Она пыталась его забыть,
она ругалась: подлец! пьянь!
Она из сказки кроила быль…
да вот лекала, видать, дрянь.
Кромсала время-пространство в ноль
и тёрла щёткой в душе след,
а по ночам смотрела в окно,
вдыхая звёздный скупой свет.

Она впустила в свою постель
другого (право, умён, мил) –
не замерзать же ей в пустоте.
Но, Боже, дай хоть чуть-чуть сил
играть успешно в тягучий быт,
не путать имя в хмельных снах…
и помоги же того забыть,
кого не стоило ей знать.


© Светлана Львова Запон

Это время ошибкой не было - ход логичен, как не крути. Те, кто любят - уходят первыми, чтобы в будущем не грустить, не скитаться дорогой прошлого, не рассчитывать на повтор... Чтобы не было "я им брошена", "жизнь закончена"...
Перебор. Опоздала на пару лучиков, потому и стихи - тебе. Может выйдет, что это - к лучшему где-то через десяток лет. А пока - перестук послания, словно точка-тире-пунктир... Наши частые [не]свидания и на сон не похожий мир. "Как дела? - Все в порядке, кажется. - Как работа? - Сейчас завал"... Эй, художник! Опять не вяжется! Что ты там понарисовал? Почему наши судьбы смазаны и сплетаются на холсте? Ты же видишь - мы очень разные. У обоих любовь, постель, сновиденья, что вновь забудутся, те мечты, что приходят вновь... Даже если они не сбудутся - где ты тут разглядел любовь?! Ей бы просто не дали вырасти, ты же видишь, что мы - друзья! Он молчит, протирает кисточки, ухмыляется про себя.

Это время ошибкой не было. И спасибо тебе за все. Может быть оно в битве с бедами как и раньше меня спасет. Может быть, так однажды сбудется, что опять нам не хватит слов... Может все словно сон забудется. Не загадывай. Сладких снов.


© Анна Кулик

Яркие блики света метались по веткам старых сосен, покачивающихся на ветру. Где-то вдалеке слышались звуки гитары. Праздник подходит к концу.
Закончилось лето... Пролетело так быстро, словно его и не было, и в то же время тянулось так мучительно долго... Оставило на память ещё пару погожих денёчков без дождя. Уже начинают желтеть на берёзах листья, уже по утрам становится сыро и холодно, уже начинает наполняться дымом сожжённой ботвы чистый воздух... Желтеет трава и ложится на землю, и теперь часто на полях то тут, то там видны всполохи огня...

Никто не помнит, с чего началась эта традиция - в последний день лета собираться всем вместе на этой самой поляне и зачастую просто молча смотреть в огонь. И вот уже пять лет, как ничего не меняется. Пять лет подряд Он целый вечер смотрит на ту, которая когда-то была с ним. И могла стать его. Навсегда... И которую он не смог удержать... Или она не смогла? кто теперь вспомнит...
Тёплые, мягкие глаза подруги осторожно заглянут в его лицо. Она всё понимает. И всё знает. Она ведь и Её подруга тоже... Но что делать? наверное, уже поздно что-то менять...

Он осторожно встаёт, прислонившись к стволу дерева, спрятав своё лицо в тени и продолжает смотреть. А Она шутит и смеётся. Болтает с подругой. И рядом с ней... Его друг. Вздрогнув, как от удара, он закрыл глаза. Пять лет безпрестанной, непроходящей боли... И не спрятаться от неё... Не убежать...
Он делает осторожный шаг в сторону... Ещё один... И ещё... И вот он уже идёт по дороге, не оглядываячь на приветливо потрескивающий где-то вдалеке за соснами костёр, не попрощавшись ни с кем...
Он выходит в поле, расстилает куртку, ложится и задумчиво смотрит на звёзды. как они далеки... И как холодны... Так же, как Она... Он не слышит приближающихся шагов... Он не хочет ничего знать... И когда Она вдруг появляется перед ним - он просто закрывает глаза... Ему это просто чудится...
Всё... И это осторожный, нежный поцелуй, и эти тёплые руки на его плечах... И мягкие, шелковистые волосы. спадающие на лицо... И весь это вечер, и вся эта ночь... И эти звёзды, кружащиеся в безумном, причудливом танце... И её тихий шепот: "Прости меня... Но я не могу от него уйти..."

От белого цвета режет глаза. Солнце играет лучами... Она выходит навстречу в белом платье. А рядом с ней, осторожно поддерживая Её под локоть, идёт его друг. Когда-то - друг. И она, проходя мимо, осторожно сожмёт его руку. И он улыбнётся сквозь слёзы, непонятно почему навернувшиеся на глаза - то ли от ослепительно белого платья, то ли от боли в душе - улыбнётся... Ведь у него в жизни было счастье...


© Анна Кулик

Кто был охотник? — Кто — добыча?
Всё дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?

В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце — Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?

Марина Цветаева
====================================

Ты играл
в "замри-умри-воскресни",
я играла
в "да, мой господин"...
В этом
поединке
бессловесном
победитель должен быть один.
Кот сибирский
- циник и бродяга -
бесприданниц
преданный слуга,
про преступность сделанного шага
длительно
мурлыкая,
мне лгал.
И воскресшей злостью своевольной,
как листами
танковой брони,
я латаю множество пробоин,
мужество
пытаясь
сохранить...
Выследив охотника, добыча
сердце не моё запустит
вскачь.

Странный человеческий обычай -
над казнимым плачущий палач...







© Анна Рубинштейн

Только стены (где же небо?)
На распластанные чувства.
За-душевные прорехи
Залатаю без искусства...
Нарисованные стерхи,
Припечатанные мелом
К серым стенам.
Где же небо?

Камнем жить или на камни
Натыкаться в лабиринте…
Под(-)сердечные печали
Прятать (в) жалкую обитель.
Тени знали, тени ткали
Сети снов и расстояний.
Камнем жить
Или на камни?

Ангел маленький, влюблённый,
Расскажи мне всё, что будет
С перевёрнутой судьбою
На распутье треф и бубен.
Как не сдаться в плен
Без боя
От тоски испепелённым,
Ангел маленький, влюбленный?

Промолчи, что он мне дорог…
Прошепчи ему, что время
Принесет в реке осколок
Уплывающего неба.
В растревоженную не-быль
Путь лежит не слишком долог.
……………………………………..
Промолчи… о том, что бренно.





(с) Ирина Кириллова

Звезды читаешь легко и цену
знаешь земной тоски.
Сколько кровей заплеталось в генах,
чтобы ты был – таким.

Сколько любвей в глубине столетий
плавилось кипятком.
Как хорошо, что ты есть на свете -
именно тот, о ком...

Сколько веков собирали тайну
в горький изгиб губы.
Ты настоящий. И не случайный -
пульсом моей судьбы.

Сердце прикрыто оградой слов, но
не залатать прорех.
Слышишь, как тихо и безусловно
падает этот снег...

С ним на ладони твои слетаю
с синего высока,
не удивляйся, родной, я таю
только в твоих руках.


© Марта Пишет Карлу

Счастье выглядит очень просто.
Тихо в комнатке, это остров
на двоих, и неяркий свет,
без фанфар и заздравных музык,
с нервным почерком беглой музы
и стихами твоих планет...
Чайник свистнет нам менуэтом,
и на блюдечке две конфеты...
Знаешь, обе тебе... я пас.
Будут губы сладки – черешней.
Будут руки нежны. И грешных
нас простят. А любовь слепа,
говорят... Но ее глазами
в мир смотрю – удивленно. С нами
бесконечность несуеты...
Пусть хранят тебя все святые.
Дождик ночью шалит в пустыне,
по-чеширски пищат коты...
А в Макондо весна, и лужи
пересохли. Веселых кружев
поразвесили дерева.
Но волшебнее нет картинки –
чем две майки на узкой спинке
кресла, обе – твои... Едва
мы за чашкой – одновременно
руку тянем... так откровенно
заплетаются две руки...
Не до чая нам заварного.
Будешь волосы тихо трогать,
я целую твои виски,
поправляю лохматый свитер.
И плюется стихами принтер
и зажевывает листы...
Я смеюсь. Вы слыхали, звезды?
Счастье выглядит очень просто...
вот как ты...


© Марта Пишет Карлу

Мы - послушай! - такие разные... Ты так любишь ходить на красные, собираться и что-то праздновать раз в неделю в своем кругу. Я люблю Пастернака, Роджерса, напевать в темноте в пол голоса, перекрашивать в белый полосы, жизнь записывать на бегу. Ты играешь на нервах мастерски, сочиняешь подружкам басенки... Я в ларьке покупаю ластики и стираю на душах грязь. Что же нас так магнитит вечером, когда вроде бы делать нечего, и до ночи - еще пол вечности? Что за странно-больная связь?

Я ведь - знаешь - давно поставила точку в этой игре по правилам, я вернулась и все исправила, завершив по судьбе петлю. Ты как прежде - всегда на красные, продолжаешь гулять и праздновать... Мы - послушай! - такие разные. Я едва это все терплю.


© Анна Кулик

Капроновый вечер: чуть больше - и лопнет по швам.
Разверзлась стихия, и мы в ней отчаянно тонем.
Стекаю - беспечно, безбожно, бессовестно - Вам
На теплые, жадные, нежные, злые ладони.

Я Вас обретаю. Я падаю в Ваши мечты.
И мы забываем, зачем мы и где мы, и кто мы.
И рушится образ Мадонны. И вот мы на «ты».
А помнишь, недавно мы были с тобой незнакомы?

Я знаю: нельзя. Но не каюсь. Один на двоих
Мир полон до самого края. Святая безгрешность –
Святое бессилие. Бьется в объятьях твоих
Блаженная девка – моя безграничная нежность.


(с) Оксана Стомина

Почувствуй
промысел небес
в животном голоде предсердий.
Моё " хочу " немилосердней,
чем боль,
терзающая крест.
Как эхо в бездне ноября.
С бесстыдством вспоротой брюшины
дымятся влажные долины
туманной млечностью дождя.
………
И нежность
капелькой из пор
сквозь сон предутренний сочится.
Ночь - одинокая волчица -
глядит загадочно…
в упор…
И жадно слизывает грех
моих багровых сновидений.
Душа твоя холодной тенью
дрожит…
и падает на снег…
………..
Мне снится:
Марево болот.
В дождливой вотчине брусничной
застыл суровый и готичный
старинный замок:
как оплот
запретных, гибельных утех,
где в чреве гулких коридоров
тоскует эхо разговоров
и остывает чей-то смех.
…………
Там запах тонкий и густой
едва раскрытых белых лилий
сулит бессмысленную гибель,
сердцам,
зашедшим на постой…
И брошью стянут чёрный шёлк
над грудью женщины печальной -
замкОм,
печатью к страшной тайне.
Готов раскрыть её?
Щелчок….
…………
И пала крепость...
Балдахин
накрыл героев невесомо
легчайшим облаком..
А сон мой
под кожей плавил стеарин.
Взрывался ниточкою бус,
слетая музыкой жемчужно
в изголодавшуюся душу
нектаром слов с любимых уст…
………..
Ты видишь
промысел небес
в животном голоде предсердий?
Увы,
мой сон лишился тверди,
и бред готический исчез…
Но мысль, не внемля ноябрю,
терзала плоть июльской жаждой…
И становилась тёплой, влажной
суть откровенья:
я люблю...


© Аманда Моррис

Да кто сказал, что ты в ответе
За тех, кого ты приручил? –
Ну, пел ты им про всё на свете,
Стихи читал, мозги лечил.
Открыл им выси, глуби, дали –
Они летели, трепетали
И в предвкушении судьбы
Сходили медленно с резьбы.
Но даже там, тогда, в начале
Ты знал, что всё имеет срок.
И даже дал себе зарок...
Но ты хранил их от печали,
Надеждой душу бередил
И в летний сад валять водил.



(с) Екатерина Горбовская

Вот ведь, как оно получается...
Обознатушки-перепрятушки.
Значит, всё оно продолжается,
Продолжается – ну и ладушки.
Где шампанское – там и фантики,
Стынут розы на подоконнике.
Удивительная романтика –
В понимании пани Моники.
Я ж сломалась об этот слалом,
Закрутили крутые горки.
Казанову играют дамы,
А меня – аж тошнит на галёрке.
С головой разобраться, что ли?
Не могу я её донашивать...
Я один раз спросила – доколе?
А второй раз не буду спрашивать –
Разве только что – там, на исходе,
Тихим шёпотом – вот о чём ещё:
Это всё так само происходит,
Или якобы с Божьей помощью?





(с) Екатерина Горбовская

ты спал, смешно закинув руку
над головой, за край подушки,
покатой, словно снежный склон
предгорий золотой Сиерры.
куда ты шёл тогда, во сне,
вдоль заводи в лесах каньона?
…кустарник, дикий виноград,
пчелиный гул в замшелых скалах –
и камни, и песок, и блёстки
в песке у самых ног...

…куда
годится отсыревший порох?..
…бессмыслица, одна крупица
на дне дырявого лотка…

ничто – ни зов, ни поцелуй
не смогут разбудить мужчину,
идущего в тени ущелья
вверх по ручью…

но мне пора.
моё дежурство ровно в восемь.
позавтракай, когда проснёшься.
прощай, моя Сиерра-Мадре.

p.s. последний прииск пуст.




© Аникина Ольга Николаевна

Чувство безграничного счастья... Наверное у каждого из нас в жизни бывают такие моменты - как правило ничем не обоснованные, внезапные... Оно возникают ниоткуда - как будто ошибаясь адресом, на минуту заглядывает в наши души, улыбается и уходит. Но навсегда остается в памяти.

И как бы много в жизни не было хорошего, как бы тепло и уютно не было нам в окружении близких, мы всегда помним тех людей, которые оказались рядом в те мгновения... Просто улыбались нам, держали за руку, смеялись, о чём-то говорили, куда-то шли... И пусть они присутствовали в нашей жизни всего лишь несколько ударов сердца - они подарили нам то, что другой не в силах подарить за десятки лет. Маленькую частичку счастья. Искреннюю улыбку. Беззаботный смех. Надежду на что-то. Просто тепло.

Мы не обращаем внимания на эти моменты, когда рассказываем кому-то о наших достижениях и успехах, мы не обсуждаем их с друзьями и подругами... Это наше. Только наше. Но когда кто-нибудь вдруг спросит: "А ты помнишь такой-то год?.." Именно эти мгновения мы вспомним сразу. И улыбнёмся.

Часто этими моментами становятся самые большие наши глупости. Спонтанные решения. Вдруг сорвалась с места, уехала куда-то, гуляла до ночи, смеялась... Звонила домой, спорила с мамой, снова гуляла... Возвращалась, и всё становилось как прежде. Но где-то в душе становилось светлее. Твое маленькое солнышко внутри стало больше на один счастливый момент...


© Анна Кулик

Я промолчу… неосторожный звук мгновенно станет точкой невозврата. И ты уйдёшь, хлестнув меня закатом, безжалостно порвав непрочный круг. Я промолчу… жестокие слова, возможно, на губах твоих застынут. От них останется неверный иней, но иней быстро тает. И трава, прибитая предутренним морозцем, опять зазеленеет… лишь роса молчанием из глаз моих прольётся и высохнет на белизне листа. Я просто промолчу. В который раз я отодвину горькую утрату, молчанием согрею стылость фраз. Пусть будет многоточье невозврата…


© Светлана Львова Запон

Он всегда приходил
с коньяком и шикарным букетом
(для чего покупал
дорогой и никчёмный коньяк? –
всё равно за рулём).
Уходил перед самым рассветом,
оставляя в постели и в мыслях её
кавардак.

Ей хотелось понять траекторию сложной орбиты.
Ей хотелось понять,
что же значит она для него,
что же тянет его –
к ней, не юной и жизнью побитой,
разучившейся ждать, не умевшей просить ничего.

Он, конечно, женат,
и жена молода и прелестна
(эта тема – табу, он тактичен и очень умён).
Иронический взгляд,
виноватость поспешного жеста –
он, придя,
отключал навороченный свой телефон.
Только ей до жены –
фиолетово и параллельно
и уж вовсе плевать,
что он врёт, возвращаясь домой.
Он опять уходил по орбите своей сопредельной,
а она закрывала привычно себя на замок.

Ей хотелось понять,
для чего он всё время приходит.
Ей хотелось унять в утомлённых мозгах кавардак.
Искривленье орбит нарушало законы природы…
но гармонию мира
спасал эксклюзивный коньяк.


© Светлана Львова Запон

Нам тьма нипочем, коли сердце – маяк:
Занижена доля риска.
По венам твоим льется сила моя.
Ты – кофе, а я – бариста.

ЧуднО и нелепо застыла мишень
В глазах цвета жженой умбры.
Не слишком надежно, но ближе к душе -
Мой мир под рубашку убран.

Завидуя птицам, быть может и я,
Отдамся во власть паркура.
А в старом шкафу среди кучи тряпья
Висит моя волчья шкура.

На небе луна налилась серебром,
Представ в одеянии новом.
И сладко целует меня под ребро
Охотник, что ранит словом.




© Саша Бест

Чёрное или белое... Белое или чёрное... Как близко, как необходимо чёрное... Как необъяснимо манит белое... Любовь не отпускает... А белое манит... манит... манит...

У Неё всё есть. Есть семья, есть друзья, есть любимое дело... Есть любовь. Но чего-то снова не хватает. Чего-то, что находится рядом... Чего можно запросто коснуться рукой... Чего? Она не знает... Но это чувство не покидает её...

Чёрное и белое... Белое и чёрное... Всё в нашей жизни мы измеряем этими двумя цветами... Лишь изредка, как исключение, появляются в ней яркие пятна... Но она никогда не любила белое...

Чёрное... Родная, такая уютная темнота... Белое... Да, наверное уже пора выходить на свет... Чёрное... Она всё такая же загадка для окружающих... Белое... Но им кажется, чтоони видят её насквозь...

открытая резким рывком балконная дверь и пара глотков морозного воздуха... Закрытые в клетку "о чём же ты думаешь?!!" мысли. И спешно собраться гулять... Улыбаться и вглядываться в глаза, как будто спрашивая: "ты ведь не отпустишь меня? ну скажи, не отпустишь?"
Белое... Отдёргаваться от рук, как от ударов тока... И точно знать, что это "что-то", манящее и завлекающее - не любовь... И в конце концов разрыдаться на плече у подруги и рассказать. как трудно стало жить в калейдоскопе этих двух цветов...


© Анна Кулик

Ты не умеешь принимать любовь
без фанатизма, не творя иконы.
Ты говоришь на языке Рэмбо,
где в каждом знаке полыхает боль
где в каждом слове придыханье стона.

Жить нелегко, когда бескожа плоть,
и по-слоновьи неуклюж избранник.
Ты молишь: «Боже, дай мне счастья хоть
с таким, как он, чтоб отдавать тепло!
Чтоб хоть какой-то пластырь к голой ране...»

И будет осень плакаться листвой,
шурша в аллеях говором бумажным…
Пусть только день любви, но только твой!
Чтоб как за веру – в омут головой.
А что там дальше будет, разве важно?

Он не любим, тот, кто сейчас с тобой.
Но страшно ночь в остывшем доме слушать.
Когда мужей на фронте гнали в бой,
так уходили женщины в забой –
садились в клеть и, в чёрта, в бога! в душу!

И ты себе придумываешь мир,
в котором всё любовь и всё любимо.
Но тот, который рядом, не кумир,
лишь секс-партнёр с ноль:ноль и до семи.
А чем ты дышишь – секс-партнёру мимо.

И пусть он с виду сердцеед и мачо,
но свято место пусто рядом с ним.
Такой вздохнёт, в усах ухмылку пряча:
- Да ну, какая там любовь собачья?
Унылый бред ваш черноухий Бим.
..........................................................
..........................................................
Не жди джекпота от судьбы на сдачу.
Любовь всегда по жизни мало значит
для тех, кто сам не очень-то любим.






© Ник Туманов

Разве это имеет значение?
Не нужно.
Не принимай в душу.

Это просто слова, потерявшие связи и ставшие дикими.

Вечер хохлится в дальнем углу, вздыхает горюшей:
потёртый, усталый, рдеющий отвергнутыми гвоздиками.

Она отрыдает вскоре, отыстерит.
Успокоится.
Ещё дрожащими пальцами вытащит из пачки тонкую сигаретку.
Закурит взатяг, посмотрит долго глазами тёмной бессонницы
и выдохнет хриплым от недавних слёз голосом:
— Квиты... детка...

Постой на расстоянии удара, обведи на память чеканный профиль —
как ни крути, но она красива без дураков — настоящим.
Потом вы почти спокойно обсудите масштабы случившейся катастрофы,
и каждый лишний из парной твари что-нибудь, да обрящет.

Много позже, часа через три — или минут через десять —
ты закроешь дверь в эту жизнь мягко, почти без звука.
Пойдёшь туда, где надежда ждёт, окна не занавесив.
Волнуется, но делает вид, что читает, щурится близоруко.

Это — важно.
Разве всё остальное имеет значение?
Не слушай.

Это слова-фантомы, шуршащие мимо сознания, как язык суахили.
Но у них цепкие коготки — и поэтому не открывай душу,
пока она заполошно глотает эти "... любила... любил... любили..."


© Уже Другая

"Дальше жить суждено
по брегетам чужим..."
И.Бродский








...какие там итоги?..колоды да пеньки...
свернулись на пороге ноябрьские деньки:
клубок, змея, ловушка осенних тёмных вод?..
и снова я - игрушка, доволен, кукловод?..
цепляй свой паровозик и трать жестокий пыл...
и самый горький "прозит" - "за тех, кто нас любил"...
сомни-сомни страницу, скатай ненужный шар...
бессовестно рядиться в умеющих решать,
рассчитывать до грамма, спасаться налегке...
но кукла крикнет: "ма-ма" - на пыльном чердаке...
ударит голос током, зажжёт тоску в груди,
чужим поверив строкам, иди к своим, иди...

...и время камнем бросит - в пространство - позывной...
и вымолчит Иосиф несказанное мной...


© Татьяна Пешкова

И одно и тоже. Одно. И то, что сама повторяет его повадки,
застревает в горле, как ржавый кол, как немое слово в её тетрадке.
Слишком намертво вжился, наперерез через вены и вдоль - не зашить, не склеить,
врос до сути, как кровный её близнец, как опасные улицы в спину - тенью
и свернуть бы на людный проспект, бежать, оторваться от гонки,
свести на нет всё, перестать так неистово ревновать,
что волчица под майкой скулит по-пёсьи,
по - щенячьи просит "не навреди, пусть живет, мол, вьётся лозой ли, тенью".
И она его слушает.И хранит.Точно так же, как место в пустой постели.


© Кесслер Оксана