Кожа твоя - не из розовых лепестков,
не пахнет ни медом с корицей, ни молоком.
Касаться ее - так же точно, как босиком

в морскую волну входить, нагревая телом,

как будто по каплям, медленно, не спеша,
сначала такую холодную, что дышать
немыслимо трудно, и каждый неловкий шаг

выходит неровным, скованным и несмелым...

Но только потом постепенно берешь тепло,
следишь, как с лица убираешь ты прядь волос,
и жарко становится так, что не хватит слов,

чтоб их подобрать точней, подобрав, не выжечь

огромную площадь из капель, что здесь дрожат
/и держишь в ладони - вот только бы не разжать.../,
и как этот жар внутри себя удержать,

и как не сгореть от того, что ты слишком ближе

секунд и движений, влюбленности, облаков,
сильнее прибоя, стучащего у висков,
и тело твое - не мед и не молоко,

а море, меня обнявшее, словно остров,

бесстыдно касаясь укрытого от других...
И я принимаю с покорностью твой изгиб,
не думая, кто в тебе выжил и кто - погиб,

но зная, что ты мне единственно нужный воздух,

и местность зашлась немотой, рассыпая звезды,
считая мои одурманенные шаги.




© Лина Сальникова

Никогда не дели меня, Господи, никогда
на открытки и письма, на улицы, города,
не черти "до" и "после", не смеривай по годам,
не диктуй мне "вот здесь пустыня, а здесь вот - кущи".
Не тяни эти цепи и нити мои не рви,
не дроби: здесь остыло, а здесь - до сих пор кровит,
не шепчи: "умирай с этим", "с этим - всегда живи".
Не хочу, чтоб меня отпускали, чтоб был отпущен
кто-то этой уставшей /а, значит, неверной/ мной...
Достоверно одно, слышишь, Господи, лишь одно:
мое сердце, огромное сердце поражено
невозможной болезнью, надличностной, ежечасной -
я хочу, чтобы он был моим, целиком и весь,
чтобы мир заключен в нем был - цельная мира взвесь,
чтобы мы продолжались, как эпос, всегда и здесь.
Не дели меня, Господи.
Дай мне поверить в счастье...


© Лина Сальникова

Заблудиться в тебе, и не знать, где же выход на волю,
потерять, не найти ни тропинки, ни брода – до бреда.
Только сильные руки твои стали смыслом, настолько...
ощутимыми где-то на уровнях – света и ветра.

Так хотелось, как раньше – за чайкой вдоль маленькой бухты,
приходилось молчать, знаешь, не было слов адекватных.
Ты завьюжил мне сердце цветами, стихами и утром.
Но, сказал только – Сбудься, и мне захотелось обратно.

Я сбываюсь с тобой там, где терем с балконом на море*.
А, сбываясь, мечты почему-то всегда уставали,
превращаясь в суровые будни крутых и упорных.
Ты подашь снова руку мечте, со своих пьедесталов?

Но, сбываюсь по капле, забыв, как назвали мой город.
Забываюсь в тебе, и в твоей бесконечной погоне
за мечтой из минувшего |это святое, не трогать…|
Мне так надо сбываться, …мечты из поэзии родом.




© Анжела Луженкова

Душа запомнила начало, за это и стоит в углу. ты безвозвратно одичала в приятном обществе Балу.
совсем немного до простого, была цинична, стала – зла. Наташа, помнится, Ростова недолго в барышнях была.
в каком-то закоулке рая найдется маленький, но ад. уехать прочь, зажить в сарае.
а в нем опять хотеть назад.
и плакать на луну, и виться чуть пьяной строчкой по листам, купить билет. остановиться:
а собственно, зачем ты там?
там чудеса, там леший бродит, там вообще растят детей. и без любви ты нечто вроде
мешка из мяса и костей.
ты у себя одна – а значит, дыши, пока не надоест.
большие девочки не плачут, зажги хоть что-нибудь, что есть.


© Аня Ру

"Не упускайте случая делать добро - если это не грозит вам большим ущербом. Не упускайте случая выпить - ни при каких обстоятельствах."

Марк Твен

"Ни при каких обстоятельствах. Вы меня поняли?"

Эрнест Хемингуэй

"Жбан рисового вина и вечность - много ли надо странствующему поэту?"

Михаил Успенский

===================================================


...да надо-то немного... жбан - не жбан, но меньше пары порций смысла нету... по-трезвому выдавливать раба непросто и оседлому поэту, а я как раз бродячий стихоплёт, вернее, стихоплётка-пилигримка... космополитно жизнь моя течёт в ржаной, звенящей солнцем зыбкой дымке... мой верный друг, шотландец и бунтарь, зимой и летом карь, как шерсть у колли... ледышку - бульк! - и выдох: от винта... - под звон высокогорных колоколен... мы неразлучны с ним, как Чук и Гек, как Вайнеры, Стругацкие и Гриммы, мы с ним апологеты томных нег, ну, в смысле часто негами томимы... вот так глотнёшь - и нега потекла в грудях, ещё живых, но чуть опавших, скликая близлежащие тела для груминга и петтинга, и дальше... вискарь незаменим - творец добра в моём отдельно взятом организме, спасает, придавая ритм и драйв, и чёткий ход моей тоскливой жизни...
...но даже он, вскипая в кураже
иль охлаждая пылкий ад сердечный,
не в силах мне из букв А, О, П, Ж
помочь сложить простое слово "вечность"...


© Анна Рубинштейн

Просыпайся, июнь, тополиной пургой меня вымани
из чужих городов, и из кем-то зажёванных, вед.
Рассыпая ромашки, зови меня в лето по имени.
Где-то тут мои крылья, я выглажу их и – привет.

Я соскучилась. Слышишь? Согрей меня в музыке радуги,
без тебя как-то зябко горели вчера фонари.
Подари мне цветы не навечно, хотя бы нена`долго
и охапками солнц-одуванчиков, день подари.

Ты меня обожги, знаешь, как без тебя было пасмурно…
Знаешь, как без тебя? Без тебя кто-то гасит свечу.
И сгорая в тебе, я зажгу её, солнцем. И парус мой,
наполняя рассветом, тобой освечусь-освящусь.

Осени меня, синью, ещё не устала я праздновать
Твои белые ночи, рассыпанные по росе.
Там, на Небе, ещё есть одна непреложная заповедь –
– это так же, как бисер – не передо всеми... не всем…

Но зачем-то мечу-сь… Возврати мне, по искоркам, искренность,
И тогда искромётность вернётся. Из белых гардин
переделаны крылья, я выглажу их… я, по-быстрому...
Подожди меня в ливнях,
ну, где-нибудь там
подожди.




© Анжела Луженкова

Покаюсь. Ныне - ПЛАТОНИЧЕСКИ.
Уеду в дальние края.
Поднимем рюмки символически,
Теперь я точно не твоя...

Ты перегнул... Обида мертвая.
Гудки, гудки, гудки, гудки…
Да будь все проклято, не гордая!
На шее в память синяки...

И снова в шутку. Ком глотается,
Как Соломона «все пройдет»,
Я не твоя!!! Тебе ТАК нравится?
Какой ты все же идиот!

Июнь, девятое...Трагически
Горчит, кислит разрыва лайм...
Теперь я буду платонически
Любить. Тебя. Always. in time...






© Лиля Ромашкина

закрываем двери квартир.
ключи под коврик,
по приятельски улыбается дворник
и этот предательски огромный мир.

проводник проводит нас туда,
где все, как в фильмах ч\б
чище сердца и вода
и мы одни в этом темном купе.

и все эти станции запомнят твои интонации
и твой шёпот, будто шумит прибой
и в странном танце декламаций
звучат слова
люблю
остаться
с тобой

и все эти станции запомнят твои интонации
и все эти станции запомнят твои интонации
и все эти станции запомнят твои интонации.






(с) Ес Соя

Он сделал все, чтобы она ушла –обиды, и упреки, и скандалы,
Как трассеры – обидные слова.Но чтоб уйти, чего-то не хватало.

Он сделал все, чтоб эту связь порвать –как изощренен ум приговоренных –
Прекрасно зная, что во всем права она несла обиды, как корону.

Он сделал все, своих превыше сил –в свои… ну, далеко не восемнадцать,
Как в восемнадцать, он ее любил.Любил – и сделал все, чтобы расстаться.

Он сделал все. Он сделал все, что мог.Года разлуки принял, как награду.
И что же получил, какой итог?Она вернулась. И осталась рядом.





(с) Константин Уткин

я не скажу тебе о печальном
и улыбнувшись вот так – беспечно,
почую руку твою плечами.
и зазвучит сумасшедший вечер.

а мы с тобой, как никто, упрямы
и выбиваемся из-за строчек,
а я опять говорю – ти амо,
и делай с этим теперь что хочешь.

шоколадное танго
караулит соблазном,
и дыханьем неровным
нас прибой повторит.
в этой музыке тайна,
обжигает и дразнит.
и летим – безусловно,
не касаясь земли.

а нас никто с тобой не заметит
лишь море плещется где то рядом.
мы безрассудны до междометий.
а губы сладки без шоколада.

нам эти ритмы – кардиограммой.
взлетает челка - сгорим в полтакта
а ты опять говоришь – ти амо
и приглашаешь меня на тайну


© Марта Пишет Карлу

Верь!
Если счастье ушло и захлопнулась дверь -
верь!
Верь в голубую страну на лазурной гряде,
где...
Где
ни бессониц, ни бед, ни вралей, ни зануд,
где,
что ни женщина - ту только Верой зовут,
где
плещут рыбы в воде,
где
настежь каждая дверь.
Верь!
Только верь!
...нет, не верь.

Нет,
нет не верь никогда в этот радужный бред,
нет.
Верь,
даже если беда скалит зубы как зверь,
верь.
Верь
в плечи друга: они - и оплот, и стена.
Верь
в губы женщины той, что на свете одна.
Верь
в неба вечную синь.
Верь
в то, что вырастет сын.
Верь.
Только верь.
Только верь.

Сколько ни было б слез, и разлук, и потерь,
верь:
ты -
голубой фитилек посреди темноты!
Ты
верь!
И пока тот огонь не угас, не остыл,
Верь
в легкость сложных задач, в силу истин простых -
тех, что летят за тобой.
Их называет любой -
Вера,
Надежда,
Любовь.





(с) Вадим Егоров

А знаешь, очень хочется любить …
Бессмысленно, безумно, неумело…
Не веря ни в кого…тобой лишь жить,
Но так, чтоб не прошло… не надоело…
И самые нелепые слова
Шептать, кричать, орать, твердить в ненастье…
Так хочется тебе отдать себя,
Но так, чтобы сразу всю, не только частью…
Так душу твою хочется понять…
Всерьёз… в глуби… не только оболочку…
Не оттолкнув, не отогнав принять
За буквой букву… строчкою за строчкой…
Так хочется в ночи порой бежать…
Твердить «любимый»… жаждать новой встречи…
Так хочется тебя поцеловать,
Прижаться и уйти с тобой под вечер…
Так чисто, бескорыстно, не прося
Твоей любви безжалостной пощады,
Так хочется… всего лишь жить, тебя любя…




(с)

Всё хорошо… Отбелено, помыто…
И скатерть белая, и с печки пироги.
Но только сердце там внутри забыто…
И след на нём, как-будто от ноги.

Я просто робот, делаю работу,
Свои мечты, обычным пультом отключив…
Бегу по кругу от субботы до субботы,
Саму себя в капкане быта позабыв.

Я всё решу, отправлю в школу, нарисую,
Открытку сделаю, продам, куплю муку…
Законсервирую икру, ещё какую…
Вот только как законсервировать тоску?

Сама себе я нахожу занятий гору,
Чтоб тот бардак, что на душе не разгребать.
Я так устала от людей, от наговоров,
От той любви, что может лишь красиво врать…

Мне так не хочется самой в себе копаться
И слушать сердце, что жалеет об одном,
О том, что осенью не сможет согреваться
Простым, но важным человеческим теплом…

Я просто робот, только робот не обычный.
Внутри меня стучит сердечко и болит.
Я контролирую себя, веду прилично…
Вот только с глаз вода солёная бежит.

Я ночи жду и накрываюсь с головою,
Лицо - в подушку, руки сжатые в кулак,
И я не плачу, не реву, а тихо вою…
Всё хорошо… Всё замечательно, ведь так???






(с) Ирина Самарина-Лабиринт

Он просыпался медленно, тяжело,
кутался в одеяло, наполнен дремой,
но холод уже вонзался ножом в живот,
холод пустых квартир, нежилых районов,
холод оставленных, проклятых в час зимы,
сонных, растерянных, не совладавших с нею…
Он начинал движение по прямым
всех коридоров в поисках объяснений.
Он обезумел. Он видел лицо, и жест,
и ворот рубашки, что будет вот-вот расстегнут…

Его одиночество билось на этаже
огромной бабочкой в сетке замерзших стекол.


© Кот Басё

мне твои губы врезались в память-
тонким острым клеймом.
я бы могла ради них оставить
кошку, друзей и дом.

я бы могла ради них не слушать,
слушать - но не принять.
мне твои губы вонзились в душу -
по самую рукоять.

я написала их на сетчатке -
на чистоте глазниц.
те, кто на что-то земное падки,
рушатся молча ниц.

я собирала от нас осколки,
чтобы чинить мосты.
только подумать, нежности сколько
есть вот в таких, как ты...

только представить, как много ласки
в сердце твоем - кристаллике...

мне твои губы вернули сказку...
и навсегда оставили.


© Рыжая Надежда

Какая-то часть меня также встаёт к семи,
Пьёт кофе остывший, хмуро глядит в окно.
Ждёт зимнее небо, смешно подогнав часы,
Но рыжая осень играет с её котом...

В открытую форточку смело впорхнут дела,
Ревнивый октябрь идёт по пятам, как тень.
Забыл Купидон, где прочно торчит стрела..
И корчится сердце.. Но я доживаю день.

Какая-то часть меня так же не любит дождь..
Промокшие шторы, скрывающие от всех -
Твои невозвраты из солнечных городов...
И копится ревность.. Но я позволяю смех.

Какая-то часть меня ждёт твоего - "прости" .
Ключи от квартиры брошены в бардачок..
Вот только другая часть говорит - не снись...
Но осень доверчиво бросит любовь в сачок..







© Пусть Буду

Мальчик - кривое зеркало. Шут и король истории,
Мрачный безумец с титулом лорда и палача.
Мальчик - смотритель прошлого, в пыльный архив которого
Кровь собирал осколками сломанного меча.

Мальчик - педант и праведник, но с раздвоеньем личности,
Дважды лечился в клиниках - запад vs восток.
Приступ тщеславной гордости , приступ меланхоличности...
Часто просил прощения, только прощать не мог.

Он написал трагедию. Дважды - аншлаг над пропастью.
Смысл менять фамилии, если сюжет один?
Носит клеймо Антихриста, но повторяет "Господи",
Мальчик с красивым именем...
Я его звал Берлин.

(с) Deacon

А на улице дождь...омывает уставший асфальт
От следов, столько раз по нему проходивших;
И,наверно,не стоит так многого ждать от людей
Один раз приходящих и два уходивших...




(c) Джулия Кон

... заходишь в комнату, рукава закатываешь,
решимость в голосе, шаг нечеткий.
Так, пропускать бы тебя закатами
сквозь пальцы бусинами от четок,

доставать, как книгу, шуршать страницами
в пижаму вписанной - не одетой.
И читать тебя /пусть им лучше спится/
как свое занеженное - на ночь детям.

Рисовать тебя - до усталых кистей
/холст масштабней, но глубже - лист бумажный/,
применять тебя, словно тест для истин,
примерять тебя полотенцем влажным...

- так подумав, я, задыхаясь слогом,
уроню ладони, зашагаю чинно,
ощущая гордость за себя и Бога,
что у нас в творениях есть такой мужчина.


© Лина Сальникова

я закутаюсь в твои плечи,
усталость и летние дни...
ты всегда был Большим человеком,
а сейчас просто ляг и усни.

мы с тобой помечтаем о крышах
в бирюзово-лиловых снах.
ты оставь, что покажется лишним
и ненужным тебе сейчас.

я закутаюсь в твои плечи,
теплоту и мерцанье звезд.
Все-Что-Есть-У-Меня-На-Свете
пусть забудет про все и уснет.






(c) Марыля Шлык

забросил всех: девчонок и ребят и жутко увлечён простым процессом: придумываю новую тебя, листая файлы сказок о принцессах. придумываю. мучаюсь без сна. есть жертвенная радость в этом факте! пусть будет у тебя в глазах весна, с чертинкой, непоседливый характер, с грейпфрутовой горчинкой поцелуй, прозрачная, с загаром лёгким кожа…
такую забирай, люби, балуй! в такую не влюбиться невозможно! рисую, как умею. извини. в искусстве тонких линий я не точен, но точно знаю – господи храни! – в твоих руках и камень мироточит! всё, что с тобой случается – не вдруг. причин в тебе погибнуть очень много. и в омуте твоих горячих рук тону и я. и я живу в них богом!

пусть говорят: наивен твой процесс.
скажу в ответ: да вы, бывало, сами
придумывали собственных принцесс,
малышек с золотыми волосами.





© Ник Туманов

Глотнуть коньяку, закружить над собой вертолёты,
но, руку вперёд протянув, убедиться: стена.
Подумать: я снова не знаю, ни где ты, ни что ты.
И, словно ударили, сжаться от жалости к нам.

Дождаться звонка – через час. Или два, или девять.
Услышать тебя через шелест воды и помех.
Зачем Чернышевский писал свою книгу «Что делать?».
Достаточно было названия – это про всех….

Твой голос ловить вперемешку с дождём. Почему-то
над нашей с тобою Вселенной – так часто дожди!
За окнами зелено, мокро, расплывчато, мутно.
Но крутится лето, как мощный пропеллер, в груди.

А что же коньяк? Он давно испарился. С лимоном.
Тепло твоих слов собирать, как пчела, про запас.
Нажав на «отбой», посмотреть на ладонь с телефоном
и вдруг задохнуться от глупого счастья за нас.




© Ника Невыразимова

Как пепельно сейчас в твоих глазах…
как просто сделать вид, что в стельку пьяный…
внушить себе, что всё идёт по плану
и мучать пульт на смятых простынях…

Пожалуйста, побудь моим врагом…
не знаю в чём, но так мне будет проще…
он, говорят, другой мозги полощет,
а я, дурак, решил, что дело в нём…

Пожалуйста, хоть чуточку соври...
что виноват во всём остывший ужин…
что не у нас всё вычурно снаружи
и слишком понедельнично внутри…

Соври, что есть тонюсенькая нить,
что это новый бзик - побыть капризной…
ведь я, дурак, решил, что в этой жизни
лишь от измен так может колотить…







(с) Павел Покровский

И ты его встретишь: в тесном вагоне метро,
позднем трамвае или на дне рожденье.
Ты нервно поправишь платье/очки/пальто,
как повелось, не веря в свое везенье.

Его ты увидишь на шумном концерте в толпе,
ночью в кафе на безлюдном почти вокзале.
Он улыбнется. Да, глупая, точно тебе!
Счастье случается! Разве тебе не сказали?

И он непременно расскажет, что очень ждал
вот именно этой случайной нелепой встречи.
И будет прекрасным зловонный ночной вокзал,
маршрутка, кафе и твои белоснежные плечи.

А он так смеется, ТАК смотрит и говорит...
и кажется, что он судьбою к тебе приложен.
Ты вся рассыпаешься, что-то внутри кипит
и рвется наружу ознобом по светлой коже.

И ты его встретишь. Ты будешь его читать
на всяких витринах, глазах, проездных билетах.
Знай, если когда-то тебе позабыли сказать:
Счастье бывает. Достаточно верить в это!






(с) Рыжая Надежда

Где-то внизу серое небо и птицы,
Крыши квадратных домов и заваренный чай,
Искренний взгляд, брови оттенка пшеницы,
И запоздалый тихий вечерний трамвай.

Где-то внизу серые мысли и строки,
Тонкие пальцы крутят простой карандаш,
Люди глупы. Люди теперь одиноки.
Небо закуталось в серый ободранный плащ.

Где-то внизу бегают дети по полю,
Курит рабочий, смотрит в окошко студент,
Небо раскроет свой плащ и беззвучно укроет,
Мир, состоящий из книг и пустых кинолент,

Где-то внизу люди живые как ветер,
Люди пьют чай, смотрят смешное кино,
Мир одиноко сидит на своем табурете,
Люди скучают и пьют дорогое вино.

Где-то внизу серое небо и птицы,
Крыши квадратных домов и заваренный чай,
Сердце людское – лишь бесполезная мышца,
Слышишь, как тихо едет вечерний трамвай?






(с) Джек Абатуров

Я расскажу совсем не много, мама,
Как оступилась и с трудом ищу дорогу,
Как дров за целый год я наломала,
Прости меня, но я не недотрога.

Всё выслушай, не плачь. Я наревелась.
То камнем вниз, то просто ниже моря,
Мне без него ни жить, ни спать не смелось.
Сейчас живу. Но он-то курит. С горя.

А как мы врали, мам, друг другу!
Любя, мы ненавидели!
Но главное – сейчас он мной напуган,
И тихо повторяет моё имя.

Он вспоминает наше лето в волосах,
И вспоминает снег в моих ладошках.
И только понимает теперь сам,
Что доигрался с царапучей кошкой…






(c) Анастасия Мелихова

зыбко и хрупко, всё зыбко и хрупко,
пусть даже правила связи легки:
не говори в телефонную трубку,
если гудки.

позже под грудою слов похороним
важное что-то, нам всё по плечу.
хочешь, я стану тебе посторонним?
я - не хочу.

воспоминания много не стоят,
пища бумаге и карандашу.
память, оставь золотым золотое,
очень прошу.

шарик воздушный, кораблик бумажный,
храм, фотография, чай с пирогом.
мы ещё сбудемся - где-то, однажды,
в жанре другом.

в новом, ещё не освоенном, стиле
нам нашаманит добряк-режиссёр,
что по сюжету друг друга простили
все - и за всё.

мы ещё сбудемся - где-то, когда-то,
не вопреки и не благодаря,
но в свой черёд, как сбывается дата
календаря.







(с) Рахман Кусимов

Верно, икается нынче Ассоли,
вот ведь, попала шлея...
Сложное сложено на антресоли
пыльного небытия:
ампулы снов (внутривенно? подкожно?),
звёздами шитый мешок...
Читаный Грин упакован надёжно,
в выцветший аленький шёлк.
Парус не вспыхнул. Да мне и не надо
спать у чужого плеча:
я променяла бы Грэя на Блада,
просто...не здесь и сейчас.
Это простое изменит в полёте
Время, число или род -
Всё, что напишется на обороте,
сложится наоборот.






© Ксения Кольт

в дожде по колени
я мокрая курица
читая бессмысленный этот текст
бреду как в бреду
и предчувствую в улице
свой переход в измерение next
пытаюсь тебя отыскать
не выходит
заходит под зонт мой совсем другая
в общем-то тоже ничего себе вроде
а я от неё всё равно сбегаю
и пусть все прохожие на тебя похожи
но всё же ты – это только ты

ну как удаётся тебе подкожно
сделать инъекцию красоты?






© Ник Туманов

Время не ранит, но раны лечит,
Время добрее, чем мы считаем.
Жизнь равнодушием искалечив,
Прошлое муторно нас листает.
Книжные дети, дурное семя,
Что под обложкой? Вина и горечь.
«Ну, ничего, - говорит нам время.
Из корешка прорастают корни
Смутной надежды, надежды дикой,
Темной, как небо холодным летом,
Терпкой, как мята и земляника…»
Сколько страниц до конца сюжета?
Буквы, как рыбы, во тьме кромешной,
Плавают молча, одна, вторая…
…Что нам осталось? Страница «нежность»
Грубо надорванная по краю.






© Мария Хамзина