Если не верить, то, может, не сбудутся,
Чьи-то чужие мечты хороня,
Мёртвая осень, кривая распутица,
Манная каша продлённого дня –
Мимо прошаркают улицей замшевой,
В дом не зайдут: не почуют вины.
Только начнут у прохожих выспрашивать.
Только прохожим они не видны.

Жёсткому венику ссорой насорено,
Жёлтыми листьями устлана даль.
Снись понапрасну ненастными зорями,
Первым теплом из груди пропадай –
Вряд ли неверие это замолится
Болью ненужной, увядшей травой.
Только на сердце – калёным – глаголица.
Только из горла – простуженный вой.

Если не верить, то можно не чувствовать –
Просто зашторить сухие глаза.
(Эта ли доля желалась без устали?
Эту ли сказку забыли сказать?)
И равнодушно – пустую безделицу –
Выронить душу в негаданный снег.
Только зачем-то по-прежнему верится.
Только не в лучшее. И не для всех.



© Майк Зиновкин

"Ах, боже мой, а дальше что?.."
Е.Горбовская







...у счастья нету брода -
тони или плыви...
но колокол свободы
гудит-гудит в крови
набатом перекрестным,
и в сердце столько слов,
вернувшихся из места
с названием "любовь",
стоящих слишком гордо
у каждой запятой,
с затянутой у горла
итоговой чертой...


© Татьяна Пешкова

Это сентябрь...
Так раз в год бывает
Питерский кайф - заболеть простудой
Неизлечимой

Я помню в мае
Каркала ты, что болеть я буду

Вот и накаркала желтых листьев
Вечных дождей, что пройдут едва ли
Календарей, где простые числа
Нас одолели и повязали

Каркай ворона
Смешная птица
В городе серых, промозглых улиц
Где не заснули мы - не проснулись

Всё что накаркаешь - всё случится

***

В лужах ботинки, в ботинках лужи
Каркай
А я...
Я умею слушать


© Андрей Пшенко

было утро. и, щёку сонно отлежав на его плече, ты вникала в его резоны, и понять не могла зачем, там где вычурных слов не надо, на себя уже не похож, сквозь игольное ушко правды он, шутя, продевает ложь. в чемодан уложив одежду, не спешила закрыть замок, словно этот замок надежду, тихо щёлкнув, обрезать мог. ты искала всему начало, как дорогу на свет вода. ты, прощаясь, ему прощала все не прожитые года. а потом у закрытой двери, пустоту подперев плечом, ты молилась своей потере и не думала ни о чём, кроме ставшей чужой постели, на которой подушки в ряд без тепла его сиротели в жадном холоде октября. ты ночами с ума сходила, заплетая раздумий нить. ты в измене искала силы, но сумела ли изменить?..
жизнь наладилась понемногу. слёз не стало. что есть, то есть – время лечит и, слава богу, а иначе хоть в петлю лезь. но рассудок устроен мудро, а у сердца свои слова и, когда подступает утро, от бессонниц едва жива, ты как та, с берегов итаки, закрываешь глаза и ждёшь...

боги тоже умеют плакать.
вот и нынче с рассветом дождь.


© Ник Туманов

Осени тревожные звоночки:
шесть коротких дней до октября
пробегу от запятой до точки,
под ноги нарочно не смотря.
Рыжих листьев ветреная свита
Шепчет: "жизнь любой любви длинней"

Я последней буквой алфавита
для себя останусь в этом дне.


© Ксения Кольт

Послушай, выпиши осень мне,
да так, чтоб осень по швам трещала,
когда ни голоса больше нет,
ни сил творить ее изначальной.

Вторые сутки так хлещет дождь по ржавым, вдоль рассеченным кронам,
что, кроме звука, уже не ждешь, что осень что-то еще обронит.
Когда у города ни костров, ни права памяти поименной,
шестое чувство мое остро, но вот без слова выходит мертвым.

Послушай, выпиши осень так:
под мокрой бронзой идет мужчина,
в глазах которого - страсть и сталь
осенней злости, что приручима.



© Лина Сальникова

Подумай о светлых. Кто они, если тень -
их продолжение? Что это может значить?
Возможно, что канувший в гибельной темноте
был светом, который просто не смог иначе.



© Лина Сальникова

Тысяча сто иголочек вьются под нёбом теплым с рифмами пополам
Чуть приоткроешь губы – воздух упруго лопнет и упадет к ногам
Шариком сдувшимся,цвета осени ,честное обнажив .
Слово к тебе.Не бойся его,держи
Вот оно,между пальцами - рыхлое,как щербет,
Мягкое слово. Душистое- свежий хлеб
Яркое – мед и солнце
Простое – «да»
Нежное – мама
Святое – её рука
Громкое –Боль
Тихое - снег и сон
Честное – жажда
Злое - седой висок/мамин,конечно/
Вечное – не она
Обыкновенное – утро на проводах
Невероятное – детство
Моё - июль,тысяча сто иголочек и-люблю.


© Кесслер Оксана

В чёрный список судьба заносит,
холодит лунный свет. Зима.
Но гуляет по строчкам осень,
узнавая себя. Сама
не своя от обильных метелей,
всё стучится в мой гиблый мозг:
ты же слышала звуки свирели,
наводила полночный мост,
фонари из бумаг зажигала,
чтобы путнику - посветлей...

Я опять начинаю сначала -
поднимать паруса кораблей.


© Лариса Чистотина

Эй, прохожий! Пожалуйста, помоги. Научи меня с правой вставать ноги, подставлять лишь достойным свое плечо, видеть смысл в глупых выкриках ни о чем, различать где влюбленность, где просто страсть, как по краю по самому - не упасть, как не делать долгов, не копить обид и иметь всегда самый счастливый вид.

Научи узнавать хитрецу и ложь, унимать силой мысли немую дрожь, когда рядом - коснуться могу рукой, но всегда его взгляд обращен к другой. Расскажи о пустынях и миражах, старый тайнах, припрятанных в гаражах... Им любые скорости по плечу. Я б уехала, знаешь... Но не хочу.

Научи меня, слышишь? Простой урок - говорить что-то важное точно в срок, не жалеть об упущенных шансах впредь, да и в общем спокойно себе стареть. Строить дом под надежной защитой скал, чтобы кто-то, как прежде, меня искал... Чтоб родители верили в жизнь мою, чтобы дети росли не в чужом краю... Научи постепенно, минуя страх, видеть счастье простое в своих руках.

Научи слышать важное в мелочах, видеть солнце и греться в его лучах, даже если уже под дождем промок и до цели добраться сейчас не смог. Научи забывать про него, когда между нами - и время, и города. Этот вирус, я знаю, неизлечим. Но не думать - пожалуйста! - научи...

Ты когда-то просил "Научите!" сам, приходилось и ждать, и в сердца стучаться.

Подари мне инструкцию к чудесам - они что-то никак не хотят случаться...


© Анна Кулик

Возьми все тексты, собой измерь их, найди того, кто отныне прав…
Приходит ярость в обличье смерти и держит за руку до утра.
В тумане сна над полями стаи да перебор верстовых столбов.
И в том, как ты меня убиваешь, есть что-то большее, чем любовь.


© Кот Басё

Партизаня, шептали подпольные клички,
доверяли друг другу до дна, целиком.
В кулаке у судьбы были спрятаны спички.
Иногда она тыкала в нас кулаком…

Не бойцы. Не умели держать дисциплину,
забывали про каску и бронежилет.
Было сколько-то спичек – коротких и длинных.
Почему нам казалось, что выбора нет?

И, всей грудью поймав неожиданный выстрел,
оседая на жёсткий холодный бетон,
я пытаюсь сказать: «Мне не больно, я быстро,
ты не думай, не мучайся этим потом!»

Звёзды медленно-медленно гаснут на небе.
И разжался кулак, и рассеялся дым.
Как же вышло, что вытянул ты этот жребий,
этот горестный жребий –
стрелять по своим?




© Ника Невыразимова

Ничего, ничего, я уже не в тисках и не в путах.
Но однажды случилась такая тоскливая полночь,
что я жала все кнопки на всех попадавшихся пультах,
вызывала пожарных, полицию, скорую помощь,
задыхаясь от рвущего горло застрявшего смеха,
но никто не приехал.

Я не знала, что делать, когда, как при гриппе, колотит.
Я пыталась увидеть тебя и глаза закрывала.
Но увидела двор – ленинградский облезлый колодец,
и дома-сундуки, и один – с чердаком и подвалом,
кто вошёл бы туда, тот немедленно сразу бы вышел,
а на крыше, на крыше…

А на крыше торчала дурацкая лестница в солнце.
Для кого, для кого – для тебя, для меня, для икаров…
Я смеяться смогла – в первый раз со времён кроманьонцев.
Нам оставлена лестница. Это и благо, и кара.
Так с тех пор и смеюсь, хоть пока ещё с хрипом и свистом.
Ты держись там, держись там…




© Ника Невыразимова

мы с тобой только-только бросили у последнего виража слушать ночь на ладонях осени, пить любовного бреда жар, как уже в предрассветных сумерках, разгоняя короткий сон, наше прошлое тихо умерло, и на чашу земных весов утро новое щедро брошено. время стрелками режет сталь.
просыпайся, моя хорошая. с незаполненного листа, с аромата жасминно-чайного, что тебе никогда не лгал, начинай этот день нечаянный, сочиняй его по слогам. выдыхай эту жизнь, как дышится, заявляй на неё права и, возможно, ещё напишутся ненаписанные слова. а когда в суете и хлопотах посекундно раздаришь день, мы начнёмся с иного опыта, в строчках вилами по воде.

не останусь безмолвно втуне я бликом солнечного огня.
просто выдумай полнолуние, если нет его для меня.





© Ник Туманов

I. Ей говорили: "Не скрещивай с Волком тро'пы.
Будешь идти, хрустальная, в сердце - осень,
он тебя выследит. Он - это страсть и опыт. Все, что останется - эхо в лесу да россыпь
слов на листе, следов, уходящих глубже и сердца, и осени. Не выходи навстречу,
на волю и непокой, золотую стужу, которые ты не вычтешь и не излечишь"...
Она улыбалась и зябко вела плечами, и листья с хрустальным звоном лились по суше...

"Не скрещивай с Волком тропы!" - они кричали.
Да кто их тогда послушал.



II. Слаще опасности - только ты,
который приносит с собой опасность.

Здравствуй, мой Хищник, мой всполох красный - ожогом пощечины. Мне остыть
не хватит ни повода, ни воды осенней, колодезной и студеной.
Лес проступает новорождённым следом, над лесом - туманный дым.
Видишь, как преданно я иду, как я отчаянно жажду ночи.
Люди кричали мне: "Голос волчий - это, хрустальная, на беду".
Только опасности слаще нет, чем в априори неприручимых
выбрать такого себе мужчину,
который умней тебя и вольней.



© Лина Сальникова

Пожалей его, птица, оставь ему что-то, оставь –
золочёное пёрышко, яблоко, мёда розетку,
хоть какой-то пароль, хоть какую зацепку, лазейку,
хоть какие-то знаки судьбы в многолюдных местах.

Ты встаёшь на крыло, ты, похоже, осталась живой.
А ему ли не знать, до чего ты бываешь живая…
Посмотри, как он жмётся к стене и глаза закрывает.
Пожалей его, птица: скажи, что ты есть у него.

Пожалей его, птица: он крутится, ночью не спя:
скоро праздник его несвободы.
Так дай ему силы –
золочёное пёрышко, яблоко,
знак, что простила…
Или клюнь его в темя – и пусть он забудет тебя.




© Ника Невыразимова

for Sterva

Эта осень рождается. Стоны ее листвы -
Рассыпаются медью. Оставить его в живых,
Все равно, что в эпиграфе переходить на «вы».
Приручая героя, даруй ему право тени.
Он случается истиной, брошенной во вчера.
Обреченный почувствовать тонкий изгиб пера.
Выводя между строк «мой любимый, тебе пора».
Для того, чтобы рифмы до осени опустели.

Эти сказки написаны, чтобы по ним ступать.
Пожелтевшие парки. Заслуженный листопад.
Поцелуи как пули. Прощай его невпопад,
Перед выходом в осень, лаская строкой ключицу.
Я шепчу тебе - «Детка, скажи мне - кого мы бьем?
Это наши герои, их проще любить живьем».
Только осень привыкла настаивать на своем.
И сезону соленых дождей суждено случиться.

Нас накажут. Нас просто обязаны наказать:
За внезапные руки, заплаканные глаза,
И за то, что по-прежнему нам рукоплещет зал,
Не прощая молчания, жалости и печали.
Не найдя откровений герой разобьет стекло.
От чего станет правильно, пристально и тепло.
Эта осень рождается, пряча нас под крыло.
Заставляя бескрылых богов пожимать плечами.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Красные вина.
Вина по цвету крови.
Белые зимы нам обещали снег.
Город был вспорот. Был по лекалу скроен.
Нас было трое: город и ты во мне.

Я тебя помню. Помню своим и каждым.
Первые приступы страсти случились до
Влажного взгляда. Встречной смертельной жажды.
До невозможности сделать последний вдох.

Шепот дыханий. Шелк белоснежной ткани.
Время - расстаться и заново заболеть
Тем, от чего мы бессмысленно отвыкали,
Не повторяясь во времени и числе.


© Татьяна Ткачева-Демидова

твоя соль проступает к полудню в моих лодыжках,
я храню в жемчугах твои пенные сны и дали...
мне не видно тебя... мне не видно. и здесь не слышно,
как шипя растворяется солнце в закате карем

они мчатся к тебе из далеких своих ухабов
поселяются "с видом", но смотрят куда-то мимо
забывают работу, Москву, телефон и маму
а потом говорят: в море камни- так некрасиво!

твой несбыточный вкус меня будит, мотает, тянет
поднимается шторм, но к рассвету идет на убыль
я всего лишь высохший за год подводный камень
ты- большое море, к которому рвутся люди

а в ракушках не ты... это шум моей собственной крови...
это звуки ударов тоски по белесой эмали...
и тревожная мысль мне никак не дает покоя-
ощущение верно- тебя у меня украли.


© Русалкамари

Это новая роль, за которую не воздадут,
а всему вопреки упрекнут, оболгут и обвесят…
Если раньше пригорок казался до чертиков крут,
то сегодня он жалок и вряд ли кому-то известен…
Нас не звали ни разу по отчеству, что там – вообще,
нас ни разу не звали подобием дружного тона,
И поэтому в черном и мало веселом плаще
ты идешь вникуда, где обычно в безвестности тонут…
Да, я тоже иду, только сзади. Впиваясь в озон,
или что там еще нам осталось в слоях атмосферы…
В эту темную даль, за которой лежит горизонт,
где осталась надежда и тонкая ниточка веры…


© Штуша-Кутуша

мы садимся за стойку.
в ладонях согрев коньяк,
ты придумаешь сказку, в которой лишь ты и я.
будет песня гитары, как жадная сталь, остра.
будет жаркий Прованс.
и сводящий с ума мистраль.
ты подаришь всё это, как дарят вожди тотем.
ты посмотришь в глаза мне и тихо шепнёшь: je t'aime
я в ответ на салфетке тебе напишу стихи.
будет вечер прокурен и заполночь сдан в архив.
ты прижмёшься ко мне, и рубашку прожгут соски.
и под утро приснится: мы тысячу лет близки.
но не жди откровений.
я только счастливый шут.
от таких не любви, а весеннего ветра ждут.
начинай всё сначала.
гони меня из груди.
не смотри, как я падаю.
просто иди.

иди!..





© Ник Туманов

у девочки Алисы месяц май!
пора цветов, признаний и вторжений.
хорошая – бери и обнимай.
Амур не знал доступнее мишени,
когда на расстоянии прямой,
стрела не понимает слова «мимо».

ей минуло шестнадцать!
бог ты мой,
как хочется любить и быть любимой!
и, паруса отдав шальным ветрам,
качающим постель из трав дурманных,
несёт её папирусная «Ра»
в далёкие, таинственные страны,
где ночи охраняет лунный свет,
где в статусе закона рулит лето.
счастливей, чем Алиса, в мире нет!
ей хочется кричать и петь об этом.
и тот, кто рядом, знает толк в любви.
в его руках вселенная, а губы
и мёртвого способны оживить...

но май идёт, как водится, на убыль.
шумит, толпой встревоженный, вокзал.
перрон хранит прощанья в чёрных лужах.
у девочки зелёные глаза
и волосы, как ворох медных стружек,
приглаженых ладошкою назад,
целованный весенним солнцем носик.

у девочки зелёные глаза,
печальные, как прожитая осень...





© Ник Туманов

Я боялась, что ты не спросишь,
Отчего на дне глаз морями
Разлилась черно-белая Осень.
Что теперь, скажи, между нами?

Мы стоим под дождём холодным
Не пытаясь согреть друг друга,
Не расшаркиваясь: "как жаль".
Я останусь пустым перроном,
Над которым бушует вьюга,
Одиноко смотрящим вдаль.

И сентябрьской холодной ночью
Не усядусь с тобой погреться,
Долго всматриваясь в огонь.
Я боялась, что ты не спросишь,
Отчего ледяное сердце,
Моё мёртвое, глупое сердце
Обжигает твою ладонь.


© Хрустальная Марго

От отблеска далёкого огня
сквозь полюса проходит нить сквозная...
Мой друг, Вам всё известно про меня.
Я о себе
намного меньше знаю.

И это удивительно вдвойне -
знать,что кому-то ты зачем-то нужен,
что восемь строк хранятся там, на дне,
как ожерелье
из восьми жемчужин.



© Аникина Ольга Николаевна

Радужной субботы след пошёл насмарку,
осень на деревьях всё меняет цвет.
Мы с тобой неспешно побредём по парку,
отыскать пытаясь в воздухе ответ:
как совпасть с собою, с тем, что рвёт на части,
прячется под маски, требует пароль...
Чувствам неокрепшим хмель чужого счастья
словно "SOS матросу" гонит Мумий Тролль.
Мы привыкнем к дыму горечи осенней.
По холодным веткам - свет от фонарей...
Дождь, нахмурясь, в сито грусть-тоску просеет, -
паутино-нежность хрупких сентябрей.


© Лариса Чистотина

Из всех ночей с тобой пошлости ни на грамм, мы мастера по взглядам, выдохам и словам, я обнимаю тебя так крепко - я никому тебя не отдам.
Пускай октябрь горчит и прячется в рукава, а мы с тобою в одинаковых городах и между нами всегда так мало минут пути. Но до тебя мне никак не доехать и не дойти.
А я не раз уже пачкала письма этим своим "люблю". Теперь цена его выше, употребление равно нулю. Но разве это нам важно, когда я в глаза смотрю, ты тоже смотришь. Чего ж мне делать теперь в Раю?
Земное счастье встает на работу когда темно, смеётся, шутит, читает книги, смотрит кино. И может даже скучает и думает перед сном:
"как она там засыпает?"
и цокает языком.


© Хрустальная Марго

Быть береженной случаем, обнаженной
до самой изнанки звуков на языке.

В каждом порту тебя ожидали жены, из каждого порта ты плыл ко мне налегке.
Я не любила, но помнила и скучала. Не спрашивала, за что нам такая связь.
Ветер тебя приводил к моему причалу, пока наша нить однажды не порвалась.
Быть береженной случаем - это значит только любимых уметь переплавить в звук.

Плыви к берегам, которым ты предназначен.

Ветра переменчивы.

Я тебя не зову.



© Лина Сальникова

Только оставь мне шанс всё исправить, когда тебя со мной рядом совсем не станет. Когда ты уйдёшь и осень завоет дождливыми голосами. Оставь мне шанс, я приду к тебе самыми теплыми снами.
Ты слышишь? Ты знаешь?
Когда ты уйдёшь, ты оставишь мне карты и схемы? Чтоб я отыскала тебя одного в бесконечной вселенной. Тепло твоих рук так важно мне, поскольку бесценно. Мы стали с тобой одним целым на вытертой сцене
огромного мира, где каждый второй носит ценник.


© Хрустальная Марго

Радость моя, я всегда могла тебя говорить.
Мое бескрайнее небо, море, осень, мой мир внутри.
Море глотает камни, капля катится по стволу
шершавому под зеркальным небом осени... Чуткий слух
уловит набеги ветра на сонный берег, обрывки слов,
как эхо упавшей капли в саду осеннем отозвалось -
и это сердечным ритмом проходит в грифель карандаша,
чтоб я могла сохранять тебя, повторять тебя и дышать.
Вот ты идешь по саду, крылу морскому и между строк,
грифель ведет тебя к сердцу, обратно, - ты будешь в нем точно в срок...

И я говорю "спасибо", хрустальный храм возвожу внутри
тому, кто вменил мне силу всегда уметь тебя говорить.



© Лина Сальникова