гладит ласково по спине.
Мы же зреем в утробе города острым колосом, несгибаемым даже под злостью семи ветров.
И у нас ничего своего - ни ума, ни голоса, по бумажке заучено счастье на восемь строк.
Драгоценное стало просто стеклянной мелочью, и от страха быть честным - искусственным стал июнь.

Я смотрю в это сердце, которое живо в девочке.

И пока ещё себя прежнюю узнаю.




© Лина Сальникова

Дворцовый этикет определил с прямой спиной, не трогая перил, спускаться в зал и славить королеву, учтивой быть и не смотреть налево, не замечать кружение земли. Есть правила игры, и суть ясна: за ужином беседовать о снах, а перед сном досадовать о кухне. И точно знать, что этот мир не рухнет, хотя об этом лучше бы не знать. Проходят дни – так выбери любой: быть падчерицей крови голубой, служить ей, соблюдая все законы. Мне кажется, мы слишком незнакомы, чтоб понимать, как происходит боль. Поэтому идем рука к руке, и соблюдаем чертов этикет, и обсуждаем глупые детали. Когда бороться белые устали, у черных шах и мат на языке. Хотелось вдребезги, с разбега и навзрыд, но и суть ясна, и правила игры, и тишина в покоях королевских. Напрасных слов натянутая леска соединяет спящих до поры. Но снится мне, что этих правил нет, и к черту весь дворцовый этикет, давайте пить за слабость и сердечность.
Почувствуйте, ведь перед нами вечность.
Снимите маску, выключайте свет.



© Кот Басё Светлана Лаврентьева

Предположим, это повод тебя увидеть- обучающие встречи, ночные чаты. Если есть седые мойры, клубок и нити, значит, время нас использует с каждым часом. У меня с ним счеты давние - слово чести. Моего кредита хватит на нашу долю. Предположим, это повод остаться вместе и смотреть, как безмятежно корабль тонет. Знаешь, с берега все кажется слишком мелким, ибо смысл в том, что мы приручили вечность. И у всех морей теперь глубина тарелки, солнце в ней сорбетом плавится каждый вечер. Черный камень окружающих отражает, искажает их пустые слова и лица.

Каждый жест твой мною вынесен на скрижали. Это слишком сильно, чтобы остановиться.


© Кот Басё Светлана Лаврентьева

Живи, сохраняя покой. Придет весна, и цветы распустятся сами.


(с)

Смилуйтесь, Бога ради,
Только один каприз -
Только не умирайте,
Не умирайте, принц.
Сквозь паутину кружев
Виден рисунок вен -
Мы так недавно дружим,
Может, минуты две.
.
Дьяволы этой битвы
Пили на брудершафт.
Были бы вы убиты,
Вы б не смогли дышать.
Если бы тронул меч вас,
Или язык огня,
Вы бы смотрели в вечность -
А смотрите на меня.
.
Две бесконечных бездны
И ореол ресниц,
Примет вас царь небесный,
Но не сегодня, принц.
А умирать не больно,
Тем, кто не одинок.
В сердце - огонь любовный,
И ледяной клинок.
.
Вы бы так не взглянули,
Будучи на коне -
Словно пчелиный улей
В сердце ударил мне.
Все перед смертью вровень,
Вы - мой последний приз,
Только не бойтесь крови,
.
Это не ваша, принц...




© Сола Монова

Иногда для счастья достаточно просто букета ромашек...

Они прощаются по-своему-
Улыбка. Жест. Тома стихов.
Потом хоть плачь ему, хоть вой ему
Хоть наизнанку без оков.

Она случается моментами
Она не любит передоз
Людей. И помнится фрагментами,
И терпким запахом духов.

Он любит мрак. Читает Брэдбери
И километрами стихи.
Она считает рифмы бреднями
И глушит джаз, когда дожди.

Они до боли невозможные
В союзе равном. Хоть убей.
Они друг с другом звери. Сложные.
Но без друг друга нет ночей.

Он пишет, чтоб сосредоточиться:
«И снова я в твоем плену.
Ты предрекала – что ж, пророчица,
Лакай предвиденную тьму.

Ну, ты теперь довольна, нравится?»
Скривится из последних сил:
«Стихи твои опять сбываются.
Но, сука, кто бы их просил?»


© Тина Лис

О чём мы молчим? Что мы с тобой скрываем? Делая вид, что мы не как все... иные... Вот моя рана. Открытая, ножевая. Вот твои шрамы, хранящие разрывные пули у сердца. Я пальцами их читаю. Без перевода. Танцем босым по стеклам. Мы ещё помним, как безопасно в стае, но уже знаем /шрамами/ - срок истёк и табор уходит заданной параллелью. Мы - одиночки волею наших судеб. Линия жизни яркой строкой алеет. Мне по живому боги её рисуют.
Если решишься, если возьмёшь руками тёплые звезды, чувствуя их солёность, мы совпадём отчаяньем и штрихами. Так совпадают листья опавших клёнов, нити дождей, рисующих мокрым шпалы, стук поездов, что где-то вдали утонет...

Мой неожиданный, я же почти пропала
Ангелом Павшим на теплых твоих ладонях.







© Галина Стрелкова

Лучше тебя, пожалуй что, не найти,
Если искать даже на целом свете.

Просто есть люди, с которыми по пути —
Дождь ли в лицо, зной или сильный ветер.

Просто есть люди, с которыми города
Не разделяют. Страны и континенты,
Мили, политика, всё это — ерунда,
Если вы вместе помните все моменты,

Что вас спаяли, выточили в одно,
Сделали крепче стали, прочней титана.
Просто есть люди, с которыми всё равно,
Где вы и что вы и сколько у вас в кармане.

Просто есть люди, с которыми вы - всегда
Рядом (пусть в километрах оно иначе).
Небо моё и живая моя вода,
Вечность моя и пара коньков впридачу.

Лучше тебя — уверена, — не найти.

Даже когда пути вдалеке, по сути,
Просто есть люди, с которыми по пути.
Просто есть люди.
Лучшие в мире люди.



© Дарёна Хэйл

Беречься глубоких вод и открытых мест, завистливых глаз и чужого дурного слова. Одной не ходить даже в лиственный светлый лес, не верить чужим, а также не брать чужого. Всегда проверять, закрыт ли на кухне газ, отключен утюг и что там опять с ключами. Уйдёшь на свиданье – отзванивать каждый час. Одной не ходить ни вечером, ни ночами.

Одной не ходить – по улицам и лесам. Держать в рюкзаке не только фонарь как джокер, но фляжку с винишком на случай сердечных драм и что-то покруче, к примеру, электрошокер. Держать в записной не только друзей-подруг, но кризисных центров номер, на всякий случай. Чужому не верить (не есть у чужого с рук), и замков не строить, мечтами себя не мучить.

Чужому не верить. Чужого с собой не брать. Держаться вдали от окон и крыш весною. Источникам света, спасения и добра служить для своих, другим же служить стеною: не то чтоб опорой, скорее – железным «стоп», чтоб дальше не вздумали, мало ли там, соваться… Беречься полночных парков и тёмных троп, а летом, в жару – в глубокой тени держаться.

Одной не ходить, как минимум – без еды, звонить ежедневно – с точностью до минуты, и хлебною крошкой свой покрывать следы – всегда отмечать на картах свои маршруты. Держаться подальше от синих глубоких вод, завистливых слов и чужого дурного глаза,
- об этом долдонил каждый досужий рот.

Бояться любви не просили, увы, ни разу.



© Дарёна Хэйл

Можешь бежать от себя, пока хватит сил,

Можешь сжигать альбомы, не верить в чудо,

Можешь искать ответ у своих могил,

Где похоронены лучшие лекции Будды.



Можешь натягивать сотый презерватив

На раздробленную старыми ранами душу,

Можешь плеваться цинизмом или вопить,

Что, мол, тебя никто, никогда не приручит.



Можешь менять маршруты и города,

Можешь казаться умным, читая книги,

Можешь воспеть, что ты теперь изо льда,

Можешь уйти в портретисты, рисуя лики.



Можешь учить испанский, слушая джаз,

Выучить все переулки в западных странах

И от свободы можешь ловить экстаз,

Томно подмигивать дамам в крутых ресторанах



Можешь коптить камины и пить вино,

Можешь у океанов встречать рассветы,

Можешь сколько угодно прятаться, но

Выживут только влюбленные. Помни об этом.


© Тина Лис