Мой городок игрушечный сожгли,
И в прошлое мне больше нет лазейки.
А. Ахматова



Я родилась в игрушечном раю.

Порой он, правда, притворялся адом.

Там в голову беспечную мою

назойливо ввинтилось слово «надо»,

такое инородное. Реки

изгибы в балке прятались без счёта,

казались высоки и далеки

цветные двухэтажные хрущёвки.

Я родилась поддерживать очаг

и Золушкой копаться в мелочах,

учиться чечевицу от гороха

хотя бы понаслышке отличать.

И да минует случай страховой

лоскутный свет – и ласковый, и ладный,

где с миром был надёжный уговор

у детства – в каждой клеточке тетрадной.

Рука слегка в чернилах – это я

теряюсь от сложнейшего вопроса –

какого цвета спинка воробья?

И бантики в горошек держат косы.

Тут раньше было дерево. Оно

пило корнями, возносилось в небо,

листвой светилось и цвело весной,

в ликующей головке быль и небыль

сплетая в пряди, дождевой водой

промытые, змеилось сквозь тетрадки.

Теперь тут только крыши чередой

и дымоходы в шахматном порядке.

Мы гаснем долго, искрами во тьме –

вдруг занявшись и описав кривую,

немыслимую, сложную – взамен

луча, стрелы, мы проживаем всуе

и неумело… Но горим пока.

Как только отпущу своё начало –

я стану тенью в роговых очках,

как все, кто больше свет не излучает.





(с) Ольга Андреева

Все проходит, наверно, когда-то пройдём и мы -
мне впервые так страшно чего-то не уберечь.

Я пишу тебе из какой-то своей тюрьмы, и могучие стены ломают на эхо речь.
Я теряю тебя в твоём прошлом, что не молчит, что приходит держать общим списком любимых тем.
Мне все кажется, ты заберёшь у меня ключи и оставишь однажды писать тебе в темноте.
Кроме стен у меня ничего для опоры нет. Всей-то радости - смех твой звенящий и сила ждать.

Ты ведь правда так улыбаешься только мне?..

Обещай мне, что мы не закончимся никогда.



© Лина Сальникова

Пусть время, как свихнувшийся монах
рассветом незапятнанные тайны
всё так же прячет, словно смех – в горах...
Нет, не смешно.
По-прежнему фатальны
ночные безоглядные шаги.
Убить ли вас, любить ли вас, враги –
всех тех, кто держит за руки и плечи
и не пускает?..
Каин?..
Не взлететь.
Фантомны боли за спиной.
И легче
остаться, чтобы, тренируя смерть,
загадывать – от выдоха до вдоха –
вдохнуть ли?..
Аvе...
Авель?..
Не взлететь.
Уходим... ходим... им...
Что им – эпоха?..
Не оглянуться...
Не забыть.
Не сметь!..
Не сметь искать, как прежде – в зеркалах,
ту девочку, ушедшую за снегом
в июльский день...
Но почему – побегом
был назван этот первобытный страх
не сбыться за границей амальгамы?..
Блефует ночь, проигрывая гаммы
для получивших к листопаду сводку
с полей сражений –
бой за тишину
мы проиграли.
Врали?..
Ну же…
Ну!..
Ну, вспоминай же: ночь, качая лодку,
шептала – бой не может быть окончен,
пока с самим собой ты – заодно,
грех верить звёздам –
просто свора гончих
бездомных псов,
а млечный путь – короткий,
хотя, довольно крепкий – поводок,
как память тех, кто, не нащупав дно,
пытается взлететь до срока,
до...
До первых непридуманных проталин
мне нужно пять минут наедине
с той девочкой, в зеркальной тишине
потерянной жестоко и случайно,
и я ей расскажу...
Скажу ей?..
Не...




© Пузыревская Лада Геннадьевна

Скоро осень, милый, вино и мёд,
голубые крылья морских небес.

Кто хотел ответа - его поймёт. Кто боялся слышать - остался без.
Скоро море и небо, как два крыла - полосой разделяются синь и синь.
Я хотела тебя, я тебя ждала - о каком мне счастье ещё просить?
Время тихо скрипит между пальцев ног, намокает соленой прохладой ночь.
Скоро осень, песчаное дно, окно - и рассвет, за которым все решено.
Где ты тихо целуешь глаза и лоб, я ложусь на плечо, обнуляя счёт...

... видишь, море становится на крыло?
Скоро осень, любимый. Кто слышит - ждёт.




© Лина Сальникова

Не пора ли заговорить? Опадают листья, отпевает ветер оставшихся в летних водах. А у тех, кто выжил, нынче повадки лисьи, эти дни покорились, отчаянно удались им, каждый праведный каторжник вырвался на свободу. Беглый взгляд не прячется больше в тени извечной, все просторней становится осени ойкумена. Это летом казалось, что больше спасаться нечем. Время лечит себя, как зверь изможденный, лечит. И однажды полностью вылечит непременно. Не пора ли заговорить, не пора ли громче? Прижиматься к земле бесславно и нерезонно. К черту все междуречья в излучинах междустрочий.
Дай нам новые воды, вечный небесный кормчий.

Наши лодки изголодались по горизонту.


© Кот Басё Светлана Лаврентьева

Пишу тебе из будущей зимы –
теперь уж год, как ты не слышишь ветра.
Твои рассветы глубже на два метра,
надеюсь, не темней (?..), молчит об этом
усталый некто из зеркальной тьмы –
похоже, что не знает... Брат мой, где ты?..

А здесь – всё то же, стынет время «ч»
в пустынных парках, снегом не спасённых,
и сталкеры теперь уже вне – зоны
и вне – игры, и город полусонный
укачивает звёзды на плече,
а звёзды – холодны. И непреклонны.

Трамвайных рельсов меньше с каждым днём,
пути – короче, время – безмятежней,
в том смысле что, меняя гнев на нежность,
запуталось и претендует реже
на точный ход незагнанным конём.
И днём с огнём ты не найдёшь подснежник

в окрестных недорубленных лесах, а жаль,
хотя давно – никто не ищет...
Плодятся тени, заполняя ниши –
не амбразуры. Каждый первый – лишний,
и с каждым снегом тише голоса
ушедших без причины – тише, тише...

Блаженны те, кто твёрдо верит – нас-то
минует посвист зыбкой тишины...
Некрепко спят, объевшись белены,
адепты веры в полумеры, тьмы
шаги всё тише… Под окном тюрьмы
хрустят осколки звёздного балласта.

Шаги – всё ближе...
Нет надёжней наста,
чем ветром опрокинутые сны.






(с) Лада Пузыревская

Быть может, времена уже не те… Условия диктует век спешащий… Но сердце так грустит о доброте… Немодной… Искренней… И настоящей…


(с)

Приручи меня, словно кошку.
Я не дикая, я – ручная.
Со мной будет немного сложно,
Но я знаю дорогу до рая.

Если с сердцем ко мне открытым -
Не предам и я буду рядом.
Я готова прощать обиды,
Но простить не смогу обмана.

Иногда я бываю сильной.
Или просто пытаюсь казаться...
А мне хочется быть любимой
И в любви своей растворяться.

Я кажусь притягательной многим,
Но мне нужен один, родной -
Кто тоску мою в сердце разгонит
И от бед закроет спиной.

Я в душе - пушистая кошка
От любви и ласки мурчащая.
Мой характер сложный немножко.
Но я верная, я - настоящая.


© Мария Куткар

говорят,
эта ведьма приходит во мраке
и когтистой рукой забирается в душу.
только выключишь свет, ее голос повсюду.
ты не можешь уснуть или выйти наружу.
ты зашел в ее дом, так садись у камина,
обогрейся в ладонях ноябрьской ночи.
самовар уж дымится промозглым туманом,
расскажи обо всем, что забыться не хочет,
обглодало, как кость,
растерзало, убило,
но никак не уйдет,
не оставит за дверцей.
расскажи о любви,
что испила все соки,
превратила в пустыню цветущее сердце.
расскажи о мечтах,
что остались мечтами,
лишь осели во взглядах бездушным укором.
эта ведьма молчит,
подает тебе чашку,
где тоска через край обезумевшим морем.
эта ведьма - твое порождение мыслей, и взращенная так,
как дитя в колыбели -
помнит то,
что зимой и весной нашептали,
помнит то,
что умчавшимся летом напели.
а бывает другая,
в объятиях близких,
в разноцветных носках
и дымящихся чашках,
эта бабушка-осень целует нас в щеку
и кладет под подушку
волшебную сказку.





(с) Deacon

Только мы и знаем, что происходит здесь - под покровом ночи, под масками городов. Мы одним прицельным словом сбиваем спесь с тех, кто в этом тексте еще наломает дров. Только мы и знаем, как провести черту языком, пером, рукой, раскрывая плоть. Будет наша воля - я тебя обрету, серебро, хрусталь, расплавленное стекло. Ты умеешь быть и музыкой, и цветком, превращаться в жаркий ветер и нежный сон. Я привыкла в играх ставить себя на кон, только в нашем переплете не в этом соль. Соль в глубинах, в долгих взглядах, в морской воде, соль лежит на дне - нырнуть, запрещая вдох. Только мы и знаем, что побеждает день - молодые вина, музыка, лунный дом. Мир наполнен самозванцами, каждый плут уверяет нас, что слышал благую весть.

Отпусти их с миром: книги себе не лгут. Только с равными слова обретают вес.


© Кот Басё Светлана Лаврентьева

Бокалы, яблоки, вечный штопор, какое дело, который час. Открытый космос: задернуть шторы, войти друг в друга и замолчать. От звука вздрогнуть и сбиться с ритма, поймать дыхание, лечь на курс. Мы так чертовски неповторимы, что совпадаем строка в строку. И рвется хлопок, и время мнется, ловцы серебряных звонких пуль - кто будет первым, перевернется и примет на руки Млечный Путь? Вот-вот закончатся персеиды, и август вычерпает луна, начнётся осень, сентябрь, сидр, стихи, истории, имена.

Я буду где-то вне зоны сонно ходить по дому, играть в слова и остро чувствовать невесомость, когда захочется целовать.


© Кот Басё Светлана Лаврентьева

Здравствуй, Бог. Я его не видела сотню с чем-то тягучих дней.
Я успела сменить загар на белёсую кожу.
Как он, Господи? (Ты же выше, Тебе видней),
к тому же, я обещала больше его не тревожить.
Пока я здесь из первых рядов, как инвалид,
наслаждаюсь неведеньем, словно изящными танцовщицами,
Спросит ли кто-то, что у него болит?
Будет ли кто-то дышать ему между ключицами?
В то время, как я убеждаю себя, что вот-вот воскресну-
И доверяюсь судьбе, как повозке пьяного ямщика,
Падает ли кто-нибудь, словно в бездну,
в шероховатость на его небритых щеках?
Если вы Там решите грешок на него повесить,
(мало ли, может план по поимке не выполнен в сроки)
Вспомни, что он подарил мне лето две тысячи десять.
Сними с него все повинности и оброки.
Отведи от его столицы снега и метели.
Ты же знаешь, он не из тех, кому всё на блюдце.
Господи, главное - это чтобы его жалели,
а уж полюбить охочие наберутся.






(с) Марьяна Высоцкая

Следующая остановка осень, пожалуйста, не забывайте свои летние воспоминания...

(c)

Депрессия не признак слабости — это признак того, что ты пытался быть сильным слишком долго...



(с)