добралась до сердца тишина,
и слова растерянно застыли,
разлетелись по зеленым снам
птицы мои, птицы золотые.

глупые, не пелось под мейнстрим,
( в зеркалах жар-птиц не вышли ликом)
не сиделось в хрустале витрин,
воровавших солнечные блики,

и не горлопанилось в зарю
в ожиданьи мутных революций,
но легко им - сорок верст не крюк -
твоего плеча крылом коснуться.

им легко, вне рамочек и схем,
от которых остро сводит горло,
в языках, неслыханных никем,
ты услышишь птичьи разговоры.

им к тебе, и пусть тебе тепло,
даже если мир дождливый замер,
не кори, любимый птицелов,
в этот плен они летели сами.

по свободной воле не силки,
и, размер сломав, гуляет ветер.
ты смеешься - ты один на свете
переводишь птичьи языки.


© Дезирада

Пишу письмо Красивому Человеку, не знаю дойдёт ли оно, преодолеет ли километры, поскольку слова я так слепо вверяю ветру, смотрю в окно, а за ним - беспросветный дождь. В соседней комнате слышится песнь рояля, и эти звуки сливаются, представляешь, с таким методичным поскрипыванием пера. Мы с тобой разминулись ещё вчера.
И "вчера" было солнечным днем, а сейчас - дождливый, я спросила тебя, насколько двое бывают живы, когда их делят и делят чужие слова на два. Ты ответил мне, что я внешне вполне жива. Я улыбнулась, вдруг нечаянно обнаружив, что ты прекрасен и ещё более жив снаружи, а вот сегодня мои слова утопают в лужах, пытаясь снова дорогу к тебе найти. Пишу письмо Красивому Человеку, с которым нам оказалось не по пути.
Знаешь, рояль звучит так грустно, как будто плачет потерявший впервые мамину руку мальчик, музыка кончится, он найдет её, не иначе, только мне уже не найти тебя. И я кутаюсь в тёплую кофту, и знаешь? Знаешь... Я стою одна посреди холодного ноября.
И пишу письмо Красивому Человеку, и несу за пазухой светлую грусть по веку, когда письмо являлось чем-то обыкновенным и в то же время, ангельским волшебством. И дождь, и музыка помогают мне в унисон. Вчера мы встретились, и, по-моему, всё сказали, моя душа разлита клавишами рояля, твоя - дождём на той стороне стекла.
Сегодня мы поём о любви, которая не пришла.


© Хрустальная Марго

Будь с ним, пока он идет по моей земле,
пусть льются дороги стальным переливом лент,
и каждая, что ко мне его не ведет,
да будет омыта священным твоим дождем.

Держи его руку, шепчи ему те слова, которые - он и которыми я жива,
но думает пусть: "Это эхо прожитых дней", не зная, что каждое ныло о нем во мне.
Веди его. Говори: "Это - поле льна", молчи: "Цвета глаз той, которая влюблена".
А если он остановится посмотреть, отвлеки его, на другое направив речь.
Чтоб не знал он, что я - во всем на его пути. Дай держать его в глади речной, деревцом расти
над рекой и любить даже смутно возможный след...

Только пусть он идет.
Идет по моей земле.



© Лина Сальникова

Во мне как будто бы сердца нет. Оно испортилось, износилось, и я, почувствовать что-то силясь, в непрекращающейся войне со здравым смыслом веду подсчёт: "кольнуло", "дёрнулось", "больно", "сладко" - тащу как пленных в свою палатку, ищу укусы свинцовых пчёл.

Должно хоть как-нибудь быть. Должно, а мне - никак, всё равно что умер. У чувств, я помню, оттенков уйма, но кроме памяти - полный ноль. И так мне каждый треклятый день. Вот скоро вечер, пора по парам с каким-нибудь симпатичным парнем, а я не вижу тебя нигде. Везде - внутри и снаружи - мгла, луна осветит сплошную серость. Мне без тебя не поможет сердце, мне их и сотня б не помогла...

И ты приносишь его с собой, в пакете с брошенной скотобойни; снимаешь рёберную обойму, вставляешь, правишь какой-то сбой...

И наполняешь меня любовью.


© Марк Вербер

чувство прекрасного жаждет твоих шагов,
тихого голоса, лёгкой улыбки глаз.
воспоминания прячу в потёртый кофр
и уезжаю за тридевять долгих нас –

в тёмные омуты, в сны на моём плече.
хочешь, исполнятся – что от себя беречь?
выпаду нежностью в пропасть любимых черт,
где поцелуями льётся прямая речь,

где не надышишься истинно дорогим,
радуя радугой сердца немую глушь,
где испекли уже зимние пироги –
лучшее лакомство для обожжённых душ.



© Майк Зиновкин

Что слушать в осени? На флейте тростника
Выводит ветер колыбельную речушке,
В аллее парковой взметенная листва
Кружится в воздухе, как стайка данаид...
Я на стене огрызком школьного мелка
Рисую солнце. И картонные кормушки
На ветки вешаю. И, кажется, жива.
И даже счастлива - привыкла делать вид.
Простое пишется: что я тебя люблю,
Что в горле колко так от простенького слова,
Что книги собраны, котята подросли,
Что я люблю. Ах, это было, извини.
Что слушать осенью? Тоскливый старый блюз.
И томик Чехова до сумерек лиловых
Листать во дворике, где в листьях и в пыли
Мелок валяется - для детской пачкотни.


© Ксения Кольт

Я видел тот берег, я видел дома, ладьи, высоких мужчин и голубоглазых женщин, я видел то озеро, что из подземных трещин выходит и разливается меж людьми. Их вождь говорил мне, и слово его текло расплавленным оловом, теплой струей медовой… Их вождь говорил мне, пока я смотрел, как слово меня наполняло медленно и светло. Их вождь говорил мне, о том, что в ее руке скрывается сила, способная рушить камень. Я был где-то между дорогой и облаками, я был только тенью, я был для нее никем. Но время пришло, оставив легендам срок сбываться дословно, вести нас по тайным тропам. Я все еще тень, я все еще мал и робок, но каждый мой шаг останется между строк.

Мне нравится наше неравенство. Наш союз с ней так невозможно немыслим, как неминуем. Она меня изучает, она минует опасные перекрестки, где я стою столбом пограничным, где я говорю ей «нет», где кончился путь, и время идти обратно…

Она вспоминает брата, я знаю брата, я видел его однажды в далеком сне.


© Кот Басё

Сегодняшний день, как зеркало на ладони:
видно любую трещинку, если вглядеться.
0сень дарит мне жажду греться и, знаешь, - сердце.
Которое может верить, любить и помнить.

(с) Лина Сальникова
________________________________________________________
Сегодняшний день - желание ошибаться
в своих суеверных мыслях. Им страхи база.
И вроде ведь не шестнадцать уже, не двадцать,
и есть понимание, что я тобой не назван.
Но нет понимания, что я тобой не принят.
Не принят таким, каким усеченно выпал.
Тебе не досталось голоса дать мне имя,
а мне не досталось смелости знать, что было б.

(с) Марк Вербер
______________________________________________

Сегодняшний день - желание быть бесстрашным.
Желание удовольствоваться кусками
и, полуголодно свое называя нашим,
не помнить, что тот, кто любит - тот отпускает.

Сегодняшний день - желание сбыться нужным.
Пусть даже молчать, но - открыто, у подреберья.
Нельзя внутривенно, останься во мне наружно,
но так, чтобы мне хотелось дышать и верить.
Сегодняшний день исчезает, как резкость взмахов,
как след от больных, но любимых косых пощечин.
У нас, обескрыленных жизнью, нет чувства страха -
поэтому я люблю тебя, очень. Очень.

(с) Лина Сальникова
_________________________________________________

сегодняшний день заставляет держать зубами.
и ныть на погоду осеннюю, ныть хандрозом.
добычей случиться – как ночью ширяться прозой,
и я понимаю желание ускользанья.

и я понимаю желание…
и желаю,
в любимую плоть не вонзаясь до самых десен.
как обладатель я, видит Бог, несносен.
я – тот, кто любит
/ноет, но отпускает/.

(с) Лебедюга

я прочитала в одной брошюре,
что Бог всесилен и милосерд.
и за себя потому прошу я,
и - за того, кто мой мир и свет:
всё, что захочешь, тебе отдам, а
время настанет - сама приду..
только любимый бы сын Адама
жизнь со мной шёл всю в одном ряду.









© Мария Кевлина

"Заикнусь про любовь - лучше просто не верьте..."
А.Ерофеев


...у термина "мужская красота"
значение одно, но смыслов много,
и, кажется, права - обычно - та,
считающая: ты ей послан Богом...
какой бы век по кругу ни ходил
у стен сарая, или возле трона,
для женщины: любимый крокодил
красивей чужеземного Делона...
давай, включайся в вечную игру,
тащи: цветы-шампанское-конфеты...
опомнится: носки стоят в углу,
а ты - храпишь...но лучше - просто - нету!!!))))


© Татьяна Пешкова

Благодарю, за то, что горячо.
За то, что нежность множится внутри.
За то, что ты проснулся и прочел
О том, что обручен с одной из рифм.
Проснулся и прочел, опередив
Часы мои, которые спешат.
За то, что поцелуем разбудил.
За то, что научил меня дышать.
Благодарю, за то, что пил до дна.
Что, достигая дна, взлетал туда,
Где ночевали звезды и луна.
Но ты сказал, что я твоя звезда.
За то, что неосознанно решил.
За то, что незаконно пересек.
За то, что сны безбожно хороши.
За все. За все. Благодарю за все.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Это такая боль, от которой - жив.
Это такая сладость, в которой - смерть.
Если со мной ты - руку мою держи. А если ты сам, то не стоило и уметь.

Не бывает любви, в которой сильнее ад.
И мучений не меньше, когда обещают рай.
Ты всегда выбираешь, всегда зависаешь над, чтоб решить для себя, как же правильно умирать.

Посмотри на меня и скажи, что опять не знал этой истины двух встречающихся в пути.
Потому что она на то нам с тобой дана,
чтоб суметь отпустить и...вернуться, не отпустив.



© Лина Сальникова

Сводки с фронта: нет голоса и воды.
Настроение, в общем-то, боевое,
но усталость течет, словно черный дым над сожженной землей, и сирены воют.
Я хотел бы не пить бы - так тишины. Тишины, но не мертвенной, как в округе,
а такой: открывающейся иным, кто еще не забыл, как тела упруги
и теплы, как чувствуют, как хотят, и не просто друг друга, а жизни. Жизни,
поднимающей солнце в седой октябрь, чтобы голос прорезался в горле, вызрев
из всего, что угодно, из мелочей,
а не этого вечного злого боя,
от которого так тяжело и больно,
что не чувствуешь, кто же ты и - зачем.



© Лина Сальникова

Не жалуйся - благодари.
За все, что прожито сегодня,
с чем ты стал легче и свободней,
чем ты, наполнившись, горишь.
Не жалуйся - храни в себе
слова, прощания и встречи,
все, что цветет, калечит, лечит.
Ведь кем ты стал бы, если без
вот этих истин, мистик, черт
ходил не жив, а с жаждой выжить?..
Не жалуйся - благодари же.
Иначе все оно - зачем?..



© Лина Сальникова

Нет ничего долговечнее, чем земля,
на которой сильнее земли - лишь любовь и выстрел.

Всё, о чем я так длительно умолял, приходило внезапно, сбывалось, бледнело быстро.
Оставляло внутри что-то большее, чем слова, прожито так, что - и слова о нем не скажешь.
На земле не сильнее земли, что держало вас, а потом отпустило до пустоты однажды.
Опыт, самый чистейший, - терять и уметь терять, отсекая и выдохнув - слезы, мол, время вытрет.

Ничего долговечней... да что о ней повторять,
если ты сам себе всегда - и любовь, и выстрел.



© Лина Сальникова

Царь Соломон искусен был в правленьи,
Когда удача отвернулась почему-то
Седой мудрец в нелёгкую минуту
Ему колечко подарил без наставлений.

ПРОХОДИТ ВСЁ - на нём гласила надпись.
В часы смятенья, смуты и волненья
К ней обратясь, царь принимал решенья
Эмоциям своим не поддаваясь.

Однажды беды просто одолели.
Царь снял кольцо: "Наивные советы!"
Блеснула надпись изнутри: ПРОЙДЁТ И ЭТО
Прошли и беды - время пролетело.

Жизнь коротка. На одр старик восходит,
Кольцо наследникам своим вручает,
А на ребре глаз юный замечает
текст: НИЧЕГО НА СВЕТЕ НЕ ПРОХОДИТ


© Сахара

Мир тронулся. Потом остановился.
И, вероятно, больше не покатит.
А женщина – не дура, не девица –
по-прежнему живёт «на автомате»,

как будто бы стоп-кран и не срывали…
Она не верит фактам и не киснет.
Она сидит в купе на покрывале
и для сугрева жжёт стихи и письма.

Ведёт себя нелепо, как ребёнок,
оставшийся в отцепленном вагоне.
С утра к окну бросается спросонок
и видит: там опять не Бологое,

там голый лес, и отлетели бирки
с названиями прошлых полустанков…
Упрямая какая пассажирка!
Всё цедит кипяточек из титана,

ну, потому что – что ж теперь, без чая?
Отключены вода, тепло, проводка…

Отцепленный вагон слегка качает.
И он плывёт над рельсами, как лодка.




© Ника Невыразимов

*но теперь поезд словно нес в обреченную топору глушь знамение конца;
и не только поезд - сам он, казалось, нес эту весть в памяти, в глазах, хранящих увиденное, и даже в одежде, как, выходя от больного или покойника на чистый, мягко веющий воздух, приносят с собой стойкий и тягостный запах
(с) Фолкнер


Наступает Лес, и мудрость его о том,
что все самое честное сделано - вопреки.

Так в озябшие легкие тянется пустотой и большим одиночеством воздух... Шаги легки,
и почти не даруют следа лесной земле, и почти ты чужой уже, выбрав какой-то шаг.
Это Лес говорит, что приходит пора жалеть, понимая, что ты неверно себя решал.
Где хотел приближаться - ошибся и уходил, где был бросить обязан - лишь крепче сжимал в руке.
Этот воздух студеный в усталой твоей груди - неизбывная память о том, что ты стал никем,
отказавшись от правды природной, ее чутья, жил не знающим чувства, оглохшим и городским.

Этот Лес исчезает, и ты вместе с ним, боясь,
не успеть перед смертью собой побыть - вопреки.


© Лина Сальникова

Смотришь на осень - тюрьма тюрьмой:
немеют слова, замерзают губы.

Раньше был шут, ловелас и мот. Теперь эта страстность идет на убыль.
Где только не был, куда ни шел - все принимало в свои объятья.
И было-то, в принципе, хорошо... так хорошо, что, пожалуй, хватит.
Они говорили "моя, моя", клялись чуть не жизнью, что я желанна.
Когда ты от жизни все время пьян, когда у тебя вместо сердца - лава,
какой тебе повод искать еще, чтоб сразу нырнуть, без раздумий, в омут?
И было их столько, что, знал бы черт, креститься бы начал. А я, ведомый,
дарил себя, лил себя, так плескал - чужим, не изученным, незнакомым -
что, честно, за это снимать бы скальп, в лесу оставлять, отнимая компас,
пороть бы ремнем, что не уберег себя для иного, родного взгляда.
У них это были - вранье и треп, а я к ним бежал за каким-то лядом...

Теперь вспоминаешь - смешно, смешно... Да если бы не было слишком грустно.

И осень - тюрьма за моим окном.
Тюрьма добровольная, чтоб мне пусто...


© Лина Сальникова

Эта осень вздыхает чаще,
Заставляя меня беречь
То немногое в настоящем,
Что осталось от прошлых встреч

Как забудешь такую шалость?-
Вспоминая тебя едва,
Мне столетия не дышалось
Без связавшего нас родства.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Если б ты знал, как мой город бумажный сдувает ветром, как в тонких пальцах сгорает пятая сигарета, и как в четырёх холодных стенах мне дикое снится лето, наше с тобою лето.
Если б ты знал, что физической боли мало, чтобы сломать мою душу не из металла, только хрусталь разбивается от вокала боли изящной и тонкой в моей груди. Как я ночами хриплю тебе "не уходи, давай попробуем просто начать сначала".
Если б ты знал, как слова горячи и кратки, сколько стихов уместилось в одной тетрадке, как я хочу, чтобы ты всегда был в порядке, как я смотрю на тебя, проваливаясь сквозь пол. Ты же не занят, просто не отвечаешь, я заливаю пожар внутри черным чаем, после давлюсь словами "я так скучаю". Я так хочу чтобы ты всё это прочел.


© Хрустальная Марго

Я открываю почтовый ящик -
Связь между прошлым и настоящим,
Я как корабль, где-то там стоящий,
Затертый между льдин.
Я остаюсь в этом нашем прошлом
Между святым и постыдно пошлым -
Ты уж прости, если только можно,
И строго не суди.

Kак бы хотелось остаться прежним,
Пусть не святым, но любимым, нежным,
Даже когда за окошком снежно -
Только бы ты была.
Линия нашей судьбы прямая,
Но горькой правды не принимая,
Я каждый год ожидаю мая,
Словно цветок тепла.

Эта тоска просто выше крыши,
Может быть, всё-таки, ты услышишь,
Что-то предложишь немного выше,
Чем мой привычный сплин.
Ты разорвёшь сети одиночеств,
Где пропадаю и дни, и ночи,
И откровения тех пророчеств,
Где я совсем один.

Я открываю почтовый ящик,
Что-то в своей темноте таящий,
Пусть говорят, что совсем пропащий,
Пусть говорят - не верь!
Пусть говорят, что проходит лето,
Я ведь упрямый, ты знаешь это -
Ты напиши, я уже с ответом
И открываю дверь.





© Игорь Приклонский

Я отойду и увижу это со стороны, с той стороны пролива, с другого берега, как тогда, на просторах простыни, на первоначальности белизны, в которой каждый плавился, как руда. Я отойду и увижу, но время ли мне смотреть? Время ли где-то искать себе новый мир, если «увидеть» рифмуется с «умереть», и движенье ресниц занимает короткий миг? Надо зажмуриться крепче и вызвать сон, и пусть во сне не окажется пустоты, и тогда эта боль перестанет стучать в висок азбукой морзе, одним непрерывным «ты».

И в наступившей всеобъемлющей тишине все перестанет быть обжигающим и чужим.

Все вернется к началу. Выпадет первый снег. И мы научимся жить.


© Кот Басё

Я приду к тебе, я возьму слова.
Не считая слов, я, пожалуй, нищий...

Я приду, поскольку меня ты звал. С тонким, острым счастьем за голенищем.
Расстояний семь, семь лесных часов - для ловца и самой родной добычи -
проживу, чтоб глянуть в твое лицо. Что потом не сложится - просто вычтем.
Так идешь, когда до того влюблен, что тоска сильнее боязни смерти.
Пусть слова мои пропоют ее так, чтоб я в лице твоем все заметил.

Я люблю, и в том, что люблю, - я прав. Принимаю все, чем за это платят.

Обещай, что если мне умирать -
это будет смерть от твоих объятий.



© Лина Сальникова

I. История о смотрителе маяка
не требует осведомленности или карт,
знаний о море, каких-то иных ключей.
Достаточно знать, что до слов моих он - ничей.
Он каждое утро на море с высот смотрел,
решив уже, как будет молча один стареть
на холоде, возле привычных своих вещей,
где ветер поет иногда, попадая в щель.
Но только у сердца иной, чем у речи, ритм:
ему непременно захочется говорить
на всех перестуках, неведомых языках
с тем, кто в него приходит и знает - как.

II. Я старше, чем сам маяк - я смотрелся в глубь
морскую, пока не осмыслил весь ход вещей.
Но этот к словам моим веским остался глух,
пришел и сказал мне: "возьми меня, я ничей".
И что эти истины, если я зрел, но слаб?
Когда в этих жарких и юных его губах
мне истины больше, чем в темных морских углах,
мне надо с них пить бы, просить у него: "избавь
и вылечи этой возможностью стать твоим,
в тебе растекаться, как море, глотая соль...
Все долгие жизни маяк на скале стоит,
но в жизни никто не смотрел мне вот так в лицо".
Держать его крепко и слышать, как пол скрипит,
как дышит туманом на стекла ночная мгла,
смотреть, как скользят на полу, на плечах, вдоль спин
безумные тени... И, не открывая глаз,
лежать потом, испугавшись, что это сон -
откроешь, и нет его, время ползет назад...
Он глух был к отказу. "Ничей", - и смотрел в лицо...

А уверенность, будто бы я это все сказал.




© Лина Сальникова

Начинается Лес, и тебе остается идти и смотреть вокруг, изумляться, если выходят звери, чтобы есть у тебя из рук, принимать опасность как часть дороги, никогда не искать причин, идти по тропе, ничего не трогать, слушать, как Лес звучит. Начинается Лес, в котором ты тоже лишь малая часть всего, бесенок с розовой тонкой кожей, рожденный из темных вод, ангел бескрылый, который не был причастен Его чудес, человек, что между землей и небом всегда выбирает Лес. Если есть это место, то есть дорога, что всегда приведет к нему. Так иди, иди, ничего не трогай и не бойся упасть во тьму. Лес тебя окружает, кольцо сужает, жизнь говорит во мгле…

За окном шел дождь, и они лежали, и каждому снился Лес.


© Кот Басё

Почему-то в обрез всепрощения, времени, денег.
Я к себе обращаюсь на ты, как чужой человек.
На текущей неделе с утра каждый день – понедельник.
Чтобы этого больше не видеть,
придумали снег.

Он пошёл, повалил, пустыри превращая в поляны.
...Усмехнувшись, последние крохи синицам раздашь.
Только ночь отползла, как светящихся окон гирлянды
погасили вокруг. А они украшали пейзаж.

И фабричный район, как Гаврош, как бесстрашный оборвыш,
наблюдает сошествие первого снега с небес.
...Запахнёшься теплее, работой себя обезболишь.
Доктор-время снимает с плеча золочёный обрез.



© Ника Невыразимова

"И я подумала: "О боже,
А что б сказал об этом Фрейд!"
Е.Горбовская






...значит ты с "геном Колумба",
то есть: упрям и суров...
снова осенняя румба
в моде у здешних ветров...
страстью наполненный танец
в тему к роскошным кудрям...
значит ты - вправду - испанец,
то есть: красив и упрям...
главная женская тайна:
каждый мужчина - ходок...
скажешь старательно: Та-нь-я...
мятный в груди холодок...
значит - охотничьи снасти,
то есть: засада кругом...
смуглой ладонью запястье
тронешь и сердце бегом
бросится - аж до Мадрида...
ты успеваешь за мной?..
ну, я - конечно - для вида
сделаю вид ледяной...
знаю - известна программа,
каждый просчитанный ход...
значит - бормочешь: Te Amo...
то есть: тотчас перевод
я получаю от тела...
мой иноземный герой...
Боже, влюбиться пол-дела,
что ж в половине второй?..


© Татьяна Пешкова

"Терпения растраченная власть ..."
И.Кондратьев







...с небес звонили: осень подойдёт,
пароль - листочек, отзыв - жёлтый/красный...
БеззАрио, давай разбавим лёд -
в стаканах - чем-нибудь не-безопасным...
ударит виски в бубен ли, в тамтам,
сверкнёт зарницей острою из мрака,
мы вылетим на встречную и там,
столкнувшись с прошлым, выживем, однако...
добавит беспокойная молва
один иль два трагичных варианта,
но мы-то - соберём свои слова
в растянутую "сумку оккупанта"
и двинемся на поиски детей,
одной и той же с нами, милый, крови...
на блиц-вопрос: Танюха, всё o’kay?..
отвечу, что бывало и херовей...
найдём избушку-замок-саклю-дом,
на старых гобеленах львы и туры...
до вечера мы станем жить трудом,
скорей всего - "шитьём макулатуры"...
присядем к настоящему огню,
моя ладонь в твоей руке согрета...
но я - легонько - ракурс изменю,
и - глянь-ка - одиночных два портрета...
ты смотришь из окна на старый сад,
на вечное предательство заката,
и снова забываешь Соледад,
а я бегу из точки не-возврата
к рождению, к началу, к роднику,
туда, где чувства вырастут простыми,
врезаясь лбом в холодную строку,
стоящую стеной среди пустыни...

...ну, что, тоска, схватила свой кусок?..
подавишься - смотри-ка - ненароком...
БеззАрио, ты - посох, я - песок,
подвластный, разве что, вселенским срокам...


© Татьяна Пешкова

Позабытые всеми, пылятся годами,
Наши станции между двумя городами…
Снова выстрела ждут два патрона в двустволке…
Мы с тобою как тигры…
Мы с тобою как волки…

На чужих берегах, камни в воду бросая,
Что же было тогда, в жизни той, вспоминаем…
Сколько раз приходилось нам быть беглецами?..
Мы с тобой умирали…
Мы с тобой воскресали…

Сколько раз разлучало холодное море,
Отражаясь тоской в ускользающем взоре…
Кто порвет эту нить, там окажется первым…
Мы с тобою по венам…
Мы с тобою по нервам…

Разогнать темноту, растопить вечный холод,
Где один, только наш, тот единственный Город…
Как же долго к нему мы дорогу искали…
Мы с тобою сияли…
Мы с тобою мерцали…

Где кричащий на скалах рождается рокот,
И зовущий, таинственный, шелковый шепот…
Там навстречу земля под твоими шагами…
Мы с тобой ураганы…
Мы с тобою цунами…

И пронзая вселенную тонкой иглою,
Проходя, разгадали галактик пароли…
Оказалось всё так удивительно просто…
Мы с тобою как небо…
Мы с тобою как звёзды…

Разрывая в клочки паутину печали,
Мы опять находились и снова встречались…
Смоют наши следы на песке ночью волны…
Мы с тобою как птицы…
Мы с тобою свободны…


(с) Егор Егоров