Так просто быть героем,
когда тебя любит женщина:
строить замки,
брать вершины,
идти на подвиг,
умирать в сражениях,
прощать побеждённых…
Когда тебя любят
очень просто доказать свою любовь,
но чтобы её сохранить
нужны другие силы.

Тебя этому никогда не учили,
потому что в перечне ЕТКС
нет такой профессии.
Об этом иногда рассказывают в книгах,
но все знают,
что у писателей богатая фантазия.
Об этом поют в старых песнях,
но да кто их сейчас крутит по радио.

Возможно,
это уже никому не надо,
потому что хранить –
это удел музеев
и антикваров.
Куда проще
пойти в торговый центр
или кинотеатр.
Но всё же…
Но если…
Ты считаешь это своим,
знай:

когда тебя любит твоя женщина -
будь святым.




© Глаза в Клеточку

Мне не нужно ни поддержки твоей, ни жалости,
я привык к вражде и шёпоту за спиной.
Но, любовь моя, скажи мне одно, пожалуйста:
где была ты, что так поздно пришла за мной?

Я же встретил - знаешь, - ту, что дарила счастье,
что пьянила крепче музыки и вина,
только это больше, кажется, не она:
день за днём теперь темнеют её запястья,
ночь за ночью всё слабеет её спина.

Я не в силах ни утешить, ни удержать её,
в этой панике, в этой нервной слепой борьбе.
Дни идут, и я напрасно ищу занятие,
жду спасения -
но думаю о тебе.

И однажды я разломаю привычный план,
разорву чертеж со стадиями и фазами,
все каналы и мосты оборвутся разом, и
треснут стёкла и зеркала,
дверь откроется, но ни слова не будет сказано:
здравствуй, милая.
Я знаю, что ты ждала.

...

Мне б забыть о прошлом, вскрыть, разорвать на части,
жизнь пошла на лад и там, где меня не ждут,
но...
День за днём теперь темнеют твои запястья,
ночь за ночью ты слабеешь и ждёшь беду,

будь я проклят, милая, трижды и в одночасье.
Обещаю, что не уйду.


© Колыбелинка

Как хорошо, что у меня есть ты,
Мой компас, мой будильник, мой костыль,
Моя страховка и моя прописка.
Ты — мой учитель, ты — мой деканат,
Мой «Отче наш» и мой «иди ты на»
На Бейсике и древне-аравийском!
Не будь тебя, ну кем бы я была?
Как серенькая рыба-камбала,
Лежала бы на дне под одеялом,
Не кушая отборных трюфелей,
Не посещая модных дефиле,
Не ведая высоких идеалов!
Но ты со мной, и я теперь мудра,
Теперь меня сваяли из ребра,
Ну, правда с небольшими косяками…
И ты меня допиливаешь сам,
Мой лобзик, мой тесак, моя фреза,

Моя коса, нашедшая на камень!


(с) Сола Монова

В саду совсем завяли помидоры.
Просторы офигительно светлы -
Ни дурачка, на лошади который,
Ни лука, ни лягушки, ни стрелы.
Ни яблока, надкушенного сдуру,
Ни редких птиц, ощипанных с хвоста,
Ни волка, ни осла, ни трубадура –
Ни «да», ни «нет», ни «если» - ни черта.
Дрожат на ветках редкие дождинки,
Ничто не омрачает жизнь мою.
Прости-прощай. Пора менять ботинки.
И цвет волос.
И планы на июль.


(с) Юлия Вергилева

Любимым мы прощаем все:
Вранье и гадкие поступки,
Ночевки неизвестно где
И холодности промежутки,
И слово грубое,и флирт
С соседкой,что была подругой,
Необустроенный свой быт,
И что важнее пиво с другом,
И то,что нет звонков средь ночи,
И в отношеньях выше стены,
Предательство про между прочим,
И мимолетные измены...
Любимым мы прощаем все
И многое не замечаем,
А нелюбимым не простим
Немытой кружки из под чая.


© Славина Наталия

И жаловаться не хотелось, вроде... И не о чем писать... Все дождь и дождь. Об одиночестве поговорим и о погоде, ведь в дождь всегда надеешься и ждешь. Так странно, но дожди-то все похожи! И люди -- рыбы в мокрой пелене, и капли бьют мурашками по коже... Дождь, как аквариум в распахнутом окне... На подоконник струи мерно льются... Невиданными рыбами зонты... И лужицы похожие на блюдца с разводами дождливой красоты.
Все чаще вечерами я влюбляюсь в свой теплый и мохнатый старый плед, во вредный ужин на ночь, в кружку чая..., ведь в одиночестве моем законов нет. В горячем аромате грею руки и в пальцах мну податливый "Дорблю", и говорю сама с собой от скуки и, нудную себя, сама терплю...
А дождь сегодняшний такой же, как вчера, такой, как в марте или же апреле... объединенные дождями вечера, объединяют одиноких всех в постелях... И каждый думает о чем-то о своем, и музыка у всех своя играет, но то, что эти люди не вдвоем -- вот это "не" их всех объединяет... И в их сердцах живет тоска и боль, и нерастраченной любви большой запас... Да только не кому дарить свою любовь, и нет в их лексиконе слова "нас". У каждого из них в душе огонь, грудь для которого становится мала...
Ты перестал держать мою ладонь, а я дышу и до сих пор жива....


© Славина Наталия

...Как живу? Да всего понемногу, только радости бы побольше... Говорить стала чаще с Богом и гулять под дождем подольше, полюбила холодный кофе -- не чета горячему чаю, из колонок все чаще Прокофьев, а еще... по тебе скучаю... Все никак не могу отвыкнуть -- на двоих почему-то завтрак, на двоих почему-то утром список дел я пишу на завтра. За окном наступило лето, по утрам соловьиные песни... Две недели не ем конфеты, что всегда покупали вместе... В воскресенье разбила пластинку, ту, любимую, из винила, на которой все записи Стинга... я скучаю... (уже говорила). А вчера довязала свитер, ты боялся, что будет колючий..., а потом вдруг уехал в Питер... Да, наверное, так и лучше... Как живу? Мне почти не трудно... Мерзнут руки -- вот это странно, стала чаще бывать где людно, а ладони держу в карманах... Быть одной мне почти не страшно, только стены немного давят... Для меня теперь стало ясно, очень любят, когда скучают... Знаешь, мне почему-то сдается, что тебе без меня спокойно... И не спрашивай, как мне живется, если мне и дышать-то больно...


© Славина Наталия

Сильные люди ломаются одномоментно.
С треском на две половины неровным куском.
Вроде сидели, болтали, читали газету;
Вроде, как было, но сутью уже не о том.

Просто без жалоб и сносят все трудности стойко.
Просьбы о помощи, слёзы остались другим.
Только Душа устает от охотничьей стойки.
Раз - и спадает с терпения Ангельский нимб.

И от какой-то неважной, дурацкой зацепки:
Нету автобуса или закончилась соль,
С треском летит, по дороге ломая все ветки,
С треском летит весь расхваленный самоконтроль.

Сильные люди ломаются вдруг и с надрывом.
Шел человек и смеялся, сгорая внутри.
И не берут выходных, не берут перерывы,
Не разрушают мосты и не жгут корабли.

Ты им: "Простите, мне кажется, или вам плохо?
Я б вам помог, но, вы сами поймите, дела...
Мне Маше бант завязать и забрать из детсада Серегу.
Кстати, подруга девчушку вчера родила".

Всё так не к месту и как-то до пошлости резво.
И - не до боли в глазах, не до дрожи в руках.
Вроде хотел пожалеть, а как будто отрезал.
Вроде был в сердце, а нынче стучит в позвонках.

Сильные люди ломаются. Вы уж поверьте.
Всё это сказки: "Ты сильная. Стерпишь. Снесешь".
Этот разлом - наподобие маленькой Смерти.
Сильные люди ломаются вмиг.
Раз - и всё.





(с) Олеся Сараева

Что-то снова меня тревожит,
не заснуть по ночам никак.
Завести себе, что ли, кошку…
птичку, рыбку и хомяка…

Завести себе двух собачек,
чтобы полною жизнь была…
ну и кролика, типа зайчик...
и... какого-нибудь козла


(с) Мария Махова

...а по небу ночь ползет / манкой
и комочками лежат / звезды.
это в 5 — легко реветь/ «в мамку»,
а за тридцать — вроде как/ поздно.

это мой уже черед слушать,
и сцеловывать слезу с носа.
и, как губку, наполнять душу
до разрыва, до самоизноса.

а так хочется нырнуть в детство,
до икоты пореветь в сладость.
но, как заяц, лишь дрожит сердце,
мам, ну как, скажи, ты справлялась??

как стоять, когда в ногах вата,
как поверить, если бьют в спину,
а вокруг у всех «с краёв» хаты,
и табличка, где стою: «мины»,

как держаться, если пик пройден,
а подъема спуск страшней — в сотни.
я ж не дурочка совсем, вроде?
отчего же, мама, так «везет мне»?

я с годами становлюсь старше,
только мудрости вот — ни крошки.
той, из детства, манной нет каши,
но комочков — до фига в ложке…



(с) Надежда Щеголькова

"Самая пугающая вещь в расстоянии — это то, что ты не знаешь, скучают по тебе или забывают.

(с) Жан Батист

Мы станем вместе. Только я и ты.
Нас в этом мире будет только двое.
Ты говорил, что любишь жечь мосты
И добавлял, что ненавидишь строить.

На прошлом слишком модно ставить "брак".
мне жить тобою просто неприлично...
Ты - мой ближайший друг, мой злейший враг.
ты - моя самая несносная привычка...

Мы снова вместе. Снова я и ты.
нам жизнь дана, чтобы друг друга стоить.

Ты утверждал, что любишь жечь мосты.
Я отвечала, что умею строить.


© Рыжая Надежда

«— Но ведь почти никто так и не осознает, что действительно делает кому-то больно. Люди не становятся лучше — только умнее. Они не перестают отрывать мухам крылышки, а лишь придумывают себе гораздо более убедительные оправдания.»


Стивен Кинг - "Кэрри "

Ты - женщина, ты - книга между книг,
Ты - свернутый, запечатленный свиток;
В его строках и дум и слов избыток,
В его листах безумен каждый миг.

Ты - женщина, ты - ведьмовский напиток!
Он жжет огнем, едва в уста проник;
Но пьющий пламя подавляет крик
И славословит бешено средь пыток.

Ты - женщина, и этим ты права.
От века убрана короной звездной,
Ты - в наших безднах образ божества!

Мы для тебя влечем ярем железный,
Тебе мы служим, тверди гор дробя,
И молимся - от века - на тебя!


(с) Валерий Брюсов

Когда устанешь нести, хороший,
На том же месте ее и брось!
Любовь должна быть желанной ношей.
Ну... чтоб само по себе неслось.
А если чары теряют силу,
[Я воскрешать не возьмусь, я - пас]
То сделай точно, как я просила -
На том же месте и в тот же час!




(с)

Хмурое, обидчивое утро.
Стынет кофе, теряя свой аромат в прохладном воздухе дома. Иду в душ. Включаю воду сильным потоком. Закрываю глаза. И пытаюсь избавиться от мыслей…

Ты — моя нежность… Которую я никогда не смогу высказать словами. Я боюсь о ней говорить, потому что, кажется… она просыплется, словно пепел сквозь пальцы.

Ты — воспоминание, о том, чего не было… Я чувствую твоё лицо в своих ладонях. Слышу, как бьётся тонкая жилка под нежной кожей виска. Как волосы шепчутся под моей рукой.
Как ты дышишь, глубоко и ровно. Я ощущаю твой запах… Запах твоей кожи с примесью сигаретного дыма и кофе…
Касаюсь щекой твоего плеча. 380. Мне всегда казалось, что 220 — это несерьёзно. С тобой — 380…
Я всё ищу ответ в твоих глазах. Мне кажется, что он там. И всматриваюсь… Вглядываюсь… и падаю…
Не хочу возвращаться.
Я проснусь однажды рядом с тобой. Укутаюсь в твоё сонное тепло. Спрячусь в кольце ласковых рук. И скажу: знаешь, как долго я тебя ждала? Тысячу лет…

Меня обжигают струи горячей воды. Но я замерзаю. Мне холодно без тебя… Я похожа на мокрую бездомную кошку, под ноябрьским дождём. Твоё лицо тает у меня перед глазами, рассеивается. Последней исчезает улыбка, как у Чеширского кота…

Мы с тобой — мимо.
Ты — моё никогда…



(с) Таша Калита

Под небом низким и коротким
нет места слову «повезло»,
и в парке девушку с веслом
забыл беспечный парень с лодкой.

Финал известен наперед,
и нет страниц для эпилога.
Порою к лучшему, ей-богу
что чуда не произойдет.

Наполнен воздух до краев
возможностью капитуляций,
но жизнь как способ удивляться
еще пока берет свое.

Устав печали утолять,
ты, не успев закончить фразу,
стремительно включаешь разум
с коротким безнадежным «бля».

Исчез последний тайный знак,
и опустело свято место.
А репетиция оркестра
все не закончится никак.




© Катерина Молочникова

Не было ничего... Воздух сковал мороз.
Ну а тепло к теплу тянется, если зябко...​
Просит душа стихов, если объелась проз,​
И поцелуев глаз... К ужину и на завтрак.​

Не было ничего... Вздохов, терзаний, клятв.​
Только рука в руке изредка в тайных встречах.​
Не было толстых книг, не было длинных глав,​
Белый блокнотный лист слов на короткий вечер.​

Не было ничего... Мир ни о чем не знал...​
Если бы... Из-под ног землю рвануло б тут же.​
Шел прошлогодний снег. Был переполнен зал.​
Щупленький рифмоплет плел о ноябрьской стуже.​

Не было ноября. Не было всех вокруг...​
Все пропадало вмиг в пламени сердца мощном.​
Только движенье губ, только касанья рук.​
Не было ничего. Было намнооого больше...


(с) Анна Тукина

Таких, как ты — не единицы,
Не загоняй себя в футляр,
И не пытайся измениться,
Ты – эксклюзивный экземпляр.

А человечество — жестоко
В своем печальном большинстве.
Когда тебе в нем одиноко,
Копайся в сером веществе,

Беги на вольные просторы!
В тебе – полным-полно идей.
Живи, сворачивая горы!
Вдали от всех — прости людей

За то, что многого не видят.
Таких, как ты, пойми, всерьез
Гораздо чаще ненавидят,
Но если любят, то до слез.





(с) Златенция Золотова

Эта осень любого сведет с ума:
в ней так много желанного - звук горяч.
Я не знаю, как ее изымать,
я не слышу, о чем они говорят.
Слишком много такого, что, рад не рад,
ходишь, словно обернутый в белый шум.

Я не знаю, как мне не умирать,
если я дышу.



© Лина Сальникова

Мне осталась всего лишь память.
Наш малюсенький нежный рай.
Думал, можно больнее ранить?
Нет,нельзя.Это пропасть. Край.

Это точка для невозврата.
И захочешь,но не вернешь.
Вспомнить как он любил когда-то
Где-то слева мешает нож.

Нить не рвется, но стала тоньше.
Гаснут бледные фонари.
Вот и все..."Не пиши мне больше"-
Так звучало его "умри".




(с) Светлана Кирсанова

Купол неба, предел чужих, но родных страстей.
Мной прощенный за тягу замкнуться и обмануть.

Говори со мной, я не растила с тобой детей. Не играла с тобой ни в любовницу, ни в жену.
У тебя семь холмов, семь дверей - к ним утерян ключ, ты решаешь не выдать от них никому ключа.

Только мне ты и можешь открыться, ведь я люблю
и ни с кем не делю тебя, вольного, по ночам.



© Лина Сальникова

Нет смысла помнить зло и тратить нервы.
Предателям - флаг в руки отдавай.
Так поступают мудрые. Не стервы.
Утерла сопли и вперед шагай.


Запомни: ты одна себе подмога,
Поддержка и извечный, твердый тыл.
Надейся на себя, а не на Бога.
И точно не на тех, кто отпустил.


Будь лучшей, верной только одному.
Для остальных ты – недоступна, вето.
Но лишняя гордыня ни к чему.
И делай выводы без вида, что задета.


Важнее быть единственной. Не первой.
Привыкни и к тому, что все пройдет.
Так поступают сильные. Не стервы.
Утерла сопли и пошла вперед.


(с) А.Васильченко

Я расскажу, а ты меня послушай:
Бывают у людей такие души –
Они, как зимний сад под толщей снега:
Внутри покой. Внутри лишь сон и нега.

Бывают души изо льда иль града.
Они, как мелкий пруд за спящим садом:
В них лёд до дна. В них холодно и пусто.
В них всё мертвО – и помыслы и чувства.

Бывают души – вьюги и метели.
Печалей намели да улетели.
Их мир так скучен, так неинтересен,
Поверь, дружок, он весь из грустных песен.

Но ты меня внимательно послушай:
Бывают и совсем другие души.
Они –​ как первый снег в декабрьский вечер,
Что так легко летит тебе навстречу.

Они чисты. В них так светло и ясно!
Они в судьбе случаются не часто.
И хоть сберечь получится едва ли –
Ты всё ж следи, чтоб их не затоптали.


(с) Юлия Вихарева

Изогнулось время по спирали ночи…
Растерял остаток разума и сил…
Умерщвлял себя, тихо, между строчек…
То, что раньше было, то не воскресил…

Кулаки с надеждой зажимая снова…
Я наотмашь бью, прямо по себе…
Только не найду я даже полуслова…
Чтобы объяснить мне карты на столе…

Красные-к любви,черные-к потере…
Пики-для судьбы,крести-на погост…
Где мне взять ту масть,что бы было-к вере…
Чтобы объяснить на душе нарост…

Что-то с нею стало, изменилась сильно…
Потеряв все то, чем жила всегда…
Веру и Любовь растворив насильно…
Стала вдруг ничьей, лишней, без тепла…

Оказалась голой, и торчала рифом…
Замерла в надежде,кто-нибудь поймет…
Но, увы, надежды оказались мифом…
И Душа решила, что настал черед…

В чистые одежды обрядилась рано…
Попрощавшись молча, помолясь в углу…
Вышла за порог, оглянулась странно…
И сказала тихо -…больше не приду…

Так вот и живу, все еще надеясь…
Дверь не закрываю, слушаю шаги …
Страшно, одиноко, жить мне, разуверясь…
Может и вернется …
Боже помоги…


(с) Шотландский виски

Я, сам собой заучен наизусть,
сегодня сам с собою разлученный.

Я - март, пустивший о весне слезу. Письмо, недосказавшее о чем-то.
Холодный дом, открытое окно, за ним - зимы опущенные плечи.
Действительность, напуганная сном, понявшая, что сон запомнить нечем.
Я - часть себя, не целое - но часть, печальная. Надтреснутая кромка.

И хочется, ища себя, молчать.
Поскольку остальное - слишком громко.



© Лина Сальникова

Можно, я буду помнить твои стихи?
Скучать по твоим таким редким, но теплым фразам,
Случайным, от_нечего_делать /как было сказано/,
И по касаньям твоей и моей строки?

Можно, я буду редко тебе писать,
Из-под пера выводить свою боль наружу?
Печально, конечно, но поводы все обрушены.
А мне еще много хотелось тебе сказать...

Можно, я не отдам от души ключи?
Изредка, дверь открыв, прошепчу: "Скучаю"...
Банально, не знаю зачем... /Может быть, нечаянно/
Просто во мне тишина лишь тобой звучит...


© Аномаль

Если тебе пять лет,
то понятно, что можно, а что не надо:
не ходи далеко одна, не ешь немытого винограда,
мир играет по понятным правилам,
свирель попадает в ноты.
Если ушибла ногу, то можно реветь до икоты,
мама придет, утешит, подует,
у кошки боли, у собаки боли, а у Анечки даже не вздумай,
у мамы теплые губы. немножечко щиплет йод.
Это законы мира.
И все пройдет.

Если тебе двенадцать,
то острижены волосы, руки тонки,
можно бегать целыми днями, исследуя подворотни,
мир с тобою опять в ладу: у него есть сотни
новых дорог для тебя - какая сегодня?
на велосипеде - по песку или по щебенке,
дома пахнет каша на молоке,
заоконный вечер так огромен и так просторен,
и не море для корабля, а корабль для моря,
то есть, море вообще ни с кем,
и от этого можно плакать - ну, просто плакать,
так бывает, когда болит душевная мякоть,
а потом - поднимаешься радостный,
налегке.

Если двадцать - то это сложнее,
и это чуть о другом.
Начинается про любовь - непонятно, впрочем, о ком.
Только все еще можно плакать - самозабвенно,
и лицом, и губами, и животом,
мир еще играет по правилам,
прозрачен до последней строки,
листьями узор по асфальту вышит.
твой любимый мальчик тебя услышит,
вы поймете, какие были вы дураки.
Ты посмотришь в окно - а осенний ливень уже прошел,
и финал в итоге будет счастливым, все закончится хорошо.

Но однажды что-то сдвигается,
какая-то плита ближе к центру Земли,
всем приходится изменяться - видимо, чтобы выжить.
время близится к тридцати, минуты прошли,
все на свете двери становятся ниже.
И тогда-то в тебя прилетает под левое шестое ребро
раскаленное серебро.
И выдергиваешь, и дальше идешь, покачнувшись немного,
не выходит плакать - все внимание на дорогу,
даже если хочется крикнуть - получается лишь молчать.

Только где-то в мире получше, где тебе двадцать лет,
где тебе двенадцать, где пять,
плачут девочки, которые ты,
плачут за тебя, по тебе.

Ты выходишь в ночь покурить, льется дождь с небес,
перекрикиваются машины, на дорогах темно,
разноцветно горят над городом большие огни.
Через двадцать часов боль проходит - только слегка саднит.

Руки чуть дрожат, когда открываешь окно.







(с) Анна Лемерт