не буди меня до восьми...
это время сна, это время снега…
ты рассыпь из своей горсти
на подушки мне терпкий запах неба
тебя за руку держит Бог -
ты всегда был ближе к нему, мой светлый…
среди сотен твоих дорог
он тебе всегда отдавал вот эту:
где волнуешь дыханьем дня
моих сонных губ безраздельный лепет
где ты главное для меня
даже если шторм. даже если ветер.
сохрани меня и спаси
от пустых тревог огради, укутай...
не буди меня до восьми
теплым снежным сном разукрась мне утро ...

не буди меня, я посплю...
здесь твое тепло в одеяле дышит...
в каждой складке - твое люблю...
не буди меня до капели с крыши...


© Русалкамари

Какое лето вылеплено из глины, янтарной патокой собрано в чашу дня. Здесь по утрам приходишь к себе с повинной за то, что свету этому изменял, живешь в посте, в труде, в чистоте сердечной, не помышляя больше о суете. И кажется, что лето пребудет вечно – пресветлых снов достойным, благих вестей.

Но колокол под ребрами дышит гулко, и вторит шагу, взбалмошен и упрям.

Мы встретимся в излучине переулка на берегу холодного ноября.


© Кот Басё

/это не стих. это соль на губах/



Можешь себе представить,
больше не слышно моря!
Небо гудками режут
крики последней чайки.
Галькой по побережью
свод незаконных правил...
Мы их еще нарушим:
я - замедляя время,
ты - ускоряя сердце...
Кажется, я останусь
преданной, как наследство,
спрятанной не на суше...
Видишь, заходит ветер
голым в уснувший город?
Где-то твои ладони
не отпускают память...
Прямо на подоконник
я рассыпаю лето,
как подаянье нищим...
Если я замолкаю,
значит, мне тоже больно!
Можешь себе представить,
сколько не сыплю соли,
моря не будет слышно...


© Велма

Если ты знаешь, что ждет нас, тогда скажи!
Если же нет - не бросайся словами попусту.
Помнишь, читали мы: жизнь - это поле ржи,
Что распростёрлось над страшной и чёрной пропастью.

Поле пройдём и получим в конце пути
То, что для нас приготовит судьба-попутчица:
Кто упадет в эту бездну, а кто взлетит
(Если вдруг крылья расправить за миг получится).

Что упустили – того не воротишь вспять,
Но даже если судьба обвела, «огорошила»,
Может нам стоит друг друга учить летать? -
Не повредит никогда поучиться хорошему...




© Юлия Вихарева

По сигналу падающей воды начинается новый горячий день. В изумрудном море клубится дым, оседая каплями на листе. Капли падают в озеро, духи снов орошают влагой его купель. Бесконечной жизнью наполнен зной. Это сельва, древняя колыбель. Здесь ковер зеленый у ног лежит, сок плодов тугих не дает остыть. Кто сюда вернулся – пребудет жив, вопреки законам земных пустынь. Здесь один завет – оставайся свят, источая свет, исходящий в мир. Сохранит тебя колыбель твоя, только ты ее глубину прими. Разреши ей быть, прорастать травой, сквозь тебя живой протекать рекой . Это сельва, купол над головой, ты еще не видел ее такой. Ты, нашедший дом после долгих миль, обретающий силу в ее руках, разреши ей тебя разлучить с людьми, чьи слова ты прежде не отпускал. Голоса забудь, раствори черты – только птичьи трели да влажный лес.

Это сельва. Так воскресаешь ты, засыпая где-то в ее земле.


© Кот Басё

"ты ведь приедешь?" - "конечно же, да, да, жди!" -
сразу срываясь куда-то к тебе на север.
в этой вселенной не портят погод дожди,
и нам проблемы на шею еще не сели.

в этом мирке (я не знаю, в каком из тонн -
сами себе начертили меж ними грань же)
не идеально, но лучше хотя бы в том,
что мы там встретились
парой ошибок
раньше
.




© Мария Кевлина

Держись, братан!
У кромки облаков,
в горячей стае тех, кто был таков,
не ты один не понят был никем.
Не торопись отправиться в пике.
Коль утонуть не вышло на мели,
держись, братан, нас вынут из петли.
Расклад дерьмо?
И всё же, мать твою,
держись, братан!
Февраль рванул на юг.
Там полыхнуло так, что гарь и смог.
И ты горел.
И я спасти не мог.
И не вопрос, кто души поджигал:
москаль, хохол или заезжий галл.
Нет виноватых.
Но и правых нет.
Мы все сгорели в собственной войне.

А всё ж держись!
И это переждём.
Отмоем души верой и дождём.





© Ник Туманов

Летят года. Вращается планета.
История: прогресс и войны, слава, кровь…
И всё же остаётся без ответа:
Вопрос: а что такое есть ЛЮБОВЬ?
Угрюмый предок в шкуре махайрода,
Узрев любимую при свете юных звёзд,
Забыл на миг о продолженьи рода
И задал сам себе простой вопрос:
Что есть ЛЮБОВЬ? Но не нашёл ответа
Его пещерный, первобытный ум.
С тех давних пор все жители планеты
Изнемогают в муке тщетных дум.
Нет пользы в Моисеевых заветах.
И даже царь мудрейший Соломон -
На все вопросы мог он дать ответы,
Но суть любви не постигал и он.
Древляне, греки, римляне, парфяне,
Тяжеловесный пышный Ренессанс,
Продвинутые, в общем, египтяне,
Погрязший в кокаине декаданс,
И даже панк с полубезумным взглядом,
На четверть водкой разбавляя кровь,
С крутой своею "тёлкой" сидя рядом,
"В натуре, - думает, - а что же есть ЛЮБОВЬ?"
Что есть ЛЮБОВЬ? И я, мой друг, не знаю!
Ни чувств, ни мыслей, в общем, не пойму.
И я, как Соломон, не постигаю
Пути прямого к сердцу твоему.
И я решила: к чёрту рассужденья!
Что есть ЛЮБОВЬ? Ах, не об этом речь!
Переоценка или наважденье…
Но главное - а как её сберечь?!
Сердца чтоб не разбились, словно стёкла,
Чтоб чувства были вечно горячи,
Храни любовь в своих ладонях тёплых,
Как робкий, слабый огонёк свечи.
Не дай задуть её ветрам разлуки,
От ревности и боли укрывай.
Не дай любви заплесневеть от скуки!
Не дай ей умереть! Уснуть не дай!!!
Летят года. И мы взрослеем, значит.
И мысль бредовая мою волнует кровь:
Быть может, это МЫ решим задачу
О том, что же такое есть ЛЮБОВЬ?!





(с)

взрослея взбалмошным экспромтом,
в один благословенный час

мы размышлять начнем о ком-то,
кто так же думает о нас.


© Кукла Саша

Душат рыданья до боли в чертовой пояснице, режет глаза воспетый тобою Свет, счастье - такая жуткая небылица, что и поверить трудно, что счастья нет. В воздухе пахнет дымом и керосином, где-то слышна пальба /может быть внутри?/. Я никому не верю, взлетают клином не знающие предательства журавли.
Я никому не верю, сижу в машине или иду по улице или сплю - всё превращается в пагубную трясину, градус дыханья стремительно гнет к нулю.
Мне бы сбежать, но увы от себя не деться, мне б рассказать тебе всё подчистую, но.. я словно обезумевшая жарптица мчалась к тебе, не заметив что здесь стекло. Вот и лежу. И по перьям стекают капли, красные капли с солёным созвучьем слёз. Я отложила признанья, слова на завтра.
Чертово завтра, которое не сбылось.


© Хрустальная Марго

Она себя носит в режиме онлайн, нон-стоп.
Скрывает, что задыхается - дышит реже.

Он весь состоит из углов, он ей нервы режет, но не дает успокоиться пустотой.
Привычка справляться спасала ее не раз, спасет еще столько же, если поможет случай.
Им друг без друга, наверно, могло быть лучше, и тот, кто об этом задумался первый, - прав.

Но в жизни нет виноватых. Слова к нему ей криком, еще не рожденным, ломают ребра.

И он, понимая, становится тих и собран,
встает и, не глядя больше, идет во тьму.



© Лина Сальникова

Как тебя, милый мой, вовремя сберегать,
если ты вновь поделен между другими?

Река размывает песочные берега, ветер уносит чье-то родное имя.
Мой голос ничей, я откуда здесь и зачем, о чем говорить тебе, если ты столько слышал?
Я тебя думала сотни своих ночей, но мысли мои твоего мира были тише.

Я просто люблю тебя. Просто касаюсь губ, вбираю тревогу, когда тебе там тревожно...

Я делаю все, даже то, чего не могу.

Чтобы ты снова ожил.



© Лина Сальникова

И вот пришла война…Разруха…
Огнями улицы пылают.
Бежит - торопится старуха,
К груди младенца прижимает.

Глотает город пыль и пепел:
Ещё вчера он был цветущий.
В руинах люди, словно в склепе,
Какой им срок теперь отпущен?

В стенАх, за сутки почерневших,
Они испуганно ютятся.
И им, случайно уцелевшим,
Нельзя бежать. Нельзя остаться.

И шепчут женщины молитвы,
И, отворачиваясь, плачут,
Как в гнёздах хрупких, наспех свитых,
Своих детей в подолы прячут.

Покрыты тропы пеплом белым,
В дыму, в угаре город тает.
Бежит старуха под обстрелом,
И голосит. И причитает.

Из дыр выглядывают лица:
Следят глаза прицельно, метко
За бабкой, что, пытаясь скрыться,
Бежит, кудахчет, как наседка.

А сзади танк…Прицелил в спину…
Подмял податливое тело…
И кто-то, глядя на картину,
Шепнул беззвучно: «не успела…».


© Юлия Вихарева

Ты знаешь, что есть боль? – Навряд ли, детка.
Она – совсем не тот сопливый бред,
Что ты несёшь, смакуя сигаретку,
О том, как больно жить в семнадцать лет.

Ты отвлекись, "дожуй" свою корицу...
Теперь представь – серьёзно, не шутя:
Рассвет в окне. Обычная больница.
Мать нежно гладит бедное дитя.

Лежит ребёнок в капельницах, в трубках.
В прозрачных пальцах будто крови – ноль.
И в их глазах, и в детских сжатых губках
Немая скорбь. Вот это, детка, боль!

Допей свой кофе и не морщи носик,
А глянь в окно: ненужный никому,
Стоит старик в отрепьях, робко просит
Чтоб кто-нибудь подал на хлеб ему.

Совсем один. Где дом? Где дети, внуки?
Лишь рассказать о том ему позволь -
И ты услышишь в каждом слове, звуке
Такую боль... Такую, детка, боль!

Примеров масса. Не теряй из виду.
Они, как жизнь - просты и без затей.
Представь, солдат вернулся инвалидом...
Представь себя на месте тех людей.

Им хоть чуть-чуть, хоть каплю той удачи,
Что у тебя в судьбе «наперевес»...

Так не стони: «Как больно!», если мальчик
Не шлёт тебе со «чмоки» эсэмэс.




© Юлия Вихарева

Ты рос послушным. Играл, улыбался старшим.
Ты знать не знал ни драконов, ни старых башен.
Только беда: уродился сынком монаршим.
А, значит, ноги в стремя. Спасай. Скачи.

И наплевать бы с высокой на ту девицу,
Пусть она дальше в каморке своей томится.
Надо же было - родиться наследным принцем!
... в кузне уже натачивают мечи.

Что не сидится спокойно вам, бабы-бабы!
К башням таким дорога - одни ухабы.
Лучше по-русски, жила бы в обличье жабы
И по ночам готовила калачи.
_

Ты вырос крупным на радость себе и старшим.
Ты знать не знал ни принцесс, ни каких-то башен..
И что от тебя надо этой дурынде страшной?
Пальцем грозит: - Ты обязан! Хватай, тащи!

И наплевать бы, да крыльями отмахнуться.
Пусть себе братья и сестры потом смеются!
Что ж так насела... Кричит. И глаза, как блюдца.
И ты сдаешься: - Только не верещи.

Ты ищешь башню, сидишь и сидишь на стрёме.
Вот угораздил попасться дурной кулёме!
Лежал бы себе в пещере в блаженной дрёме...
А не считал бы от скуки её прыщи.
_

Рыцарь с драконом сойдутся в финальной схватке,
Да на принцесс ни один, ни другой не падки.
Как их любить? Лишь претензии и припадки,
Чуть что не так - "еду к маме!". Ищи-свищи.

Плюнут. Обнимутся. Станут болтать о вечном.
Дружба любого делает человечным.
Что до принцессы - найдёт дурака на печке,
Чтобы всю жизнь варить для него борщи.


© Кайлиана Фей-Бранч

аходят, смотрят, потом бухтят по углам,
охаживая обиженное "а я"..
Да мне-то какое дело до этого хлама,
когда я устал от собственного вранья,
которое применяешь как препарат,
бросая двери открытыми как в трамвае,
поскольку это единственная из правд,
которую родные и понимают.


© Витька Безбашенный

По жизни все уже решено, и даже предельно ясно,
чтоб прятаться в промежутках от предчувствия до беды,
и все предсказуемо, а в кино
еще, надеюсь, по-разному,
и я перематываю бои до места, кто победил.
за что я господу насолил, родившись таким упрямым,
что в пируэтах своей дороги спрямляю путь как слепой? -
вон мужик отклеивает усы, оказываясь Ван Даммом,
а я тут снимаю лицо и всё...равно остаюсь собой.


© Витька Безбашенный

На двоих одна планета. Ночь укрыла тебя одеялом июльских снов.
У нас утро, туманно и ветрено. Я пишу тебе на выключенный телефон.

Солнце царственно полыхает над горизонтом.
Моя жизнь превращается в лоскуты.
Я читаю в оригинале Шарлотту Бронте
И во всех стихах мне чудишься только ты.

Разучи меня жить, в несвязный поток дыханья
Положи мятный шёпот разлуки и шум дождя.
У нас есть лишь планета, проклятое расстояние
И две стороны света с названием "ты" и "я"...


© Хрустальная Марго

Я с каждым днём отрываюсь больше от теплых черных полос земли, солнце касается смуглой кожи, как я касаюсь твоей любви. И щурюсь, мысленно улыбаюсь, целую родинку на плече. Ты говоришь "нам с тобой, родная, не хватит высказаться ночей". Часы смеются, ползут лениво, я всё считаю их про себя. Дышу впервые - чтоб быть счастливой, чтоб не терять ни секунды дня.. Я отражаюсь милей и краше в твоих глазах - это всё всерьез. Совсем другое вдруг стало важным: щекой почуять твой теплый нос, ворчать лишь в шутку, сидеть в обнимку, смотреть как ляжет на пол рассвет. Друзьям показывать фотоснимки, гордясь, что лучше нас в мире нет.
Дарить тепло, отдавать всю нежность, петь колыбельные и стихи, и, надевая твою одежду, самой себе отпускать грехи: когда терялась в отрядах "прочих" и отрекалась от своих чувств...
Ты говоришь мне "спокойной ночи"
И я лечу...


© Хрустальная Марго

Не хочу объяснять того, что бы мы могли,
будь ты более чутким, умей понимать второго.

Здесь так тихо, молчание стелется вдоль земли, ночь ложится на теплую землю пером вороньим.
Не хочу. Не докажешь, кто прав, виноватых нет. Сколько сказано слов, сколько нежности стало пеплом.
Одиночество, пустота, напряженный нерв. Но ты все равно есть во мне. Все, что еще терпело, -
остается живым и невысказанно болит. Если можешь, сними мне с сердца тоску и накипь.
Нас безмолвие замыкает в кольцо земли, сквозь небесную гладь проступают круги и знаки.

Не хочу. Ни упрашивать более, ни держать: не для этого нам давалась такая сила,
чтобы ты при возможности первой - ладонь разжал, чтобы я хоть о чем-то еще у тебя просила.

День становится черным, чернеет земля под ним - так сбывается ночь в ощутившем себя ненужным.
Не могу объяснить и почти разрезаю нить, и почти отпускаю лететь к тебе с ветром южным.

Не хочу. Тяжело и колко внутри от слов. Нет ни правых, ни виноватых, ни посторонних.

Ветер стал на крыло, но сегодня сломал крыло.

Я смотрю, как спускается наземь перо воронье.


© Лина Сальникова

На квадратных колёсах по просеке здравого смысла.
Два часа до разлуки и десять – до выслуги лет.
Я тебя отпускаю – вернись ко мне ныне и присно!
Через память и сны, напоровшись на смех, как на выстрел –
Я вчера в подворотне куплю водяной пистолет.

Что тебе посулить, кроме ласковой боли потери?
Кроме стыдной надежды и утлой свободы безбра-
чия? Если ты выдержишь это, я буду уверен.
Ведь горящей избы не милее расписанный терем.
Я сумею себя у себя для тебя отобрать.

Я сумею. Но счастье так просто не купишь, не сыщешь
На бескрайних просторах обугленных жёлтых страниц,
Где тебя коронуют, а я – государственный нищий.
Но легло под язык и засунуто за голенище
Суррогатное средство – приманка со вкусом синиц.

Я тебя отпускаю. И очень хочу ошибиться,
Хоть храню на лице неизменно надменность луча –
Без тебя невозможно себя ощущать единицей.
И когда твои пальчики снова в мой вцепятся бицепс,
Я скажу тебе: «Здравствуй, родная! Я очень скучал…»



© Майк Зиновкин

Говорит: «Ты такая одна, Лилит!
Без тебя я, как парусник на мели…»
Говорит – аж в груди всё огнём горит,
Несмотря на стальные латы!
Говорит, как поёт – узнаю мотив.
Говорит, и слова слаще сладких слив.
Сам чертовски красив – прям Киану Ривз.
Ничего, что опять женатый.

Прячет похоть в глазах, как песок в горсти.
Говорит: «Вновь всю ночь без тебя грустил».
Говорит: «Я не прав был тогда. Прости!
(Все мы толику виноваты)».
Говорит, лишь со мной он ещё живой.
Говорит, что несчастлив с другой женой.
Я молчу: Как же горько мне, боже мой!
Я любила его когда-то…



© Майк Зиновкин

Просто добавь воды – разрастётся сад:
Пальмы, цветы, кузнечики, свиристели.
Будет в траве с рассветом блестеть роса,
Буду тебе плоды приносить к постели.

Кофе с корицей, Винстон или цыган –
Вряд ли твои желанья меня сконфузят.
Просто добавь воды, если не фонтан –
Будут тебе аквариум и джакузи.

Перевернув солонку, рассыплешь соль:
Просто добавь воды и получишь море –
Чёрное море наших ненужных ссор,
Луковых слёз, неправильных аллегорий –

Каждый из нас в том высших высот достиг,
Пряча скелеты в мрачных пещерах шкафа.
Просто добавь воды – сочинится стих –
Горький коктейль мудрёных, сырых метафор.

Выпьешь его, возьмёшь злую ночь в ножи:
Тушь растечётся, голос твой станет хриплым…
Просто добавь воды в эту Yupi-жизнь –
Просто добавь воды и попробуй выплыть.



© Майк Зиновкин

Ты же знаешь можно мечту убить.
Пустота молитвы - в ладонь надежде.

Растворялось сладкое, тая между горечью и солью пустых обид.
Отвернутся грёзы. Предстанет жизнь – безопасно вытравленной и жалкой.

Музыка джаз-фри. Собирай фиалки – аромат левкоев от лунных жриц.
Что же ты, хороший, не выбрал ту, для которой разницы нет
меж снами
и реальным чудом.
Под небом в раме счастья не бывает... Не тот уют.
Наш - звезду качает волной прикрыв у зелёной пристани незнакомой.
Невесомы, мальчик мой, невесомы
эти танцы медленные в груди.

Беспощадна осень. Болит, болит… (кажется весной себе).
Было… было…
Из туманной нежности белый скит.
Там, клубком свернувшись, пушисто спит та,
что лишь тебя называла - "милый".


© Инна Васильева

Когда-нибудь вернусь,
простуженным скитальцем,
и постучу, таясь, в знакомое окно.

Вы в комнате одна. Очаг. Собака. Пяльцы.
Крест за крестом легко вживляет в полотно
ушедшие мечты...
Вы вздрогнете пугливо.
С плеча легко скользнёт сиреневый платок.
Нить мулине-меланж, сместившись, ляжет криво.
Залает верный пёс, что мирно спал у ног.
Тончайшая игла уколет нежный палец
и капнет алым кровь, испортив белый шёлк,
когда (последний раз), к Вам постучит скиталец,
что здесь искал любовь,
но так и не нашёл.
Сверкнёт Ваш гневный взгляд,
разбуженною синью,
разбившись слепотой о темноту окна.

А я уйду дождём,
осенним мятым ливнем;
поверив, что Вы есть,
что ждёте,..
что одна...


© Инна Васильева

не делай злого, не делай доброго, ходи по топтаному пути, носи в кармане, в мешке под ребрами складную бездну, дыру в груди: ищи работу, сдавай экзамены, тяни кредиты, вари борщи, про все богатства свои и залежи - будь осмотрительней - умолчи.

будь осмотрительней: слово тянется незримым следом, дурным хвостом. вот наблюдатели и начальники, кому из них объяснишь потом, что небо давится самолетами, что дверь пугается при звонках, что ужас шилом заходит в легкие, и больно вздрагивать и вздыхать, когда на улице плачет маленький, когда под ветром дрожит маяк, что боль чужая воспринимается всегда значительней, чем своя; что те, кто предали нас, становятся грядущим снегом - и бел, и чист.

не делай злого, не думай нового, будь осторожнее - и молчи.

слова врываются, как нашествие, растут и ширятся, как пожар, учись разменивать фразы жестами: "я скоро буду", "не ешь с ножа", "мороз и солнце", "совсем не голоден", "спокойной ночи", "скорее в чат", а если слово полезет в горло, то / хороший навык - уметь мычать. мычи про все, что в тебя не вместится - от императоров до бродяг.

тебя, наверное, не заметят здесь,
зато есть шансы, что пощадят.




(с) Наталья Нечаянная

Устал. Бросаешь тапок в телевизор
не в силах лицезреть без мата хари.
Выходишь в мир (пока еще без визы),
где много лет «работает» сценарий:

доволен бомж скамейкою-постелью,
кричит банкир о том, что денег мало,
а те, кто взял и вышел из шинели,
гадают, сколько в ней еще осталось.

На Бронной, на Арбате, на Манежной,
везде дантесы с запахом муската:
одни - стреляют в гениев неспешно,
другие - ищут золото аббата.

Проходишь мимо тысячи эдемов,
садов и парков имени Фаст-фуда,
где «ложь» - глагол, а «память» - микросхема.
И хочешь чуда, маленького чуда.

Идешь домой, бормочешь: «Жизнь такая…»
В дверях зовешь святых – приходят в гости!
И просишь их …
Но все они, толкаясь,
в прихожей нимбы вешают на гвоздик.






© Алексей Котельников

Всё идет по-своему. Слышно, как
задремал надолго уставший Бог.
Я вишу под небом, землею над .
Я простая сажа туман и смог.

Ни лучи не виданы мной, ни мрак.
Нерожденной в воздухе замерла.
Просыпайся, Господи, сделай так,
Что меня здесь не было никогда,

Что смотрю, как в городе эН война
Собирает свой урожай в мешок,
да вишу под вечностью, смертью над.
Ничего не чувствовать - хорошо.


© Кесслер Оксана

Сшиваю звуки словесной пряжи.
Полжизни прожил, ума не нажил.
Едва ли Бог посылал за этим -
(условно выражусь) - рифмой плача.
Роман окончен. Роман не начат, -
Не больно. Бьется в реберной клети

Так ровно сердце, без перебоев.
Рисунком радуги на обоях,
Пульсацией сжатых в ладонях звуков,
Тоска, возникшая обоюдно,
На свет явилась. Они поют нам -
Знакомьтесь с драмой: кобель и сука.

День лета душен, весом, протяжен.
Уставший, боже, и если даже
Груз гравитации в пору вычесть.
Скользящим облаком – достижимым –
Опасть аккордами кратких ливней –
Пройти из падающих кавычек.

Взойти на небо. Пути короче
Законов секса. Оставить росчерк
Пера из бьющихся в грохот молний.
Исполнить все, что финал попросит.
В соцветье губ. Обретенной прозе -
Хватило смелости бы запомнить,

Что ссыплет ночь на песчаном пляже,
(когда в постели уютно ляжем) –
Сливаясь памятью первой встречи
С доселе скрытым. А под загаром –
Любовь. Продолжимся? (жизнь – задаром),
А время длится. И время лечит.


© Кысь