У подушки тоже сырые щеки,
А рассвет живет без лица.
Ты не бойся, милый, - ведь всё проходит
Стоит только закрыть глаза.

Память устает быть всегда на взводе,
Ты ложишься спать.
Я приснюсь тебе, сладкий, и я напомню
Почему мы хотим
бежать.


© Хрустальная Марго

Вот я спрошу тебя - как так вышло, что твоим сердцем кололи лед?
Что мы смотрели на теплой крыше на перевернутый небосвод.
Мы брали спелые звезды в руки, и ты учил их читать сквозь свет.
Но я же знала какие муки терпел их рушащийся скелет.
Я их скрывала и уносила, с рассветом в теплый бросала пруд.
А ты смеялся, ты был счастливым хотя бы несколько злых минут.
Вздыхая, я продолжала верить, что твое сердце запустят вспять.

Но видно льдинам из подреберья не позволяется воскресать.


© Хрустальная Марго

С тобой не снятся чужие войны
И поминальные дни по четным.
И можно просто смотреть, как волнам
Упрямый ветер взбивает челки.

И что там компасы и билеты -
За горизонтом сойдутся рельсы.
И я приеду, и будет лето.
А летом нету обратных рейсов:)

А бакенщик имя свое забудет,
К полпинте рома накинув двести.
И это значит, мы просто будем.
И это значит, мы будем вместе.

И тот, написавший о нас-счастливых
За счастье с бакенщиком пригубит:
Она стоит, обнимая ливень.
И без поправок на время любит.


© Четвёртое Октября

Однажды, а видимо к этому все идет, ты спросишь меня, о чем я сейчас жалею.
И будет август струиться по всем аллеям, и следом, в русле его намечая брод,
Бежать невозможно юный, босой сентябрь, с нелепым в его чинах тополиным пухом,
Смешной ольховой сережкой в озябшем ухе, черемуховым безумием, и хотя
По плану, кажется, таянье вечных льдов, отмена рейсов, длинная перемена,
Я все-таки испорчу все непременно. Я что-нибудь да отвечу, моя любовь.
Да нет, не то что б велся учет скорбям, сама скажи - их мало ли у поэта?
Я не об этом, милая. Не об этом. Я про тебя, любимая. Про тебя.
Я вот об этом небе. Оно - смотри - огромно, непостижимо, но здесь, снаружи...
Мне жаль, но и тебе не проникнуть глубже.
Ведь ты и так теперь у меня внутри.


© Четвёртое Октября

Ваше Величество, может заварим чай?
Надо же, снова забылся - ведь ты не с нами...
Память как боль и её не излечишь снами.
Если налью себе бренди – не замечай.
Да, это так - мы давно перешли на “ты”
В прошлом, таком безоглядно счастливом веке.
В нынешнем веке король закрывает веки,
Чтобы не видел никто, как глаза пусты.

Мимо дворца вереницей проходят дни -
Скорбные тени на стенах пустого зала.
Помнишь, когда-то давно ты ему сказала,
Что даже с неба сумеешь его хранить?
Значит храни, ты же видишь - его душа
Очень больна, а чужиx он просить не вправе.
Он ведь король, это значит, что должен править.
Хочет ли, нет ли - ему не дано решать.

Мудро советует та, что зовут Судьбой:
“Угомонись!” Он в ответ: “Не хочу! Не буду!”
Бедный король отправляется мыть посуду
С мрачной решимостью, будто идёт на бой.
Кто он сегодня и годен теперь на что?
Если товар, то, признаться, какой-то левый.
Бедный король – кем он будет без королевы?
Может быть призраком, может - простым шутом.

Значит Судьба. А давай мы пошлём её?
Пусть захлебнётся в дворцовом пруду глубоком!
Преданный кот притулился под правым боком.
Значит король не один, а уже вдвоём.
Небо всё ближе и ближе – почти Тибет.
Бренди, сигары и пятничный поздний ужин.
Бедный король, он давно никому не нужен.
Ниже - постскриптум.
Нет, нужен. Кому?
Тебе.





© Игорь Приклонский

Увези меня, моя радость, к большой воде,
где сидеть у кромки, почти становясь водой.
где ни прошлых бед, ни обид горючих, ни глупых дел,
где с тобой и только,
с тобой и только,
с тобой...
Где и память канет, и время медлит, и тает боль,
где любовь везде.

Забери меня, моя радость, из этих мест,
тут такая осень, что стынет зрачок в глазу,
все дожди стекают на этот город с холста небес,
и сентябрь рисуют,
закат рисуют,
грозу...
И в изломах линий уже ни солнца вверху-внизу,
и печаль окрест.

Увези меня, моя радость, к большой волне,
где тугие чайки над белой пеной висят.
где качает время мои тревоги на самом дне,
где я буду вся тебе,
буду вся тебе,
буду вся...
Где на самом дне жемчуга ловить никому нельзя.
Только мне.


© Елена Касьян

твой мир скоротечен.
ты - миг.
ты - боль.
ты выгорел в юных страстях на треть.
но всякий, кто прежде болел тобой,
уже не сумеет другим болеть.
ты с женщиной не был на нежность скуп,
а нынче и небо к тебе близко,
когда раскалённая лава губ
течёт по вулканам её сосков,
и женщина молит тебя: живи!
и женщина дышит тобой, пока
расплавленным грифелем языка
ты чертишь маршруты своей любви
на контурных картах её лобка…


© Ник Туманов

Я не была тебе дном, не была кинжалом,
осью, которая мир твой собой держала.

Я не была ни сестрой, ни женой и даже обычной прохожей, которую ты однажды
встретил в родном своем городе, обмер, замер, кинулся, вдруг испугавшись, что исчезаю,
и с гордостью нес под сердцем, как носят знамя, то чувство, что мы из чужих обернулись "нами".

Я не была тебе радостью и печалью, небом и родиной, ношею за плечами.
Лекарством от одиночества, алкоголем, тоской расставания, комом саднящей в горле.
Никем не была и никем никогда не стала. Я из другой породы, иных металлов.
Мы с тобой в жизни прошли слишком разный обжиг, но только сейчас мы с тобой - об одном и том же:

мы с тобой даже ни разу не целовались -

так чем же тогда ты держишь и убиваешь?



© Лина Сальникова

Слушай меня внимательно, ибо жизнь слишком коротка,
Чтобы что-то повторять дважды.
У меня под ногами ревёт и бьётся река,
Что выйдет из берегов однажды.

Река полноводная. Река неиспитых чувств,
Что не успели ещё превратиться в презренное безразличие.
Коль присмотреться, виден отлогий спуск,
Он ведёт к ней тех, кто желает увидеть лично,

Её бурю страстей, не утихших ещё на дне,
И её неподвластную, не замёрзшую с холодами.
Вдоль берегов покрывалом покоится снег -
Пепел чувств, попираемый зло ногами.

Вода будто горная и прозрачная как хрусталь.
Когда я склоняюсь над поверхностью ровной глади,
Над рекой своих чувств, что поныне ещё чиста,
Внемлю зову её, что губительно кличет в объятья.

Слушай меня внимательно, ибо жизнь слишком коротка
И ошибок допущенных никогда никому не прощает.
Ходят слухи, что обрыв пред рекой виден издалека,
Но ты пройдёшь мимо, не спустишься, пообещай мне.


© Вера Максименкова

Шаль, сотканная из воспоминаний, -
Тяжёлый лоскут, пахнущий лавандой.
Чтоб не замёрзла я в своих скитаньях,
И чтоб души не тронула прохлада,
Ты возложил её на мои плечи.
Края её как крылья развивались.
И мне казалось, что за нами вечность.
И в ней не будет места для печали.
Ты говорил: «Мне есть зачем вернуться.
Ты береги себя, моя волчица».
И даже нашёл силы улыбнуться.
Я обещала за тебя молиться.
Звонок полуночи. На том конце молчанье.
«Смерть наступила в девять сорок восемь».
Гудки. И дождь. И даже не отчаянье…
Там за окном безжизненная осень…
Шаль, созданная из воспоминаний, –
Тяжёлый лоскут, пахнущий лавандой.
Я берегу её, не одевая,
Пусть даже мне становится прохладно.
Ведь не согреет ни души, ни тела.
Ты снова до утра мне будешь сниться.
Но не узнаешь взгляда омертвелой
Осиротевшей маленькой волчицы.


© Вера Максименкова

...после горстями
Мы пили холодный воздух
Несовершенство наше казалось чудом
Нам было рано…
Но всё было слишком поздно...
Бездна под килем равнялась семи футам

Круглое солнце
Так странно ходило кругом
Мы пели песни
По самопальным нотам
Мы наизусть изучали друг друга руки
Ставя в ладонях метки секретным кодом

Питерский ветер
Весною всегда под мухой
Счастья билетик
В парках гонял сердито
И на губе у меня пробивалось пухом
Что-то смешное,
Не для отцовской бритвы

*****

Что-то ещё было, кажется, в той эпохе
Кто же сейчас всё это серьёзно вспомнит

Старые письма,
Старые ахи-вздохи
Рвёт не читая
Бросает в огонь полковник


© Андрей Пшенко

Как же муторно от стихов –
прошлогодних – с учётом опыта.
Стая маленьких пустяков
в них летает, ушами хлопает.

Те стихи – за меня горой,
солнце павших, надежда канувших.
Так и верится: их герой
снова с моря везёт мне камушек.

Нет. Он служит теперь Добру.
А на ангела не похожа я,
хоть почти никогда не вру
и опасности чую кожей…

И Добро, хоть его не ждут,
к нам приходит, на всё готовое.
Кулаки его – весом в пуд,
окровавлены, забинтованы…




© Ника Невыразимова

эрогенные зоны
воспламеняются даже
от взгляда
не смотри в мою душу
/там всё запутанней
чем в декольте/
наша искренность скрыта
смешными костюмами
для маскарада
чтобы всё разглядеть
покупаем последний
билет в партер

мы однажды устанем
и за пределом своих
кульминаций
отдадим наши крылья
под металлический нож
палачу
расставаться не страшно
ты знаешь
гораздо страшней
ошибаться
эрогенные зоны
ведь тоже болеют от ложных

чувств


© Алиса Альварес

И пить свой чай с топленым молоком,
Копить слова, манкируя усталость,
И так писать свободно и легко,
Как до сих пор и в мыслях не мечталось…
Ну что за блажь, лепить свои стихи,
Уйдя в запой весеннего настроя,
Из шелухи, из всякой чепухи,
Из пряных нот душевного настоя.
Бродить умом, подыскивая ритм,
А отыскав, испить свою находку
И вновь пьянеть, по капле, изнутри,
Вливая в кровь, как будто в пиво водку.
В его окно, немытое с зимы,
Стучится вяз обломанною веткой…
Безвременье заснеженной тюрьмы
Само себя уже пленило в клетку.
И он пьет чай, трет рукавом окно,
Пуская в дом безумье первых почек,
И сыпет в свой дешевенький блокнот
Большую горсть наивных новых строчек…


© Смотритель Маяка

Сердце мое-твоя "валентинка"...
Любишь-бери, храни!
Ты растопила однажды льдинку...
Вместо него,внутри..

Вот и дарю, на коленях стоя...
Будет тебе оберег...
Море мне вторит шумом прибоя...
"Это уже навек..."

Может его потрепало немного...
Жизнью,да и людьми...
Только оно ведь нашло дорогу...
К нежной твоей любви...

*****
Можно сегодня тебе открою,
тайну. Храню давно...
Верю,однажды коснешься рукою...
Там,где стучит оно...


© Шотландский Виски

я привожу домой от тебя, мерзавца,
книги, открытки, магнитики да и штамп
"прибыла"/"выбыла" (только, увы, не ЗАГСа):
важные мелочи, что ты мне даришь там.

нас расстояния скоро уже отыщут;
эта война принимает масштабы стран.
помни: любовь умирает всего за тысячу
дней (просто наша немного не так быстра).

ради тебя я проеду любой блокпост, но
бремя сомнений в обязанность мне вменя,
пообещаешь, что будет уже не поздно?
и присягнёшь, что не влюбишься не в меня?






© Мария Кевлина

И нам не хватало, нам до смерти не хватало
покоя друг с другом, чтоб им залечить усталость,
взаимоподдержки, какой не бывает, если
доводы исчерпались, слова исчезли.

В нас было так много бродящей безумной силы, что все сотворенное было невыносимо,
и даже обычная, хрупкая в каждом нежность, утроена нами, казалось, едва не режет.
Нас было друг в друге до страшного слишком много, но каждый из нас все же выглядел одиноко.

Мы пробовали остыть и зажить, как прежде, но это опять возвращалось, вскипая между
влюбленными и безнадежными в этом нами. Чем бы ни выжгли, какими бы именами
себя ни назвали, ни силились отдышаться - мы снова дарили друг другу еще по шансу.
И нам было мало друг друга и мало горя, мы снова и снова цеплялись за эти взгорья.
И ранили, и заживляли, и воскресали, но только опять убивали все это сами.

И не было в этом просвета, минуты вдоха,
и вместе - нельзя нам, и врозь - невозможно плохо.



© Лина Сальникова

Секс — это меньшее из того, что женщина может дать мужчине.… Он не настолько уж дорого стоит и достаточно часто встречается, чтобы придавать ему какую-то особую ценность… На самом деле, куда как дороже стоит Нежность — то, что Женщина отдаёт не всем; и даже не всем тем, с кем спит… Нежность не купишь, не украдёшь, не возьмёшь ни обманом, ни силой; и ни с чем не перепутаешь… Нежность — это маленький комочек в солнечном сплетении, который иногда не дает тебе дышать… Нежность — это фото, на которое смотришь, тихо улыбаясь… Нежность — это ощущение тебя на кончиках пальцев, даже если ты далеко… Нежность — это когда я беру твое лицо в ладони, целуя тебя, или просто обнимаю, прижимая к себе все крепче и пытаясь соскучившимися по тебе руками почувствовать тебя всего сразу… Нежность — это задумчивая улыбка в глазах, когда я думаю о тебе. Нежность — это осознание, что есть то место, где тебя всегда так ждут с любовью и с теплотой, немножко с грустью, потому что всем ведь грустно, когда любимых рядом нет… И их всегда так ждут. Ждут на минуту.… Ждут на секунду… Ждут все лето… Ждут на всю жизнь…





(с)

Мы приручали огонь. Не боялись огня.
Он согревал изнутри и тебя, и меня.
Если вдвоём мы с тобой устремлялись куда-то,
он отражался в витринах пожаром заката,
даже когда был какой-нибудь пасмурный день.
Мы это знали. Огонь не отбрасывал тень.
Он клокотал в наших жилах. Как только, так сразу.
Как ты держал меня! В воздухе. Словно я ваза.
Ваза, в которой стоит не цветок, а огонь.
Бок мой всё время твою вспоминает ладонь.
Пламя дрожало меж нами – танцующий дервиш.
Как ты держал меня!
Так же, как больше не держишь.




© Ника Невыразимова

Разве это мы звали любовью?
А. Блок
----

Вот и закончились розы и рыцарство –
смена эпох. Значит, лучше не рыпаться.
Лучше не дёргаться, лучше не гневаться.
Я ускользаю из рваного невода.
Всё, что мы звали… неважно, как звали, –
загнано в рамки, и в чёрном овале –
в толще воды… Лёд плывёт по поверхности.
Как-то нелепо при этом – о верности…

Всё, что мы звали и что нам ответило,
было так празднично, горько и весело –
раны, тараны, смешные дурачества…
Где это званое? Где оно прячется?
Где, презирая и сеть, и корыто,
ждёт нас оно, как собака, зарыто?
Разве что в памяти - кожной и мышечной,
в ноте духов под серебряной крышечкой...




© Ника Невыразимова