Биться в твоих руках ошалелой птицей.
Жизнью твоей дышать, как кислородом.
Кто ты? – Меня карающая десница?
Или, ласкающая, десница Бога?...

Знать твоих диких псов и кормить с ладони
Щупать их влажный нос и чесать за ушком.
И, замирая, слушать их рык довольный.
Или их страстный стон, умирая, слушать…

Медом душистым быть в каждой твоей соте.
Сотой медовой быть в каждом поцелуе…
Твоих объятий смертельнее нет в природе.
Но ведь на большее я и не претендую.


© Ирина Куртмазова

тихонько вползаю, по кромке страха,
под веки тебе, чтоб стряхнуть с умолкшей
души, те оставшиеся останки,
остатки,
частицы,
крупинки,
крошки
любви, что щекочет твой сон, мешая
забыться,
забыть,
ничего не слышать…

и, вдруг, понимаю,
о н а б о л ь ш а я!

да что там! –
своими глазами вижу,
как тихо,
свернувшись в тебе клубочком,
за день натерпевшись чего попало,
она недовольно под нос бормочет
себе,
надоело, мол, все!
устала!
и тут же,
буквально, спустя секунду,
целуя в ребро тебя, засыпает…

и я понимаю,
ч т о э т о ч у д о!

а мне говорили, их н е б ы в а е т…


© Ирина Куртмазова

Дождь привязался ко мне собакой.
Лижет, ботинок моих, подошвы.
Дождь не как в детстве –
грибами пахнет.
Он теперь пахнет ознобной дрожью,
кожей озябшей и липкой болью…
Терпко…

Насквозь промокая в парке,
я его нежно треплю за холку.
И он, довольный, дает мне лапу.

Но неуютно гулять с ним вместе.
Пусть до последней он капли предан.
Дождь таким теплым казался в детстве,
и в октябре оставаясь летним…
Лишь не теперь…
Он прижался, будто
я его телом согреть могла бы,
и так протяжно скулит мне в ухо,
как ни одной,
ни одной собаке
не проскулить…

Пошел вон!
Не нужно.
Я не хочу тебя больше слышать!
Ты наизнанку меня,
наружу
вывернул…
О, заклинаю -
тише!

И я, совсем ошалев, от боли,
бросилась прочь из пустого парка..

А дождь остался стоять стеною…
Словно ребенок, стоял и плакал.


© Ирина Куртмазова

Не время для счастья…
Еще не время.
Раскатывать губы - не актуально.
И холод так страстно целует в темя
в пустой, неуютной и темной спальне…
Я, сбитая с толку, сошла с орбиты,
упав в бесконечно-открытый космос…
И бьются большие метеориты
о сердце,
чтоб надвое раскололось.
Сошедший на нет, как тебе живется
средь точно таких же, на нет сошедших,
в глуши моей памяти?..
Но занозой,
проеденной до основанья плешью,
ты мучаешь душу и тянешь жилы…
Мой личный и преданный инквизитор.
А помнишь, как мяло нас и крошило
ночами…
Похлеще китайских пыток.
Конечно же, помнишь!
Я чую кожей.
Но водка лелеет твои обиды,
ведь сопли жевать, несомненно, проще,
чем любящим быть…
или быть любимым…
Мы, скрытые тенью от глаз друг друга,
пьем вместо любви антидепрессанты.
Я та,
что осталась твоим недугом.
Ты тот,
что оставил меня подранком
сдыхать на болотах всего былого.
Не жаль тебе маленькой серой шейки…
Мы те,
что живем вдалеке от бога,
что проданы демонам за копейки.
Плюемся, питаясь безвкусной ложью,
хоть чем-нибудь чтобы напичкать душу.

Не время для счастья…
Еще немножко
и счастье нам вовсе не будет нужно.


© Ирина Куртмазова

в коммуналке, в дешёвом баре и на крышах чужих домов -
вы всегда остаётесь парой, но порой не хватает слов...
и лежишь в потолок уткнувшись, или даже, в его плечо
чтоб уснуть, а потом, очнувшись, осознать что внутри печёт.

от тебя до него - маршруты. от него до тебя - беда.
а мечты на двоих обуты. это значит, что ты права.
это значит, что есть надежда. очень важно найти пунктир
отпустите что было прежде. непосильною ношей мир...

для хорошего место будет, а плохое хранить нельзя.
не бывает отменных судеб и хорошую всем не взять.
наплевать! в коммуналке этой, и на крышах чужих домов
вы всегда остаётесь парой. если счастье - оно без слов...




© Вика Миловидова

И я пишу своей лучшей самой:
"Ну что ж он делает и зачем?
И так приелись скандалы с мамой,
ещё неделя и жди врачей..."

А мне ведь нужно совсем немного:
его улыбка и нежность рук.
опять, стандартно, кричу: "Не трогай!"
его подругам и паре сук.

И всё отлично. И есть, и порознь.
Сегодня - нервы. Вчера - спирты.
Зачем мне, мама, твои советы?
Сиди на кухне и режь бинты.

Давно пора бы заштопать сердце,
убрать пароли, сменить ключи,
но я не знаю, как ночью греться,
когда он хмурится и молчит.

И я пишу своей лучшей самой:
"Куда же сердце? Оно болит."
"Послушай, кроха, не трогай раны.
Он и приедет, и позвонит..."




© Вика Миловидова

Она рассказывает долго, подробно,
Смотрит вдаль, словно кого-то видит:
«Ты не представляешь, на что способна
Женщина, которая ненавидит!»
Резко жестикулирует руками,
Вытирает слезы, нервно смеется,
Наливает виски и большими глотками
Пьет и опять в любви признается...
Щурит глаза, берет зажигалку,
Курит сигарету, другую… бросает...
Несчастная такая... Так ее жалко,
Так мучительно больно она страдает...
Он - напротив, смотрит на ее губы,
На ямочку на щеке, когда улыбается…
Не перебивает ее, зачем, это глупо,
Пусть поплачет, выскажется красавица...
"... ты не представляешь, как это больно,
Когда вся жизнь пролетела впустую..."
Он встает, подходит, обнимает: «Довольно,
Я же рядом, слышишь? Дай поцелую...»


© Бойкова Марина

Этот дворик, знакомый с детства,
Только деревце выросло выше...
Это было мое "королевство",
Тут когда-то жил Карлсон на крыше...

Ощущенье - бегут мурашки...
Помню место, где спрятан "секретик",
Под стеклом на конфетной бумажке -
Мой волшебный цветок-семицветик...

Продолжают играть девчушки,
Строят домики, возят кукол,
На скамейках сидят старушки,
(Так же чей-то котенок мяукал)...

Все знакомо, и все как прежде...
Только мир изменился мой.
Но живу я в наивной надежде,
Что однажды вернусь домой...

Папа рядом, живой, здоровый,
Мама, смех, так знакомый с детства,
Аромат леденцово-фруктовый,
Уходящего вдаль королевства...


© Бойкова Марина

Моему классному руководителю и учителю русского языка и литературы, посвящается…

Зимний вечер. Глазами фонарей в окна и далекими детскими криками, от попавших в цель снежков. Она сегодня никуда не пошла. Мама на курсах. Хоть и темно за окном – не страшно. Только шесть часов. Но что-то крадется в душу. Неизбежное. Волной, как от качелей, что взлетают под тобой.Читать далее


© Аверина Елена

Дай фломастер. Последний раз, как последний бой,
на стене срифмовать приличное с неприли…
Закопать бы всё, как согреть бы всех под собой -
крысы, осы, котята, бабочки, журавли…

Ладно, белый, не перебесишься… перебе…
Обвиняю?!. Теперь спокойно сказать – «И ты!»
Роберт Инглунд* который год снится сам себе,
каждый раз он во сне себя режет на лоскуты…
Горизонты размыты за датою – тридцать лет.
Испугается солнце выйти, начертит круг.
Как и я, каждый раз одеваясь в больное Red,
чтобы слиться с глазами рожениц и пьянчуг.

Волос в хвостик. Свой мир в коробку. Себя в синяк.
Стать своею в толпе прошедших и Крым и Рим!
Приезжай ко мне. Приходи ко мне… просто так…
Сядем спинами, словно дети… Поговорим…
Ты же знаешь - чего мне стоил и гон и крен,
ты же видишь, как нас спасает простейший бред…
Побежали???! ...с больших и маленьких – перемен,
обалдевшие от училок и кастанед….

Рядом-рядом, а так бывает лишь у собак…
Душу в душу, но в оправдание приготовь -
руку в руку.
А между пальцев сочится кровь…
- Может танго?
Ты скажешь – «после… - пошли в кабак…?!»

В кабаке мы с тобой перебесимся… перебе…
Мы двумя пиджаками повесимся на скобе,
но потом разлетимся улыбками и прощай
-
а мне дома чего-то заплачется по тебе…

Дай фломастер.
-
А хочешь вместе?
А хочешь сам….
Нарисуем вокзалы, радуги, корабли,
а сквозь нас по домам своим…. норам… по небесам -
-
крысы, осы, котята, бабочки, журавли…




-----------------------------------------------------
Роберт Инглунд* - звезда "кошмара на улице вязов" Актёр, сыгравший Фредди


© Ленка Воробей

Вот и что?! …не смотрели, а трогали.
Ну и как проводить опознание?!
Проститутка душа, недотрога ли -
что тебе?!
Ты далёк, как признание…
Всё просыпалось звонкими бусами,
что на «бис» не скреплённое «бисами»…
И остался мой локоть некусаным,
а и значит портрет – недописанным…
Надавить, чтобы красками брызнуло
или просто плеснуть из горчичницы?!
Но уже не начать себя сызнова,
не списать, подглядев у отличницы…
Утопиться бы вот поучительно,
но цепочка натянута, (гадинка
Осознания).
Дёрнет мучительно… -
глубина теперь так незначительна,
так мелка, как яремная впадинка…
Посмеялись, ища многогранную,
только вена кругла. Прячет варежка.
Наша страсть полетела под ванную -
тонким лезвием с бурым краешком…
Снято?!
Стоп.
Перестроились.
Заново!
И всплывает картинка дурацкая,
там где спички цветут в Балабаново,
там где тушь не течёт Ленинградская…
………………………и обои с живыми цветочками.
………………и до одури всё непоэтово.
Где мы жили ещё оболочками,
с теми, кто нам был дорог… до этого…
-
Не помучают. Добрые. Быстро как
перегасят… исправят отличия
и по кодексу списанных искорок,
окунут в темноту безразличия…


© Ленка Воробей

Le Beaujolais Nouveau est arrive! - слова пусты, как молодые вина, а я не так наивна и невинна, как десять лет назад. И в большинстве своём мужчины стали мне скучны: роняют пепел с сигарет на скатерть, небрежно врут, небрежно пьют и платят. А дашь слабинку, начинают ныть о том, что бабы - стервы, жизнь - дерьмо, друзья - козлы...и далее по списку.
Шампанское, не прибегая к риску, готов открыть любой.
А я лимон меланхолично выжимаю в чай и привыкаю жить без алкоголя, как в сказке: мне что воля, что неволя, что "оставайся", что "прости-прощай".
Иди, mon cher, что хочешь, то и пей, но не меня, я много крепче виски. Не хлопай дверью. Лучше по-английски, по капле раствори себя в толпе, найди дешёвку, вылакай до дна, ведь ты привык "лакать" свои напитки.
Я не даю тебе второй попытки.
Такое чувство меры... и вина.


© Индульгенция

Всего лет восемь после выпускного...
Да нечего рассказывать, поверишь?
Ни с кем не вижусь, нет. Сменила город,
но в планах - хлопнуть дверью и вернуться.
Ну, может быть, не хлопнуть. Потихоньку,
побитой шавкой приползти обратно,
забиться в угол, чтоб никто не видел
и не скулить, чтоб дольше не нашли.
А так - ни мужа, ни детей, ни ВУЗов,
дипломами маячащих со стенок,
ни прочих бренных "гордостей" в активе.
Через недельку на год постарею,
и это слабый повод, чтоб напиться.
А у тебя здесь клёны и ограда,
и ты смеёшься, вечно молодая...
Ну, мне пора идти. Ты не скучай.


© Индульгенция

Я влюблен, а ты в меня – «быть может»
Разбираться в чувствах… так напряжно.
Часто говоришь «как карта ляжет…»
Ляжет так, как ты ее положишь.

Враг мой, я хочу тебя до дрожи.
Так, что не хватает слов и жестов.
Но спугнул нелепое блаженство
Глупый нерешительный прохожий.

Во взаимность верить так не сложно.
Мы с рассветом станем на день старше.
Я услышу голос твой уставший:
«Я тебя возненавижу… можно?»

Это как порез на нежной коже.
Это как пятно на белом ложе
Это как продать себя предложат…
Ты влюблен, а я в тебя…




© Саша Бес

… И тебе не придется меня держать – ухожу, конвертируя мысли в мили. Я склоняю город по падежам, жаль, учебники звательный отменили. Вот и мечется звуком, лишенным нот, не способным окликнуть тебя при встрече… Да и встреч не случалось уже давно, потому что больше делиться нечем. Все остались, как водится, при своих, обрастая бытом, быльём и ленью. Так на месте, где некогда шли бои, появляются новые поселенья. В них рождаются, маются, ждут чудес, не дождавшись, в землю врастают крепче… Парадигма, в которой все формы есть, кроме тех, что ей явно противоречат. Я склоняю город к твоей душе, не имея, в общем, альтернативы.

Шесть бессмысленных косвенных падежей.

И один – Necessarius Vocativus.


© Кот Басё

В час отлива возле чайной
Я лежал в ночи печальной,
Говорил друзьям об Озе и величьи бытия.
Но внезапно чёрный ворон
Примешался к разговорам,
Вспыхнув синими очами,
Он сказал: "А на х..?!"

Я вскричал: "Мне жаль вас, птица,
Человеком вам родиться б,
Счастье высшее - трудиться,
Полпланеты раскроя..."
Он сказал: "А на х..?!"

"Будешь ты великий ментор,
Бог машин, экспериментов,
Будешь бронзой монументов
Знаменит во все края..."
Он сказал: "А на х..?!"

"Уничтожив олигархов,
Ты настроишь агрегатов,
Демократией заменишь
Короля и холуя..."
Он сказал: "А на х . . ?!"

Я сказал: "А хочешь - будешь
Спать в заброшенной избушке,
Утром пальчики девичьи
Будут класть на губы вишни,
Глушь такая, что не слышна
Ни хвала и ни хула..."

Он ответил: "Все - мура,
Раб стандарта, царь природы,
Ты свободен без свободы,
Ты летишь в автомашине,
Но машина - без руля.

Оза, Роза ли, стервоза -
Как скучны метаморфозы...
В ящик рано или поздно!
Жизнь была - а на х..?!"

Как сказать ему, подонку,
Что живём не чтоб подохнуть, -
Чтоб губами тронуть чудо
Поцелуя и ручья!

Чудо жить - необъяснимо.
Кто не жил - что спорить с ними?!
Можно бы - да на х..?




(с) Андрей Вознесенский

Ревную тебя беспричинно,
мой самый любимый мужчина;
обиду запрятав поглубже,
я делаю вид равнодушный.

Неласкова,
взглядом колючим
тебя начинаю я мучить;
смеюсь необычно и часто,
но выгляжу -
самой несчастной.

Контроль над собою теряя,
тебя в нелюбви упрекаю.
Ты гасишь мой гнев поцелуем...
Спасибо,
что любишь такую.

ПРОСТИ ...


© Нина Павлова

встает за полуднем, теряет ключи и мысли.
ругается с солнцем о пятнышках на паркете.
идет, набирает семь яблок из самых кислых.
и разных ирисок в бумажный цветной пакетик.
и прочей ненужной, но радостной дребедени.
из самых последних предутренних сновидений
летят лепестки, светляки и птенцы кукушек.
она моет яблоко. тянет ладошку. скушай!..
и ей никогда и ни в чем не случиться первой.
она собирает по стенам чужие тени
он гладит ее запястье, мешает вермут
с грейпрутовым соком
и смотрит в нее изнутри
целует в висок, смотри
отколотая звезда
ты выпала из гнезда
ты выспалась в поездах
ну же!
и снова ее оставляет словам и строкам,
которые боготворит.




(с) Яндел Светлана