Я хотела считать, что зима - это так условно
и не стоит внимания: выдумать - зачеркнуть.
Из туманного утра день движется вверх по склону,
чтобы стать этой ночью, в которой я не усну...
Чтобы краски темнели, как пролитые чернила,
с наступлением света способные лишь бледнеть.
Я не верила, что зима - это все, что было
у таких же, как я, кто сейчас отчужден и нем.
Так бывает, когда стоишь пораженный ложью:
ждал тепла, но зима вбивает меж вами клин.

Я хотела считать: мы можем... Конечно, можем...
Хорошо, что мы этого все-таки не смогли.



© Лина Сальникова

Я тебя никогда не увижу в фате,
Подвенечного платья воланов не будет,
Нам с тобой никогда не парить в высоте,
Мы с тобою обычные, смертные люди.

Дома всё как у всех – телевизор, комод,
На работе – начальство, интриги и сплетни
И пусты вечера в стенах каменных сот
И в табачном дыму умирает столетник…

Пыльно-серые дни превратились в года…
Но однажды гроза по-весеннему грянет,
И в прекрасный нектар обратится вода,
И амброзией пища обычная станет.

И я встречу тебя в неназначенный час,
И умру от любви, задохнусь, утону я,
И морщинки твои возле радостных глаз
С замиранием сердца опять расцелую.

Мы прошли чередой бесконечных разлук,
Но любовь в наших душах как прежде нетленна.
Нежность ласковых губ и дрожание рук
Нас умчат в небеса, за границы Вселенной.

А назавтра опять мы придём к суете,
В омут жизни бросаясь легко и отважно…
Я тебя никогда не увижу в фате…
Да и Бог с ней, с фатой.
Ты со мной.
Это важно…


© Алексей Порошин

Он сегодня купил мне фрукты,
Много-много, большой пакет,
Я терпеть не могу грейпфруты,
И в пакете грейпфрутов нет...
На двоих нам с ним шесть десятков,
Я чуть младше, как и должно,
С ним, конечно, отнюдь не гладко,
Только с ним и не "все равно"!
Нам везет на число "тринадцать",
Мы с ним любим зеленый чай,
Он способен в любви признаться,
Лишь нечаянно, невзначай...
Я искала его очень долго!
Это факт! Это все всерьез!
И куда там впадает Волга?
Кто обычно там ест овёс?
Мы умеем друг друга слушать,
И мы любим ходить в кино.
Может, он и не самый лучший,
Но ведь с ним и не "все равно"!





(с) Юлия Олефир

Я писала о нем стихи,
Я ему посвящала оды,
Он ведь не был совсем плохим,
Лишь испорчен своей свободой...
Я любила его за то,
Что смеялись мы с ним до колик!
Он ведь не был моей мечтой!
Вечно занятый трудоголик...
Я звонила ему в обед,
И звала на блины с лососем,
Ему было немало лет,
Он всегда ненавидел осень!
Я молилась о нем в ночи,
Прогоняла и возвращала!
Многих видела в жизни мужчин,
Но такого, как он, не встречала...
Я люблю его до сих пор,
Эти чувства мне неподвластны,
Он, наверно, мой приговор,
За какие грехи? Не ясно...





(с) Юлия Олефир

Мы с тобою во многом похожи,
Вот во вкусах хотя бы, к примеру!
И во взглядах на жизнь, кстати, тоже...
Но ты с Марса, а я то с Венеры!
Мною правят эмоции сердца!
А тобою - холодный твой разум.
Душу ты закрываешь на дверцу,
Я открыта вся настежь и сразу.
Я вскипаю, как жидкость, мгновенно,
Масла ты подливаешь с улыбкой!
Обожжемся с тобой, непременно,
И поплачем потом над ошибкой...
Вот хотя бы сегодня, к примеру,
Я, как девочка, дулась на шутку!
Ох уж эта шальная Венера!
Стольких женщин лишает рассудка...
Постарайся понять меня, милый,
Хоть на Марсе другие законы...
Если б женщины мозгом любили,
То к эмоциям не были б склонны...
Есть вопросы, но нету ответов,
Так что ты не суди меня строго.
Слишком разные наши планеты,
Но прожить друг без друга не могут!





(с) Юлия Олефир

Родиться сейчас еще раз - это совсем не страшно, схватками ночь наполнить, выдержать первый бой. И появиться сразу в белой мужской рубашке – чтобы дышало тело, пахнущее тобой. Выйти в тебя, как в космос, утром тебя укутать – первым январским утром, легким, как снежный пух. И надевая кольца, и заплетая косы, видеть, как ты смеешься, и превращаться в слух. Солнце пронзает шторы, чай наполняет чашку, смятой постели волны катятся к берегам…

Родиться с тобой еще раз – в белой мужской рубашке,
снять ее осторожно
и бросить
к твоим ногам.


© Кот Басё

Ливень — это когда на асфальте вода,

Превращается в быстрые реки…

А любовь? а любовь, я считаю когда…

Целый мир лишь в одном человеке…




(с) Юлия Олефир

У меня платье в красный горошек,
Две косы на прямой пробор,
Настроенье такое хорошее,
Выбегаю вприпрыжку во двор!
На скамейках ворчат старушки,
Мне, конечно, их не понять,
В прятки будем играть с подружкой
Раз, два, три… я иду искать!
Пахнет воздух горячим хлебом,
Лимонад вновь щекочет нос,
Облака, как лошадки по небу,
Их откуда-то ветер принес…
Вновь мальчишки гоняют кошек,
Шум и гам затопили двор,
У меня платье в красный горошек,
Две косы на прямой пробор…
У меня впереди все лето,
Солнце, прятки и лимонад,
Шумный двор, в Луна-парк билеты,
Дача, речка, вишневый сад…
Школа, книги, портфель, продленка…
Позабыты давным-давно!
И коленки опять в зеленке,
Было больно? Мне все равно…
Йод/зеленка — отличное средство!
И мы позже начнем понимать,
Что на то и дано нам детство,
Чтоб, упав, научиться вставать!
Пролетели неслышно годы,
Стал немного угрюмым двор,
Я одета теперь по дресс-коду,
Изменила прямой пробор…
Хлеб не пахнет (завернут в пленку),
Лимонад стал совсем не тот…
Под запрет вдруг попала зеленка,
Ведь она нарушает дресс-код!
Стали чаще ворчать старушки,
Стало просто сложнее жить,
Я давно не встречалась с подружкой,
Раз, два, три… нужно ей позвонить.
Ведь от грусти я знаю средство…
Нужно просто по-детски мечтать!
Хорошо, что когда-то в детстве,
Я, упав, научилась вставать!





(с) Юлия Олефир

Долгий сплин излечит крепкий чай.
Впрочем, и других хватает мнений.
Лучшее - прекрасней, чем сейчас -
ровно на четырнадцать мгновений.
Спорить здесь не к месту, и зачем?
Слово – птичка, голова – что клетка.
Но сомнений исчезает червь,
и дрожит покинутая ветка.
Ожиданье чуда из чудес
ровно пилит, только падать больно.
Из мечты свивает щедрый бес
петли, лучше фабрики камвольной.
День приходит, в утро ищет вход.
Позовёшь? Отложатся печали,
что такой вполне прекрасный год
раньше был тобой не замечаем.
Новое открыло короба
и латает дыры от пробоин.
Лучшее, чем прежняя судьба?
Отсчитай. Она уже с тобою.


© Rewsky

«Ты».
Прошептал.
Ничего не скрипнет.
Ночь как была, так и будет белой.
Нежность как музыка, только – хрипло.
Сводит не горло, приводит в пекло.

В кости берцовой подрёберно-сладко.
Сны завидущие – только свистнешь!..
Это о чувствах.
О жизни – кратко:
хочется - жизни, уносит - листья.

«Ты»… Прошептал, и приходит ветер.
Ветру доверю – он видел много.
Будет рассвет в сигаретном пепле,
дымные петли как осьминоги.

Сладкостью дынной прильнувший к лету,
мой поцелуй не прощально-грустен.
Всё остальное – печали лечат.
Коли поверишь – приходишь к устью.

И поплывёшь по ночному небу
белым корабликом, к ветру в лапы.
«Ты». Прошептал. Приходила нежность.
Тут прибралась и ушла обратно.

Села. Свернулась на прикроватном…

Спит. Ёлка кутает плечи в ватном:
нежность приносит прохладу коже.
Мы не умеем итожить разность.
Шкурки уже маловаты тождеств.

«Ты»… разошлось с серебристым плеском…
Лето теряет периодичность.
Ночь опустилась в ночное кресло.
Ей непонятно. Но так логично...


© Rewsky

Зима была легка, как сон –
пуховый, чуткий, предрассветный.
И мы дышали в унисон
холодной мглой, январским ветром.

Зима была не тяжела –
шла без истерик и простуды.
В душе безвыездно жила
смешная гостья – вера в чудо.

Вчера увиделись тайком,
и эта вера стала сильной.
И губы пахли коньяком,
а дело пахло керосином.

Ты нападал и завлекал –
как будто в шахматы играли.
Зима легка была, легка
и развивалась по спирали.

Зима танцует – «раз, два, три».
И всё идёт не по канонам.
И свет горит у нас внутри,
и мы его не экономим.




© Ника Невыразимова

Что направляет нас? - Внутренний голос. Голос,
идущий из самых глубин тишины. Я стану
звучаньем в тебе, - податливом, чистом, полом, -
способным привычные вещи менять местами.
Я буду держать тебя крепко, вести исправно
сквозь эти сомнения, зиму, листы бумаги.
Не правда ли - странно? Все это тепло и странно:
себя ощущать наполненным до отваги
решиться на действие, слово, на робкий шаг и
почувствовать, что свободен, умея выбрать.
Я буду в тебе мотивом. Скользящим, шатким,
транслирующим подсказки или субтитры...
И мне суждено не устать, не звучать фальшиво;
быть нужной тебе, как открытие или новость.
Как часть тебя - неотъемлемой: кровь по жилам.
Ищи меня.


© Лина Сальникова

Услышано и понято?.. Забудь.
Всё это – лишь моя земная сущность.
Ты лучше расскажи о чём-нибудь...
А то, боюсь, тут стало слишком скучно –

В гостях у бессловесной суеты,
И не хватает главного чего-то.
Мы с немотой давно уже на «ты»...
Но паузы не лучше, чем длинноты –

Когда они затянуты в корсет
Болезненно-навязчивого страха,
Что нового на свете больше нет,
А старое – ушло и стало прахом.

Ах, может, всё иллюзия, шери!..
Но – с ноты «до» до тихой ноты «после» –
Так много есть звучащего внутри...
Не в сердце, нет. Но точно где-то возле...

Где Осени усталою рукой
Поставлена над паузой фермата.
И длить ли молчаливый непокой –
Решать придётся каждому когда-то...





© Анна Полетаева

Есть такая память - поле спелой ржи...
Срезали серпами, испекли коржи,
Шумное застолье, время вынимать...
Раньше было поле - а теперь зима.

Есть такая память - помни и молчи,
Доставай руками прямо из печи,
Приноси в подоле, коль не тяжело.
Раньше было поле...

Было и прошло.




(с) Сола Монова

Частная практика - мыкаться, размыкать
Окна. За ними прокурены и смиренны
Руки - в карманах, последствия - в дневниках.
"Happy new year" проспекту поют сирены -
Скорые совершенствуют свой вокал.

Время меня оставит, других ебаша,
Женщиной, приезжающей без звонка -
Временно поселяться в твою рубашку.

Делая - что позволено только мне -
Завтрак, массаж и счастье скоропостижным.
Делая непременным полёт камней
В честную слабость общих четверостиший,
Раз уж последних больше не избежать.
Я не припомню, чтобы писалось так же
С кем-то ещё, чтобы так же была свежа
Рана/чернильница.

Каждая дрянь со стажем
Держит того, кто сумел бы её спасти,
В памяти [неизбежностью опечатав]
Возле губановской осени и асти -
Словно пощёчину небу, не сняв перчаток.
Помнит себя [какой не пыталась стать],
С каждой секундой всё больше боясь ремикса.

Я потому и решила с тобой не спать,
Чтобы пожизненно было к кому стремиться.

Красная книга лучших моих мужчин -
Творческий заповедник и гид по стилю.
Я не могла тебя в неё не включить,
Рядом с другими, которые нас простили.


© Sterva

Когда мое море стынет где-то в чужих руках, когда мои песни кому-то поются всуе, я делаю вид, что не знаю об этом и не понимаю, как рушится равновесие наших судеб. Я делаю вид, что все происходит само собой, появляется кто-то, кого мы не называем, и когда этот кто-то тебе причиняет боль, я начинаю быть воздухом между вами. Я умею не ревновать, я делю на три, на четыре делю – мне привычен процесс деленья. Но лучше всего я умею не говорить о том, что не имеет определений. Я умею не помнить моря, ушедшего в никуда, умею не видеть поезд, не слышать его колеса. Если ты решил, что готов это все отдать – отдавай спокойно и не задавай вопросов.

Потому что на каждый заданный твой вопрос у судьбы найдется пара моих ответов.

Не стоило думать, кому из нас с кем спалось. Пока ты не спросил об этом.


© Кот Басё

Не буду пытать и не стану искать причины –
Нелепо и поздно стоять на твоем пути...
Уходят порой не от женщины – а в мужчины,
И если решил – значит, время тебe уйти.
Не дам обещаний, что будем дружить домами –
Звонки в день рожденья, открытки на Новый год,
Нейтральные темы, приветы отцу и маме –
И фото "А правда мне этот прикид идёт?"

Пускай я останусь мерилом любви и боли –
Оставим вопросы, кто был виноват, кто прав.
Не буду ни плакать, ни в чём-то тебя неволить,
Хвататься за память, за жалость и за рукав.
Уходишь – иди, для чего мне искать предлоги,
Уже ни стены, ни гвоздя, ни того плаща...
Пускай он согреет – как я не смогла – в дороге.
Спасибо. Прости. Не печалься. Люби. Прощай.

Господи, хранящий наши локоны
в трубочках желтеющих газет,
в лицах наших, временем простеганных,
видящий лишь детский первосвет –

с нашими нелепыми проказами
и смешной картавостью речей,
мы в тебе остались ясноглазыми,
с розочкой прививки на плече...

Все женаты, все немного холосты,
каждый безнадежно молодой –
Девочки бальзаковского возраста,
Мальчики с седою бородой,

мы растем – но как-то очень медленно,
и не выше горестей и лжи...
Где-то там постель уже постелена –
только не спеши нас уложить:

мы еще не все надули шарики
и не пролистали лучших книг...
Ладно. Только ты держи нас за руки.
Только не гаси пока огни...


© Анна Полетаева

Всё! Закончилась сказка, и не будет как прежде...
Гонит ветер позёмку по замёрзшей земле.
В неуютном трамвае, слабый лучик надежды -
Одинокое сердце на вагонном стекле.

Словно солнечный зайчик, как дыхание ветра,
Звуки нежной свирели в гробовой тишине.
На панно снежных лилий было еле заметно
Одинокое сердце на вагонном стекле.

А мороз хоть и злится, он любви не помеха,
Согреваясь дыханьем, бросив вызов зиме,
Выводил чей-то пальчик, растопив наледь снега,
Одинокое сердце на вагонном стекле.

Этот милый рисунок рассказал мне о многом,
И так хочется верить в исполнение снов.
Заплутавшее счастье вдруг отыщет дорогу,
Одинокое сердце вновь поверит в любовь!



© Ирина Савельева

Поцелуй начинается с глаз,
Взгляд сильнее и слов и объятий
Поцелуй - зачарованный вальс,
Череда сокровенных заклятий.

Поцелуй начинается с рук,
У щеки их тепло так тревожно.
С ласки пальцев, рисующих круг,
И противиться им невозможно.

А закончится он на губах,
Подтверждением первых желаний.
Поцелуй начинается с глаз
Независимо от расстояний.

© Айяр

Если ты усиленно ждешь звонка, улыбаясь, как Золушка после бала -
лишь глазами, нервно, исподтишка - это значит, девочка - ты попала.
Это значит, что в ванной щебечет душ, ты сидишь, и слушаешь - ну когда же,
выйдет тот, в щетине, совсем не муж, а по всем замашкам - и он туда же.
Это значит, что алым лицо горит, на затылке снова колтун какой-то,
но, конечно, можно поговорить: "Ты читала Баха? Читала? В койку!".
Это значит, на ужин - не жидкий чай, а котлеты, хоть и решила - ну их,
и еще компотик - и сгоряча обещаешь к завтраку отбивную.
Это значит, что тяжесть его руки согревает ночью, кошмары пряча,
и хрустят так сладостно позвонки - обнимает крепко твой новый мачо.

Ты решаешь с горечью - весь огонь, вся морока только тебя коснулась.
Он целует украдкой твою ладонь, потому что думает - ты уснула...





(c) Мария Хамзина

и только любить, только ель наряжать"
Б. Ахмадулина


Мы будем переписываться снегом -
пусть от меня к тебе летят снежинки.
Ноябрь уже собрал свои пожитки,
по первопутку незаметно съехал.

От холода сильнее пахнут ёлки,
декабрь сусальным золотом богатый,
не хватит снега - нанизаем ваты
на нити и достанем с верхней полки

стеклянные шары - лежат там с детства,
которые разбиться не успели,
добавим яблок краснобоких, спелых
и мандаринов - так готовят средство,

чтоб просто больше ни о чем не думать,
за окнами не слышать ветер хлёсткий,
все дни пустые разобрать на блёстки,
и чтобы праздник получился в сумме.

А в декабре печалиться кто хочет?
Но почему, с печалью незаконной,
в мелькании снежинок заоконном
читаю неразборчивый твой почерк...


© Борис Бергин

На высоком стуле, среди пыли,
Занавесок, плюшевых зверей,
Ты боялась, что тебя забыли,–
И хотела к маме поскорей.

Платьице расправив аккуратно,
По плечам кудряшки распустив,
Замирала в страхе непонятном,
Глядя в равнодушный объектив.

А фотограф с розою в петличке,
Поднырнув под чёрное сукно,
Обещал загадочную птичку:
– Улыбайтесь, детка, как в кино!

Годы шли, менялись, как и платье.
Ты ждала, ты всё ещё ждала...
– Улыбайтесь, детка, не зевайте!
Будет птичка... Вот и все дела.

...Ателье закрылось. На закате
Старый мастер съехал – и исчез.
Улыбайтесь, детка, улыбайтесь...

Вас фотографируют с небес.


© Анна Полетаева

Допустим, ты лирический герой –
Тогда уж, будь любезен, соответствуй
Зимы непроходимому эстетству,
Деревьям с покорёженной корой...

Прикрой снегами вечный свой раздрай
И ржавчину осеннего распада –
До чёрточки собою предугадан,
Всё лишнее бестрепетно стирай.

Воздав хвалу беспамятству зимы,
Рисуй на окнах изморозью белой,
Пускай дымки из труб осоловело,
Стели себя под ноги горемык
То льдом, то серой кашею из слёз,
То белизной нетронутой ночною.
Задёрни непрозрачной пеленою
Небесный ярко-синий купорос...

Конечно, ты лирический герой,
Живёшь согласно выбранной легенде –
Но так и тянет дать хороший пендель
Тебе, такому томному, порой!
И усадить, замерзшего, к огню,
И в руки дать дымящегося чаю...

Но я в тебе тебя не различаю.
А различив – наверно, прогоню...



© Анна Полетаева

Всё пучком, Малыш, всё пучком…
просто кто-то из нас устал…
для того, чтоб завыть вдвоём –
нужен только рояль в кустах…

Ты умеешь глядеть насквозь,
я умею зайти в тупик,
говорят – отдыхают врозь,
только мне без тебя кирдык.

Вот поэтому в пух и прах
разобьюсь, чтобы всё вернуть,
чтобы чёртов рояль в кустах
вдруг сыграл нам о чём-нибудь…

Ты станцуешь, а я спою,
или вместе споём с тобой,
ты – по-лисьи про «онли ю»
я - по-волчьи про «пью ке пой».

И нелепость казённых фраз
ты простишь мне без лишних слов...
ведь всё то, чем дышу сейчас, –
ты и куча моих стихов…


© Покровский Павел

Сказать про зиму, что она пришла –
Банально. Даже более – бездарно.
Сказать, что холодна или бела –
Нелепо... Я не верю календарной
Такой зиме – ведь мне пока тепло
(Два пальца коньяка и крепкий кофе).
Какого чёрта что-то там пришло
И встало горделиво рядом – в профиль?..
Ах, вот что... стало меньше суеты.
Но это мне, скорее уж, по нраву…
Деревьев проступившие черты –
Печальные и читанные главы
В любимой книжке… А меня в ней нет.
Я ловко соскочила со страницы,
Закутавшись в уютный, старый плед.
Со мной мои домашние синицы…
Такое бытиe-небытиё,
Как жили-были-взяли-постарели.
Как имя, что по-прежнему моё,
Но не моё уже на самом деле...
В ушах ещё звучит аккордеон
И силится напомнить, что забыто –
Но... Осень не выходит на поклон.
Да будет снег. Как занавес. Финита.

Один, другой... Конец – на счёте три –
Началом чьей-то новой сказки станет.
Но между двух: «дыши» и «говори» –
Я выберу
на этот раз
дыханье...





© Анна Полетаева

эпоха миражей и непогод
за окнами ведёт отсчёт.
и всё же
у нас с тобой сегодня Новый год.
он только наш.
и нам с тобой, похоже,
наш личный календарь – на счастье в дар.
и время жить, друг друга постигая.
моей любви непролитый нектар
согрей в своих ладонях, дорогая.
пусть бесится январский снегопад
и укрывает белым город серый.

надежда не даётся напрокат.
молитва не бывает мерой веры.





© Ник Туманов

это просто: болеть и слышать, отдавая себя сполна
тем, кто рядом с тобою дышит.
не любовница, не жена,
заливаешься звонким горном на пределе своих задач.
только, знаешь ли, это спорно, будто время хороший врач.
время крикнуть: довольно! баста! жажду вылечит не песок.
я ведь сам задыхаюсь часто в солипсизме своих высот.
птаха малая клетке рада.
а когда-то ей снилась высь…

не вселяйся в меня.
не надо!
над обыденным поднимись.
не твори для себя кумира.
восхищайся!
люби!
дыши!

не бывает просторней мира, чем широты твоей души.






© Ник Туманов

Перестаньте меня бояться, недотроги, нетопыри. Я из вас узнаю не многих. Только выпавших изнутри. Только ставших моей вселенной. На мгновение пусть, но всё ж, каждый искренне, внутривенно в рай моей ойкумены вхож. Хоть рождённым больной эпохой из расчетливо ровных чувств не с руки восхищённо охать, да похлопывать по плечу, всё ж в несчастья случайной смерти вход по рваным краям знаком. Ваши лоции чертят черти. Носят по миру босиком.
Я же выращен и помечен знаком солнечного тепла. Я умею дышать навстречу. И душой выгорать дотла. Так однажды проснусь на зорьке, ощущая затылком дно. И устану. И станет горьким апельсиновое вино. Я сложусь, как детальки лего. Я свернусь, как от стужи уж.

Но останется талым снегом нега неба в ладонях луж…





© Ник Туманов

В мире, где нет разговоров, как нет людей,
где и движений-то - проблеск рыбешки зыбкий,
берег - золотовласый отшельник-дед -
краем себя, как смычком прикасаясь к скрипке моря, играет мелодию, что длинней
всех одиночеств и радостей во Вселенной.
Скрипка вздымает грудь свою, а под ней тысячи струн - тонких нитей ее креплений -
шьют поднебесный мир: города и снег, су'дьбы и поиск, как их жизнетворный корень...
Он одинок, этот берег. Он стар и нем. Скрипка его имитирует разговоры,
которых так не хватает, которых день напролет всем сердцем огромной суши
ждет он. И если однажды ты будешь здесь, -
Остановись.
И послушай его.
Послушай...



© Лина Сальникова

Эротика рук неподвластна затворам камер, мембранами микрофонов неуловима. И тишина, разомкнутая руками, становится беззащитной и уязвимой. Касаться тебя, держать твои пальцы цепко, сжимать их капканом – настойчивым, сильным, нежным, стирать первый страх ладонью, снимать, как цедру, быть за границей тела, быть где-то между линией жизни и линией сердца, чуять жар твоей кожи, ложась на нее снегами …

Эротика рук – рукотворное наше чудо.

Веруй в меня руками.


© Кот Басё