Показывать можно только зрячим.
Петь песню — только тем, кто слышит.
Дари себя тому, кто будет благодарен,
Кто понимает, любит и ценит.




(с) Омар Хайям

В дорогу - живо! Или - в гроб ложись.
Да! Выбор небогатый перед нами.
Нас обрекли на медленную жизнь -
Мы к ней для верности прикованы цепями.

А кое-кто поверил второпях -
Поверил без оглядки, бестолково.
Но разве это жизнь - когда в цепях?
Но разве это выбор - если скован?

Коварна нам оказанная милость -
Как зелье полоумных ворожих:
Смерть от своих - за камнем притаилась,
И сзади - тоже смерть, но от чужих.

Душа застыла, тело затекло,
И мы молчим, как подставные пешки,
А в лобовое грязное стекло
Глядит и скалится позор кривой усмешке.

И если бы оковы разломать -
Тогда бы мы и горло перегрызли
Тому, кто догадался приковать
Нас узами цепей к хваленой жизни.

Неужто мы надеемся на что-то?
А может быть, нам цель не по зубам?
Зачем стучимся в райские ворота
Костяшками по кованным скобам?

Нам предложили выход из войны,
Но вот какую заложили цену:
Мы к долгой жизни приговорены
Через вину, через позор, через измену!

Но стоит ли и жизнь такой цены?!
Дорога не окончена! Спокойно! -
И в стороне от той, большой, войны
Еще возможно умереть достойно.

И рано нас равнять с болотной слизью -
Мы гнезд себе на гнили не совьем!
Мы не умрем мучительною жизнью -
Мы лучше верной смертью оживем!





(с) В. Высоцкий к/ф "Единственная дорога"

Почему мы мечтаем о любви, хотя она бывает мимолетной и может принести боль??? потому что пока она длится это чертовски здорово!!!




(с) из к/ф "У зеркала два лица" (The Mirror Has Two Faces)

Я в дом войду. Твой тихий дом.
Ты вспомнишь обо мне.
Ты в кресле будешь. В тишине
Я сяду за столом.

Устало спросишь: «Ты ждала?»
Я прошепчу: «Всю жизнь…»
Ты спросишь: «Где же ты была?»
А я скажу: «Во лжи».

«Кому лгала?» «Себе и всем».
«А в чем?» «В том, что в друзей
Не верю и в любовь». «Зачем?»
«Чтоб было веселей».

«И было?» «Нет». «Так для чего?»
«Чтоб успокоить боль».
«Любила многих?» – «Одного.
Тебя. Но ты ушел».

«Была ли замужем?» «Была».
«А счастье было?» – «Да».
«А отчего ты умерла?»
«Не помню. Ерунда».

«А как давно?» «Дней пять назад».
«Как ты меня нашла?»
«Я видела твои глаза,
Когда я умерла».

«А дети есть?» – «Есть: сын и дочь».
«А где они?» ¬– «Внизу».
«А там внизу, наверно, ночь.
Я свечи принесу».

«Ты вспоминал меня?» «Почти…
Почти не вспоминал».
«А я звала тебя…» – «Прости…»
«…но ты не отвечал».

«Кого ты помнишь?» – «Всех.
А ты?» «И я». «Ты счастлив был?»
«О, да! Сбылись мои мечты,
Я всё осуществил».

«Ты всё успел?» «Наверно, да.
А ты?» «Наверно, нет…»
«Когда я умер, обо мне
Ты плакала?» «Всегда…»

«Какой же ты была?» – «Смешной,
Ты сам тогда сказал».
«Кто звал тебя своей женой?»
«Тот, кто меня не знал».

«О чем жалела?» – «Ни о чем».
«Чего хотела?» – «Жить».
«О чем мечтала?» – «Обо всём».
«А главное?» – «Простить».

«Что ты любила?» – «Всё кругом:
Свою семью, друзей,
Все звезды, небо, ветер, дом,
Животных и людей…»

«Что ты оставила?» – «Себя.
В стихах и в музыке. В деталях.
В прохладных клавишах рояля…»
«Они теперь скорбят…

Я помолчу. Ты помолчишь.
Забрезжится рассвет.
Ты спросишь: «Ты ещё грустишь?»
А я отвечу: «Нет.

Мне больше не о чем грустить –
Ты вспомнил обо мне».
И из-под ног сорвется жить
Последний первый снег…





(с) О. Алексеева

Есть что-то длительное в марте
и запредельное, как смерть.

... Ты нацарапаешь на парте
пронафталиненное "мреть",
а твой сосед, дурак ушастый,
покрутит пальцем у виска,
и ты, отверженная каста,
зевнёшь.

Вселенская тоска,
что Цезаря душила, может,
в его последний стылый день,
навалится и подытожит:
— К доске! —

Превозмогая темь
от неученья душных формул,
взойдёшь Болейн на эшафот,
но грянет, соблюдая норму,
звонок и вновь тебя спасёт.

Сосед, ухмылисто-щербатый,
с печатью тлена на челе,
опять порадует цитатой
о самом древнем ремесле,
но ты с величием матроны
всандалишь в низкий лоб щелбан
и, осчастливив гегемона,
вернёшься в мир фата-морган....

Альбом о прошлом.
Стынь в мансарде.
И больше некуда взрослеть...

Есть что-то тягостное в марте,
но неизбежное, как смерть.


© Уже Другая

Давай-ка, выйдем, поговорим, здесь слишком шумно от белых крыльев. Неважно, кем мы друг другу были, когда ещё не горевший Рим был властен каждого распинать, кто четче видит границы света. Считай, что я позабыла это, что заживает моя спина, лишившись перьев. Рубцы - не в счёт, сойдут под осень змеиной кожей, напоминая, что я моложе, покуда время мое течёт в твоей руке, мой... пусть будет - брат. Но я пришла поболтать о бренном. Ты наградил меня лишним геном и сам, я вижу, не очень рад тому, как я проживаю жизнь: беспечно, суетно, неумело. Тебе, наверное, надоело считать кульбиты и виражи, но дай мне всё же побыть земной, одну лишь жизнь - бесконечно мало, чтоб било, плавило и ломало всё то, что ранее было мной, всё это ангельское во мне, что каждый смертный несёт с рожденья. Хоть год без неба, неделю, день, я прошу! Но ты мне ответишь "нет", ревнивый деспот, к чему мечты? Пусты надежды и ждать не стоит, что ты решишь - хоть один достоин быть тем, чем был для меня лишь ты: святой молитвой, живой водой, дорогой в свет без конца и края. Ты скажешь: "судеб не выбирают", и улыбнёшься мне, молодой и несмышлёной, поправишь нимб, толкнёшь на землю с небесной тверди. Любовь твоя пострашнее Смерти, но я хранима тобой одним, а значит крылья - моя стезя, и ни лазейки, ни компромисса и я, беспечная аббатиса, останусь жить при твоих "нельзя", считая шишки и синяки. Да будет так, разойдёмся миром: я - к тем, кто сделал тебя кумиром, ты - к тем, чьи судьбы не так горьки...
...Но помни - ангельское внутри порой ведет себя так хреново, что ты однажды услышишь снова: - Давай-ка выйдем, поговорим...


© Ксения Кольт

Встретились как-то Любовь и Дружба.
Любовь спросила: "Зачем на свете нужна ты, если есть я?"
Дружба ничего не ответила, ведь бензопилы не умеют говорить.




(с)

Ты неминуем. Как восход и смерть.
Как первые попытки честной боли.
По правилам мне следует – не сметь,
Но - смею. Ибо Ты мне так позволил.
Пьянея. Различаю голоса –
Молчащие, они бегут курсивом.
Спаси меня, ведь Ты привык спасать:
Случайно, обезличено, красиво.
До паузы. Переходящей в ноль.
До первого неправильного слова
Ты навсегда останешься со мной.
И я не вижу повода иного.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Слишком мало зимних дней – все на распродаже,
Одинокий жёлтый лист стынет на ветру.
Ты поверь, что всё идёт к лучшему, и даже
Это, право, не беда, если я умру.
Что хотел я от листа из тетради в клетку?
Для чего нужна Champagne, если есть Cognac?
“Всё проходит “ – это как нужная таблетка,
Хоть и горькая oна - всё равно твоя.
Что ты можешь взять с собой? Фото из альбома?
Два десятка старых книг? Прыщик на плече?
Не пропустят твой багаж – это по-любому,
С чём приходишь, с тем уйдёшь. Если будет - с чем.
Изуверился в мечтах мальчик-переросток,
Да и те порастерял на своём пути.
Ты уж строго не суди, это слишком просто,
Я и сам себе судья – строже не найти,
Потому, что от себя никуда не деться,
Как бы в том не испытал крайнюю нужду.
Мы из детства вышли "в свет" и уходим в детство,
И надеемся, что нас в этом детстве ждут,
А багаж из нежных чувств (даже чувство долга!)
Не на пользу никому, если через край,
Так что я тебя прошу - не печалься долго,
Даже если я умру, ты не умирай!





© Игорь Приклонский

Он каждое утро встаёт в семь часов по местному,
выходит на кухню и курит в окно одну.
Он видит, что осень проводит метлой по Невскому,
и чувствует, что упрямо идет ко дну.

Он выучил много разительной силы умностей
в студенчестве, вроде бы - пользуйся не хочу...
Но он возвращается в памяти к дивной юности –
изысканной виртуозности палачу…

Он был несказанно женатым. Но счастья ленточка,
ладонь обжигая, выскальзывает из рук.
Была в его жизни Марина, осталась – Леночка,
а значит, возможны внучка ещё и внук.

Он был уважаем и ценен пока НИИ-ствовал,
потом перестройка, безденежье и развод.
Не каждая женщина может любить неистово,
иные желают в Сочи летать раз в год…

А Леночке скоро семнадцать, она красавишна.
Заходит нечасто, щебечет о том, о сём.
Когда её пальцы порхают по бледным клавишам
рояля, отцу мерещится: «всё, спасён!»

Но пьеса кончается быстро (чай, не симфония).
И снова удушье, и снова нельзя помочь…
И, как ни крути, жизнь - отборная дисгармония,
Которую иногда нарушает дочь.






© Вероника Сенькина

Начало марта. Гомон и галдёж.
Ты вся - туман. Ты плачешь и поёшь.
Веду тебя, как жертву на закланье,
В прозрачный сад с остатками дерев,
Где воздух опадает, поседев,
Где праздник есть, но нет ему названья.

Слова любви - непрочные слова.
Ты говоришь - смешна и неправа -
Что ничего не делится на части.
Непоправимы жесты и глаза,
Глядящие всегда немного за -
Где грань и склянь, и треснутое счастье,

Et caetera. Ты машешь мне рукой.
Тебе идет простой и голубой.
Охваченная утром и туманом,
Протягиваешь искренность - лови!

И чайки умирают от любви,
А остальные птицы - от обмана.





(с) Лада Миллер

Прошлый город.
Детальный, маленький, запасной.
Он давно на память. И снова в тебе зачат.
Он из тех, которые вспарывают весной,
Выпуская наружу призраки. Так волчат
Выпускает нора, и долгое эхо вслед
Оттеняет хруст наста под силой окрепших лап.

Прошлый город, приученный с каждой весной взрослеть
И желать
Возвращения беглых.

Когда умирает март,
Истекая стихами на поле, где брань не брань,
За солдатом удачи вернётся/настанет мать,
Чтоб создать ему новую улицу.
Из ребра.


© Sterva

Я рядом с тобой, мой ангел,
я рядом с тобой, любимый,
когда тяжело и тошно,
когда не хватает слов,
когда мир как будто спятил,
когда все молитвы - мимо,
когда горечь сердце точит,
когда далеко тепло...

Что могут "всего лишь строки"?..
Не знаю... но душит жажда
сказать, что сейчас, я рядом,
сказать, что тебя люблю...
Держись! В тишине глубокой
я буду стоять на страже,
я буду (пусть только взглядом)
улыбку хранить твою!

Я рядом с тобой, родимый!
Я рядом! Держу ладони,
в ладонях тихонько грея,
беззвучно прильнув душой...
Мы стали огнём единым,
который ни что не тронет...
Я буду с тобой всё время,
и всё будет хорошо!


© Марина Авс

Когда- то в прошлой жизни я была совсем другой. Не в прошлом моем воплощении, а в реальной, моей сегодняшней земной жизни. Во мне не было чувства полета. Во мне не было уверенности в себе, что ли. У меня все время было какое-то щемящее ощущение вины неизвестно почему и перед кем.

Сегодня я понимаю отчего это было.

Рядом с женщиной должен быть мужчина. И не просто мужчина, с ногами, руками, головой и всем остальным. А мужчина, без которого ты не мыслишь своего существования на этой земле. Не мыслишь чашки кофе по утрам без него. Но вот что самое интересное. Ты чувствуешь себя настолько любимой, что тебя совсем не заботит отсутствие макияжа, растрепанные со сна волосы. Тебе просто хорошо. Оттого, что ты не являешься объектом пристального изучения и оценки. Ты просыпаешься и видишь напротив глаза. Они смотрят на тебя восхищенно и нежно. В них мудрость и доброта. И радость совместного, общего утра. Впереди новый день, который мы проведем вместе. Мы будем вести бесконечные разговоры и с радостью отмечать, как много у нас общего. Мы будем держаться за руки, как дети. Мы будем смеяться и шутить. Иногда грустить. Ведь в жизни бывает и такое.

Мы будем вместе читать. Писать заметки. Смотреть интересные фильмы.

Будем вместе жить...

Когда-то, в той прошлой жизни, было совсем по другому.

Были встречи. Торопливые. Какие-то бестолковые, что ли. После которых оставалось чувство горечи. Оно держалось долго, почти до самой новой встречи.

Был ли виноват в этом кто- то из нас? Наверное, нет. Просто вдруг два одиноких и потрепанных жизнью человека решили, что они нужны друг другу. Было ли это так на самом деле? Наверняка нет. Два одиночества тянутся к неодиночеству. Но не всегда они могут стать одним целым, находя тысячи оправданий себе и своим поступкам. И получается банально. Плохо на душе. Нет той радости слияния друг с другом, все сводится, увы, к мысли,что ЭТО делают все люди и ЭТО надо для здоровья. Но какое здоровье,если после ЭТОГО болит душа?

Однажды ты, тот самый из прошлой жизни, вдруг разглядел на моей припухшей ото сна щеке след от складочки на подушке. И ты, тот самый из прошлой жизни, принял этот маленький след за морщинку. И сразу выдал деньги на крем от морщин. Вот так.

Я не буду писать, что я почувствовала.

Теперь я не боюсь морщинок.

Ни от складочек на подушке. Ни самых настоящих. Которые , конечно, когда-нибудь появятся...





(с)

Эта пропасть без дна. Эта нежность без рамок.
Как случилось, что время лишилось границ?
Без Тебя я одна. И с Тобой. Это странно –
Долетаю до неба. Cтремительно – вниз.
Из числа первородных [прижми меня ближе]
Я устала грешить - эта ночь коротка.
Не читая Тебя, я насквозь Тебя вижу,
И под ноги бросаю Тебе облака.
Привыкай. Отучай. Наслаждайся и властвуй:
Гениальное – просто. И вместо. И над.
Каждый день я шепчу Тебе сонное «здравствуй»
Каждый миг Ты меня выпиваешь до дна.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Он изнуряет бессонницей одержимых -
мартовский ветер, восточный весенний ветер.
Он нарушает границы, права, режимы,
находит безумных и начинает петь им.
В песнях его протяжные переклички
прошлого с будущим, старца с новорожденным...

О чем мы с тобой задумались? Да, о личном.

Скоро наступят сумерки. Подождем их.


© Кот Басё

В точке отсчета мертвая тишина, звук замирает мгновенно, у самых губ. Это мое начало, моя весна: ни от кого не скрываюсь и не бегу. В точке отсчёта - дельты великих рек, тех, у которых вовек не найдёшь исток. Здесь ни святых распятий, ни алтарей, здесь остывают кострища моих мостов. Пепел взлетает к небу, вернётся - снег, слёзы уходят под землю - растут цветы. Вся наша жизнь лишь путь от себя к себе, дай тебе Бог, чтобы это усвоил ты.


© Ксения Кольт

Ах девочки!

Вот вы когда себе босоножки выбираете, поди рассчитываете их хоть сезон протаскать?
Поди смотрите чтоб колодка удобная, чтоб ремешки не натирали, чтоб каблучок устойчивый.
Ну и красиво чтоб. Чтоб идёшь, а ножка такая вся как у куколки. И набоечка цок-цок-цок по камушку.

А почему вы тогда мужиков себе подбираете словно из мусорного бака?
По принципу "чем хуже и поношеннее - тем круче"?

Это что за такое у вас в мозгах, что ножки вам свои жалко, а сердечко-нет?Читать далее





(с)

Ночь умирает под голос Лорки. В городе вечно злых
боль разъедает лимонной долькой, выжатой под язык.
Фразы в упор, как стальные клинья, вбитые в птичий клин-
все, кого любишь - летят за ним /и / те, кого нет - в крови
противоядием по неделям вписанных в график встреч,
не отпечатавшись шрамом в теле, не зажигая свеч,
смотришь и смотришь в чужие взгляды, как в запасной рецепт.
Те, кто на время - извечно рядом. Тот, кто навечно - нет.







© Кесслер Оксана

Мне горько, что порой неблагодарен
бывает современный человек
к лучам, что солнце нам утрами дарит,
к дождю,
к тому, что выпал первый снег…

Спешим мы, в суете не замечая,
что мир вокруг меняется, живет, –
встает ромашка рядом с иван-чаем,
и птица зачарованно поет…

Будь благодарен, что во тьму не канул,
прекрасный жребий выдался тебе:
быть человеком –
не холодным камнем –
на этой теплой и живой земле.





(с) О. Шамхалов

Да, Ты прав, абсолютно прав – без Тебя никак.
Левое лёгкое продырявлено от звонка.
И от того в поднебесной рождается красный шум,
Когда я о Тебе дышу.

Я дышу о Тебе семь суток и шесть ночей.
Девять жизней дождями сливаю в один ручей.
На оконном стекле пишу отпечатком «чей?»
И застываю… увидев такой вопрос.
Ему быть без ответа, без гордости, без родни.
Этот вопрос не в ответе – зачем возник?
Он ведь не знает, что Ты. Ты – один из них -
Тех, с кем не вместе. – Врозь.

Мне бы спросить это небо. Скажи – о чём?
Что эти звезды смогут мне рассказать?
Что в них такого, о чём бы Ты не прочел? -
Разве что, богом назначенный звездочет
Мне покажет – какого цвета твои глаза.

Чтобы мне – замерзать и греться. Греться и умирать.
Путать страницы, сезоны, симптомы чувств.
Чтобы грешить. Чтобы выжить. Чтобы было за что карать.
Чтобы отдать свое сердце - весом в один карат.
…………………………………………………………………………………………
Вот, для того и лечу.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Стала сентиментальной. Наверное, это к дождям -
Затяжным, словно путь от чистилища к чертовой матери...
И ору в пустоту: "Я тебя никому не отдам!"
Чтоб скатиться с небес в "Позвонишь мне в четверг?"-"Обязательно..."

Стала чаще молчать. И, похоже, бросаю курить,
Уставая от собственной правды и псевдостабильности.
Мне уже не сбежать до рассвета считать фонари -
Я привязана к дому ключами, ночами, мобильными...

Я привыкла к сетям. Я уже, задыхаясь, не бьюсь,
Разрывая в клочки ежедневные цепкие мелочи...
И тяжелый браслет закрывает то место, где пульс
Трепетал так надрывно у нежной растерянной девочки...

Я забыла себя. Не вчера и не позавчера -
Как ненужный багаж на какой-то заброшенной станции...
Стала сентиментальной. Всё чаще не сплю до утра.
И зачем-то храню корешок от багажной квитанции...






© Ната Ли

У развода может быть великое множество самых разных причин. Но за этим разнообразием всегда маячит одна, самая главная и страшная — ожесточение сердца, потерявшего способность любить. Какое-то время его можно камуфлировать всякими благородными понятиями, успокаивая себя мыслями о том, что тобою движут долг или самоотверженность. Но жестокосердие — отравленное шило в мешке. Раньше или позже оно обязательно ужалит тебя и твоих близких, как его ни прячь.Читать далее







(с) А.Ткаченко

Она умеет летать как птица,
Только не хочет. Или боится.
И прячет крылья под толстый свитер.
Пьёт ночью кофе, “листает” Twitter.
Она умеет дать сдачи, если
Ей сдуру в душу плевать полезли,
Не любит пошлость, тычки, подножки,
Её подруги все тоже - кошки.
И курит тонкие с запахом вишни,
Считает с детства, что третий – лишний.
Пьёт или пиво, или мартини –
Все бабы – суки, сиречь - богини!
Она зовёт его на ночь в гости,
Ревёт от боли, потом от злости,
Терпеть не может решать кроссворды,
И обожает кошачьи морды.
Ей неуютно у тёплой стенки,
Привычней в кресле, поджав коленки,
Мечтать о прошлом, забив на время,
И сочиняя стихотворенья.
Рисует дождь и осенние лужи,
Без шапки ходит в любые стужи,
И простужаясь, опять болеет…
Она вообще ни во что не верит.
А впрочем, нет – она верит в сказки,
Но не в мальвины и златовласки,
А в те, где волки, что в небо воют
Её однажды возьмут с собою.


© C Безымянная Тетрадь

К женщине как-то пришло настоящее счастье.
Оно, как и люди, имело глаза и уши.
Назвало мужское имя, сказало: “Здрасте!” —
И вдруг оказалось, что больше никто не нужен.

И то, что казалось сложным, вдруг стало просто.
И все, что не нравилось, вдруг оказалось нормой.
А разве бывает счастье чуть выше ростом,
Без глаз с прищуром и с носом не этой формы?

И женщина бросила в счастье душу и тело.
Ведь страсть безрассудна, покуда она живая.
Но счастье, наверно, чего-то еще хотело,
О чем-то другом мечтало, — и так бывает…

Теперь она бродит по паркам и магазинам,
Пытаясь к поломанной жизни найти запчасти.
Не редкость мужчины. Повсюду сейчас мужчины.
При чем тут мужчины? Огромная редкость — счастье.






© Марина Генчикмахер