Я не то чтобы много требую – сыр Дор Блю
Будет ужином; секс – любовью; а больно – съёжься.
Я не ведаю, чем закончится эта ложь вся;
Я не то чтоб уже серьезно тебя люблю –
Но мне нравится почему-то, как ты смеешься.

Я не то чтоб тебе жена, но вот где-то в шесть
Говори со мной под шипение сигаретки.
Чтоб я думала, что не зря к тебе – бунты редки –
Я катаюсь туда-сюда по зеленой ветке,
Словно она большой стриптизерский шест.

Я не то чтобы ставлю все – тут у нас не ралли,
Хотя зрелищности б завидовал даже Гиннесс.
Не встреваю, под нос не тычу свою богинность –
Но хочу, чтоб давали больше, чем забирали;
Чтобы радовали – в конце концов, не пора ли.
Нас так мало еще, так робко – побереги нас.

Я не то чтоб себя жалею, как малолетки,
Пузырем надувая жвачку своей печали.
Но мы стали куда циничнее, чем вначале –
Чем те детки, что насыпали в ладонь таблетки
И тихонько молились: «Только бы откачали».

Я не то чтоб не сплю – да нет, всего где-то ночи с две.
Тысячи четвертого.
Я лунатик – сонаты Людвига.
Да хранит тебя Бог от боли, от зверя лютого,
От недоброго глаза и полевого лютика –
Иногда так и щиплет в горле от «я люблю тебя»,
Еле слышно произносимого – в одиночестве.




(с) Вера Полозкова

когда он в ней доставал до дна, был по-иному там, по больному,
она шептала - а он не знал - один его телефонный номер.

когда он в ней зажигал костры, и обращалось все в пепелище,
она пыталась ему открыть, что от любви ничего не ищут.
когда он вел ее, как умел, она велась, как сама умела.
хрустальный голос дрожал, но смел его озвучивать оробело.

он был не светом ей, не теплом - пальто наброшенным, нежной тенью.
он был ей шире привычных слов и неожиданней совпадений.
она дышала, раскрыв глаза, - и мир стеклом становился мутным.
он не пускал ее, не вязал - но был в ней каждой сквозной минутой.

он был ей страхом себя забыть, восторгом - рваться, себя не помня.

он был ей вечными "если бы", почти угадан, почти что понят.

он был ей, был в ней, одним за всех, почти что всех заменив собою.
и ей легко было резать сеть, не принадлежность назвав любовью.



© Лина Сальникова

Все изменяется, если ты ищешь женщину -
в звериных чертах, за жесткостью, шерстью рыжею.

Когда ты желаешь любви ее - и не меньшего. Когда эта тяга способна вас обездвиживать
на доли секунд, чтобы падать потом в объятия, минуя запреты, почти не дыша, и требовать
не мира, не войн - их уже никогда не хватит вам - ее, целиком, как камлающий просит "неба мне!"
за миг перед ливнем, его различая в воздухе. Закинувший голову, руки расставив в стороны,
вбирать от нее всё - от дикой тоски до отдыха, всё ей возвращая и с ней разделяя поровну.

И если ты вышел искать ее в этих сумерках, катать ее имя гортанной, дрожащей нежностью,
то вас только двое, а все остальные умерли, не вынесли жара земли, осевого скрежета -
когда мир сдвигался желанием острой близости. Сшивался, расколотый надвое, подчинившийся.
Чтобы ты с тела ее капли пота слизывал, шептал "моя милая, как же тобой надышишься".

И если ты ищешь в ней женщину, с этим именем встаешь и ложишься, не в силах его залечивать,
ты сможешь ей стать и открытее, и любимее,
чем просто звериное в облике человечьего.



© Лина Сальникова

Из теплых нот, из лепестков и сот,
из перестука тихого камней
мир состоит, весом и невесом, как воздух вдоха, задержавшийся во мне.
Иди в меня по мягким лепесткам, чешуйкам нежным. Бросив камни, - собирать.

Но - если знаешь, для чего и как.

И если понял, в чем он - шаг за грань.



© Лина Сальникова

Такую нам тишину на сердце
кладет ноябрь в студеный час.

Как мне не ждать тебя, чтоб согреться? Как мне не выйти тебя встречать?
В края обочин въедаясь ржаво, трава глодает ступни столбов.
Я босиком бы по ней бежала к тебе, лежала б на ней с тобой.
Закрыв глаза и уткнувшись в куртку, молчала, глубже тебя вдохнув.
Ноябрь гаснет в ночи окурком. Ноябрь ложится на глубину
сердец, которым стучать бы ближе - так осень в руки свои зовет.

И поезд леской стальною нижет
часы пути, как стеклярус звезд.



© Лина Сальникова

нет ничего, упрямее силы, ведущей тебя ко дну.
нежности слаще, чем та, на которую строже всего запрет.

я могу быть спокойной, казаться спокойной, но я себя обману. потому что скучаю настолько сильно, что телу легко гореть.
и не чувствовать боли, не слышать мира, но видеть его насквозь. проходить по девятому кругу нежности, воздух глотая ртом.
ощущать ее, дикую, странную и согревающую живот от уверенных рук, опускавшихся ниже и легших под животом.

замирать, выдыхая воздух, словно сверху - пять тысяч лье. позволять тебе быть этой силой, меня прислонившей спиной ко дну.

и сдаваться настойчивым волнам, будто один из тех кораблей,
настолько влюбленных в тебя, как в море, что рад бы в нем утонуть.



© Лина Сальникова

И ты настолько во мне подробен,
что можно помнить и не смотря.

Одно из главных моих подобий, один из признаков ноября.
Я так умею тебя молчаньем, словами, смехом - сейчас и здесь -
что ты все время мне отвечаешь, возобновляешься что ни день.
Ты в каждых фразах и перекрестках, в любом мгновении и углу.
Ты чем-то острым, легко и просто, вошел и лег на такую глубь
моих тревог и простых историй, им стал всецело принадлежать,
что всё тебе одному и вторит, как эхо льется по этажам.

Холодный мрак мой, восторг горячий, могучий вдох на такой черте,
где мы так чутки, предельно зрячи, что оттолкнуться и полететь.
Где мы способны любить и длиться, идти по лезвиям и словам,
не говори со мной сквозь страницы.

Не будь мне буквами.

Оживай.



© Лина Сальникова

Ты достоин большего, мне казалось: золотых вершин, индийских волшебных троп, позабытых мантр, пробуждающих словно жало, утренней росы, целующей лепесток. Мне казалось ты станешь воином или магом, путешественником, капитаном, но ты другой. Ты избрал путь такой простой и такой желанный, что пол света хотелось тебе завернуть с собой. Я иду по твоим следам босоногим эхом, я последним лучом ложусь на твое плечо, и бегу на восток, чтоб проснуться твоим доспехом, твоим ангелом, твоим сердцем, твоим мечом.
Целый мир звенит, заразясь твоим тёплым смехом -
И у Бога просить не хочется ни о чём.


© Хрустальная Марго

чем спасаются птицы, которых не взяли на юг?
покупают плацкартный билет в самый маленький город,
шею кутают в шарф, прячут нос под застегнутый ворот...
если правильно выстроить буквы - получится круг

из работы, друзей, гололёда, удачных пари
и неношеных платьев, струящихся так по французски...

ветер будет швыряться билетом по улицам узким,
когда птица задвинет на клетке засов изнутри.


© Кукла Саша

"- Ты из тех мужчин, которым надо
"строго обязательно" иметь дочь...
- Почему?
- А кого, ты будешь так любить и
баловать, кроме меня?"

( Из семейного дневника IMAGO)



К щетине прильнула нежная щечка,
А в маленьких ручках - сердце большое.
Не просто малышка - папина дочка,
Друг другу все скажут без слов эти двое.

Любовь безусловная - счастье земное,
Она славный скульптор, ваяет так тонко.
Все черточки лучшие в крохе раскроет.
Волшебник отец? Просто верит в ребенка!

Дуэт их звучит то тихонько, то громко,
И так же восторгом глазенки сияют.
Вот разве не счастье - отец и девчонка?
Папули поддержат, они точно знают.

Приятно прогнать арифметику вон:
Один плюс один... Нет , не два - миллион!



(с)

Давай попробуем просто сбыться - шоссе, небесною чернотой.
Вот в свете фар задрожат частицы дорожной пыли. Глуша мотор,
простор глотнув до глухих вибраций в груди, до пьяного волшебства,
сплетаться пальцами, целоваться, вдыхать - и заново целовать.

Сейчас под ребрами ноет глухо, ноябрь холоден, пуст и груб.
Разбить часы, слышать мир вполуха, идти к любви, разрывая круг
привычных будней, чужих историй, нажав однажды на тормоза.
Давай сбываться рассветным морем в невольно встретившихся глазах.

Устав терять, отрывать страницы, сжигать все письма и номера,
давай попробуем просто сбыться, хоть ненадолго, хотя бы раз.
Шагнем - дрожь в пальцах, на сердце осень - у края выдохнем: "Красота!"

Чтоб время, падая, билось оземь, умея нашим однажды стать.



© Лина Сальникова

После любви
ты бываешь похожа
на бабочку после дождя.
А я – на террариум,
в котором только что вымерли
змеи


(с) Карен Джангиров

Что отвечать, когда не придут с вопросом? Кому говорить о том, что и знать не стоит? У меня тут январь, морозы, метель, заносы, время настоящее и простое. Нас осталось двое, один из нас мал и звонок, мы друг за другом пристальнее следим, но я научилась быть сильной, а твой ребенок похож на меня, и это непобедимо. В будущем мы расстанемся с нашим прошлым, забудем, что кому из нас причиталось.

Как это просто закончилось, мой хороший. Будто бы и вовсе не начиналось.


© Кот Басё

В эту ночь в пустоте просыпаются голоса,
тени станут теплее, отчетливей и длинней.

Всё, что ты побеждал когда-нибудь, есть ты сам. Ничего, кроме этого, больше на свете нет.

Средоточие тени и света, смотри же в глубь своей собственной, мифы творящей, живой души.
Ты есть бездна и в бездну упавший рассветный луч. Ты есть узкая света полоска и мрака ширь.
Говори с собой сотней наречий и голосов, потому что крепчаешь в опознанных голосах.

Жизнь - весы, на ладонях твоих только явь и сон.
Лишь тебе и решать, как склоняться таким весам.



© Лина Сальникова

Смотреть кино, где в главной роли – ты
и где с тобой какой-то человек.
Не замечать, что ночь и чай остыл.
Смотреть кино, идущее, как снег.

Смотреть, не отвлекаться, не бежать.
В такие игры не играет трус…
Смотреть кино – как есть огонь с ножа –
и горячо, и необычный вкус.

Смотреть своё кино – про жизнь и смерть,
не суетясь, не отключая звук.
Смотреть, и не бояться досмотреть,
и глаз не опускать. Тем паче – рук.




© Ника Невыразимова

Воспоминаниям о тебе воистину нет конца. Говорят, у тебя там девочка молодая, с фарфоровой маской вместо лица. Говорят, любовь её принимаешь, обнимаешь, целуетесь у крыльца. Только ни она, ни одна другая, до сих пор не заслуживают кольца.
Я пишу по выскобленной привычке, как заученной мантрой плету узор, мы встречаемся взглядом, подходишь лично, но, увы, не клеится разговор. Видно, мертвые чувства болят сильнее, и не надо бы прошлое ворошить. Эта девочка любит тебя, лелеет (ты умеешь баловать и смешить). И я знаю это настолько остро, что становятся пылью и год и два, изо всех дурацких земных вопросов задаёшь ужаснейший: "как дела?". И я гнусь от порывов сухого ветра /ты наверное снишься ей по ночам/...
У тебя в глазах было столько света.
А теперь печаль.


© Хрустальная Марго

Боль сочится лимонным соком из распахнутой настежь души.
Твои ладони не били током. Они мне просто безумно шли.
Молчу как рьяная партизанка, не помню больше ничьих имён.
Пусть меня вывернут наизнанку
они найдут там
одно -
твоё.


© Хрустальная Марго

Я всегда уходил.
Никогда не любил возвращаться.
Ни о чем не жалел,
Как же так получилось, скажи?
Я в плену. И прошу
У тебя разрешения остаться...
В нем хотя бы на жизнь...
На мою непутевую жизнь...


© Дмитрий Лукьянец

давай просто - смотреть в окно,
чтобы солнце заставило щуриться,

загадай желание -
и оно
непременно сегодня сбудется.

быть счастливым - не сложно ведь,
так давай улыбаться чаще..

мы проснемся и
захотим улететь,
__________
это счастье.
по-настоящему.


© Глеб Дебольский

мы помиримся. это норма.
завершение всех обид.
"там, где было безумно больно,
ничего уже не болит"(с).

успокоимся..
это странно,
но привыкли к таким вещам..
_______________________
глупо ссориться постоянно?
или глупо
всегда
прощать?


© Глеб Дебольский

В нас всегда есть голод по чьим-то пустым эфирам,
нестерпимая тяга кому-то однажды сниться.

Мы беспомощны перед целой громадой мира, потому нам так важно остаться в его страницах.
Будь на связи, не исчезай для меня с радаров, подавай мне сигналы, на карте пульсируй точкой.

Друг для друга мы можем стать чем-нибудь легендарным.
Вечной азбукой Морзе свободы и одиночеств.



© Лина Сальникова

ты в курсе, что в кармане лента чека,
на шее крестик, в волосах пробор
и говоришь, что знаешь человека?

а я себя не знаю до сих пор.


© Кукла Саша

одиночество - это внутри
засело,
заело,
заклинило.
говорит: "здравствуй"
такому же одиночеству,
а оно отвечает:
"здравствуй,
давай по имени,
без ненужного выканья
и без отчества".

одиночество - в горле,
в слове
звенит и плавится.
не все одиночества
видно на расстоянии -
иногда оно в битом стакане
щербато скалится.
кажется - человек,
на деле -
одно название.

одиночество - в мятых брюках
в петле спущенной,
в любом "и так сойдет",
в каждом "кому есть дело".
одиночество лучше смерти.
конечно, лучше,
но
иногда так тянет
к спасительному пределу.


одиночество - кружка чая
остывшего
на подоконнике
рядом с засохшей геранью,
конфетным фантиком.
люди, конечно, все -
будущие покойники.
одиночество хоронит заживо
быстро,
качественно.


одиночество - снаружи.
часы наручные не идут месяцы -
никто не против
опозданий и неприходов.
никто не злится,
не выговаривает,
не бесится.
никто не рад,
ни "с днем рождения",
ни "с новым годом".

одиночество - залпом пить
книги,
журналы,
любое буквенное,
бумажное.
самому не писать,
потому что писать нечего.
одиночество в каждом "ладно",
"ничего важного".
в любом
"мне есть чем заняться
этим субботним вечером".


одиночество скажет "здравствуй"
такому же. "давай по имени",
"хочешь поесть
сейчас,
послезавтра,
позже?"

можем гулять,
клинья выбивать клиньями.

одиночество лечится быстро,
но очень сложно.


© Кукла Саша

Обжигайся, пока ты можешь идти сквозь пламя, чтобы сгореть.
Раскидывай руки шире, если способен взойти на крест.
Нет ничего невозможного, если ты это прожить решил.
Оставишь это другим, когда в себе не найдешь души,
сил, чтобы это делать, уверенности ступать.
Ну, а пока иди - пусть будет тернистой твоя тропа.
Дай тебе боже силы ошибаться в таких вещах,
чтобы Ему самому захотелось к тебе спуститься и защищать.



© Лина Сальникова

Мир - лебяжий пух, тишина на дне,
от надреза лезвия тонкий шрам.

Ты устал, мой хрупкий - иди ко мне, если вдруг придумалось умирать.
Вот в тебе немного зимы и льда - что с ним делать, когда ты не знаешь как?
Уберечь и холоду не отдать, убаюкать в теплых своих руках.
В них почти материнский живет уют. В них не страшно молчать или говорить.
Хрупкий мой, ты настолько раним и юн, ты не знаешь, кто - там, у тебя внутри.
Это время течет и дает ключи, это время тебя привело ко мне.

Расскажи мне, где больно - и помолчим.
И посмотрим, как мир заплетает снег.



© Лина Сальникова

земля летит по вольтовой дуге,
ломая становой хребет иллюзий.
расчёсывая фистулу на пузе,
на небо одинокий диоген
глядит подслеповато сквозь овал
рассохшейся, давно обжитой бочки…

признайтесь, кто из вас не ревновал,
обнюхивая первые листочки,
к тому, чего давно в помине нет,
а потому желанней и дороже:
кому-то сладкозвучный звон монет,
кому-то чистота девичьей кожи.
так я, себя отлистывая вспять,
ищу свой третий угол где-то между.
но, то ли в треугольнике их пять
то ль мой маршрут умышленно заснежен
сусаниным, решившим в небесах
мой путь непродолжительный итожить,
всё чудится мне: стрелки на часах
как скальпели с меня срезают кожу…

и всё-таки не верь моим снегам,
я тайну доверяю лишь бумаге.
какое счастье – жить по четвергам,
от пятничной свободы в полушаге!





© Ник Туманов

Не играй, если нет раскаленности добела.
Если нечем рискнуть, чтобы что-то приобрести.

Мы, как факелы, можем гаснуть или пылать. Указать другим путь или прочих лишать пути.
Не играй, если страх хоть что-нибудь проиграть станет выше желания вынести из игры
нечто ценное: цепкость памяти, честность ран, ожидание и терпение до поры.

Не играй, если так и не понял: придет тот раз, где так сладко себе отказать и не победить.

Не умеешь, не можешь - не стоит и выбирать.

В остальном правил нет. В добрый путь. И огня - в груди.



© Лина Сальникова

Шли с мечом и с красным маком, шли тропой и без нее, у юродивых и магов под ногой земля гниет. Рассказал однажды кто-то, что привиделось во сне: лось проходит по болоту, а другим дороги нет. Приносили желчь и горечь, иссушали добела. Но держался крепко корень, жизнь алела, плоть росла. Бились с ней, мутили воду, упокоились на дне. Лось проходит по болоту, а другим дороги нет. Обернувшихся – зовите, остальным назначен день. Перед смертью каждый видел отражение в воде. Год по косточкам обглодан – поутру укроет снег. Лось проходит по болоту, а другим дороги нет.

В небо тянется и ранит, то ли будет впереди. Не задерживайся, странник, поскорее проходи. Здесь всевидящее око охраняет наш покой. Высока трава осока, не коснись ее рукой.


© Кот Басё

Кошка пишет тебе письма. Я тебе не пишу - где мне!
У меня в голове - мысли. У меня на уме - деньги.
У меня на руках - дети. У меня на плите - чайник.
Я сама-то на две трети
Чьих-то писем - не отвечаю...

Ну, а с кошки - какой спрос-то? Ей и жить, и писать - просто.
Всех и дел - прилизать шёрстку. Всех и бед на сто лет - горстка.
У неё в голове - песни. У неё на уме - крыши.
И какой-то прохвост рыжий,
Беспородный и бес-
стыжий)...

А вот ты - как и все проффи: у тебя на уме - profit.
В голове твоей и в теле всё в порядке и всё - в деле.
Ты такой же, как я - скорый. Голос - звонок. Шаги - бЫстры.
Не до песен. И не до споров.
И, конечно же, - не до писем..

А над миром - зима...
Снежно.
И пора покупать ёлку.
И на ёлку шары вешать.
И гирлянды снимать с полки...
Время детских чудес зимних.
Каждый верит им хоть немножко...

Знаешь, всё-таки, напиши мне.
Обнимаю тебя.
Кошка.


© Юлия Вергилёва