Знаешь… я безумно боюсь… не увидеть тебя во сне…
Не почувствовать нежные пальцы на тёплой ладони…
Нежный трепет души… лунно-ласковый блик на стене…
Невесомым касанием звёзд пусть тебя мне напомнят…

Грустно-плачущий дождь мне шепнёт твоё имя в ночи…
Как болит о тебе моя память, расскажет снам он лишь…
И сожмётся вдруг сердце… увидев в прихожей ключи…
Те… твои… с медвежонком на розовой ленточке… помнишь?...

Помнишь, как в хрустале твоих слов нежно пела душа…
И волшебною бабочкой счастье ласкало ресницы?...
Мы не знали еще, что так скоро… не сможем… дышать…
И в расколотом надвое мире… мы будем лишь сниться…

Я боюсь… вдруг однажды забыть… теплоту твоих глаз…
Сердце льдинкой холодной застынет в продрогшей ладони…
Серебристым дождем… вновь расплачется небо за нас…
………………………………………………………………….
Умоляю… приснись… Каждым вздохом… хочу тебя помнить…






(с) Марина Есенина

Тот, кого несут на руках, не может знать, как долог путь до города*.
\восточная мудрость/

Где написано всё, где сказали последнее слово,
ничего не случится, и вряд ли срифмуется слог…
И последний трамвай перед носом \подумаешь, новость/,
уезжает, а ты не успел, не догнал, ...ну, не смог.

Стоил дорого он, тот жестокий поступок из детства,
ты поплёлся по шпалам сквозь дождь …и потом заболел.
И опять этот сон – с постоянством таким изуверским,
хоть давно позабыта цена на трамвайный билет.

И всё чаще по рельсам, пешком, нет души у трамваев,
в каждом деле всё сам, не надеясь на помощь в пути.
Мне приснился трамвай, будто снова его догоняю.
Может, всё-таки вместе? Да ладно, давай их простим.

Я прощаю тебя, дверью хлопнувший, дядька-водитель,
перед носом моим – мне до дома идти и идти.
Но во сне до сих пор иногда я кричу – Подождите…
не бросайте одну, среди спящего города, в стих.

И тебе благодарна за то, что меня не дождался
мой последний трамвай, уходящий в свою пустоту.
Это очень полезно, когда тебя вовсе не жалко.
Это-очень-поле-зно-поле… затухал перестук.


© Анжела Луженкова

Осень хрустит попкорном
/ упор на порно /
Тьма кинозала плавит последний ряд.
Я задыхаюсь...
Город берёт за горло
спазмами нежности
/ в сердце прощальный кадр /.
Паника памяти:
пальцы пророчат гибель
каждому атому наших с тобой миров.
Мы не стремимся выжить
/ хотя могли бы /
Всё, что должно случиться - за гранью слов.
Магия Питера.
Музыка звёзд и чисел…
Ты развращён и взорван моим стихом,
предан анафеме,
к лику святых причислен.
Город бунтует….. и входит в меня грехом:
сладко… побуквенно -
эхом пустых подъездов,
спесью отелей с видом на зимний сад.
Где-то в ночных гирляндах бушует Невский.
Время -
платить построчно за снегопад.
Кутаться в чьи-то руки… и в снежный войлок.
Спать до двенадцати...
Утром - смотреть в окно
/ полураздетой / долго смакуя кофе,
и ощущать спиною твоё тепло…
Ты прогоняешь взглядом ночные страхи.
Мера доверия -
просто ладонь в ладонь.
Так и запомнит нас старый, седой Исакий -
два одиночества, слитых в один огонь.
Кружево веточек
царских, старинных парков,
вены каналов и скрип разводных мостов…
Судьбы разводят ночью
/ не стоит плакать /
Всё предсказуемо: время - больших судов.
Эра безмолвия
или пустых перронов.
За снегопадом снова придут дожди.
Лишь напоследок преданность телефона
выстрелит… выплеснет…
выдохнет в сердце:
"жди!"


© Аманда Моррис

"Слова, душой твоей согреты..."
Е.Баратынский




......и "снова, мама, я стою курю"...
всего лишь строчка модного шансона...
но жарко прижимаясь к Ноябрю,
мои стихи не выдержат фасона,
и станут кулачками по спине
лупить и повторять: уходишь, глупый...
и, если кто-то помнит о цене,
то швы слогов,рассмотренных под лупой,
грубее тех, что вовсе не видны,
но речь сошьёт пространство до минутки...
...и снег летит количеством вины,
отпущенной нам в этом промежутке...


© Татьяна Пешкова

"Свет мой спокойно струится —
ветра уже не боится..."
Ю.Левитанский



...женщина-осень шагнёт за порог...
сколько свечей златокрылых погасло...
может быть кто-то вот также продрог...
время, как Аннушка, выплеснет масло,
но поскользнувшись, удержится слог...

...женщина-осень ладони взметнёт...
надо ли думать, что счастье далече?..
скоро на реках появится лёд...
листьями падают редкие встречи,
не соблюдая ранжир и черёд...

...женщина-осень под рыжим зонтом...
жизнь не отложишь - никак - на "потом"...


© Татьяна Пешкова

ночь пуста без тебя… холодная и чужая
режет душу насквозь осколками тишины
не дойдя двух шагов до запертой двери рая
не дожив двух недель до первого дня весны

наигравшись в любовь, в измену, в войну, в разлуку
исписав сотни строк ненужных самим стихов
пропустив тот момент, когда вдруг разжались руки
каждый сам по себе и с возом своих грехов

жизнь похожа на дым докуренной сигареты
что проходит сквозь нас и тает под потолком
мы шли вместе по ней, пока вдруг не сбились где-то
поплутали и вышли... каждый - своим путем





© Джеффри Дамер

Ты налила и я пью за здравье,
и буду пить с тобой до утра,
ведь ты не можешь меня отправить
стоять с монетой у черных врат,
и не за мною сомкнутся воды,
когда по Стиксу уйдет ладья -
да, ты хитра, но моя порода
мне говорит, что умру не я.
Скажи мне, женщина, что там - в кубке?
Я чую привкус и он горчит.
Ты хороша, как крыло голубки,
но птицы так не кричат в ночи,
как ты - раскинувшись подо мною,
забыв гордыню свою и честь...
Но отчего же так сердце ноет,
как будто там оно правда есть?
Шепнёшь: "цикуту запей любовью -
её испившие не умрут"...
...Когда пьянеешь от вида боли
другие вина не по нутру.






© Петелина Мария

"Город встречает тебя дождем..."(С)Кот Басё

Это не ливень, а дальний мир,
там, за окраиной неизвестной,
хрупкую корочку разломил,
ту, под которой нам было тесно,
словно наседка сидела на
городе-сфере, тюрьме цыплячьей -
солнце нас нянчило, но волна
воздуха сделала мир наш зрячим:
вот они крошатся, сметены,
города жаркого все границы,
чтобы под шум грозовой волны
видеть пути, горизонт и лица.
Освобжденный - ещё не весь -
рАвно ласкает и лист и камень,
чтобы теперь грозовую весть
мы на границах миров искали;
чтобы мы шли за ним, как и он,
вырвавшись, в город пришел за нами,
он расплескал водосточный звон,
веточный плот закрутил в канаве
в реку её превратив, и нам
в окна стучится - пора в дорогу,
чтобы загривок другим мирам
властной рукой грозовой потрогать.
И невозможно не слушать зов,
и не желать с ним повторной встречи.
Капли-секунды летят с часов.
Время предчувствий - грозОвый вечер.






© Петелина Мария

Мне не хватает солнца и тебя —тебя, пожалуй, не хватает больше.

Недели торопливые грубят и в низком небе облачность полощут.
А ветер, оборвав последний лист,вновь сетует на холодность аллеи.
Ноябрь, престарелый нигилист,от серого бесснежия болеет.

И я иду, судьбе наискосок,на волосок от сбывчивого завтра,
сама себе и раб, и лжепророк,а также неприемлемая правда.

Зазимье начинается с дождей —в стране чудес причудливы сезоны,
и мокнут гнёзда сотовых сетей в день абонентов, выпавших из зоны.

Дню не хватает солнца.Мне — тебя.

В декабрь плывёт продрогшая планета,и в тучах нависающих скорбят
снега, не выпадающие светом.






(с) Уже Другая

Потянуло... подтянемся, что-ли -
выполняя намеченность целей,
разделяя на мили и доли
долю нашего, ставшего целым...
Целым? кто-то спешит за упряжкой,
а ещё бы подумать немного -
есть ли солнце за каменным кряжем,
да и ляжет ли в солнце дорога.
Если ляжет - "пора торопиться!.." -
зачеркни в дневнике, и послушай,
как щекочут пузырики спирта
опьяневшую чувствами душу.
Если ветер твой день не развеет,
то ещё есть надежда проститься…
Мы с тобою – две ранние мели
средь безмолвного марева Стикса.
Потянуло?... дымком ли, печалью,
или запахом юга и вишни -
мы - потянемся... Мы обещали,
что не будет пришедшее - лишним.
А прошедшее будет нестрогим,
потому что проложено свыше
тем, кто долго сплетает дороги,
нам, кто в них окончательно вышел.


©Rewsky

Иногда он уходит под лёд, в темноту, в полынью,
и тогда она прыгает следом, хоть вовсе не морж.
В её гамме живёт вместо «ля» нота беглая «лю»,
а в палитре – оттенки, которых быть просто не может.

Говорящие надвое бабушки, чей легион
не почётный, гадая, пытаются чем-то помочь,
и в стихах она с ним переходит устало на «он»,
даже если им вдруг из колоды и выпадет ночь.

Но потом, пока айсберг Титаника прочь не свернёт
и не станет рассвет фиолетовый золотым,
она колет босыми ногами арктический лёд,
вылепляя руками из воздуха слово «ты».




© Ника Невыразимова

Не пытайся найти замену. У неё не бывает копий.
Не бывает любви - иначе. Только та, что светла - всего лишь,
что сидит у чумной постели и за руку надёжно держит.
Остальное - томленье тела, бред горячки и сны чудовищ.


© Петелина Мария

Она пыталась его забыть,
она ругалась: подлец! пьянь!
Она из сказки кроила быль…
да вот лекала, видать, дрянь.
Кромсала время-пространство в ноль
и тёрла щёткой в душе след,
а по ночам смотрела в окно,
вдыхая звёздный скупой свет.

Она впустила в свою постель
другого (право, умён, мил) –
не замерзать же ей в пустоте.
Но, Боже, дай хоть чуть-чуть сил
играть успешно в тягучий быт,
не путать имя в хмельных снах…
и помоги же того забыть,
кого не стоило ей знать.


© Светлана Львова Запон

Это время ошибкой не было - ход логичен, как не крути. Те, кто любят - уходят первыми, чтобы в будущем не грустить, не скитаться дорогой прошлого, не рассчитывать на повтор... Чтобы не было "я им брошена", "жизнь закончена"...
Перебор. Опоздала на пару лучиков, потому и стихи - тебе. Может выйдет, что это - к лучшему где-то через десяток лет. А пока - перестук послания, словно точка-тире-пунктир... Наши частые [не]свидания и на сон не похожий мир. "Как дела? - Все в порядке, кажется. - Как работа? - Сейчас завал"... Эй, художник! Опять не вяжется! Что ты там понарисовал? Почему наши судьбы смазаны и сплетаются на холсте? Ты же видишь - мы очень разные. У обоих любовь, постель, сновиденья, что вновь забудутся, те мечты, что приходят вновь... Даже если они не сбудутся - где ты тут разглядел любовь?! Ей бы просто не дали вырасти, ты же видишь, что мы - друзья! Он молчит, протирает кисточки, ухмыляется про себя.

Это время ошибкой не было. И спасибо тебе за все. Может быть оно в битве с бедами как и раньше меня спасет. Может быть, так однажды сбудется, что опять нам не хватит слов... Может все словно сон забудется. Не загадывай. Сладких снов.


© Анна Кулик

Кто был охотник? — Кто — добыча?
Всё дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?

В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце — Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?

Марина Цветаева
====================================

Ты играл
в "замри-умри-воскресни",
я играла
в "да, мой господин"...
В этом
поединке
бессловесном
победитель должен быть один.
Кот сибирский
- циник и бродяга -
бесприданниц
преданный слуга,
про преступность сделанного шага
длительно
мурлыкая,
мне лгал.
И воскресшей злостью своевольной,
как листами
танковой брони,
я латаю множество пробоин,
мужество
пытаясь
сохранить...
Выследив охотника, добыча
сердце не моё запустит
вскачь.

Странный человеческий обычай -
над казнимым плачущий палач...







© Анна Рубинштейн

Только стены (где же небо?)
На распластанные чувства.
За-душевные прорехи
Залатаю без искусства...
Нарисованные стерхи,
Припечатанные мелом
К серым стенам.
Где же небо?

Камнем жить или на камни
Натыкаться в лабиринте…
Под(-)сердечные печали
Прятать (в) жалкую обитель.
Тени знали, тени ткали
Сети снов и расстояний.
Камнем жить
Или на камни?

Ангел маленький, влюблённый,
Расскажи мне всё, что будет
С перевёрнутой судьбою
На распутье треф и бубен.
Как не сдаться в плен
Без боя
От тоски испепелённым,
Ангел маленький, влюбленный?

Промолчи, что он мне дорог…
Прошепчи ему, что время
Принесет в реке осколок
Уплывающего неба.
В растревоженную не-быль
Путь лежит не слишком долог.
……………………………………..
Промолчи… о том, что бренно.





(с) Ирина Кириллова

Звезды читаешь легко и цену
знаешь земной тоски.
Сколько кровей заплеталось в генах,
чтобы ты был – таким.

Сколько любвей в глубине столетий
плавилось кипятком.
Как хорошо, что ты есть на свете -
именно тот, о ком...

Сколько веков собирали тайну
в горький изгиб губы.
Ты настоящий. И не случайный -
пульсом моей судьбы.

Сердце прикрыто оградой слов, но
не залатать прорех.
Слышишь, как тихо и безусловно
падает этот снег...

С ним на ладони твои слетаю
с синего высока,
не удивляйся, родной, я таю
только в твоих руках.


© Марта Пишет Карлу

Счастье выглядит очень просто.
Тихо в комнатке, это остров
на двоих, и неяркий свет,
без фанфар и заздравных музык,
с нервным почерком беглой музы
и стихами твоих планет...
Чайник свистнет нам менуэтом,
и на блюдечке две конфеты...
Знаешь, обе тебе... я пас.
Будут губы сладки – черешней.
Будут руки нежны. И грешных
нас простят. А любовь слепа,
говорят... Но ее глазами
в мир смотрю – удивленно. С нами
бесконечность несуеты...
Пусть хранят тебя все святые.
Дождик ночью шалит в пустыне,
по-чеширски пищат коты...
А в Макондо весна, и лужи
пересохли. Веселых кружев
поразвесили дерева.
Но волшебнее нет картинки –
чем две майки на узкой спинке
кресла, обе – твои... Едва
мы за чашкой – одновременно
руку тянем... так откровенно
заплетаются две руки...
Не до чая нам заварного.
Будешь волосы тихо трогать,
я целую твои виски,
поправляю лохматый свитер.
И плюется стихами принтер
и зажевывает листы...
Я смеюсь. Вы слыхали, звезды?
Счастье выглядит очень просто...
вот как ты...


© Марта Пишет Карлу

Мы - послушай! - такие разные... Ты так любишь ходить на красные, собираться и что-то праздновать раз в неделю в своем кругу. Я люблю Пастернака, Роджерса, напевать в темноте в пол голоса, перекрашивать в белый полосы, жизнь записывать на бегу. Ты играешь на нервах мастерски, сочиняешь подружкам басенки... Я в ларьке покупаю ластики и стираю на душах грязь. Что же нас так магнитит вечером, когда вроде бы делать нечего, и до ночи - еще пол вечности? Что за странно-больная связь?

Я ведь - знаешь - давно поставила точку в этой игре по правилам, я вернулась и все исправила, завершив по судьбе петлю. Ты как прежде - всегда на красные, продолжаешь гулять и праздновать... Мы - послушай! - такие разные. Я едва это все терплю.


© Анна Кулик

- Что это?
- Это дорога, по ней проходят такие, как мы… Их тела у обочин часто встречают идущих – деревом или камнем, или дорожным знаком… Дорожным знаком становится тот, кто преодолел дорогу, но испугался последнего поворота.
- Куда мы идем?
- Идем, безусловно, к морю, ведь все живое идет безусловно к морю – к началу начал, к истокам перерожденья. И мы идем, чтоб стать, наконец, собою, остаться без кожи, без твердой тяжелой кожи, проснуться нагими, родившимися из пены, из розовой влаги, из шелковых нежных тканей.
- Послушай, ветер…
- Послушай поющий ветер, спустившийся с гор, играющий на свирели уставшему страннику, спящему беспокойно, во сне проводящему теплой своей ладонью по телу любимой женщины… Слушай ветер.

Когда наступает утро, вода вскипает в серебряном море, в огромной его купели…
В нее погружается каждый сюда входящий.

С востока на купол неба садится солнце.


© Кот Басё

…не перестрелки Палестины, не Рима нового дебют. Любовь и гений - совместимы, когда устанут или пьют. Ругаясь под одной аптекой или вдыхая дым кружал, любовь хотела – человека, а гений очень уважал кусочек льда, что мог подтаять, так прогибаясь под закон.
Простую боль.
Простую память.
И чтоб порезали лимон.
Но только песни отсвистели и был разделан визави, как гений пробовал постели, в которых не было любви. Сердечно, призрачно, барачно, за просто так и наугад. Потом курил на кухне мрачно, печатал что-то невпопад. А может это был ребёнок? Бумажный парусник. Комок. А вдруг он был настолько тонок, что и надеяться не мог на то, чтобы случиться дважды в подлампочной петле начал.
-
Любовь сказала бы – «однажды…»
А гений просто промолчал.
-
Не потому что было важно там что-то выделить одно. Любовь всегда многоэтажна… У гения есть только – дно. Ещё лимон и раскладушка где пара записей в тетрадь. И эта странная игрушка в себя не может проиграть… Не тренируя сбой на дальность, нутром не чувствуя помех, любовь играла в гениальность, а гений гробил… Всё и всех.
Нет, не хватает скудных терций… Вошло, а выйдет сквозь живот.
У суеты четыре сердца, в какое не стреляй – живёт. Лимон порезан. Дамы сыты. Чуть-чуть растрёпаны меха… Любовь и гений снова – квиты… всё остальное – потроха.
-
Не спорь.
Листай народ и лица… Не надо пачкать зря торшон. Ведь вряд ли гению родиться, когда у всех всё – «хорошо»… Как вянет это слово в скобках, как тянет сыростью… Ведь, да - они рождаются в подсобках… почти что мёртвые всегда.
Ведь гениев и идиотов, не взвесить на одних весах… какую ж странную работу себе избрали… в небесах.


© Ленка Воробей

Капроновый вечер: чуть больше - и лопнет по швам.
Разверзлась стихия, и мы в ней отчаянно тонем.
Стекаю - беспечно, безбожно, бессовестно - Вам
На теплые, жадные, нежные, злые ладони.

Я Вас обретаю. Я падаю в Ваши мечты.
И мы забываем, зачем мы и где мы, и кто мы.
И рушится образ Мадонны. И вот мы на «ты».
А помнишь, недавно мы были с тобой незнакомы?

Я знаю: нельзя. Но не каюсь. Один на двоих
Мир полон до самого края. Святая безгрешность –
Святое бессилие. Бьется в объятьях твоих
Блаженная девка – моя безграничная нежность.


(с) Оксана Стомина

Почувствуй
промысел небес
в животном голоде предсердий.
Моё " хочу " немилосердней,
чем боль,
терзающая крест.
Как эхо в бездне ноября.
С бесстыдством вспоротой брюшины
дымятся влажные долины
туманной млечностью дождя.
………
И нежность
капелькой из пор
сквозь сон предутренний сочится.
Ночь - одинокая волчица -
глядит загадочно…
в упор…
И жадно слизывает грех
моих багровых сновидений.
Душа твоя холодной тенью
дрожит…
и падает на снег…
………..
Мне снится:
Марево болот.
В дождливой вотчине брусничной
застыл суровый и готичный
старинный замок:
как оплот
запретных, гибельных утех,
где в чреве гулких коридоров
тоскует эхо разговоров
и остывает чей-то смех.
…………
Там запах тонкий и густой
едва раскрытых белых лилий
сулит бессмысленную гибель,
сердцам,
зашедшим на постой…
И брошью стянут чёрный шёлк
над грудью женщины печальной -
замкОм,
печатью к страшной тайне.
Готов раскрыть её?
Щелчок….
…………
И пала крепость...
Балдахин
накрыл героев невесомо
легчайшим облаком..
А сон мой
под кожей плавил стеарин.
Взрывался ниточкою бус,
слетая музыкой жемчужно
в изголодавшуюся душу
нектаром слов с любимых уст…
………..
Ты видишь
промысел небес
в животном голоде предсердий?
Увы,
мой сон лишился тверди,
и бред готический исчез…
Но мысль, не внемля ноябрю,
терзала плоть июльской жаждой…
И становилась тёплой, влажной
суть откровенья:
я люблю...


© Аманда Моррис

Когда бездумно пророчит лето,
А человеку – шестнадцать лет,
И столько веры в свои победы
И в то, что бога на свете нет!
И вечер тёплый, и ветер южный,
И окрыляет избыток сил,
И очень важно, и очень нужно,
Чтоб кто-то бережно объяснил,
Что жизнь проходит, меняет краски,
То зацелует, то отомстит,
Не всё то горе, что нету счастья,
Не всё то золото, что блестит,
Что в мире много таких вопросов,
Где не ответить начистоту,
Что резать вены – ещё не способ
Свою доказывать правоту.



(с) Екатерина Горбовская

Да кто сказал, что ты в ответе
За тех, кого ты приручил? –
Ну, пел ты им про всё на свете,
Стихи читал, мозги лечил.
Открыл им выси, глуби, дали –
Они летели, трепетали
И в предвкушении судьбы
Сходили медленно с резьбы.
Но даже там, тогда, в начале
Ты знал, что всё имеет срок.
И даже дал себе зарок...
Но ты хранил их от печали,
Надеждой душу бередил
И в летний сад валять водил.



(с) Екатерина Горбовская

Вот ведь, как оно получается...
Обознатушки-перепрятушки.
Значит, всё оно продолжается,
Продолжается – ну и ладушки.
Где шампанское – там и фантики,
Стынут розы на подоконнике.
Удивительная романтика –
В понимании пани Моники.
Я ж сломалась об этот слалом,
Закрутили крутые горки.
Казанову играют дамы,
А меня – аж тошнит на галёрке.
С головой разобраться, что ли?
Не могу я её донашивать...
Я один раз спросила – доколе?
А второй раз не буду спрашивать –
Разве только что – там, на исходе,
Тихим шёпотом – вот о чём ещё:
Это всё так само происходит,
Или якобы с Божьей помощью?





(с) Екатерина Горбовская

По просёлочной дороге мягко топают копытца,
И совсем неслышно шага двух босых немытых ног,
Ослик мой, упрямый дурень, не желает торопиться,
Что ему одна дорога - навидался он дорог.

Он рысит, не зная цели, - или это я не знаю, -
Солнце сверху, ветер в спину, уши мягкие торчком,
Рядом вкусные колючки, в бурдюке вода хмельная,
Пыль дорожная струится под ногами ручейком...

Пусть надменные верблюды свысока плюют по ветру,
Пусть гудят автомобили, - эка невидаль, авто! -
Мы на них чихаем (пыльно), мы идём по белу свету,
Пешеходы, - я и ослик. И не нужен нам никто.


© Маргарита Шмерлинг

ты спал, смешно закинув руку
над головой, за край подушки,
покатой, словно снежный склон
предгорий золотой Сиерры.
куда ты шёл тогда, во сне,
вдоль заводи в лесах каньона?
…кустарник, дикий виноград,
пчелиный гул в замшелых скалах –
и камни, и песок, и блёстки
в песке у самых ног...

…куда
годится отсыревший порох?..
…бессмыслица, одна крупица
на дне дырявого лотка…

ничто – ни зов, ни поцелуй
не смогут разбудить мужчину,
идущего в тени ущелья
вверх по ручью…

но мне пора.
моё дежурство ровно в восемь.
позавтракай, когда проснёшься.
прощай, моя Сиерра-Мадре.

p.s. последний прииск пуст.




© Аникина Ольга Николаевна

Я промолчу… неосторожный звук мгновенно станет точкой невозврата. И ты уйдёшь, хлестнув меня закатом, безжалостно порвав непрочный круг. Я промолчу… жестокие слова, возможно, на губах твоих застынут. От них останется неверный иней, но иней быстро тает. И трава, прибитая предутренним морозцем, опять зазеленеет… лишь роса молчанием из глаз моих прольётся и высохнет на белизне листа. Я просто промолчу. В который раз я отодвину горькую утрату, молчанием согрею стылость фраз. Пусть будет многоточье невозврата…


© Светлана Львова Запон

Он всегда приходил
с коньяком и шикарным букетом
(для чего покупал
дорогой и никчёмный коньяк? –
всё равно за рулём).
Уходил перед самым рассветом,
оставляя в постели и в мыслях её
кавардак.

Ей хотелось понять траекторию сложной орбиты.
Ей хотелось понять,
что же значит она для него,
что же тянет его –
к ней, не юной и жизнью побитой,
разучившейся ждать, не умевшей просить ничего.

Он, конечно, женат,
и жена молода и прелестна
(эта тема – табу, он тактичен и очень умён).
Иронический взгляд,
виноватость поспешного жеста –
он, придя,
отключал навороченный свой телефон.
Только ей до жены –
фиолетово и параллельно
и уж вовсе плевать,
что он врёт, возвращаясь домой.
Он опять уходил по орбите своей сопредельной,
а она закрывала привычно себя на замок.

Ей хотелось понять,
для чего он всё время приходит.
Ей хотелось унять в утомлённых мозгах кавардак.
Искривленье орбит нарушало законы природы…
но гармонию мира
спасал эксклюзивный коньяк.


© Светлана Львова Запон