… всё потому, что есть неведомая сила
у тех, кто друг от друга далеко -
нас не убило расставанье. превратило
в двух огненных бескрылых мотыльков.

мы всё еще живем. с обугленного края
пытаемся взлететь, безумствуем, горя….
и ледяной багульник зацветает
для нас... на парапетах января





(с) Чернышова Светлана

Не хочу словами. Слова, как черт,
искушают силой опасных чар.
Я хочу уткнуться в его плечо,
и молчать.


© Кот Басё

Изымай из меня тишину,
Падшую ниже моих коленей.

Соль с неплакавших зиму щёк, день в бессилии, ночь в сомненьях.
Старый свитер, связку ключей, где ни одного от заветной двери.
Слабость быть брошенной и ничьей, Бога, в которого просто устала верить.

Все слова, что стелятся вдоль руки росписью долгой и бесконечной,
Холод, бьющий и бьющийся там, в груди, скорость, с которой можно лететь по встречной.
Запах табачного дыма, остывший чай, все смс, сохранённые в телефоне.
Изымай из меня того, по кому молчать, значит скучать,
Значит до боли помнить.


© Хрустальная Марго

Мам, мне сегодня снилась война, это очень страшно. Я схожу потихоньку с ума, путая прошлое с настоящим. Привыкая скучать сильней, обостряя рецепторы до предела. Из шести миллиардов людей он один такой. Вот в чём дело. Я от этого в эйфории, в странном вакууме тепла. И я смалчиваю его имя, не могу никому сказать. Стала тише и молчаливей и меня занесли в резерв. На ладонях моих нет линий. Я больной удалённый нерв.
Мам, мне снились его глаза - это лучшее, что я помню. Хотя все мои антитела в это время бились в агонии. Мои вены взрывались льдом и зашкаливали приборы. Мам, я сломанный метроном - и не более.
Я в системе. Простой солдат. Не боюсь ни огня, ни смерти. Не сворачиваю назад и из ран моих свищет ветер. И слова мои сплошь вода, так, что не за что уцепиться.
Мам, я помню его глаза.
Не могу запретить им сниться.


© Хрустальная Марго

а когда говорю всё равно всё равно
всё равно упускаю из виду
моросит
попроси меня выйти в окно
я в такую погоду не выйду

а когда говорю всё не так и не то
и не то и сжимается горло
да в такую смотри не выходит никто
даже если ну край как припёрло

а когда говорю хорошо хорошо
хорошо что умею красиво
обмануть и торшер и тархун и торшон
и таблетки запитые пивом

а когда говорила семья и семья
с фотографий бежали артисты
где толкались и папа и мама и я
и последнего дня адвентисты

я когда говорю на одну на одну
на одну так нечестно
сахибы
то плывут обручённые птицы ко дну
и летят обречённые рыбы

я когда говорю не прольют не нальют
не собьют золотые пуанты
в тех подвалах в которых бесплатно не пьют
и бездарно поют музыканты

я когда говорю неликвид неликвид
разве в морось выходят так скоро
можно просто идти не стесняясь обид
и писать не стесняясь позора

я когда говорю пел писал даже пил
даже пил ну и что что случилось
Бог давно в свою трубку поэтов забил
но не всех докурить доводилось

и гори синим пламенем ярко гори
то что нынче золой дотлевает
я когда говорю говори говори
говори
иногда помогает


© Ленка Воробей

Извините, я чужие не курю
и краплёными с босыми не играю,
по инерции готовлюсь к декабрю,
там свежо…
и там легко идти по краю.
Хлам иллюзий расфасован с четверга
по коробкам в металлическом поддоне,
а за пазухой шевелится пурга,
у неё…
такие блядские ладони.

Барражирую над финишной прямой
(изогнуть бы эту чёртову прямую),
мне до ужаса не хочется домой,
ну, да ладно…
как-нибудь перезимую.

В крайнем случае,
примажусь к снегирям,
наблатыкаюсь финтить и суетиться;
если надо, я настойчив и упрям,
а на шее красный шарф…
ну, чем не птица?!
Мне не надо им доказывать, что свой –
после каждой передряги клюв расколот,
так же фирменно мотаю головой,
и ещё…
со мной уютно в дикий холод.

А мосты…
ну, что мосты? Я столько сжёг –
целых сто, а может, даже полтораста, –
вот и тянет в этот девственный снежок,
ради бунта, так сказать,
и для контраста…





© Сергей Ширчков

говори мне это на суахили,
зови, выманивай: "на-ми-ри..."
слова иные меня забыли,
говори...

видишь, крадутся чужие тени
в дом по белёному потолку,
тени телесно осиротели —
стерегут...

значит, веди меня; жаркий шёпот
снова заменит тамтамов гул.
я вспоминаю о тайных тропах
на бегу...

близко, я близко, я очень близко,
слушай по пульсу, по дрожи губ,
будь осторожен, ты в зоне риска,
обведу...

тени тревожатся, тени верят,
прячутся тени в рисунке стен.
в бездне зрачков моих видишь зверя,
мой тотем?

ты её вызвал, твои по праву
боль от царапин и жар игры.
к ним беспощадна, с тобой лукава
намир-р-ри...


___________________________________
namiri - на языке суахили "пантера"


© Уже Другая

Мы так привыкли в наших скоростях откладывать привычные визиты... Мол, что такого - ведь такой пустяк, заеду завтра. Раз - а дверь закрыта. И некому писать свое "прости", и хочется упасть не проснуться... Ты что-то важное из жизни упустил - в последний раз увидеть, улыбнуться, обнять тихонько, помолчать вдвоем, припомнить старые истории и песни... А время исчезает день за днем. Оно не станет слушать ваши "если"...

А если - что?..

А если их не станет, всех тех, кому вы забываете звонить? А если кто-то ждать вас перестанет, пока вы все твердите "может быть"?

За этой суматохой ежедневной мы слишком многое не можем разглядеть.
Вот потому я и пишу ему, наверно...
Я так боюсь однажды просто... Не успеть...


© Анна Кулик

"Все кончается, как по звонку..."
А.Тарковский







...январский снег - замена редких слёз...
и частых фраз...лазейка для спасенья...
и бьёт метель, как будто вербохлёст,
и нынче перед Пасхой воскресенье...
укрыв: дороги, улицы, дворы,
она их благодарностью обяжет
за щедрые данайские дары...
смотав остатки белой тонкой пряжи
на площади, где ёлкин бенефис
закончился под крик: аста ла виста!..
и ангелы усевшись на карниз,
снимают всю округу, как туристы...
затем, чтоб молча глядя на экран,
владея превосходством перспективы,
Господь легко вносил в небесный план -
пугающе простые коррективы...

...и тридцать плюс один - совсем не срок...
удерживая маятник мгновений,
"заходится дыхание" и слог -
от зимних безнадежных откровений...
...опять твоих бессонниц бледный свет
отыщет затерявшееся слово...
...ну, сколько можно помнить о родстве,
и вздрагивать от голоса чужого...


© Татьяна Пешкова

"Но боль, которая в груди,
Старей любви, старей любви..."
М.Цветаева






...рубят лес на новые подмостки,
щепки застревают в облаках...
я стою на шумном перекрёстке
с хлебом - непреломленным - в руках...
всё смешалось в маленьком пакете:
спички и грузинское вино...
есть ли смысл в житье на белом свете -
Богу совершенно всё равно...
солью посыпают тротуары...
век решил, что он поссорит всех...
и стихи - слепые санитары,
слёз не видя, слышат только смех...
чудится: скрипят натужно дроги,
катятся среди больших авто...
и Марина, спрыгнув у дороги,
кутается в тонкое пальто...
снег летит на голову и плечи,
сотни встреч поставлены на кон...
что же нужно знать о свойствах речи,
чтобы проглотить саднящий ком?..
сколько нужно горестной привычки
выбора не тех, кто "люб и леп",
чтоб, когда она попросит спички,
стыдно дать ещё - вино и хлеб...


© Татьяна Пешкова

"Судьба моя сгорела между строк,
Пока душа меняла оболочку..."
А.Тарковский





...простую жизнь сложнее уберечь,
не жалуя бездушного итога,
от пытки: замирая, падать в речь,
и видеть дно темнеющего слога...

...какие сны, бредущим наугад,
годятся для развилки: дом/чужбина?..
как будто возвращение назад -
ещё одна жестокая причина...

...а был ли Новый Год?..неяркий свет
рисует полукружья под глазами...
и тянется январский бедный след,
в февральской круговерти исчезая...


© Татьяна Пешкова

Вчера… сегодня… тают облака.
Уходит всё, как смысл из подстрочника.
Горит внутри… уже не так легка
сырая суть - душа из шашлыка
нанизана на шампур позвоночника.

А где-то наши мёртвые друзья
пьют ром небесный. Им не слышно выбивки
твоих костяшек..
Нет… тебе - нельзя…
Ещё нельзя:
ни их - любви, ни - выпивки.

Полночи в чате…
Так и проживём.
Какой-то гоблин и какой-то гном
и с ними белоснежка завалящая
на языке бессвязном и ином
молились Одному и об Одном
и было что-то в том - ненастоящее…

Зачем-то в профиль чей-нибудь анфас,
в среде, где сам себя никто не спас,
не попытался даже быть распластанным!!!
/я «три» - не говорю… хотя бы РАЗ!/
Из наших кто..
Актёр и лоботряс…
Крестил детей распятьем пенопластовым.

За окриком – «Не надо!», «Не боюсь!»
ни для кого уже не берегусь,
не прячусь в аритмичное предсердие…
Хотелось бы…
Но даже – не смеюсь.

Базар/вокзал

И королевский гусь

И время «чЕ»
И «Эра Милосердия»

Что в январе шёл дождь, была – беда
/такая мелочь… и не мелочь…/ да
и в совокупном ракурсе движения
всё та же восходящая звезда:
трамвайной драки тех, кто н-и-к-о-г-д-а
не видел настоящего сражения.

И им такой не нравится урок…

Вся эта напряженность за пирог…
Кто не делил возможность эту сирую -
недолго жил.
Но, слышите вы – ВПРОК!

Он всех их убивал…
Как только мог…

Да, Он такой…
Наш старый добрый Бог.

И я Ему за это - аплодирую.


© Ленка Воробей

"Для чего, когда сны изменили,
Так полны обольщений слова?.."
И.Анненский





...январь - бухой факир, залит сверх ватерлиний... зачитан мной до дыр - король эпистол Плиний... Цецилий Гай, младшой... и стержень есть в породе... а, что там за душой - не сыщешь в переводе... века несутся вскачь - шальным галопом,рысью... а ты давай, толмач, толкуй чужие письма... держи себя в руках, выстраивая фразы... безвестности река течёт везде и сразу... бросайся, аки лев, спасая трудный почерк... но знанье - это блеф, а капля камень точит... и вот они ходы в разломах и распадках, бессонные труды в разбросанных тетрадках... уже "горит восток"... сигнал последней точки... и пальцы трут висок, смиряя молоточки... не бойся, не проси, но верь: хана - иначе... отъехало такси... а я у двери плачу... цепочкою преград - нас эта жизнь связала, твердя, что переклад нужней оригинала...
...ну, всё - тоску гоню в глубокие анналы... да ты трибун, Таню, оратор, ёлы-палы...
"в России вечера" - опасны для решенья... эй, Плиний, мне пора "нуждаться в утешеньи"?..


© Татьяна Пешкова

выцветшим пеплом ложатся отжившие строки
листьями мыслей по трассам изломанных судеб
свежею кровью из ран цедим жизни уроки
вновь утешаясь надеждой, что «все еще будет»

вновь понимаем, что нужно чуть больше простора
впитывать жизнь, ее вкус и насыщенность гаммы
снова идем на обгон, и педаль до упора
вносим в коллекцию памяти новые шрамы

дальний свет фар... в темноте исчезают руины
прошлого... газ до предела... и к черту резоны
доля цинизма уколами новокаина
с каждой отметкою множатся мертвые зоны

платим по счету... но каждый из нас неподсуден
замки песчаные смыты холодной волною
в полночь ведут наши трассы изломанных судеб
их перекрестки наполнены лишь тишиною





© Вадим Фомин

а рукописи правда не горят?
мне кажется, что Мастер ошибался.
мой парус рвался в жёстком контр-галсе,
когда я уходил из декабря
навстречу новой жизни и свободе.
и вытекала кровь моих чернил,
а мне казалось всё – мечта уходит,
которую я недосохранил,
недосберёг, недолюбил, недожил…
и рында похоронный била марш,
и жёлтый дождь стегал по белой коже…

а где-то королеве резал паж
гранат… и алым пачкал кринолины,
и напевал ей нежное «amor»,
протягивая сердца половину,
и падали покровы на ковёр…
и за стеной играл скрипач Вивальди
кончерто гроссо на одной струне…
не признавая вычурных геральдик,
гербов и гобеленов на стене,
паж в королеве видел не богиню,
а женщину, и так её хотел,
что жизнь свою бесстрашно половинил.
и оба не щадили в страсти тел…

а рында била, словно хоронила…

а я писал…
я думал, что живу…

но
вытекали
красные
чернила
по
капле
на
зелёную
траву…









© Ник Туманов

И писать о любви – перемешивать ямбы с хореем –
Наугад, натощак, натыкаясь на голый глагол,
Громко чувствуя, как изнутри ослепительно греет
Что-то очень большое – объёмней тебя самого.

Растворяться в словах, как в песках аравийской пустыни,
Растекаться навзрыд по шершавой коре тополей,
И отчётливо знать, что тебя никогда не покинет –
Ни в мурашковость зим, ни в тягучий июльский елей –

Это напрочь родное. Такое твоё и от бога.
Разбиваться на тысячи звёзд в её нежных глазах,
И писать о любви – на манжетах души – понемногу,
Ведь об этой любви лучше всё-таки просто сказать.






(с) Майк Зиновкин

Мы жизнь воспринимаем не иначе,
Как поле из цветастых лоскутков.
Лоскутик боли, счастья и удачи...
Разнообразие - весь мир таков.

Он, словно ткач, вплетает в одеяло
По ниточке историю судьбы.
И каждому из нас всей жизни мало,
Чтобы узнать итоги ворожбы.

Взрослеем мы различными путями,
Встречаем замечательных людей,
Что могут поделиться счастьем с нами
И превратиться в преданных друзей.

Жизнь не прожить в одном диапазоне,
В ней сто оттенков ярких, сто дорог.
Душа трепещет светлым перезвоном
И гаснет, увядает от тревог.

Вся наша жизнь – одна дорога к счастью:
Терниста, разноцветна, нелегка.
И дай нам Бог терпенья и участья,
И яркого для жизни лоскутка!






(с) Татьяна Лаврова

Голосом, цепким, как новая бандерилья,
он вопрошает: "Где твои крылья?"
и щурит бездонный глаз
(левый, что характерно...)

Разговор, сплетённый из общих фраз,
отдаёт не то, чтобы серой — скверной,
и словам там тесно,
и душно мне
от шестой ментоловой сигареты,
но в его кармане ключи от лета
и проект на рай безо всяких смет.

Он сегодня снова иной совсем
и спиной прямою на цифру семь
так похож,
что хочется взбелениться,
но вокруг мелькают года и лица,
и я слушаю перечень всех дилемм.

Он пускает кольцами белый дым.
Ядовито думаю: "Вечный мим,
как же ты состарился в одночасье..."
Он читает мысли и, сжав запястье,
шепчет гулко: "Глупая, смерти нет,
я бессмертен, видишь?"
Конечно, вижу — вероятно,
выставлен плохо свет,
или мы сегодня гораздо ближе?

Как бы ни было, вечер идёт на спад,
обнимает тьма непрестольный град,
и неспешно пальцы его скользят
по моим коленям навстречу ночи,
и от жара рук тяжелеет взгляд...

— Хочешь, девочка?
... Очень-очень?... —
и с ухмылкой смотрит, как я горю.

Проведя по стрелке несмятых брюк,
разминает пальцами сигарету.

Он меня волнует, но к чёрту это —
так ему, понятно, и говорю.

Он уходит; вечность идёт за ним,
прижимаясь псом; неотрывней тени.

Запоздало думаю: "В самом деле,
крылья — где?",
разгоняя постылый дым.


© Уже Другая

Не стихи пишу.
Не стихи.
Это правда, что тут скрывать.
Отбываю свои грехи
за несказанные слова,
за сожжённые впопыхах,
пересыпанные золой
одиночество, боль и страх.
Вдохновенно, за слоем слой,
отдираю свою тоску
как обои со старых стен.
Так стремился отдать мазку
душу кисти больной Гоген.
Так Вивальди свой нотный стан
под скрипичным хранил ключом.
Так Изольду любил Тристан,
вдохновенно и горячо.
Так отречься б и я не смог
от детей своих, пусть плохих.
Их ведь много –
за слогом слог
не стихи пишу.

Не стихи.








© Ник Туманов

До свидания, бэби!
Что ж,
ночь к рассвету и мне пора.
Было-не было…
ты поймёшь
чай не мне заварив с утра.
А сегодня – тебе грустить,
мне – в чужие лететь края.
Отпусти меня и прости,
нелюбимая ты моя!
У тебя облака в глазах.
У меня пустота внутри.
Всё что я для тебя сказал
можешь смело делить на три.
Можешь множить и вычитать
и слагать по слогам в стихи,
не получится ни черта
кроме сладенькой чепухи.
Никому она не нужна,
разливайся хоть в три ручья.
Между нами стеной вина
не твоя,
не моя,
ничья.

У тебя на руке кольцо.
Вот тому, кто окольцевал,
можешь нежно смотреть в лицо,
можешь верить в его слова…








© Ник Туманов

Говоришь мне: «Моя тоска».
Говоришь: «Приходящий мой,
не хочу тебя отпускать,
стань не домом мне, так тюрьмой».
Поцелуями пишешь: «Бог
лучшей дать бы не смог жены…»

Бог бы дал мне, когда бы мог
жизнь с подветренной стороны.
Дал бы боль мне свою и страх
некрещёным жить на кресте.
А пока на семи ветрах
стелет бес для меня постель.
Ты смеёшься: «Я к январю
приживаю, а ты ко мне…»
Ты мне шепчешь: «Пускай сгорю!
Это счастье – любить в огне».

Не рискуй!
Наша ночь – игра.
Кто поймёт, тот, считай, спасён.
Я ж сбегу от тебя с утра.
Просто сяду в такси, и всё!
Может, позже сойду с ума,
стану рваться к тебе назад
и, в чужие входя дома,
одиночеством жечь глаза,
привыкая, что я не муж
той, которая здесь живёт.
Может позже…

А ночь из луж
пьёт бессонницы стылый мёд.








© Ник Туманов

"И все, чем мы за краткость, за легкость дорожим,-
Вдруг сделалось бессмертным, и вечным - и чужим..."
З.Гиппиус







...январь - рисунком на стекле,
"кружки и стрелы лепит вьюга"...
а мы сидим с тобой в тепле,
и замерзаем друг без друга...
читаем, выбрав наугад,
другим написанные письма,
и видим, как взлетевший сад -
платком дырявым - в небе виснет...
забот и дел стоят тома,
молчит расстроенная лира...
и только хладная зима -
"в квадрате ночи Казимира" -
пустое белое пятно,
обитель редкого покоя...
и там, где время заодно
с любой классической строкою,
и где сбиваются шаги -
от тёмных окон до дивана,
и возвращённые долги -
крючки в рецепте шарлатана,
мы так способны петь без слёз,
во славу мудрого рассудка...
...как будто жизнь, пройдя всерьёз,
призналась вдруг, что это - шутка...


© Татьяна Пешкова

"Где ты скрываешься, Мечта, моя богиня?"
К.Батюшков




...я свернусь на дырявой циновке,
прислонюсь к отсыревшей стене...
знать - в бродвейской лихой постановке,
в главной роли - звездиться не мне...
не спускаться, держась за перила,
по ковровой дорожке - к дверям...
да и мамка, надысь, говорила -
мой талант нА смех нашим курям,
что реву,как скотина на бойне,
ну, а с дурой - толкуй не толкуй,
и уеду - заплачет не больно
ни один из села Нижний Куй,
лучше б я занялась огородом,
вышла замуж...но не сгоряча...
...только песни различных народов
не дают мне уснуть по ночам...
как представлю: в облипочку брючки,
микрофон, и охапки цветов...
довела себя - прямо - до ручки
с чёрной пастой, и белых листов...

...согласитесь помочь бескорыстно?..
можно - деньги, а можно - совет...
вот пишу я Вам, Алла Борис-на,
Танька Жукова - ...надцати лет...


© Татьяна Пешкова

…я хочу ее нервной, читающей между строчек, одичавшей от одиночеств, сукой…

Рыжей. Неласковой. Ласковой. Осторожной. С крыши на крышу карабкаться с ней и прыгать, говорить с ней звериным рыком, змеиной кожей по телу ее струиться, переливаясь, и брать ее, не касаясь, и трогать криком влажные легкие…

Сегодня она
живет на окраине города, в самом центре безмолвия, все бесценней сейчас для нее слова… за каждое – целовать, за каждое отдавать или отдаваться, ей тридцать четыре… двадцать… семнадцать часов до встречи со мной. Она загадана, решена и вписана мной в словесную ДНК. Я жду ее, а пока…

…пока происходит то, что всегда идет
перед началом нового. Постепенно
расходятся эти стены,
ломая лед,
лужи собравший за ночь под хрупкий купол.
Пока признаваться глупо.

Любить Её.


© Кот Басё

Взял неласковую, угрюмую,
с бредом каторжным, с темной думою,
с незажившей тоскою вдовьей,
с непрошедшей старой любовью,
не на радость взял за себя,
не по воле взял, а любя.




(с) Ольга Берггольц

Не откладывайте счастье на потом,
в счастье главное не бизнес, не карьера.
В жизни столько поучительных примеров-
не приносят деньги счастья в дом!

Не откладывайте нежность на потом,
ведь родник ее неиссякаем.
Жаль, мы это поздно понимаем,
да и время не достаточно притом.

Не откладывайте верность на потом –
краденого много не бывает…
Кто обжегся, тот конечно знает:
не изгнать предательства кнутом.

Жизнь не скрыть под фиговым листом,
в ней, то страсти правят, то напасти.
Верность с нежностью и есть большое счастье.
Вы его не оставляйте на потом.

Не откладывайте счастье на потом.
Это нужно Вам, а не кому-то.
Будьте счастливы сейчас, сию минуту
в жизни, а не в замке золотом!





(с) Любовь Кортункова

Я не хочу ни о чем жалеть. Господи, слышишь, давай запишем это мгновение – милость нищим детям, играющим на земле. Мы беззащитны. С Твоих подошв ловим песок – из него и строим. Господи, трое нас. Видишь – трое. Как и Тебя. Значит, Ты поймешь. Дай нам по вере, скрепи водой хрупкие стены песчаных хижин, духом войди в них, как входит рыжий солнечный отрок в небесный дом. Дай нам почувствовать свет и боль, нас, триединых, храни такими…

Ты написал меня, дал мне имя.

Дай же мне, Господи, быть собой.




© Кот Басё

Ну а в комнате белой, как прялка, стоит тишина.
Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала,
Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена,—
Не Елена — другая — как долго она вышивала?

1917
Осип Мандельштам. Избранное.

..................................


По точёной руке, словно вышивка, вьётся тату -
завитки, иероглифы, тёплые тайные знаки...

Ткать и ждать, распускать и надеяться невмоготу -
возвращайся скорее ко мне, царь прекрасной Итаки.
В белой комнате, тихой и светлой, как нежность твоя,
пахнет мёдом и лаской, и болью несшитых полотен...

Пусть твои корабли проведёт неусыпный маяк
по горячим морям из заждавшейся крови и плоти,
по тягучим и сонным волнам золотого руна,
по горам, каменистым, как дни без любви Одиссея...

В белой комнате бьётся о шторы вдова-тишина,
улыбаясь другим, лишь себе улыбнуться не смея...

Как тяжёлые бочки, грохочут ночные часы -
нет, не спать, распускать ненавистный спасительный саван.
Милый царь, где же ты? Торопись, возвращайся, спаси,
Одиссей, мой любимый, единственный мой златоглавый...

Под ресницами спрячу от света свою темноту
и смиренье, и жажду, и преданность старой собаки...

По усталой руке вьётся тонкой дорожкой тату -
путеводная нить для царя неприступной Итаки.


© Анна Рубинштейн

Слов красивых – видимо-невидимо,
но всё больше тех, что невпопад…
кто, скажи, тебя такую выдумал,
женщина, которую хотят?

Ни жена, ни шлюха, ни любовница,
мало ли что в спину говорят…
лучшее лекарство от бессонницы –
женщина, которую хотят…

Взгляд такой, что невозможно вынести,
но скользит по стойке беглый взгляд,
сколько стоит час твоей невинности,
женщина, которую хотят?

Сколько их – и взбалмошных и лапочек,
тех, что в душу лезут нарасхват,
только им душа твоя до лампочки,
женщина, которую хотят…

То ли слёзы, то ли тушь закапает,
там, где ты проснёшься наугад…
ты целуешь хуже, чем царапаешь,
женщина, которую хотят…

но за этот взгляд, что сушит дочиста,
я бы всё, что мог, вернул назад
...чем ты хуже тех, кого не хочется,
женщина, которую хотят…






© Павел Покровский

Девочка, в нашем городе ждут дождя, ждут исступлённо,
будто небесной манны. Жизнь без любви оказалась смешной
и странной: время и сны не лечат и не щадят.
Девочка, я любуюсь твоей душой, крепкой текилой,
щедро разлитой в строках - ты совершенна, даже в своих пороках,
даже в ошибках истинна. Как смешон каждый, кто бросил
вызов твоим глазам и утонул в расплавленной карамели.
Девочка, как ты думаешь, неужели дождь в этом городе - просто твоя слеза?..


© Индульгенция