Да-да…Всем воздастся. И мне. И тебе. И нам…
Городам нас венчавшим. И поездам разлучившим.
Всем. По слезам, по мечтам, по делам…
В виски, в ребра и под ключицы

свинцовой тяжестью, дикой печалью глаз,
одиночеством рвущим на рифмы-ритм…
Да, в каждой строчке все больше нас
будет...В спящем городе мы забыты…

А поездам все равно... кого
везти-качать, обдавая ночью...
Но греет горло... тебя глоток.
Очень.





© Анна Тукина

А рысенок с лисенком лежали в своей норе.
И рысенку казалось — на этой большой Земле
Только он и лисенок. Еще был, пожалуй, снег —
Мир был снегопадом.
И рысенок уткнулся в лапы и спал ничком —
А лисенок рысенка грел шерстяным бочком,
И шептал ему тихо: «Не бойся, всё нипочем.
Я ведь буду рядом,
Загрызу за тебя любого в большом лесу —
И медведя, и волка, и даже сестру-лису.
Да любого зверя».

А рысенок лисенку фыркал: «Я не боюсь
Ни медведя, ни волка, ни снега. Пусть это, пусть.
Сила, знаешь, лисенок, не в лапах и не в зубах.
И поэтому, знаешь, мой самый огромный страх —
Это страх потери».
А лисенок пытался и все же не мог понять —
Он не след и не запах, как его потерять?
Ведь скорей повернутся ручьи все, все реки вспять,
Чем они повздорят.
А рысенок показывал «грозный и злой» оскал,
И — конечно же, в шутку — его кусал,
И вонзал в него когти. Рысенок и знать не знал,
Что лисенку больно.

И лисенок терпел и думал: «Ну, вот сейчас —
Это было, конечно же, в самый последний раз,
Ничего не меняет ведь пара ударов, фраз…»
Только март — случился,
И лисенок ушел — а после пришел рассвет.
И рысенок проснулся — а в норке лисенка нет.
И рысенок искал, а после свалился в бред.
Только в стены бился.
И рысенок лежал и думал: «Ну ладно, пусть
Это был просто сон, да, сон, я сейчас проснусь —
А оно неправда».

А лисенок бежал — и всё думал, что сам дурак,
Что теперь зализать бы раны, что не пустяк
Рысьи когти. Думал, что надо так.
Так ему и надо.
И лисенок всё шел — и всё же добрел домой,
Вырос лисом. Вот только порой, зимой…
Хорошо, что не волк — тогда б изошел на вой,
Сдох бы, обессилев.
И рысенок подрос — и вырос в большую рысь.
У нее были зубы — поэтому береглись.
Она тоже, как лис, совсем не умела выть.

Бил рысенок — наотмашь. Лисенок — умел хитрить.

Так их научили.




(c) Экви Нокс

О, терпкий запах дыма без огня,
Он, кажется, преследует меня,
А пламя, как в торфянике, под спудом.
Февраль дымился. Всё казалось чудом -

Застывший лес и падающий снег...
Они легли в квадрат на мыльном кадре,
Где мы с тобой, деля вино и снедь,
Любую нашу ночь считали за три.

По небу лодка месяца плыла.
И жизнь была своя, а не чужая.
Она валилась на бок, как юла,
Отчаянно крутиться продолжая.

О, запах дыма - горький и миндальный,
И мелкий снег, как дым, летящий вверх...
И мы друг другу не надоедали.
Таким был весь февраль. И год. И век.




© Ника Невыразимова

Когда лимит общения урезан,
моя тоска – секрет Полишинеля.
И сужен мир – до уровня тоннеля,
и там не развернуться: бесполезно.

В такие дни в себе не стоит рыться,
в такие дни мне очень важно вспомнить,
что я не безобидна, я не пони,
а рыжая лохматая тигрица,

что мы найдёмся в будущем ближайшем,
что я хожу пружинисто и гордо,
что мой хребет – прямой, как шнур бикфордов,
и он – в огне, от нежности дрожащем.

Я, страшный зверь в оранжевой матроске,
держу в зубах прикушенное слово,
а ты придёшь и станешь тигроловом,
и сосчитаешь все мои полоски.


© Ника Невыразимова

Приезжай.
Я правда скучаю так,
Что сжимает сердце тугая клеть,
...А оно всё бьётся капели в такт
И бывает больно- вот так взрослеть.

У меня две тысячи новостей,
А по сути, в общем-то, как всегда:
Рассказать, как душно от этих стен,
И окно- прозрачное, как слюда,

Как они клянутся, что в сердце жжёт,
Что любовь течёт по дорожкам вен...

...А потом находят красивых жён
И рожают ласковых сыновей.

И такая,знаешь, накатит грусть,
На минутки этот апрель дробя,
Что порой мне кажется, я сопьюсь
В этом странном городе без тебя.

Только снова- нужно вести игру
И присяжных-зрителей полон зал...
Я смеюсь
И что-то там говорю,
Отводя зарёванные глаза.

Только снова-замкнутый этот круг
Колесует сердце острей ножа...
Дорогой, хороший мой "просто друг",
Приезжай, пожалуйста.
Приезжай.

Всё в порядке.
Небо несёт рассвет,
Поливая город слепым дождём,
Только если в окнах не гаснет свет,
Это значит, кто-то кого-то ждёт.

Значит, кто-то будет опять скучать,
Через это терпкое слово "жизнь"...

...Остывает небо, как тёплый чай,
И тихонько
светятся
этажи.






(с) Евгения Гетманчук

*мысль вслух*

Все мы святые в своих межличностных ипостасях.
мученики на мучениках; христосово торжество.
увидишь такого - не слушай и не спасайся.
и не ищи подвох.

слово умело. но речью не скажешь много
о говорящем, кроме: "красиво-то говорит..."
всё проверяют жизнью. поступки - икона бога. -
смотришь, и очевидно: есть или нет - внутри.


© Лина Сальникова

…И была она твоя, у тебя одна,
И была дороже хлеба, пьяней вина,
Не жена тебе, не милая, не сестра,
Просто кость твоя и суть твоего нутра.
(с) Кот Басё.

«Женьк, а знаешь, почему я ему всё прощала?
Просто они приходили и уходили,
А я была.
Понимаешь? Была»
(с) хорошая девочка Ира.






Посвящается одному хорошему человеку.


А правда, мы всё же немножко похожи?
И ты не влюблён,
Да и я вроде тоже.

С другими людьми эту жизнь коротая,
И ты не страдаешь,
И я не страдаю.
И это уж точно не Ваша забота,
Кто будет встречать меня после работы.

И мне наплевать -нет ни злости, ни гнева-
На бабочек этих твоих однодневок.

…Но знаешь, всегда
с небольшим интервалом
Они уходили,
а я - оставалась.
Я просто - была.
Просто есть.
Без подвоха.
Когда тебе грустно, когда тебе плохо
И больно.
Когда, ненавидящий жалость,
Ты просишь, чтоб я твою руку держала.
…Холодный февраль
И метель за окошком,
Я грею ладонь твою в тёплых ладошках…
Стихают за окнами снежные стаи,
И ночь отступает,
И боль отступает.
Застывшее утро выходит из комы…

…А мне твои руки до боли знакомы,
До кончиков пальцев,
До синих прожилок…

А может, и к лучшему, что не сложилось.
Что сердце спокойно и разум на стрёме,
Что мне не присвоен порядковый номер.

Не мать.
Не жена.
Не сестра.
Не подруга.

…Я просто тихонько держу твою руку.





© Евгения Гетманчук

Ни грусти, ни лжи...
И чашка в руке дрожит.
А я говорю- работа-студенты-жизнь,
Смотри, говорю, как город насквозь прошит
Стеклянным дождём и светом ночных машин,
И мир за окном...казался таким большим,
Но с этим дождём вдруг кажется- ни души.

И как ни спеши- но время ещё быстрей,
От тёплых морей до заспанных сентябрей,
От ласковых дней до жалкого "...ну согреей"...

И если меня осталось всего на треть-
Нести всякий бред,
Взрослеть себе
И стареть.

А я говорю, что странно теперь вдвойне-
Живёшь как во сне,
Влюбляешься как во сне...
И видишь вполне, и чувствуешь всё вполне,
Но что до стихов- становишься глух и нем,
Скажи, что я не-
...А лучше иди ко мне.

Ну что мы с тобой?- Два полюса, две зимы,
Два сердца взаймы и громкое слово "Мы",
Мы минус на плюс,
Хардрок и осенний блюз...
...А ты говоришь мне:
" Я за тебя молюсь".

И видимо, всё и вправду такой пустяк,
Я в жизни твоей побуду ещё в гостях,
И может быть, там расставится по местам,
И что-то к ногам, а что-то на пьедестал.

...А ты говоришь :" Хорошая, перестань.
Твой кофе остыл.
Я так без тебя устал".




© Евгения Гетманчук

Двое счастливы вместе.
Двое - Он и Она.
Двое... Рай в поднебесье.
На двоих жизнь одна.
Двое любят друг друга.
Двое страстью горят.
Двое... Злая разлука
Превращается в ад.
Двое - нежность и ласка...
Двое - искренность чувств...
Двое - добрая сказка
С фейерверком безумств!
Двое вместе не прячут
Всех желаний своих.
Двое и неудачи
Делят лишь на двоих.
Друг за друга в ответе.
Друг за друга умрут…
…И слова мои эти
Только Двое поймут.


© Юлия Хмара

Не ищи ее. Бойся глаз ее, губ и шепота. -
У нее за плечами - солнце, но этот свет

привлекал слишком много искателей, тонких, опытных, так умело читающих карту нежнейших вен
пересохшими взглядами в жажде открыть Америку за глазами ее, внутри, и владеть землей,
плодородной и ласковой, но, не достигнув берега, умиравших в лучах, словно трепетный мотылек...

Волны плещут, могучие, нервные, своенравные,
избавляясь от боли прошлого; и в груди -
сердце моря, покрытое во'лнами, словно шрамами -
ты не вместишь и не излечишь его один.

Не сейчас. Не ищи с ней встречи, покуда сумерки не родили весну, не позволили ей теплеть,
не сжигая тебя. Внутри столько дерзких умерло, что теперь это - бухта заброшенных кораблей.

Не ищи ее. Не спеши узнавать: а что' потом? Не тони в ее сердце; рождаясь в прямую речь,
становясь новым текстом, - не слушай морского шепота...

Ты - любим.
Потому ей так нужно тебя сберечь.



© Лина Сальникова

Знаешь, ведь я никогда не курила!
Прям ни одной сигареты за целую жизнь,
Вот прочитала, что могут исчезнуть гориллы,
Что на границе нашли контрабанду тротила,
А у Смирновых теперь попугай, очень милый!
Ты только держись...
Знаешь, подрос наконец-то алоэ,
Как на дрожжах, так стремительно тянется ввысь!
Бабушка плачет: "назад бы здоровье былое..."
Фильм посмотрела... Какой? Называется " Хлоя"...
Кстати, вчера выбирала нам в спальню обои,
Ты только держись...
Знаешь, а мне без тебя ведь непросто.
Очень скучаю, и плачу порой, ты не злись.
Чтоб быть моделью, увы не хватило мне роста,
Я тут читаю "Другая дорога" Роберта Фроста,
Знаешь, ситро при союзе варили по ГОСТам,
Ты только держись...
Знаешь, ведь я тебя долго искала!
Кажется даже порой, что чуть дольше, чем жизнь!
Может махнем в сентябре где-то к морю и скалам,
Шторм в Атлантическом! Вроде почти девять баллов,
Если б не ты, меня б тоже на свете не стало...
Так что - держись...







(с) Юлия Олефир

хочешь, любимый, сварю для тебя яйцо?
как оскоминой, мне сердце твое словцо
сводит отчаянной судорогой. не суть.
если я плачу - просто подставь мне грудь.

хочешь, родной, я поджарю тебе омлет?
ты говорил - наиболее важен свет.
я все хочу спросить - не найду о чем.
если мне горько - ты приготовь плечо.

хочешь, полезный и вкусный сварю супец?
если бежишь от тоски - ты глухой слепец.
нету решения - надо его найти.
все совершенное только в конце пути.

хочешь, я в чашку налью тебе молока?
пару минуток. а ты приготовь пока
счастье. рецепт до наивно-смешного прост:
нежности ложку, и три поцелуя в нос.


© Саша Отрадная

Я - просто дождь. Возьми меня домой
Промокшей, зацелованной, другой,
Чем ты привык. Дожди они такие -
Идут себе, роняя небеса
На солнцем возведенные леса,
За ними звон и хохот и гроза,
Вся жизнь твоя счастливая - за ними.

Возьми меня. За руку ли, домой -
Мне все равно. Не дождь - так домовой,
Ну домовенок - и не отвертеться.
Сам говорил - ,,начало всех начал,,
Большое дело - маятник качать,
Мурлыкать у знакомого плеча,
Впадать в тебя - как в море или в детство.

Возьми меня. Не выпусти из рук.
Так обладать - наука из наук,
Но для тебя - осенней грусти легче.
Вот и садишься на исходе дня
С веселым домовенком у огня.

Не страшно - жизнь. Проходит без меня.

Но этот дождь...
Но этот долгий вечер...


© Лада Миллер

и пока на земле существуют мосты -
будут те, кто их жгут.

и пока корабли покидают порты -
будут те, кто их ждут.

и пока разливается в небе закат -
будет новый рассвет,

и всегда будет тот, кто тебе очень рад
и такие, кто нет.

и пока существуют причины для слез -
будут те, кто их льют.

кто-то, грохот услышав, пугается гроз,
кто-то - слышит салют.

и пока существует понятие сна -
кто-то будет не спать.

расстоянья и мили проходят сполна -
чтоб вернуться опять.

и всегда будут путаться нити в узлы,
а слова - в кавардак:

хочешь что-то сказать - но сомнения злы,
и причина - пустяк,

и не каждый вопрос будет высказан вслух,
и в ответ - ничего.

иногда для любви не хватает и двух,
иногда - одного.

на большой глубине мы хотим высоты,
в бездорожье - пути.

и пока на земле существуют мосты,

мне
к тебе
не
дойти.

мне к тебе не доплыть. не всколышет волна
океанскую гладь.

но пусть даже закончатся все времена -
я тебя буду ждать.






(с) Саша Отрадная

ну как ты там?
море бьется о скалы и разбивается в хлам.
в голове бедлам. не все дамы идут валетам. и наоборот.
ну как ты там? у меня для тебя тысячи телеграмм.
пустых смс сообщений и прочей глупости.
море билось о берега и упало с самого края пропасти.
без твоих рук в голову лезут всякие несуразности.
а нужно-то самую малость - знать, что мне от тебя осталось-нежность,
которая не кончалась целое лето, пару недель и восемь дождей.
море точит камни, режется об людей.
ну как ты там? я без тебя рвусь напополам,
раздаю себя по частям мыслям пустым.
и свет стал таким тусклым, все вокруг-немым,
не моим, черно-белым.
море видело небо разным, но таким белым - никогда.
мне без тебя беда.

(с) Ветервлицо

у тебя в запасе пол сотни душ, ты идешь и думаешь как ты хорош. куда уж. от тебя у кого-то в коленях дрожь, мороз по коже. на кого ни посмотришь - как сердце трогаешь, душу тревожишь. так не возможно.

осенью все пустыри изуродованы ноготой холодных веток, рождающих ветра свист. ноябрь давится холодом,снег вроде как не спешит завоевывать тротуары. на улицах жизнь событиями так и кишит, а у меня от тебя кошмары. каких невидано. валю все на осень, хандру и немую печаль. и каждое утро в холодном поту встречаю. ты снишься мне чаще, чем я пью чай. кто бы мог подумать, но это меня огорчает.


© Ветервлицо

И в каждом случится весна, земная
и нежная, словно бутон в ладони.


Мы ходим под небом, молчим и знаем: однажды Он с неба звезду уронит,
а мы загадаем не быть чужими друг другу, вдыхать с теплым ветром смелость
стать чуткими, мудрыми и большими; задумав, - исполнить, ведь так хотелось
не врать себе, чувствовать, целовать и беречь только тех, что слывут родными.
Пойми, mina rakastan, милый. Хватит носить ледяную свою пустыню
у сердца. - В ладони дрожит бутоном, податливым, трепетным и атласным,
подсказка Его, указатель, что нам понять в себе, чтобы открыться ласке,
учиться не ранить и быть в ответе за тех, перед теми, кого искали
так долго...


Почувствуй: теплеет ветер -
меж пальцами льется и лепестками.


© Лина Сальникова

Ты подставишь смуглым ладоням щёки, улыбнёшься так своему Эрнесто, что внутри расправится что-то, щёлкнет позвонок, не могущий встать на место без его присутствия, без инстинкта за его губами тянуться выше. Он, врасплох однажды тебя застигнув, только взглядом сердце из ритма вышиб. А теперь слова, опьяняя, льются, и на вкус - чилийское молодое. Баррикады внутренних революций испещряют линиями ладони; говорит спокойно, но не бывает для таких спокойствия. Это демон. Отогрелся - тотчас ему бы в Анды освежиться... Впрочем, не важно где он.

Важно то, что с ним ощущаешь силу, от какой другие с катушек съедут. С ним закат оранжево-апельсинов и черничны ночи над гасиендой, но блаженность мрака скребут цикады, а рассвет на ранки нальёт цикуты. Если можно жизнь разложить на кадры, то двойные кончатся этим утром. Будет воздух горек как дым "гаваны", и в дыму мир станет совсем бесцветен. А тебе бы сжаться, не отдавая ни минуты этого счастья смерти. Он уйдёт неслышной походкой зверя, ты ему вослед притворишься смелым. И чем дальше в день, тем слова трезвее. И тоска, похожая на похмелье.

Без того инстинкта внутри всё стихнет, а позвать - не выродится ни слога. Будет вечер маяться под пластинку, на которой ваша звучит милонга. Вспомнишь - лбом в висок и не отрываясь, кожа в кожу вхожая как в перчатку, только ближе-дальше и вира-майна... И любовь, возвышенна и печальна. Ты напьешься так, что пропустишь вечер, но поймешь наутро - не возвращался. Будут мысли "слишком уж ты доверчив", будут мысли кислыми, словно щавель.

Днём, жарой измученным по-латински, всё случится как-то американски: кареглазый солнечный аргентинец "mi amorе" - скажет, - "buenos dias..."
Так бессовестно белозубо скалясь.


© Марк Вербер

и кажется, что если был бы рядом,
заполнил всю - от края и до края,
но только облака, холодные как осень,
бегут туда, где ты
...
иногда возникает такое чувство
что нужно петь
петь до тех пор пока сухие желтые листья
уносимые ветром
не превратятся в бабочек
перламутровых бабочек в перламутровом ветре
и тогда можно замолчать
и вернуться
...
ты есть
и это из последних новостей под синим-синим небом
возможно лучшая
ты есть
и мир вокруг встает не на колени
на цыпочки
прозрачность дней осенних звенит
я становлюсь чуть легче пуха
ветра чуть быстрее
и исчезают тени

я тоже где-то есть






(с) Аюна Аюна

Ты смешивай краски. Я выношу деток.
Немного тепла и обглоданных веток -
И вот уже небо набухло, провисло
Над прикусом страсти и поиском смысла.

Ликующий свет ли, рисующий бес ли...
Тебя разрывают на может и если
Не знавшие птиц перелетные пули,
И кисть проникает в заснеженный улей,

Где каждая складка свежа и знакома,
Где голоду - голос: ,,Останемся дома,,
Где губы вникают в январскую мякоть.
Подумаешь: ,,Счастье,,
И хочется плакать.



© Лада Миллер

Забросишь сеть, находишь рыбу:
процесс непоэтично прост…
Доскажет кот своё «спасибо»,
подарок унося под мост…

Сорока шлёт тебе приветы,
идя дорожкой от сеней…
И равнодушно сходит лето
загаром с девочек и дней…

Моя любимая отрада –
тупая грусть, небрежность строк.
Летит рука, премного рада
сгрести и обрести мирок…

Дождь отбивает телеграммы –
«Пришёл, увидел… Всё - как есть.»
Ночь награждает звёздной праной,
и - ставишь точку, словно крест.

Усни водой в колодце будней,
где капля - нарушает всё…
Тебя сегодня не убудет,
а завтра – мелет колесо…

Живи, как можешь ли, как нужно…
Шурши дождём, смолой теки…
Вернёшься рыбою на ужин
коту у призрачной реки…

Не я - пророк, ни ты - не воин,
Мы – ни колосья, ни репьи…
Перекати-... Большое поле.
Влетай в октябрь! Люби. Живи…


© Rewsky

Она легка. Она живёт, как дышит.
Её забросил ветер в эту глушь,
где по ночам шуршат на кухне мыши
и темнота хихикает в углу.

Она за ним отправилась зачем-то
и через час, наверное, дойдёт.
Вокруг полынь – основа для абсента,
и собирают пчёлы дикий мёд.

Она идёт по шпалам. Путь не близок.
Она мила и вроде не глупа,
но вот – к нему приехала сюрпризом,
решив как снег на голову упасть.

Она спешит, бродяжка и цыганка,
И камушки сверкают между шпал,
как морем полированная галька,
как чёрный жемчуг, яшма и опал…




© Ника Невыразимова

сердец в нас бьётся, милый мой, по два --
так Волдеморт драл душу на Крестражи
и уносил их в свой сырой подвал,
ведомый страхом. хоть и был сам страшен.

я часть одну всегда в себе ношу,
чтоб кровь гнала. вторая - там, с тобой, но
я чувствую в груди степенной шум --
кончается сердечная обойма.

романтики в разлуках -- ни на грош.
любовь на расстоянии -- печаль лишь.
к чему мне город, если не найдёшь
тебя в нём никогда? но грусть -- so childish.

к чему тоска? мы люди. мы вольны.
денька ещё, пожалуй, подожди три --
мы выйдем из прощания войны
красивей даже, чем РемаркоДитрих.






© Мария Кевлина

Свет поддается воздействию, заслоняем
предметом, смещается правильным поворотом
ладоней и тела. Двигаясь, мы меняем
и преломляем свет так легко и просто,
что кажется: он беззащитен, скрываясь между складок плаща, на донце ключичных впадин...

Я берегу тебя, свет мой. Но ты исчезнешь,
когда я устану беречь тебя только ради
иллюзии, что ты есть, отраженный в каждом стекле с пробуждением улиц, в глазах прохожих,
во мне не оставшись. Тогда я решу однажды тепла твоего не искать обнаженной кожей
и помнить, что свет уступает, пока я трачу
минуту усилий - не выхватить в силуэтах тебя и закрыть глаза.
Но закрыть их - значит

всего шестьдесят секунд без дневного света...






© Лина Сальникова

Анна Ахматова

ЧИТАЯ ГАМЛЕТА

У кладбища направо пылил пустырь,
А за ним голубела река.
Ты сказал мне: "Ну что ж, иди в монастырь
Или замуж за дурака..."

............................................


Тебя навряд ли примут в монастырь,
и дураки предельно осторожны.
Да, ты не гений чистой красоты
и на голубку нравом не похожа.
Сказал: "Ну что ж, иди...", и ты идёшь
туда, где речка раньше голубела...
Так холодно тебе. Вчерашний дождь
на завтра строит планы оголтело,
сбивая в лужи утренний туман -
похмельный, непроспавшийся, бездомный.
Ты всё решила для себя сама,
захлопнув зло истёртый серый томик:
не будешь жить из милости, взаймы,
не станешь ждать обещанной подачки.
Актёрский грим дождями будет смыт - ко всем чертям.

Офелии не плачут.


............................................




© Анна Рубинштейн

"Из времени сыплется, - говорит, -
стирает покой, забирает сон,
лишает привычного изнутри
бегущий сквозь пальцы сухой песок,
пропитанный солнцем пустынь, мольбой,
бессмысленной спешкой, теплом речей...
И мы забываем себя, собой
совсем не изучены.
Голос чей
сливается
в звоне
людских часов
и тонет, не понят, неразличим?.. -
Вращается времени колесо,
а мы безголосеем. Мы - молчим
все дольше, мучительней и страшней,
поскольку не знаем, кого - сказать.
Часы на холодной твоей стене
роняют песок: отведи глаза,
скорее, - стирает сыпучесть чар
его..." Я твержу тебя. Ты - не сон.
Ты есть, пока будешь мне отвечать.

И я закрываю рукой лицо.


© Лина Сальникова

говорю: «просыпайся»,
уткнувшись ему в
живот .
счастье спит посредине
дивана морской
звездой .
я на кухню. поставить
чайник, слепить
бутерброд.
за какие заслуги мне с ним
так чертовски
везет ?
он меня обнимает, когда я
стою спиной.
в нем живет озорной,
неспокойный
мальчишка .
на лице моем знает все линии,
как на
картонном шоссе.
и, прищурившись, выглядит
хитрым слишком.
он меня ослепляет сильнее
любой
фотовспышки .
я себя ощущаю девочкой, не
выполнившей д/з.
говорит: «ты устала сегодня.
давай, я помою
посуду».
а потом измажет меня, не
жалея ни сил, ни
пены.
время с ним заполняет меня
до краев
постепенно .
я любила его. люблю.
и буду...




© Мила Ли

Порвать обои, поцарапать мебель.
Быть с чудесами мелкими на «ты»,
пока в февральском неспокойном небе
спят облака – пушистые коты.

Уметь легко купировать отчаянье.
Пьянеть от валерьянки, но скрывать.
С любого места комнаты случайной
Одним прыжком запрыгивать в кровать.

Не говоря ни с кем, поскольку не с кем,
часами видеть снег и слушать дождь,
висеть в окне, вцепившись в занавеску,
и ждать, что ты когда-нибудь придёшь.

Но притворяться, что ждала не очень,
в твоё уткнувшись мокрое пальто…
И даже самой-самой тёмной ночью
не становиться серой – ни за что.



© Ника Невыразимова

любовь моя, нас давно не стало, нас угораздило прогореть.Правдивей нет ничего, my darling, чем эта маленькая лжесмерть - лежим под куполом потолочным, считаем трещины дней и лет и понимаем сквозь позвоночник, как откровенно нас больше нет. Нас нет здесь. И поднимаясь в глотках немых пролетов мы пыль, песок, растертый в памяти чей - то. Кто - то смахнет нас с грязных своих сапог и вот мы - пятнышки на тряпице, которой, скомканной, гнить в углу. Мы слишком ярко перелюбили. Такие солнышко, не живут...


© Кесслер Оксана

Тебе признавались в любви мастерицы слова,
плетущие фразы легче тончайших кружев,
и томные женщины властного знака Овна,
что шепотом предлагали приют и дружбу.
Покорные, сложные, кроткие, зло и страстно
ласкавшие имя твое на изгибах улиц
губами своими - от бледных до ярко-красных, -
бесшумны, как хищник; слышны, как звенящий улей.
Желавшие обладания соразмерно
любви к тебе, кутали словом, цвели речами,
омелой плелись...
Я жду.
Ты мне сдашься первым.

Ведь я говорю с тобой на языке молчанья.



© Лина Сальникова