А у нас суета, как ножи в спине - хочешь вынуть и залечить...
Только в этой, похожей на мир, войне, нужно двигаться, чтобы жить...
И писать о тебе по ночам /к пяти ты являешься мне во сне/
С каждым солнцем сильнее саднит в груди, с каждым снегом хочу к тебе.


- Здравствуй, девочка с рыхлой, как хлеб, земли, я отвечу тебе, читай:
В этом городе нет суеты /зимы/ - в этом городе вечный май,
Вы, земные, нам сверху - пшена зерно, всё спешите сюда взлететь,
Знала б ты, как мечтает мое крыло эту влажную тронуть твердь,
И принять твой любимый фруктовый чай и нарвать для тебя цветов,
Каждый вечер читаю твою печаль по страницам цветных зонтов,
Но не в силах спуститься в твой теплый свет, чтобы смертным, но нужным стать...
Ведь я небом однажды был дан тебе, чтоб от боли тебя спасать.







(с) Кесслер Оксана

Даже солнце сдаётся и их не жжёт, даже дождь не читает своих молитв -
Так упрямо она его бережет...Так тепло он её у плеча хранит,
И не то, чтобы весело и легко, но как будто знакомы две сотни лет:
Он её укрывает своим пальто, а ей нравится этот его букет
из горчащего крепкого табака и парфюма вдыхать до предела и
ностальгии по детству, где облака точно так же умели порхать в груди...
И узнать бы его ей, узнать еще, по касаниям, родинкам - от ключиц,
открывая свой личный, опасный счёт разноцветным мурашкам и до границ
их обычного счастья в его губах с послевкусием стона и чайных нот,
но зачем - то он тает в своих словах.Но зачем - то она достает блокнот
И рисует на вдохе о том, что он слишком здесь, чтобы верить его глазам.
И светлеет её одинокий дом...И смягчаются тени в пустых углах.
Ей труднее становится их держать, где она бережет его. Он - хранит...
И отчетливей дышит её тетрадь. И яснее чужой заоконный ритм...
Он берет ее руки, легонько касаясь пальцами и целует совсем по - детски, оберегающе...
А она, как девчонка, смеется "давай останешься"... А она как девчонка смеётся и... просыпается...






(с) Кесслер Оксана

По твоим следам – это там, где звук
Слишком долгих зим, слишком странных слов…
Это смех дождей, их негромкий стук…
И в ладони – луч всех твоих стихов…
По твоим следам… (не догнать, прости)…
И почти кричу… Только эхо мне,
Прорываясь сквозь синь твоих глубин,
Среди сотен фраз повторяет две…
По твоим следам – это там, где плеск
Полусонных волн, бесконечных нег…
Это там, где рай снов, в которых есть
Золотой июль и январский снег…
По твоим следам… Там, где нет меня…
Там, где в грусти рифм – всё равно светло…
Мой волшебный мир… Жаркий знак Огня…
Пусть тебе всегда будет в нём тепло…





(с) Лара Мишанова

Мы все спешим, на праздник. Чаще – мимо.
Ведь навигатор - под чехлами пыли.
Но тронешь чёрно-белое пространство,
Как глохнущего гения рука –

И вздрогнуть мир заставит пианино,
В лавине тех, что мы почти забыли –
Растраченных, с завидным постоянством,
Бесценных чувств, ушедших с молотка…

Мы - в снах дурных. Ты мёртв, коль не слукавишь…
На то, что исцелит нас пробужденье –
Плевали мы, с высот своих соборов.
И столько желчи – в общем том плевке…

Все капли жизни – в водопадах клавиш,
В аккордах скорби – ноты возрожденья,
Без пустословья бренных разговоров,
О важном – на понятном языке…

Нам всё привычно: брат, с войной – на брата,
Что Бог и честь – на чашах полумеры,
Что суррогат любви течёт по венам,
Что мат – на выдох, а сарказм – на вдох…

Но вдруг звучит бессмертная соната,
Всем возвращая – слух, и боль, и веру…
А лунный свет, в прозрачность душ – рентгеном,
Спасая нас, застигнутых врасплох…





(с) Тереза Шатилова

Если есть в нашем мире странном
То, чего не коснулось зло,
Это то, что не взять обманом:
Человеческое тепло.

Многих судеб и душ паденье
Безвозвратно произошло.
Не продать, не купить за деньги
Это редкостное тепло.

Между небом и нами - сети,
Всё, что ценно, на нет сошло.
Держит нас лишь одно на свете –
Человеческое тепло.

Перевёрнуты все устои
Мчит грядущее под уклон.
Но пока ещё есть простое
Человеческое тепло,

Не разрушится цепь рождений.
Дай же, Бог, чтобы нас спасло
То, что выше земных творений:
Человеческое тепло ...






(с) Марина Корнеева

Мне снится старый друг,
который стал врагом,
но снится не врагом,
а тем же самым другом.
Со мною нет его,
но он теперь кругом,
и голова идет
от сновидений кругом.
Мне снится старый друг,
крик-исповедь у стен
на лестнице такой,
где черт сломает ногу,
и ненависть его,
но не ко мне, а к тем,
кто были нам враги
и будут, слава Богу.
Мне снится старый друг,
как первая любовь,
которая вовек
уже невозвратима.
Мы ставили на риск,
мы ставили на бой,
и мы теперь враги —
два бывших побратима.
Мне снится старый друг,
как снится плеск знамен
солдатам, что войну
закончили убого.
Я без него — не я,
он без меня — не он,
и если мы враги,
уже не та эпоха.
Мне снится старый друг.
Он, как и я, дурак.
Кто прав, кто виноват,
я выяснять не стану.
Что новые друзья?
Уж лучше старый враг.
Враг может новым быть,
а друг — он только старый..





(с) Е.Евтушенко

камуфляжное сердце. душа из стали. посмотри повнимательней, кем мы стали?
и хватило же смелости всё оставить, да разрушить поверье на полпути.
у меня тут не жизнь, а сплошной экзамен. каждый первый другим, повсеместно, занят.
детвора во дворе огородик садит, а я вовсе не знаю куда идти…

чемодан, обязательства…(их немного). я сама донесу. не дури, не трогай!
поделом… я не раз предавала Бога, он устал мою душу держать в аду.
да и мне без нее пустовато, знаешь, это страшно не чувствовать, что теряешь.
ты уходишь из памяти. таешь, таешь…
у которой зимы я тебя найду?

ноябрит… ну а если, зима не эта? и каким небесам мне молится? … где ты?
я бы счастлива выменять все секреты, на минуту свидания у реки…
только ты не приходишь встречать рассветы. я изрядно устала искать ответы,
на вопрос: неужели на всей планете, нет проклятья гуманнее не любви?

я ведь знаю прекрасно, чего поэтам стоят самые лучшие их стихи…






(с) Виктория Миловидова

…если однажды нас солнце сожжёт напалмами
у самого входа в рай
где кто-то выплеснул в кадки с пальмами
плохо заваренный чай
просто встречай меня
просто встречай
просто скажи мне: любимый
и я узнаю
нет, не по голосу
нет, не по жестам
и нет, не по взглядам
пусть в голосе будет имя
тех звездопадов
которые мы сотворили
пока были живы
пока были живы...
и были совсем чужими…







© Ник Туманов

Я знаю всё, что так необходимо,
я знаю – где, о чём, в каком году,
что нужно пить, когда «бац, бац и мимо»,
и как срывать подмётки на ходу…

Я знаю – прав лишь тот, кто первым плачет,
что врут, когда читаешь по глазам,
я знаю – как послать к чертям собачьим,
чтоб самому не оказаться там…

Я знаю – если ехать, то не быстро,
а мечутся лишь те, кому поздняк,
что смысла нет стрелять по пианисту,
когда ты сам играешь кое-как…

Я знаю – пьют вино, а водкой - глушат,
я знаю все развязки мыльных сцен,
что хуже нет, когда пускают в душу
на ширину раздвинутых колен…

Я знаю то, о чём мне знать не надо,
всё хуже сплю от «счастья» своего,
я знаю всё… но вот одна засада –
что о себе не знаю ничего…


© Павел Покровский

"Сколько лет я искала
себя под чужой подушкой!"
В.Павлова



...неужто мне по следу?..
тоска в поводырях,
когда кричишь: уеду!..
а сам торчишь в дверях...
бормочешь о чужбине,
скорее пьян, чем груб...
и знаешь, что рябине
нельзя к тому - кто дуб...
у нас всё по-пейзански:
наив и лепота...
какой же ты казанский,
ну в смысле - сирота...
а что и безупречно -
так это боль и ложь...
какой ты первый встречный -
уже и не сочтёшь...
искали половину -
нашли отдельный путь...
святому Валентину -
приветы не забудь...
...уснёт январский ветер
в законченной главе...
пожизненная светит
свобода...даже - две...


© Татьяна Пешкова

Никому не под силу настолько красиво жить,
кроме тех, на кого я поставлю печать "моё".
У тебя в голове списки дел, забот этажи.
У меня же - диван. Где-то джинсы твои на нем...

Не сбивай меня с ритма. Молчи. Я сама собьюсь.
Потому что талантливо буду искать предлог.
У тебя на любовниц слегка безупречный вкус.
У меня лишь догадки, что кто-то из нас есть бог.

Только боги и люди способны играть всерьез
одинаково плохо в своей и чужой судьбе.
Ты меня называешь такой, у кого сбылось.
Я тебя - припозднившимся козырем. Планом Б.

Он до одури прост, но давай заключим пари,
безрассуднее нежного вальтера у виска:
я почувствую твой заболевший чумой Париж.
Ты за это найдешь, где пылает моя Москва.


© Велма

может мы сошли с ума
в самой странной из историй,
или мир слетел с катушек,
или просто выпал снег.

кальвадос. ночник. ремарк.
и январь окно зашторил
каруселью белых мушек,
прилетевших на ночлег.

вот проснуться бы.. и раз -
а зимы как не бывало -
земляничные поляны,
одуванчиковый хмель,

одурелая жара,
колкий шорох сеновала,
море с привкусом лимана
(раз считаем - два в уме).

вот проснуться бы...и два
башмачка упали на пол.
на столе букет азалий
в голове кружится стих.

ну, конечно, не права -
(этот вечер пастернаков )
мне б проснуться на вокзале
для потерянных двоих.

я зажмурила глаза...
три.. (но джин в кувшине снова)
по какой-нибудь примете
выходи меня искать --

плохо спрятанную за
сотней строчек бестолковых.
чтобы ты меня заметил,
бормочу.. четыре, пять...

по-хозяйски изучив
все поля без навигаций,
как всегда, встают метели
на крыло, слепя пути...

но средь множества причин
чтобы нам не потеряться,
кто-то нас запараллелил,
а потом перекрестил..


© Дезирада

Напялив кожаный пиджак
поверх мохерового свитера,
повесил аву – сделал шаг
в объятья пламенного твиттера.
Герой девичьих тайных грёз,
всё как положено для статуса:
копна волос, с горбинкой нос
и подбородок в виде кактуса.
Чтоб прояснить вопрос простой
и дать надежду женской особи,
он пишет в статус: холостой,
богат как Гейтс, всегда в недосыпе,
(ну, в смысле в праведных трудах)
живу на ранчо Сан Дельмонико,
соседи: Клинтон, Джигурда,
Моше Кацав, Белуччи Моника.
Неприхотлив в еде, люблю:
суп бешамель, конде из персиков,
стерляжий бок, кебаб люлю,
пью только Саузу из Мексики,
есть яхта (две), машина, (пять)
квартиры в Греции, в Америке.
И я готов тотчас же взять
жену (не предлагать из Жмеринки).

Такого как не полюбить?
И вот уже пищат красавицы,
и под оплёткой ю-эс-би
союз страстей горячих плавится.
Причём, забавы в полный рост:
как на подбор, при амуниции,
готов к разврату целый пост
дорожной жмеринской полиции.
Все мужики, один в один
пустились в эту провокацию.
Пришив хоть задницу к груди,
сменить готовы пол и нацию.
Со всех страничек к молодцу
летят восторги и моления.
И, вроде всё пошло к концу,
точней сказать – к совокуплению.
Такой в инете писк да визг,
поднялся, (где уж тут до совести!),
что сдох с испугу жёсткий диск,
подбив черту под этой повестью.

Ты спросишь: В чём же здесь мораль?
В идее повести? В тональности?
Отвечу: нет её, а жаль.
Зато по гланды аморальности.








© Ник Туманов

когда меня отпустит жизнь на отдых
и сделает прозрачным и святым
мне станет всё равно, что за погоды
какого цвета вешние цветы
как радостно любимых рук касаться
как звуки слов признания легки
как душен запах утренних акаций
и как нужны все эти пустяки
такие до наивности простые

и богу я скажу тогда:
- камрад,
прости, но не по рангу мне в святые
отправь меня с любовью в сердце в ад








© Ник Туманов

Я жду тебя. Во имя. Вопреки.
Сбиваясь в счете падающих листьев,
Держась за сумрак, в тишине повисший,
Сжимающий до крошева виски...

Я жду тебя. Уже который век,
Лаская сердце призрачной надеждой,
Примерив снов истлевшие одежды,
Идя по руслам пересохших рек...

Я жду тебя, средь этой суеты -
Ненужных лиц, бессмысленных метаний,
Придуманных напрасно расстояний,
Как света ждет душа из темноты...

Я жду тебя. Кто запретит мне ждать?
Но если вкусом горького финала
Ты сквозь года почувствуешь - устала...
То знай, что перестала я...дышать





© Ирина Голованова

Я целую тебя под ключицу.
Кожа – теплое молоко.
Как ты можешь со мной приключиться
Так внезапно и так легко?

Без тебя я как блюдо без специй.
(Птицы в белом играют джаз)
Из груди моей вынули сердце
Для создания муляжа.

Я вникаю в твои недопесни,
Недомузыку, недофолк.
И когда мы случайно-не-вместе,
Называю тебя «Сафо».

В паутине полуночных улиц
Не писалось и не спалось.
Сердце мне мое вскоре вернули,
Только, видно, не прижилось.

Ветру в косы бессмертник вплету я -
Пусть он флейтой своей поет.
А в груди твоей сердце бунтует
Так похожее на мое.





(с) Саша Бест

...Вновь беззащитность шеи
ждет меня там, где кожа
просит ее коснуться...
Нам принесут на ужин
пряность вина и устриц.
Я, от тебя пьянея,
Жадно ловлю губами
Между твоих улыбок
Ночи прошедшей пропасть,
Снова зовет сорваться
И возвести жестокость
В степень «хотели сами»,
В ранг «опускайся ниже»...
Где-то в твоих ладонях
Край моего сознанья
Тонкой размытой нитью.
Я, задержав дыханье,
Снова смотрю бесстыже.
Голой останься, правда!
Сколько не прячь колени,
Страсть не прикроешь платьем.
Хочешь, сегодня вместе
Мы захлебнемся счастьем
Словно не будет завтра...?






© Ирина Голованова

Чтобы однажды тебя изъять,
надо узнать где ты там хранишься.
Если змея укусила, яд
высосать можно, убрать из ниши
старого бога, который пал
не подтвердив себя прежде чудом...
Где это место, чулан, канал?
Но получается - ты повсюду.
Странно: в дыханье, в словах, в делах -
пальцев следы, отпечатки силы.
Может быть я для тебя мала,
давняя личная Хиросима?
Может поэтому провода
рвутся во мне под твоим напором?
Поиск тебя ничего не дал -
ты там взрываешься слишком скоро,
слишком наружу и слишком вглубь,
кровь неделимая полукровки,
морфий, покинувший с час иглу,
эхо ковровой бомбардировки -
ты отовсюду, из глаз, из губ
хлещешь при каждой попытке спрятать
или найти. Я с тобой могу
вечность прожить не встречаясь. Зря ты
думаешь - в мире. В себе самой,
не различая границ сознанья.
Счастьем - не стала тебе тюрьмой.
Ядом - я знаю что между нами
нету обратного: чем дышу,
что составляет меня и держит
тебе безразлично. Я просто шут,
с которым смеёшься, увы, всё реже.


© Бином

Он не пишет стихов, будто высохший глянцевый Parker.
Он давно не смотрел в это небо без рамок окна.
Узнавая тебя на аллее осеннего парка,
Он не скажет «Красива!..», а грустно отметит «Одна…»

А когда-то Он мог…
даже глупости были с-т-и-х-а-м-и,
даже сердце легко отбивало упрямый хорей.

Но белеет блокнот, будто поле - большими снегами,
и нетронутый лист спит под взглядом ночных фонарей.

Ты его разбуди яркой кляксой, похожей на осень!
Влей рябиновый сок вместо скучных, унылых чернил…
И смешную листву заплети в благородную проседь -
эту рыжую страсть строгим прядям поэта верни!

***

Он пройдёт, не спеша, по аллеям осеннего парка,
промурлыкав о том, как скучны нам форматы окна…
и напишет стихи, будто новенький глянцевый Parker.
Он узнает тебя… и уверенно скажет - «Она!!..»






© Свет Мой

Всё поменялось, естественно. Не вокруг,
не в адресах, домах, телефонных книгах,
не в именах людей, не в священных ликах
странных богов, поставивших нас в игру.
Все поменялось глубже. Внутри меня
нет ничего, что было бы вам знакомо.
Год переждав, очнувшись от зимней комы,
любовь моя, уставшая изменять
собственной тени, живет, наконец, легко,
не замирает, не истекает соком…
Любовь моя не думает о высоком,
поскольку она действительно высоко.


© Кот Басё

...снова девочка-Лето уснула, свернувшись клубочком...
...одеялом из листьев опавших, укрывшись с головкой...
...пусть ей снятся красивые сны о трепещущих почках...
...что малышка-Весна разбросает в зелёных листовках...
...мама-Осень, заботясь, поправит на ней одеяло...
...и подушку взобьёт, чтоб уютней спалось до рассвета...
...а бабуля-Зима потеплей подоткнёт покрывало...
...и пуховой периной прикроет - спи, девочка-Лето...




© Ник Туманов

Позвонив, ты услышишь её убегающий голос,
как пейзаж, убегающий в зеркале заднего вида…
Конфетти междометий рассыпав, глотая глаголы,
этот голос расскажет тебе, что вокруг Антарктида,
очень дует от окон, на стёклах змеятся узоры,
а хозяйка его всё храбрится, готовится к лету,
но по голосу ясно – она без тебя беспризорна
и гоняет чаи, и таскает из вазы конфеты.
Этот голос вскипит, убежит молоком из кастрюльки…
Ты поедешь домой. Небеса крупку снежную крошат.
Этот голос – всё время с тобой, замурованный в трубке:
ты на трубку глядишь, как цыган – на красивую лошадь…




© Ника Невыразимова

"Ты помнишь? И вот — не дошли.
Но плакать об этом не нужно..."
Н.Крандиевская-Толстая






...идёт, поднимая тяжёлый палаш,
"Мороз-воевода" - колючим дозором...
висящий в окне электрички пейзаж
разглажен твоим затуманенным взором...
воскресный, но тоже - обыденный день,
и небо в плену у земных геометрий...
летящего поезда длинная тень
оставит тебя на пустом километре...
вопрос без ответа отчаянно прост...
застигнутым жизнью - молчать неповадно...
обходишь тихонько холодный погост,
и куришь...прости меня, бабушка, ладно?..
потом по тропинке, царапая наст
шагами...смиряясь с чужим поворотом...
здесь детство тебя никогда не предаст,
а ты его сможешь...смогла уж - чего там...
и ветра свирепые злые рывки
доводят сознанье до - вроде бы - нормы...
и вновь телефон возвращает гудки
у самого края застывшей платформы...

...февраль заправляет заснеженный лист,
бумажной душой выбиваясь из ряда...
...и двери открыты, и ждёт машинист...
как будто он знает - куда тебе надо...


© Татьяна Пешкова

В отчаянной попытке не разбиться
попробуй посмотреть на всё иначе:
какого хрена, если ты не птица,
по небесам как по потере плачешь?
Тебе всё мало? Это ли не много -
упасть туда, где просто топать надо:
на путь, стезю, и попросту - дорогу.
А на земле дорог - куда б ни падал.


© Петелина Мария

Спокойное море конца января.
Такое, каким его видят дельфины.
Свинцовый рассвет выбирал якоря,
чтоб в заросли туч неподвижных закинуть.
И думали птицы - куда, если здесь
ни выси, ни дна, не вода и не суша?
А я, выдыхая солёную взвесь,
прибой одиночества слушал и слушал...


© Петелина Мария

"Останется тоска живых людей..."
Н.Коржавин





...везущих воз - и лёгкость не страшит,
страшат потери...впрочем - что упало...
трудней всего: беспечно делать вид,
что держишь в руцах - проводом запала -
короткий, на двоих делённый век,
и точка смерти точно в точке роста...
но, вот идёт по снегу человек,
ты видишь - налегке, и это просто...
застёгнуто тяжёлое пальто,
ему не привыкать к вокзальной дрожи...
ты знаешь, что друг другу вы - никто,
и звать никак...но всё же-всё же-всё же...


© Татьяна Пешкова

весь день зубрил, вгрызался, отвечал, молчал в ответ, когда слова не к месту, переживал, грубил, рубил с плеча кого-то словом, а кого-то жестом,
пил крепкий чай, ел рыбное фондю, смотрел в окно на вездесущих чаек, и размышлял о том, что мир случаен, что облака – наверное, к дождю,
что выходные было бы неплохо проспать, не слыша слов, не видя снов, что надоела эта суматоха, что всё к чертям пошло бы лучше, но…

под вечер подморозило слегка
и выпал снег, и воздух стал прозрачен,
и хочется смотреть на мир иначе
пока такая благость, и пока
бежит строка в простор черновика…





© Ник Туманов

когда привычный перевёрнут мир
и по чужим канонам перекрашен,
прими его таким, как есть, прими –
с ног на голову, всё не так уж страшно.
и мало ли о чём ещё мечтать?
по ложке дёгтя в каждой бочке мёда.
ты знаешь, априорна простота:
душа, будь ты красавцем иль уродом
заложена Создателем внутри.
а впрочем, там ещё немало хрени...

послушай, ничего не говори!
вся наша жизнь – катарсис – восхожденье.
приходишь в мир, растёшь, грызёшь гранит,
по максимуму ставишь и, рискуя,
выигрываешь – Бог тебя хранит.
а дальше – яхты, пальмы, маракуйя
в руке мулатки с острова Неккер
и страсть в её глазах чернее ночи,
и ты, срываясь в жуткое пике,
творишь судьбу, ты делаешь что хочешь.
и кажется – весь мир тебе открыт
как следствие удачного гамбита…

но тут приходит новый фаворит
и говорит: «Печорин, Ваша карта бита!»








© Ник Туманов

ты хотела любви.
он был мил и сед – бог с глазами пылающими огнём.
ну, и что если он не такой, как все?
ну, и что, если ты обожглась на нём?
разве мало тебе было тех ночей, за одну из которых себя не жаль?
ты была до него как вода – ничьей.
а теперь у тебя по крови пожар.
эта радость кричит у тебя в глазах.
веселись, оживай, выживай в других.
жизнь твоя началась.
не гляди назад.
просыпайся, люби, отдавай, беги.
просто пой по утрам, восхищайся днём.
и не слушай завравшегося хамья, будто бог тебя выжег своим огнём.
просто помни – ты счастьем осталась в нём.

а его не вини – у него семья.








© Ник Туманов

Мне пофиг – хорошо-не хорошо, что правильно, а что убьёт до срока, я просто знаю, что тебя нашёл.
Хотя с тобой, конечно же морока…
Твой мир, что до меня в тебе болел синдромом отторжения надежды, оставленный в записке на столе, когда ты погибала где-то между «ещё жива» и «к чёрту этот бред!», сегодня для тебя не актуален. Конечно, позабыть его едва ли ты сможешь через много-много лет, ведь памяти никто не отменял.
И по ночам приходит жуткий кто-то…
Не он ли, этот прошлый, до меня, тебя пугает снами до икоты? Когда, не открывая глаз, кричишь: «Не подходи! Я прыгну вниз!..» – вот страсти!
И я тебя пытаюсь разбудить, целуя шрам на тоненьком запястье.
А ты бежишь, ногами бьёшь постель, и тянешь одеяло к подбородку…

Какая ж сволочь выстрелила в цель и ранила тебя, моя находка?








©Ник Туманов