*мысль вслух*

Я становлюсь натянутей и струннее -
это привычка быть обнаженным нервом,
стонами инструмента в упрямых пальцах. Сколько ты хочешь еще во мне продолжаться
звуками, перебоями, сердца ритмом?.. - Под музыку эту пылал бы песок корриды,
и воздух арены мешался со свежей кровью, на равные войны, напополам раскроен...
Вот публика снова чествует жадным ревом того, кто ушел с арены непокоренным.
Господи, дай мне сердце, такое, где бы не отзывалась битва под знойным небом.

Эта привычка б ы т ь - как мороз по коже. Господи, дай уйти, если он - не может.
Я устала звучать во имя его стараний...

А Господь восхищен: "С ума сойти, как играет!.."



© Лина Сальникова

Ничего не случается, светлый мой, не случится. Сверху сад похож на оранжевый водоем...
Клетки настежь открыты, но ввысь не взлетают птицы,
и стоит тишина - ни одна из них не поет.

Я молчу тебя, мне сегодня тебя молчится. Я совсем забываю, насколько теплей вдвоем.
Клетки настежь открыты, но ввысь не взлетают птицы,
и стоит тишина - ни одна из них не поет.

Ничего не случится, не может теперь случиться. Дай же свет тебе плыть над садом, беречь Ее...
Клетки настежь открыты, но ввысь не взлетают птицы,
и стоит тишина - ни одна из них не поет.



© Лина Сальникова

Мы в тебя верили, думали, ты всесилен, агнцев на заклание приносили, ослепляли зрячих во имя твоей любви, мы хотели чуда, кричали: «Яви, яви!». Что же ты нес свой крест, а потом споткнулся, что же ты от чад своих отвернулся, почему копье входит в плоть твою человечью, и спастись тебе некуда и оправдаться нечем? Это не потому ли, что ты совсем ничего не можешь, ты пришел в наш город, назвал себя сыном божьим, собирал нас по вечерам, говорил нам притчи, да только у нас в почете один обычай. Кто приходит к нам ночью, того мы узнаем днем. Если хочешь быть богом – мы первым тебя распнем, повиси на кресте, расскажи нам про чудеса, разве истинный бог не умеет себя спасать? Ты хотел научить нас, как в мире прожить со всеми. Среди нас есть сборщики податей, фарисеи, блудницы, что приходят просить прощенья, есть предатель, прокуратор, первосвященник… Имя нам легион, так скажи на милость, где твоя божья сущность, господня сила? Почему ты не сходишь с креста, не творишь чудес? Почему умираешь здесь?

Что ответит Он тем, кто не ждет от Него ответа? Он смотрит на город, вдыхает порывы ветра, становится вдруг бесплотен и невредим. Приветствует тьму, идущую не за ним.


© Кот Басё

У тебя были джинсы, балетки - два года в сером.
Как похмелье - безденежье. Боли всегда некстати.
Ты сама в своем войске назначилась офицером.
Ночь. Будильник. Пробежка. Усталость... Какие платья...
Пережить бы этап от подъема и до отбоя -
Сумки, кухня, готовка, больница, дача.
Небо? Глупости. Помнишь, что голубое.
Птицы - черные. Разве теперь иначе?
Отдыхала в маршрутке, клевала на светофорах,
Забывала поужинать - словно бы на диете.
Серый мир. Обесточенный серый город.
И не видишь - растут цветы и гуляют дети...

Со старушкой соседкой плетешься вдвоем на рынок
А она улыбается призрачным кавалерам,
Поправляет прическу в огромном стекле витрины...
Вдруг - Оно! Задохнулась. Поплыли стены.
Невесомо-манящее чудо - мечта из шёлка.
Бирюзовое. Легкое. Не отрывая взгляда:
Мне бы только примерить... И выдохи: Хорошо как!
Уступлю за бесценок. И вроде тебе не надо -
Не носила совсем каблуков, ожерелий, клатчей
Но бабулька кивает: ,,Найдутся к нему сережки -
Бирюза, настоящая. Знаешь, оно к удаче.
Может, всё переменится?,, Туфли купили тоже.


© Сахара

Я играл с океаном, а прежде играл с огнем, мои женщины были отчаянны и умны. Я смотрел им в глаза, и в каждой искал ее, а когда уставал, возвращался домой с войны. Я растил сыновей, я рассказывал им о ней, сыновья улыбались доверчиво и светло. «Ты узнаешь ее, - они говорили мне. - У нее на запястье будет одно крыло». Я прошел через штиль, прошел через чертов шторм, верно в каждом порту ждала бы меня жена, но я шел умирать, не ведая сам, за что – и остался жив, когда позвала она. В этой женщине мир, которому равных нет, вопреки всему, что я сотворил из слов. «Ты узнаешь ее, - они говорили мне. - У нее на запястье будет одно крыло».
Я не знал ни одной, что умела бы так молчать, появляться на горизонте, идти ко дну.
Словно сам Господь положил ее как печать на сердце моем.

В его самую глубину.


© Кот Басё

Если кто-нибудь тонет, есть тот, кто бы мог спасти.
Кто-то строил дороги, кому-то по ним - идти.

Убегавшему вслед свистит поборовший страх, этот свист, словно пуля, пуля из серебра. -
Если в спину настигнет - позор, если в лоб - убьет: тут нельзя ни бояться, ни смелыми быть - в д в о е м,
потому что у мира мораль, и мораль строга: кто-то должен догнать пустившегося в бега.
Потому что у мира логика мудреца - если кто-то ушел, то кто-то остался сам.
Так и было бы годы, века, но ты должен знать: человек появился и создал полутона.
Сотни разных оттенков, сквозных, переходных чувств, повелел "так хочу", отказался "я не хочу".

Приходи же и слушай, слушай теперь меня:
с очевидным не спорят. Но если решил - меняй.



© Лина Сальникова

Стану ненастоящей, буду смеяться чаще, ищущий да обрящет и да неймёт проблем. Ищущий ощущений, мелкопоместный гений, ложку стихот-варений к чаю подаст. Я съем. Сладко ли, горько – пофиг, там где-то смысл закопан. В топку – листочки стопкой. Весело прогорят! Будет тепло и славно, строчку начну с заглавной, и без запинок, плавно, струйкой польётся яд. Злой Арлекин осенний требует озарений, точит грибной мицелий шкурку немых дорог. Лифт закрывает двери, верю любому зверю, чуточку лицемерю.

Хочешь , ты будешь – бог?


© Аллисандра

И вдруг ты скажешь сейчас хоть слово, я буду уверен, что это – мне. Я, создающий из слов основу, до основания нынче нем. Поэтому все, что роняет ветер, теряет девушка на бегу, я собираю в тетрадной клети и все отчаянней берегу. Живу крупицами, узелками, упавшим перышком – нечет, чёт. Проникло слово водой под камень и никуда уже не течет. И, знаешь, скоро совсем застынет, почует почву, утонет в ней. Подумай только: в моей латыни все меньше слышно живых корней.

Уехать к морю, встречать сентябрь, считать у раковины витки…
А разбиваться об эти ямбы мне больше, кажется, не с руки.


© Кот Басё

Бог мне снится и говорит: "Ты выбираешь всегда не тех,
А потом скулишь и плачешь, что я отвожу от тебя беду...
Глупенькая, улыбайся, и ещё влюбится в этот смех,
Тот, из-за кого все беды твои буду гореть в аду".

Я просыпаюсь, легко и просто даётся вдох,
Я удаляю из памяти все ненужные номера.
Шепчу: "Спасибо, Отче, что ты меня уберёг."
И открываю сердце тому, кого так ждала.


© Хрустальная Марго

Не говори, что возраст – это плохо…
блажен не тот, кто может жить с нуля:
в который раз, жуир и выпивоха,
падёт апрель – расстелется земля,
расстелет небо смятые овчинки,
а город – смуту гордых горемык,
по ходункам, ходулям и ходынкам
получат все,
и – мы.
и я стелюсь в который раз под ноги
своей судьбе – имей меня! топчи…
нас всё равно вычёркивают боги
и воскрешают наши палачи,
нам всё равно – на том или на этом
ветру стоять, процеживая свет:
мы не прозрачней с возрастом для света,
уже преграды – нет…
сочти за труд, считай своим уловом
возможность в милость впасть,
но не со мной:
грешна, стелюсь смиренно – перед словом! –
высоколобой чистой простынёй.


© Алта Белая

ещё вчера, когда стелился вечер
лоскутным одеялом по аллеям,
я думал – этот август будет вечен,
а завтра мы вдвоём переболеем.
казалось, что у бога ни спроси,
всё тотчас же как хочется случится.
и ночь звенела тонкой нотой си
горячечного пульса на ключицах.
и падала далёкая звезда
в объятия земного океана,
когда ты мне шептала тихо «да»
под наглый скрип пружинного дивана.
¤
с рассветом небо призрачно и тонко
укутало туманами наш город.
случилась осень.
августа иконка
как ладанка легла за тёплый ворот.




© Ник Туманов

Послушай, уж если ты в моей жизни – и царь, и Бог –
Кончай валять дурака, приходи – и правь!
Я, знаешь, устала копаться в пыли веков,
Бросаться за счастьем слепо, то вброд, то вплавь.
ЧертИ уже, что ли, линии на руке.
Расставь уже, что ли, точки над «и» и «ё»,
И я буду щедро гимны строчить тебе
И с каждым вдохом славить имя твоё.
Мне, знаешь, не надо таких уж больших чудес –
Ни звёзд с небес, ни, тем паче, колец со дна –
Я просто ужасно устала всё время – без –
То в горе, то в радости, но, один чёрт – одна.
Бросай свое облако, хватит меня терзать,
И так я уже по минимуму хочу –
Уснуть, прижавшись щекой к твоему плечу,
И утром, проснувшись, в твои заглянуть глаза.


© Юлия Вергилёва

- Сказочник, знаешь... Она ни во что не верит!
Просто рифмует строчки когда ей больно,
Просто читает сказки... Закрыла двери,
Чтобы в пустой квартире грустить спокойно.
Вновь перематывать кадры из старых хроник,
Тихо листая исписанные страницы...
Сказочник, слушай... Она ведь ему не снится!
Что там - "не снится", он просто о ней не помнит...
Может быть стоит немного исправить сказку?
Капельку счастья и время для новой встречи?

- Вряд ли, мой друг... Это время - оно не лечит,
Просто на душу твою надевает маску -
Всё, мол, прекрасно, я это давно забыла,
Больше ни дрожи, ни грусти и ни тревоги...
Только ты знаешь... Ведь если она любила -
То навсегда сливаются их дороги.
Пусть параллельные, но протянули рядом,
И до касания, в общем-то, миллиметры...
Только ошибка. Её исправлять не надо,
Просто рассеять память дождем по ветру...

- Но ведь так невозможно - рассеять любовь по ветру?
Сердце заденешь - и боль от осколков брызнет...

- Да, невозможно. И каждый столкнется с этим.
Сказки всегда короче, чем наши жизни...


© Анна Кулик

Подарите маску безразличия,
я устала клясться на крови.
Соблюдаю чертовы приличия
в чем угодно - только не в любви.
В чем угодно - только не в касании,
где мурашки током под рукав...
Я умею жить на расстоянии.
Я умею. Аномальный сплав:
Ненависть граничит с острой нежностью,
знаю все "нельзя" наперечет.
Мне б сейчас спросить тебя с небрежностью:
"Что тебе не нравится еще?"
Ампутировать, забыть, стереть из памяти...
Сам-то пробовал? Поди еще сотри.
Можно и любви поставить памятник,
только не снаружи, а внутри.
Я уже не та. Ищи отличия
Заблуждайся "вот вернется - обниму"...

Соблюдаю чертовы приличия,
А всего-то хочется... к нему.


© Анна Кулик

Он был упрямый и колючий,
Топорщил все свои иголки,
Но это мой счастливый случай -
Порой сердитый, вредный, колкий...

Таскал запретное без спроса,
Пыхтел обиженно немножко,
И засыпал, уткнувшись носом
В мою прохладную ладошку.

Но гладя нос его холодный
Ему прощала все уколы...
Он просто быть хотел свободным,
Ну а потом уже веселым...

Он был колючий и упрямый
От носа кончика до ножек...
Он был и есть любимый самый.
Единственный. Мой славный Ёжик.


© Маргоша Мар

Говорят,
что на всех не хватит, что у сердца бывает дно, что размеры одной кровати не вмещают размеры снов, что едва уловимый запах будет тоже иметь исток и, когда ты на мягких лапах, кто-то врубит тебе Вудсток.
Говорят.
Понимаешь, правда - это только твой личный фант. Даже если сама не рада, то порадует сбоку бант. Это право - ходить весёлой, голой, смелой, глупее всех. Только виски не нужно с колой, от такого в июле снег.
Говорят,
что любовь проходит, время очень хороший док. И не врут, потому что вроде всем на свете он не помог: кто-то дышит всего неделю, кто-то годы не может спать. Первый столько всего намелет, а второй будет век молчать.
Говорят,
что с годами меркнет: и лицо, и душа, и мысль. Всё на свете слабее смерти, после - вряд ли имеет смысл. Люди истово верят в Бога, наступая на самый край - так легко упираться рогом, если где-то в запасе рай. Под проценты жиреет в банке многолетний крутой резерв... Говорят, что на малой ранке закаляется крепкий нерв.
Говорят, что...
а я не слышу. Потому что давно глуха. Потому что из тощей мыши не сварилась еще уха.
Потому что любить до песен, промурлыканных вдруг под нос, можно в мире, который тесен, где один к одному прирос. Где один от другого волен отойти, если так легло. Где друг другом никто не болен, потому что болезни - зло.
Говорят, что опять дорога. Лето в самом конце пути.
Говорят - ты же хочешь много, не сбывается, расхоти.

...
А стоишь на своём - плати.


© Лала Тарапакина

Не знаешь о чем сказать - говори о главном:
О том, как надежда бьется орлом двуглавым,
О том, как попутный ветер приходит в гавань,
Как солнце в ладонь ловить,
Как локоны золотятся, как гаснут свечи,
О том, как закатным соком струится вечер.
Не знаешь, о чем сказать - говори о вечном:
О счастье и о любви.





(с) Александрова Аксинья

Поднимайтесь, мой князь. Поднимайтесь ко мне, мой князь.
Не смотрите на них - вам никто не подаст руки.

Что толпа вам? - привычна скалиться, лить грязь и в безудержном танце стаптывать каблуки.
Вы отличный скакун, лошадь дышит - идет пар. Только выстроилась - будто волчья зияет пасть -
и рычит, и воет, и стонет вокруг толпа, потому что вы перед ними с м о г л и упасть.
Это риск благородных, вызов, другая кровь, это пик обнажения и силовой предел -
не вписаться однажды в предложенный поворот, так, как с вами случилось сегодня, сейчас и здесь.
Это данность - срывался каждый, летящий ввысь. Чтоб от страха толпа натянулась и порвалась,
словно нерв, поднимайтесь, как делали только вы.

Поднимайтесь, князь.



© Лина Сальникова

Так бывает у пегих собак на перронах, у уснувших бродяг в слепых вагонах, у перелетных птиц, с газонов собирающих сор и жмых...
Я имею в виду - когда нету дома, ни дупла-ни норы, по друзьям-знакомым, и нас двое, легких и невесомых, мы свободнее остальных.

Наши глаза озорней и бездонней; нету на свете двоих бездомней, чем перелетные мы, запомни. Можно прижаться к тебе щекой?
Мы чуть-чуть пираты, чуть-чуть пиллигримы... С тех пор, как ты пристрастился к дыму, ты, конечно, все тот же, любимый, но мнимо-счастливый, мнимо-родной.

Мы у памятнка Мандельштаму... снег, неоновая реклама, сонный город, огни, и дым тот самый, что ты любишь вдыхать, чтобы плыть над землей,
я держу тебя! ты как змей воздушный... мне внизу одиноко, по-детски скушно... ты веселый, тупой, апатично послушный... Где ты? Можно прижаться к тебе щекой?


© Варежки Марковы

город скрыт под лужами = под трико, да
туч на юг уплывают десятки стай.
мы с тобой не видимся по три года -
хотя б день из тысячи наверстай!
расскажи, как "love me" займёт "don't leave me",
промолчи про музыку и про стиль.
между нами разность стирают ливни:
ты меня - как я тебя - не простил.
но при встрече рот лишь опять осклабишь
(всё тепло, что оставлено - расхватал).

никаких не хватит сердечных кладбищ
хоронить тебя в памяти раз в квартал.









© Мария Кевлина

Четыре письма.

Он:
Не имеешь привычки смотреть кто к тебе заходит. Такова виртуальность - здесь вечная проходная. Контингент трындит о моде и о погоде. Смайлики, "приветки!" - надоедает... Ты не любишь флуда, я даже могу по пальцам сосчитать твоё за последний месяц. Слушай, а прости меня за нахальство: я тебе хоть сколько-то интересен?
P.S. Не прошусь в "друзья" - понимаю: нелепо крайне пополнять френдленту в подобном стиле. Вспомнишь - заходи. Я - Бродяга Райнер. Впрочем, имена мы давно сменили.

Она:
У тебя полсотни читателей за полгода. У меня - не валялись кони, - только бы их не двинуть. Дома тоже пусто - после развода мир как будто выцвел наполовину. И о чём писать? О разбитом сердце? От таких метафор с души воротит. Френдам дай пронюхать - раззвонят, черти. Ладно... ты же знаешь, что я - невротик.
P.S. Помнишь, мы с тобой начинали повесть: я - за героиню, ты - за героя? Если не ушёл ещё этот поезд, я бы посоавторствала с тобою.


Он:
Знаешь, я б у тебя вдохновенья поклянчил. Можно даже – в рассрочку – на несколько дней... Дон кихоты бросают своих дульсиней, я же, тем и другим, слишком преданный санчо. Тёмен этой тоски в облацех водоём, и меня откровенье не сделает краше, если ты вдруг решишь, я – «и нашим, и вашим…», так как, нынче уже невозможно – втроём. Для тебя и него треугольник решён – каждый в нём отыскал свой, по выбору, угол. Примиренья не будет, а я – как по кругу. Вы мне – оба друзья. Объяснять есть резон? От «чего я не понял» до «в бан, коли так!» Я… искал тебя. Думаю, правду ты в праве… Остальное – как скажешь. Не буду лукавить, что рука не дрожит.
P.S. Виртуальность – пустяк?

Она:
Говорили мне: лучше быть от тебя подальше. Попыталась, и поняла: это дальше - не значит лучше. Виртуальность дружб - разновидность забавной фальши, но нашёлся на сто других настоящий случай? А насколько он настоящий - покажет время? Видишь, даже скатываюсь в банальность. Мир переменился, а я не в теме? Впрочем, узнаю тебя! Знаешь, пялюсь в монитор и думаю: "Райнер - душка?! Что-то бы в лесу, однозначно сдохло!" Каждый холивар был тебе игрушкой. Как такая язва и без подвоха!
...Ладно, не фырчи, мол: "К ней всей душою, а она на честность мне: "Да пошёл ты!.."
Ваше с ним – есть ваше. Не беспокоит.
P.S. Я... я просто рада, что ты нашёлся.


© Погодина Татьяна Сатори Ивадзику

Из всего, что вечно, самый краткий срок у любви.
Я.Л. Вишневский


я такая игра
со счастливым смертельным исходом
я дежурная часть
вызывайте две цифры алло
ни хрена не горят
свечи лампочки без кислорода
я шестнадцатый час
чередую коньяк корвалол

все стучит хоть убей
я на белой салфетке стихи ей
я такая игра
сладкий сахар соленая соль
сокращается день
новым приступом тахикардии
ничего говорят
только тапки и простынь с собой

ничего говорят
ничего говорят время лечит
с алтарями беда
упаду на колени к стене
я такая игра
черной кровью на левом предплечье
тушь святая вода
и под кожу иглой бога нет.


© Черри

Неба не будет. Слышишь, не будет неба!
Красок, деревьев… Ветра не будет тоже.
Воздух качнётся в лёгких заледенело
Серою веткой. Лет через двадцать, может,

Всё по-другому станет - совсем иначе;
Мир потеряет разом комфорт привычный.
Кто не в толпе – смирится, толпой сминаем.
Смерть - порожденье вируса безразличья.

Серое войско зубастых давно не в норах -
Крысьи повадки заметны и в небоскрёбах.
Можешь ты, лично, стать для других опорой -
Чтобы вне клана, или вне стаи чтобы?

Хватит ли духу неженкам недовольным
Взять себя в руки, плечи подставить слабым,
Если сегодня сытый мужик холёный
Визгом сравнится только с базарной бабой?

Где ваша гордость, особи при кошёлках?
Что Вас толкает в рейтинги, ранги, топы?
От безрассудства жадность скользит в жестокость
Средства используя от матюка до бомбы.

Нежное утро иней венчает белым.
Звёзды снежинок хрупки и невесомы.
В мире есть всё, чтоб люди ценить умели
Ветер, деревья, стихи, небоскрёбы, совесть…

Беды пророчить, знаю, вполне нелепо.
Двадцать-то лет – небольшая довольно веха…
Только на всякий, если не будет неба -
Жди на Полянке. Как прежде. На серой ветке.


© Сахара

"Веришь глазам, и глаза начинают лгать;
ставишь на голос, а он переходит в хрип...

Небо такое звездное, ночь долга. Где только я ни умер, поверь, старик".

Старец сидит по-турецки. В большом костре бревна трещат, и отсветы от костра
будто слова высвечивают: "Стареть здесь, на отшибе, хуже, чем умирать.
Сын мой, внимательней глянь-ка в мое лицо: жизнь не дарила мне даже следов морщин.
Всех-то тревог - крики птичьи, кошмарный сон, да иногда еще в погребе мышь пищит.
Вечность покоя красива издалека - желают его только те, кто не любит жить, -
кидает монетку, - на память от старика. Чтоб вспомнить слова мои, если устал. Держи".

Жизнь промелькнула, я выгадал, что искал, - это монета вела меня наугад.
Я возносился к небу, сгорал в песках, но принимал ее, как она ни строга...

Вот бы сейчас разыскать того старика.
И молча обнять.
За то, что тогда солгал.



© Лина Сальникова

здравствуй, девочка.
как ты?
лаская струны,
кто поёт тебе песни о дальних странах?
заметают ли пляжи в твоих лагунах,
как и прежде, февральские харматаны?
я по памяти сны сочиняю.
впрочем,
это просто: когда затекает вечер
под усталые веки июльской ночи
и дышать от жарищи в квартире нечем,
я, привычно взлетая, вдыхаю небо
на маршрутах известных лишь мне и богу.

знаешь, я в Кабо Верде ни разу не был.
и, хотя тебя в снах моих очень много,
всё равно не хватает.
не оттого ли
сон летит сквозь меня, как вагон метро,
стробоскопом мерцая, лишая воли,
в направлении площади Трокадеро.
ты учила любви меня там, давая
мне защиту объятий в своей омерте.
ты не знала, что ангелы Вонг Карвая,
убивая,
не верят в спасенье смертью...





© Ник Туманов

она болеет тяжелым прошлым
я проиграл все надежды в карты –
смотрю, как вечность сдается пошло
и мну в кармане билет плацкартный

ей сколько - тридцать? а может меньше
а мне – гадай не гадай – промажешь
и в сердце столько гуляло женщин
что ей об этом и не расскажешь

но там, где волны живут как дома
и бакенщик – он же вершитель судеб –
под утро выпив полпинты рома
расскажет морю, что с нами будет

и кто о нас написал картину –
художник - он чудо как был хорош –
она, халатик едва накинув
и я, стоящий в дверях как дождь





© Пьяный Ливень

Не ходите в собственное прошлое
Не тревожьте память понапрасну
Не вернуть из юности хорошее
Это - и печально и прекрасно.

Не ищите нынче очищения
От греха иль глупости нечаянной
Не исправить в прошлом прегрешения
Это - и прекрасно и печально.

Не терзайте душу невозможными:
"...нужно было...",
"...я бы...",
"...если б заново..."
Не реализованное - ложное
Не произошедшее - обманчиво...

Истина - сурова и действительна
Каждый миг - с победами и драмами
Истина, увы, не относительна
А - с конкретно-розовыми шрамами.
И пускай останется вчерашнее -
Заповедным. Тем, что не забудется
Не теряйте капли настоящего...
Истину лепите. И да сбудется.






(с) Валерий Марченко

Небо крепит облака бесшовно.
Если слушать, слышно, как скрипит
в циферблатах время, и большое
нарастает что-то к часу пик.

Это - август. Пот тяжелоросый вытирая с травяного лба,
к полдню на две трети сходит в осень, как на шепот - голос. На столбах
телеграфных нити чьих-то судеб тянутся, избравшие пути.
И так остро кажется - не будет тех, кого однажды не простил.

Чем ты старше - тем скорее время. -

Прошлому придется отступить:
август на две трети в сентябре, и все слышнее скрип часовных спиц,
все туманней прошлые разлуки, и в грядущем чувствуется мне,
что вот-вот сомкнутся чьи-то руки снова в телеграфной вышине.
Август - лекарь, нужная граница. Он настолько чувствен и тяжел,
что почти что х о ч е т с я влюбиться, перейти черту, а перешел -
вот она - спокойная, живая и пока безмолвная еще -
мудрость, облаками расшивает небо, на котором ты прочел,
что дается только то, что важно: брось, уйди, ладони разожми, -
все равно в нас жив любой и каждый -

люди не теряются людьми.

И канва небес случится млечной, перейдя из красок голубых.

В облака глядят, расправив плечи,
я и телеграфные столбы...



© Лина Сальникова

Август тянет забыть сценарий, что прописан на сером небе. Тёплый маленький бестиарий пропускает в реальность небыль и ворчит, закипая, чайник, склочным голосом недотроги, а в ладони накрошен пряник - угощенье единорогу, что грустит в опустевшем парке ... за окошком воркует флейта, на наречьи напевном, ярком заклинают дракона эльфы, пролетает усталый ворон, сны кидая на подоконник. Выхожу в незнакомый город, где в тумане цветёт шиповник и колышется запах пряный сонных трав, отдающих ласку, берегам реки безымянной - там печальная Златовласка расплетает седые косы, солнце плавится янтарём, преломляя хрусталь вопросов ...
лето, радужным пузырём, уплывает неспешно в осень.




© Тео Тео

Он неприступный. Красивый, модный…
Как лёд в бокале-такой холодный.
Одарит взглядом, по коже иней…
А глубже, в сердце-такой ранимый…

Она, как пламя-легка, игрива…
Волос роскошных густая грива…
Бушуют страсти в душе мятежной,
Но хочет просто быть с кем-то нежной…

Что их столкнуло-судьба, везенье?
Скрещенье взглядов, сердец биенье…
И вот уж в мире их только двое,
Как будто взрывом смело живое…

И вечность длится одно мгновенье,
Несмелых пальцев прикосновенье…
И лишь дыханье друг друга слышат.
И лёд растаял… и пламя тише.






(c)