Пройдёт лет десять, может быть, пятнадцать,
Я буду уж тогда совсем другой.
Но вдруг случайно на одной из станций
Судьба опять сведёт меня с тобой.

Я первая тебя тогда замечу
И улыбнусь. Как будто не болит.
Как будто не щемит в груди под вечер,
Как будто ты давно уже забыт.

Ты подойдёшь ко мне, как прежде гордый,
Друг другу скажем мы лишь пару слов.
Ты всё такой же. Но совсем холодный
Твой взгляд. И эта поднятая бровь…

- С кем ты сейчас? - Семья, работа, дети.
Всё так, как предсказала мне тогда.
- А ты? – Добилась многого на свете,
Но, как ты и предсказывал, одна.

И ничего б я больше не спросила.
Но ты, подумав, сам заговорил:
«Она не любит так, как ты любила.
Я как тебя её не полюбил».

Стою. Молчу. Разглядываю рельсы.
Ты продолжаешь: « Знаешь, я скучал.
Но только в сказках замужем принцессы.
Жена – одно. Другое – идеал».

Я улыбнусь и быстро попрощаюсь,
Желая вам совместных благ с другой.
Но, в глубине души, себе признаюсь:
«Я – идеал. Мечтавший стать женой».






(с) Екатерина Кондакова

На нас так много компромата –
стихи, свидетели и фото…
Мы виноваты, виноваты.
А ветер, по шкале Бофорта,
сегодня, видно, восьмибалльный,
листом швыряется кленовым…
И в потеплении глобальном,
конечно, тоже мы виновны:
ты говоришь, что я – как печка,
я говорю, что не буржуйка…
Но догорает, словно свечка,
в саду каштан, и это жутко.
Мы виноваты в том, что осень,
что нет иных, а те далече,
что год тяжёл и високосен,
а время ни черта не лечит.
Мы виноваты в том, что были
со мной другой, с тобой другая,
что мы сидим в автомобиле,
а где-то сани запрягает
румяный ражий Санта-Клаус,
и в том, что, так или иначе,
ты прячешь голову, как страус,
а я – с тобою рядом прячу…
Виной проверены на прочность,
давно устали от испуга,
мы – птицы, страусы песочниц!
И мы
не можем
друг без друга.




© C Ника Невыразимова

Опять октябрь. И всё не по фэн-шую.Я в осени увязла с головой…
Летит вокруг стихов про «золотую»,«багряную» и «огненную» рой.

Про «листопад», про «дождик моросящий»,«Ванильный кофе с грустью пополам»...
Оставь надежду, всяк сюда входящий,что ту же осень здесь покажут вам…

А я ее люблю, как голодранку,оборванную ветром и дождем,
За каждую царапину и ранку,что в сердце ноет с каждым октябрем,

За разговоры, скомканные резко,и каждый мной непринятый звонок.
За то, что как в колбасные обрезки,вгрызается за мусоркой щенок,

Так мы с тобой, уставшие от лета,от марева и липкой духоты,
Коктейль пьем, примиряясь, залпом этот из ночи с прелым запахом листвы.

За серые пальто пятиэтажек,за гибралтары непролазных луж,
За каждую из тысячи мурашек,и сломанный опять в квартире душ.

За мокрые замызганные кроссы,и в утреннем такси – забытый зонт.
Люблю тебя, неглянцевая осень,за то, что всё у нас наоборот…

И пусть у нас любовь не по фен-шую,и «ручейка» финального нет «слёз»
Мы в осени увязли с поцелуем,
Под брызгами от взвизгнувших колес….





(с) Скорпиошка

Иду одна …
И снег идёт один…
Он кисточкой песцово-колонковой
всех черненьких забелит до седин,
и будет мир наивно разлинован
на прописи «когда бы», «если бы».
…Но время первоклассное затёрто
до чёрных дыр, до суетной мольбы
о прежде важном, ныне третьесортном.
…Не пишется, не думается, не…
Частица «не» - слогами с-не-гопада.
В частично зимний месяц холодней
шагать одной от не-бы-ли - до ада
пустой квартиры, где никто не ждёт...





(с) Липа Липовая

План появился, как цветок, из ниоткуда
и распустился, и заполнил всё пространство…
Сидят два чудика, придумывают чудо,
шепча слова и забывая озираться.

Они друг другу – звездочёты, телепаты.
Они, конечно, посторонние де-юре,
но так близки и неумеренны де-факто,
что вот – задумали большую авантюру.

И если эта авантюра не сорвётся,
они останутся вдвоём на трое суток.
Они планируют такие сумасбродства,
что охватить их затрудняется рассудок.

Они планируют вино и шоколадки,
и бой подушками, и острую аджику.
Они, возможно, даже будут из рогатки
стрелять в окно по надоедливым снежинкам.

Они зимой легко окажутся в июле…
Сидят, обнявшись, и обманывают фатум
два человека, несчастливые де-юре,
но спорадически счастливые де-факто.




© Ника Невыразимова

Эти странные люди так верили в чудо,
Как слепые котята, как малые дети!
Ну, как будто бы родом совсем не отсюда!
Или просто в числе «самых-странных-на-свете»…

Их пугали, что кончилось, умерло лето,
Что вся жизнь может стать просто днем непогожим.
А они собирали в ладошки рассветы
И дарили их щедро суровым прохожим.

Мир крошился вокруг, и звучали мотивы
Отреченья, предательства, лжи и паденья,
Только верили в чудо и тем были живы
Эти люди, не знавшие вкуса сомненья.

Просто слушали блюз и творили безумства,
Танцевали по лужам под радугой румбу,
Разливали в бокалы ванильные чувства,
Открывали друг друга с восторгом Колумба.

Все смотрела на них… и молила я небо:
«Пусть не трогает их злых случайностей вьюга,
Пусть всегда верят в чудо упрямо и слепо
Эти странные люди – что любят друг друга!»








(с) Синельникова Юлия

Созданный морем вряд ли полюбит сушу.
Взгляд его - верный признак носящих бездну.
Держишь в ладонях соль, говоришь: "послушай..." -
и мир над водой, растворяясь в тебе, исчезнет.

Правило первое: не говорить о море -
неподготовленный дрогнет, поняв сакральность:
море есть суть вещей, жизнетворный корень,
тот, из которого, раз возникая, - стали,
есть и поныне - живут. Говорят и строят.
Море не подчинив, завладели сушей,
веруют, что - земные... Итак, Второе
правило: не говорить им о море лучше
в о в с е, ни одному: искушенных почвой
манит твоя необузданность. Их довольно,
чтобы наскучить тебе в восхищенных строчках,
ведь только борьба развлекает и дразнит волны.
Тебе, безусловно, захочется вмиг стереть их,
вобрать в себя безразличной и злой пучиной,
поэтому помни Правило_номер_третий:
Мы вечно в ответе за тех, кого приручили.
Но будут другие, чья сущность весьма уперта.
Они - валуны, равны с тобой в дикой силе.
Посторонись их - это, мой друг, - в-четвертых,
ибо ты будешь хотеть им невыносимо
ласково, самозабвенчески подчиняться
и усмирить свой нрав /Это скверный стимул,
поскольку вода верна своенравным танцам
и, непременно запомни, - неукротима/.
Ты есть стихия, дыхание водной стаи.
Знающий море, спокоен в тебе, дрейфуя.
Постигнешь все правила - выудишь эту тайну:

Правило пятое - правил не существует.



© Лина Сальникова

Я пою для тебя
Мой голос так невелик
Я молюсь за тебя
Мне голос с небес велит
Делать это –
танцы босыми ногами по голой земле
Дай же мне это слово сказать тебе
Слову этому нет конца и начала нет
Слово это внутри оставляет след
Пьяные губы, прозрачное небо на теле
Я – худшая из скульптур
Для рук твоих, воспевающих красоту
Мысли мои в крови. Руки мои в любви
Слово моё – к ногам твоим, чтобы было на чём стоять
Я разжимаю ладони – чтобы было куда упасть
Грешный церковный ладан. Небо моё, я - твоя
Лучшая участь. И ты отнимаешь часть
Поворот часовых поясов
Поворот головы
Искры танцующих глаз
Где-то на бёдрах – взгляды карающих ангелов, коим не повезло
Быть не тобой. В них мало осталось нас.
Ещё меньше – их во мне
Ты каждому рвёшь крыло
Кто со мной полетал, кто со мной видел небо
Кто со мной говорил на «ты»
Ревность шагами по коже крадётся как лютый зверь
Кажется, совершеннее красоты больше не будет –
Я вижу её теперь!
Вижу её внутри, когда закрываю глаза
И чувствую привкус меди и тонкую сталь слезы
Когда открываю наш мир
Чувствую ветер сошедших слов
Прошлые восемь жизней открыли для нас язык
Чтобы понять, что имя тебе – ЛЮБОВЬ.


© Татьяна Ткачева-Демидова

И речь моя бессмертна и тиха,
Как речь того, кто молока не пролил.
Так, вопреки служению стихам,
Служу Тебе. До первой капли крови.
Произносить сложнее, чем писать.
Еще сложнее – в этом признаваться.
Мы выбираем наши адреса
Под голоса заслуженных оваций.
Никто. Пойми. Никто не понял – как
[Мой мир прошит насквозь Твоим укором]
Как много реплик на Твоих руках
Рождалось там, где я садилась в скорый,
А Ты, шагами меряя перрон,
Не оставлял последнего престола.
Где ночь ласкала с четырех сторон,
Не понимая, стало быть, простого
Никем не сочиненного клише.
Исправленному – верить. Вечер прожит.
Из наших диалогов о душе
Рождается история на коже.
На белой коже. Пролитая речь,
Которую, придумывая сами,
Мы сочиняем место наших встреч,
Обмениваясь красными сердцами.


© Татьяна Ткачева-Демидова

...да такая же: так же ем, так же сплю ночами,
так же думаю, как хороших вернуть назад.
И всего-то, что от других меня отличает, -
эти грустные и задумчивые глаза.
Говорить стихами, молчать обо всем - стихами
и терпеть, потому что иначе - никак нельзя:
я храню глубоко внутри себя чью-то память,
чтоб однажды пришедший увидел свое и взял.
Чтоб почувствовал, что он дышит, узнал, что жив он,
захотел нестерпимо кому-то себя сказать...
Нестерпимо. Поэтому часто неудержимо
я от встреченных молча прячу свои глаза.



© Лина Сальникова

Письма приходили все реже –
Выбор этот был не случаен,
Стал он нелюдим и небрежен,
От нее себя отучая...

Отпускал спокойно, без боя,
Не просил разбиться на части –
Не заменят счастье собою
Долгие беседы о счастье...

Покрывался коркой – коростой,
Не желая делать больнее,
Потому, что очень не просто
Все, что было связано с нею...

Письма становились короче –
Слишком поздно петь серенады,
Больше - между слов, между строчек,
Меньше – вслух, поскольку так надо...

Прошлых лет никто не отнимет,
А других не будет, куда там –
Ангелы шутили над ними,
Перепутав место и даты...

Радость не бывает без грусти,
Оттого ему все яснее –
Никуда его не отпустит
Все, что было связано с нею...








(с) Игорь Приклонский

Испытывая сердце, не забудь,
что есть предел любому механизму –
пружины, шестеренки, линзы, призмы,
набор уже состарившихся букв,
тягучее, густое вещество,
наполнившее колбочки предсердий…

Испытывай же сердце милосердней.

А лучше не испытывай его.


© Кот Басё

Когда утихает людская молва, и вот уже год не болит голова, когда признаешь, что была не права - хотя бы отчасти, тогда вдруг решаешь - была не была, ведь я же - в порядке, вот - видишь - жива... Тогда остаются простые слова: "Будь счастлив!"

Когда три недели за окнами - дождь, когда уже чуда от жизни не ждешь и каждый прохожий так смутно похож на грустного мима - неважным становится времени бег /какой сейчас час, день недели и век?../ когда этот [самый родной] человек остался любимым...

Когда кто-то сверху, наверно устав, за этим романом следить перестал - подкинул мальчишка ему неспроста крапленые карты... Еще ученик - его шутки просты, но карты ложатся - и строят мосты, дороги ложатся среди пустоты...

И встретятся завтра.





© Анна Кулик

Она рисовала ему на счастье
Смешные картинки, цветные сказки.
Но он был холодно - безучастен,
Неразговорчив, и скуп на ласки.

Она говорила ему: "А где-то
Ночами ангелы спят на крышах."
Он закрывался своей газетой.
И совершенно ее не слышал.

Он мог уйти, улететь, уехать
Искать туманы, встречать рассветы.
Она внутри отзывалась эхом.
Она вдали оставалась светом.

О чем была бы услышать рада.
Но все казалось ему не то...
И он в молчании прятал правду,
Что умереть за нее готов.





(с) Галина Стрелкова

Ты придешь, обязательно. Так приходил любой,
кто почувствовал, как это: быть без меня в толпе.
Назовешь мое имя. Имя мое - Любовь.
- Не теперь, - улыбнусь, - покинувший.
Не теперь.



© Лина Сальникова

....и так хочется носом уткнуться в твои ключицы,
потому что с тобою так сладко хохочется и молчится,
потому что с тобою так нежно думается и спорится -
потому что с тобой невозможно всерьез поссорится,
зато можно дуть в нос, нашептывать сны - куда-то между плечом и ухом,
чувствовать, что в горле щекотно и как-то сухо -
это слова комкаются и по словам крадется
(тормошить загривок, целовать куда попадется)
что-то невероятно нежное, что и сказать стыдно...
мне так хочется носом в тебя: когда ничего не видно
тогда не так страшно, и можно думать, что обойдется -
выгорит, выстроится, нарисуется и срастется -
а что срастется? да я понятия не имею,
просто хочется стоять молча и дышать в шею.




(с)

...одинокие спят одетыми, а бывает и не умытыми, а бывает, совсем не спят они, на постелях своих распятые, и баюкают, словно спятили, телефонные номера.



(с) Анна Ривелотэ

привыкай становиться старше,
не жалеть о вчерашнем дне.
это вовсе не больно/страшно -
повычёркивать всех, кто "не".
ты ведь знаешь, что было летом,
то останется в нём навсегда.
наша память даёт билеты
на безлюдные поезда.
привыкай уже быть сильнее,
не показывать людям ран.
если небо внутри темнеет,
то пора собирать чемодан.
и уйти бы в монахи, в хиппи
от невысказанной тоски.
мы опасно надолго влипли,
и никто не подаст руки.
привыкай расставаться с лишним,
чтобы им мечту не убить, -
каждый носит под сердцем жизни,
которыми мог бы жить.
привыкай идти гордо по улицам,
не вздыхать так печально, устало.
не завидовать тем, кто целуется,
ведь сердца по сути - вокзалы.
поезжай-ка туда, где не был,
полегчает. пока привыкай.
наши птицы взлетают в небо,
наперёд забронировав рай.
ты до боли мечтаешь быть лучшим,
посвящая кому-нибудь строки.
этот город ночами так душит...
привыкай. как же мы одиноки.






(с) О. Мельникова

Я спросил миндаль, что стоял в цвету -
Что торопит нас наживать врагов?
И негромко лист прошептал листу:
"Вечная любовь, вечная любовь".

Я спросил грозу, что пришла в сады -
Что толкнуло друга забыть обет?
Гром захохотал над стеной воды:
"Долгая любовь, только не к тебе".

Я спросил у птиц по пути домой:
Буду ли любим я хотя бы миг?
Птицы оглянулись на голос мой
И сказали: "Будешь, но не людьми".

Я просил Того, кто придумал все:
Грозы и миндаль, дождь и птичий крик -
Посели меня в том краю земли,
Что напоминает твой ясный лик!

...Ливень бил в лицо, и стекал рекой,
Сбрасывал листву золотистый лес,
И звучал мне голос из самых безд:
"Такова земля. Не дано другой".

* * *
Заступу считать комья черноты.
Мраморной плите сохранять свой блеск.
За границей дня, за чертой небес
Будешь только Ты, будешь только Ты.







(с) Лора Бочарова

Я не видел как плачут птицы
но я знаю что слово «осень»
начинается с птичьих слез.


Лишь потому, что мое восходящее Там –
это чье-то разбитое вдребезги Здесь,
я сберегаю, как жизнь, расстояние Между
ослепительно ярко сверкающим До
и уныло мерцающим После


В камне шумит птица.
В птице шумит небо.
В небе шумит ночь…
Мы думаем – это жизнь.
А это всего лишь ветер.


Жизнь – это Вдруг
А все остальное – время.


«Если вам холодно – говорил маэстро –
надо просто разжать кулаки
и тихонечко взять в ладони
этот совершенно окоченевший мир
И он потеплеет
он обязательно потеплеет
хотя бы на две ладони
чего более чем достаточно
чтобы дальше жить
Ну а если у вас не разжимаются кулаки
значит пора
уходить»


Чем дольше живу,
тем больше склоняюсь к мысли,
что основное отличие между нами
в несущественном, просто
одни любят горы,
другие – степь,
одни – тишину,
другие – ветер,
одни пьют кофе,
другие чай…

Ну а все остальное –
следствие несущественного



И все-таки стоит жить
пока знаешь что где-то –
страна окруженная радугой
город построенный птичьим свистом
дом возведенный из розовых ливней
стихотворение цвета морской волны…

А рядом с тобой на щербатом столе
последняя сигарета.







(с) Карен Джангиров

искрился, как вино тосканы вечер,
а воздух – спелый персик – рви, дыши!
и не было причин противоречить
единству жаркой плоти и души.
я шёл, прощаясь с запахами лета,
по осени каштановых аллей,
выписывая па и пируэты,
покруче акробатов дю солей.
не всем восторг мой нравился, конечно,
а бабушке в оранжевом кашне
я вовсе показался сумасшедшим,
за то, что улыбнулся, как родне
и обнял старичка её за плечи
сказав ему: месье, вы – жан габен!

я просто шёл из пункта «А» навстречу
тому, кто шёл ко мне из пункта «Б».





© Ник Туманов

Склон обрывая, мы пальцы сбивали в кровь, мир становился отвесным и каменистым. Кто из нас был сорвавшимся альпинистом? Мягкую землю каждому приготовь. Нам оставалось – яростно верить в жизнь, кожу сдирая, в скалу упираясь лбами, воздух хватая запекшимися губами, мы говорили друг другу: Держи! Держи! Когда не осталось ни выступов, ни ветвей, когда на канат над пропастью время вышло, кто первым ослабил хватку и не услышал, как порохом вспыхнуло солнце в сухой траве?

Садишься к костру, смеешься и ешь с ножа, и слушаешь дождь, набросив брезент на плечи.

Коснувшись земли, почувствуй, как дышит Вечность.

И вспомни о тех, кого ты не удержал.


© Кот Басё

веришь, что скоро зима? мне смешно - я не верю. снег для меня - набитое перьями одеяло, ну или подушка.
думаешь, нет?
это потому что рядом с тобой пусто - хоть плачь, хоть волком... одиночество, штука такая... вот хочется иногда достать луну, налить в нее молоко, вылизать до ободка золотистого, а потом разбить... и, чтоб осколки больно так в руку впиявились... чтобы понять, что не спишь и, чтоб рядом не было жалости, чтоб не скулили, мол, ой поранилась... ой, что теперь будет?
а ничего! веришь?
не веришь. ясно. ты вот, когда дверь открываешь мне, смотришь взглядом побитого зверя, ведешь к столу, льнешь, стесняешься, а потом достаешь кольцо и надеваешь, а оно исчезает прямо на пальце...
и так триста лет - дышим рядом, живем...
вот пар изо рта? ты скажешь, значит холодно, а я накину этот платок, обернусь рекой. ты отвернешься - не верю, мол...а я закроюсь льдинами...
волшебство?
отводишь глаза. кормишь бесов с руки, они тебя держат крепко, а там наверху улыбается Бог, мол, что на цепи-то сидеть?
бред скажешь?
утро прячется в окнах, царапает лапой мохнатый тоненький луч, ветер разносит шерсть... просыпаемся вместе, нет, не сегодня и завтра вряд ли...
просто кто-то кричит: «на улице снеееег!»





© Виджани

Счастье – верить, когда не верится,
И дышать из последних сил,
И так просто, по-детски надеяться,
Что действительно ты любим..
Улыбаться сквозь слезы отчаяния,
Возвращаться, уйдя навсегда
В разговоре бросить нечаянно
То, о чем бы молчали года…
Счастье – другу отдать последнее,
А взамен – ничего не просить..
И без слов попросить прощения.
И безудержно сильно любить.
Счастье – быть безрассудно искренним,
И о сказанном не жалеть,
И мечтать о чудесно-немыслимом..
И однажды простить суметь.
Счастье – в тех черно-белых клавишах,
И в той порванной как-то струне..
И в улыбках, что ты мне даришь,
В каждом прожитом мною дне…
Счастье – и в сентябре дождливом
Найти радужно-солнечный блик…
Счастье – сделать кого-то счастливым,
Хоть на самый короткий миг.







(с) Анна Гурченок

Наверное, надо любить тоньше,
Наверное, можно любить больше.
А я люблю - как живу - не ровно:
то слишком мало,то слишком огромно,
чуть слышным шепотом - или громко,
навечно, накрепко - или ломко.
Люблю беззаветно, упорно, верно,-
и незаметно, и откровенно.
Люблю и беспомощно и - уверенно.
Так, как загаданно.
Так, как повелено.
Люблю - как воюю и как играю!
Люблю - как будто вот-вот потеряю.
День ото дня - и круче, и гуще,
Всем настоящим и всем грядущим.
Наверное, можно и проще, и глаже.
Но я - вот так.
Полюби меня так же!







(с) Римма Казакова

прочитай и выучи наизусть:
тьма имеет предел, и любая грусть
преодолима, если построить мост;
боль исчерпаема, горе имеет дно,
если осмелиться встать в полный рост,
дотянуться до счастья, ибо оно
досягаемо, и рецепт его крайне прост.

запиши и бумагу затем сожги:
люди - концентрические круги,
у всех одинакова сердцевина.
память - вбитый в темя дюймовый гвоздь,
научись прощать, он выйдет наполовину.
обиды и скорбь созревают в тугую гроздь,
выжми до капли, получишь терпкие вина.

взрослей, но и не думай стареть,
смерть существует, но это всего лишь смерть,
дань закону контраста.
не стоит пытаться нумеровать страницы,
ибо время тебе неподвластно.
в твоих силах помнить слова, имена и лица,
рушить стены и презирать границы,
любить, покуда сердце не задымится,

и знать, что всё это не напрасно.






(с) Ксения Желудова

приму в подарок тихие слова,
весенний дождь и даже лета ливни,
спокойный взгляд, такой...слегка наивный,
что от него кружится голова

сдам насовсем без "золотых" постель...
касанье пальцев, трепетность ладоней,
желанность губ и глаз таких бездонных
приятный свет в полночной темноте...

отдам задаром нежность сильных рук,
тепло плеча холодными ночами...
чтобы когда-нибудь опять начать сначала,
шагнув за этот не/полярный круг...




(с) Роман Прозов

песен не петь, не писать про него стихов
и не желать продолженья вчерашних встреч….

Счастья не было в списке моих грехов,
И ангел божий не смог меня уберечь

От жгучего жадного пламени твоих рук,
От знающих все наперед влюбленных глаз.
Бедный мой ангел плакал один в углу,
Когда заставал за поцелуями нас.

Закрытые шторы знают так много тайн,
Холодные окна так долго хранят тепло,
Покуда ты рядом, на сердце бушует май,
А завтра? Давай мы оставим ему в залог

Все письма, и песни, и строчки моих стихов,
В которых влюблен в тебя каждый пробел….

Вечная добрая сказка про двух дураков,
И ангела, что рассердился и улетел.







(с) Катя Любимова

Вынь из ладони ногти, ослабь нажим,
встань наконец уверенно
в полный рост.
Ничего-ничего, это просто другой режим;
сердце твоё работает на износ.
Нет, не гадать,
вместе вы или врозь;
выдох и вдох, и тут же идти к нему -
как, разбивая лоб, на нерест идёт лосось,
как идут апостолы - к Самому,
берегом ли, водой, по траве, золе,
как водолаз, не касаясь ногами дна.
Так уходит корабль к иной земле -
даже не зная ещё, какова она,
есть ли - она…
По самой прямой из трасс.
Губ его память - в висках, у корней волос.
Он тебя ждёт.
Никому тебя не отдаст.
Сердце твоё работает
на износ.






(с) Ракель Напрочь

Осень в тебе становилась тише и замолкала в груди беспечно.
Ты продолжаешься в ком-то свыше. Я умираю в тебе навечно.
/Неподлежащая/


Мальчик, который не мною начат, любит меня, как предлог начаться
где-то внутри, как строка. А, значит, право на это земное счастье
вписано в мир и в его скрижали. Ведает мальчик ли/просто хочет -
он обязательно должен жалить Текст мой, впечатавшись в многоточий
черные дыры; любить рассветы. /Все по закону любви и жанра/.

Осень не бьет, а несет ответы.

Осень под сердцем тихонько сжата
теми, кто полнит меня сакрально. Теми, кто любит ходить по краю.
Я, закаленная, не сгораю, сделавшись им персональным раем.
Как бы в Октябрь не вонзил клыки, но помни, что грусти не быть бездонной.
Все это - блажь: возомнить, что кинут, и отрицать возвращенье к дому. -
Так их Октябрь разбирал на части и собирал, как стекло мозаик,
чтобы они не смогли кончаться, чтоб из любого возникла завязь
нового круга, а, значит, - жизни. Каждый приходит к своим истокам.
Мальчик, тугою строкой нанизан, верит моим нанизавшим строкам.
Ибо в них светлого много больше, чем драматичности к ценным датам. -
Было бы слишком легко и пошло - звавшись ведомым, безвольно сдаться.

Сотни услышанных "аллилуйя" - сотни чужих. А мое - однажды.
Ты возрождаешься в поцелуе каждой любившей тебя и в каждой,
кто понимает, что кто-то свыше нам не позволит бесследно кануть.
Все остальное - обман исканий.
Веруй - и кто-то тебя напишет.



© Лина Сальникова