эта осень готовит гречишный мёд,
плавит красный сургуч, на печать дохнёт,
по привычке своим адресатам шлёт
бандероли.
посмотри, прошлогодней летят листвой
извещения наши по мостовой -
словно памяти тюк, набитый с лихвой,
распороли...

я не верю в случайности - был подвох.
может чёрт закрутил, но надеюсь - Бог.
гениальный сценарий! никто не мог
отвертеться.
и сейчас в этом умысле глубину
мы нащупать стремимся по одному,
но живём, как прежде, не по уму -
голым сердцем.

мы с тобой перепутали полюса,
мы могли говорить, не видя глаза,
мы друг другу придумали голоса
и фактуру.
ты же знаешь - мы просто были сырьём.
аномальные в симбиозе своём,
невозможной любви писали вдвоём
партитуру.

кто-то слышал в ней небо, кто видел блуд,
треугольную тайну чёрных бермуд.
и однажды её по частям порвут
и забудут...
но, всегда так бывает, найдётся тот,
кто запомнил оттенки чувственных нот,
он на слух нашу музыку подберёт,
новый Будда.

эта осень другая. мне в ней тепло
не с тобой. по-другому быть не могло.
пожелтевший лист упал на стекло
лобовое.
мелкий дождик размеренно вводит в транс.
вижу город, "Почтовую", дилижанс,
и уходят в туман, оставляя нас,
эти двое...


© Вика Дашкова

Не зная тебя, я не верила в Бога.
А, впрочем, и в чёрта не верила тоже.
Сейчас я в себя прихожу понемногу...
Быть может взрослею? Да нет, не похоже...
Не зная твой голос - болела цинизмом,
Однажды его подхватив, как простуду.
Наивно искала в любви компромиссы -
Кого полюблю, а кого позабуду...

Но, где-то на небе, зануда и бука,
Так верящий, свято, в любовь с хэппи-эндом,
Мой Ангел-Хранитель сидел с ноутбуком,
На радуге, под фиолетовым тентом...
Такой современный, а всё же романтик...
Небритый... Причёска - Содом и Гоморра...
Гвоздика в петлице, и розовый бантик
Зачем-то приклеен в углу монитора -
Наверно, для бабочек - вроде наживки...
Он, рядом с моим, набирал твоё имя,
Печатая сказку. И текста отрывки
Порой становились стихами моими.

Так было задумано им - для подсказки,
Чтоб мы разминуться с тобой не сумели,
Чтоб ты разглядел сквозь неяркие краски
Прозрачный мазок голубой акварели...

Ты знаешь... А я на него не в обиде,
За все опечатки и в датах ошибку,
За то, что меня никогда ты не видел,
А я не влюбилась, как дура, в улыбку.
За то, что сначала узнала поэта,
И только потом полюбила мужчину...
За то, что ты стал моим главным секретом,
Внезапно раскрытым без всякой причины...

Хранитель, спасибо! (надеюсь, услышит,
Хотя благодарность в словах не измерить...)

...Всё чаще поэты об Ангелах пишут -
Наверное, заново учатся верить...





(с) Неждана Юрьева

Не выпитый коктейль забыт на барной стоике -
Твоей ладони ласк наивно ждет бокал.
Но ты опустишь взгляд – привычка маскировки
(Того, что это ты, никто не доказал).

Того, что мы равны, не утверждайте всуе.
Не в равенстве секрет. Не в этом наша цель.

Но жизнь возьмет свое и всех перетасует;
Февральская метель изнеженно рисует
Ненужную любовь… И тени поцелуя
На линию стены.. На Вашу Цитадель...


(с) Импрессионистка

Ангел стучится в форточку, плачет дождем отчаянно
- Что же ты, неразумная?! Как же ты без меня?..

- Просто окно заклинило... Ну, не сердись - нечаянно...
Ты ведь привык к случайностям, сердце мое храня?..
Ты улетай, крылатый мой... Выживу без прикрытия.
Пусть без тебя - бескрылая, главное, что сама!

Я отпускаю Ангела - это же, черт, событие!!!
Как бы его отпразновать, чтоб не сойти с ума?!


- Ну же, впусти, любимая! Не отрекайся, славная!
В мире мне место значится лишь за твоим плечом!

- Я не могу, Хранитель мой... Глупая я...тщеславная...
Но не жалею, веришь ли, более ни о чём...
Я теперь беззащитная. Только вот...легче дышится.
Сладкое одиночество - жизнь без твоих оков!

Из приоткрытой форточки всхлип твой мне ветром слышится...
Смотришь в глаза потерянно, и не находишь слов...

- Ты не гляди обиженно, не упрекай заранее.
Я же теперь СВОБОДНАЯ!...жаль, что такой ценой...
Просто когда нечаянно смерть оборвет дыхание,
Ты позабудь о гордости, и...прилетай за мной...




(с) Неждана Юрьева

Любовь не поворачивает вспять.
Ты веришь неприрученному зверю?
Прости... Но безопаснее ласкать
Кинжальной сталью кружево артерий...
Ты выбрал сам. И выбор этот плох -
Хмельное зелье с привкусом измены.
Ведь безгранично верит только Бог
А здесь, ты прав, совсем иные цены:
От истины полшага до вранья,
Приравнена молитва к пустословью...
На том торгу, что ты зовёшь любовью,
Ответь, любимый, сколько стою я?..




(с)

Седлай-ка помело, толки-ка воду в ступе,
поскольку мы не те, кого ведут в жасмин.
Таможня – не про нас. Пометка «прибыл/убыл» -
для трепетных сердец и для учебных мин.

Так, кто же там еще пришел по нашу душу?
Нельзя через порог. Входи же – не томи.
Плохой звоночек – «динь!» - в надежде нас нарушить.
Не в первый, впрочем, раз… Послушай, этот мир-

в нейтральности своей великолепно-грязен.
Отмерен наш маршрут под радиошансон».
Залезем под диван. Ни мосаду, ни штази-
не отыскать нас здесь, мой искрометный Бонд.

Что прячешь ты на дне глубоких водоемов
своих прекрасных глаз, своих спокойных рук?
Давай заварим чай. Давай посмотрим «Омен».
Ну да, говно римейк. Рецензии не врут.

Какая, впрочем, нам до этого докука?
Куда же ты, куда, лирический герой?..
Измена не успеть растет быстрей бамбука.
Монетка упадет, конечно, на ребро.

Наполнив чемодан страдательным причастьем,
твердим сквозь корку губ: «Игнор, игнор, игнор».
И черт нас разберет. На составные части.
Поскольку он из тех, кому не все равно...





(с) Stray Cat

взмокнет перчатка, взорвётся мотор навзрыд,
мокрый асфальт засветится сотней лун.
знаешь, так сильно может тебя любить
лишь сумасшедший, ждавший тебя одну.

мокрый асфальт - я опять вылетаю в юз,
встречные фары жёстко швыряют свет.
если ты будешь верить в моё "вернусь",
можно строить прогнозы на сотни лет.

шины гудят, напряжение спит в груди,
скорости вверх, обороты - до красных зон.
знаешь, так нежно может тебя любить
тот, кто умеет ночами хранить твой сон.

к черту приличия, дальний - в разметку вжать!
все объяснения, как поворот назад.
знаешь, так жадно может тебя желать
тот, кто привык дорогам смотреть в глаза.

и остается только до дна допить
бешенство скорости (ветер - почти тайфун)
знаешь, так сильно может тебя любить
лишь сумасшедший, знавший тебя одну...






(с) Drue

 

…

Она учителей любила,
Но без взаимности, с тоской.
Выслеживала каждый вечер
И провожала их домой.

Привычка та, увы, осталась.
Живёт, "не забывая" их,
Хотя, объекты поменялись
Для вожделенья и интриг.

Казалось бы – почтенна дама!
И вдруг, интриги создаёт?
С ней дым и без огня бывает!
Напустит, ну и разнесёт.

Откуда появилась злость?
Откуда в ней такое рвение?
От недолюбленности, плоть,
Диктует страшные решения!

Ненужная, – как приговор,
Подписанный её судьбе.
Отсюда боль, другим укор,
И месть. Удачливым вдвойне!

Не злитесь на неё! Простите!
Ведь ей совсем не просто жить.
Зло игнорируйте, молчите!
И поводам, уже не быть.

Тот, кто познал обиды соль
Бывает чище и мудрей.
А злость, увы, - зубная боль
Корыстных, мелочных людей.




© Елена Жмачинская

Расскажи мне сказку о том, что я все смогу, что однажды ночью, стоя на берегу, руку твою сжимая в своей ладони, я увижу, что мир не рушится и не тонет, что не рвутся цепи, не падают якоря… Расскажи мне сказку, правды не говоря, расскажи мне сказку сильнее того, что есть… Не бывает чудес иных, кроме тех чудес, что мы сами себе напишем и создадим...

Расскажи мне, что я остался здесь не один.


© Кот Басё

Он ни с кем, ни за что, ни разу не вёл торги, –
Он был ангел.
Он был хранитель.
Он был – другим.
Не случалось ни до, ни после таких встречать;
Как никто, он умел говорить – и умел молчать.

Он читал по глазам –
и нежность, и страх, и ложь,
От моих изысканий его не бросало в дрожь, –
Он был ангел, –
но он ценил разбитной азарт;
Осуждал? –
разве только за вежливость, пыль в глаза.

Как бы ни был несдержан, невыдержан и раним, -
Он был ангел.
Он был хранитель.
И он – хранил.
Даже после смертельной обиды он ждал звонка –
«У тебя всё в порядке?
Тогда меня нет. Пока».

Он стоял где-то слева.
Везде – и теперь, и впредь...
Он был ангел.
Он – был,
И глупо о нём жалеть;
Ведь другие таких не видели – днём с огнём…
И не надо бы всуе, –
но я говорю о нём....





(с) Ракель Напрочь

Признайся мне, ты всё-таки колдун?
Пронзает сердце нежность то и дело...
Как ты коснулся этих тонких струн?
Нет, я не буду лгать, что не хотела.
Не говори, что кто-то опоздал,
Не вспоминай, что я была не с теми...
Я помню, как блестят твои глаза -
В них для меня остановилось время.
Прости, что я тогда не подошла.
Так получилось. Просто было рано.
Быть может, на двоих одна стрела -
Совсем не повод растревожить раны?
Пока у нас с тобой неравный счёт:
Тебе, поверь, сейчас намного легче.
Ну, что изменит месяц...или год?
Ты знаешь...время от любви не лечит.




(с) Неждана Юрьева

Под кленом, последний листок обронившим,
Горячие губы – к холодным плечам.
Развей меня по ветру пеплом остывшим,
Я стану к тебе приходить по ночам…
Почти не касаясь, на кончиках пальцев…
Твой сон не тревожа, а нежно храня…
Чтоб не привиденьем, холодным скитальцем,
А плотью и кровью ты помнил меня.
Я буду входить в твои сны осторожно,
Я ангелом буду за правым плечом…
Так жаль, что коснуться тебя невозможно,
Почувствовать сердце. Сказать: «Горячо!..»
Однажды, устав тебе сниться ночами,
Устав от ненужных, непрошенных слез,
Я преодолею земными путями
Мое расстояние в тысячи верст.
Мне будет тепло на холодном вокзале.
И к черту приличия! Пусть не права!
Лишь только бы губы твои прошептали:
«Ты здесь…», и ненужными стали слова.





(с) Неждана Юрьева

Он любил только прозу в стихах
И стихи в прозаических текстах,
И курить в незнакомых подъездах
С жёлтой росписью на потолках.

Он любил проходные дворы
С пустотой убегающих арок.
И писал, не смущаясь помарок,
Благодарность судьбе за дары.

Он любил теорему Ферма,
Грязный снег на раскисшем асфальте
И весну в незнакомой Фиальте,
Где, наверно, бывает зима.

Он любил зыбкий свет фонарей,
Освещающий голые ветки.
И соседку по лестничной клетке
Иногда провожал до дверей.

И растерянно после стоял,
Глядя в чёрную даль дерматина,
Будто это какая картина,
Что какой-то К.М. написал.

И, считая шаги в полутьме,
Он спускался и брёл по Садовой.
И сюжет, прямо скажем, не новый
Постепенно слагался в уме.

Может быть, так и сходят с ума,
Постепенно, нестранно, нестрашно…
Он любил теорему Ферма…
Впрочем, это, наверно, неважно.




(с) Александр Назаров

Она наденет его рубашку,
и станет юной, смешной и нежной,
он очень любит летящий запах
её духов на своей одежде -
прозрачный, тонкий, чуть уловимый,
с едва заметной горчащей нотой,
он очень любит в ней запределье
и то, что кратко зовут "породой"....

И это - очень, и в этом - пламя,
и это - страшно, и в этом - счастье.





(с) Уже Другая

Нет ничего во мне, кроме жгучего желания выжить в проклятой осени. Мы отступаем по воле случая, раненых сдали, убитых бросили, мы отступаем, и листья ворохом наши следы укрывают намертво, пахнет морозом и мокрым порохом, лес заключает идущих камерой, в каждом овраге тропинка рушится, с каждой минутой слабеют сильные…
Осень приходит сюда за душами. Если я вдруг не вернусь – прости меня.

Ночи холодные – в легких каплями, пальцы едва разжимаешь, трогая в левом нагрудном кармане маленький заряд с часовым механизмом встроенным. Молча иду, под ногами месиво, в ветки вплетается мгла туманная…
Осень, я знаю, что встречу здесь тебя. Я не умею себя обманывать.

Я вспоминаю - на кромке времени,
там, где просветом лесная просека,
люди мои на прощанье пели мне -
ибо любовь не боится осени.

Слышу дожди твои злые, дикие, вижу, как замерло вдруг за ними все.
Заряд с часовым механизмом тикает.

Что ты стоишь? Подходи, обнимемся.


© Кот Басё

Дворов осенних клёнопись и прель,
где жёлтый дым качается устало,
как будто кто-то в платье Джейн Авриль
проходит по латинскому кварталу
промозглым утром, около пяти,
и, просыпаясь, вздрагивает город
сквозь тусклый контур блёклых перспектив…

Одну из них – «подохнуть под забором»,
октябрь, списав с листов чужих поэм,
вещает, глухо кашляя и скалясь.
Когда из строчки в стиле belle boheme
«подохнуть» превращается в реальность,
бредёшь, шатаясь, от строфы к строфе,
спасаясь от озноба ли, от жара…
И выживаешь, аутодафе
презрев с беспечной гордостью клошара.






© Аникина Ольга Николаевна

Мы лжём на самых разных языках,
Но любим одинаково - навскидку...
Проходит сквозь ушко иголки нитка,
Сшивая мой рассвет и твой закат.
Мы верим - кто во что, поди пойми,
Чья вера ближе к небу, не бывает
Единственной. Под стук колёс трамвая
Мы смотрим сны, прикрыв глаза на миг...
А кто-то, очень добрый во хмелю,
Однажды заберёт нас, одиноких,
И даст понять, что сходятся дороги
В конечном пункте "Я тебя люблю"...


(с) Второй

dolorosa

октябрь стал отчаянно желтеть.
в аллеях парков ёжики каштанов и хризантем ликующая медь...
и плюс пятнадцать в городе…
но, странно: я всё же умудрился заболеть и ртутный столбик выдал: тридцать девять!
а тут ещё у нас с тобой разлад.
без повода.
и нужно что-то делать…
но как-то не идут на ум дела, когда болезнь изматывает тело и в общем целом всё нехорошо…
и голова отчаянно гудит, размалывая в мелкий порошок коричневые зёрнышки робусты…
ещё ты рядом.
но, в моей в груди, там, где стучалось сердце, стало пусто…
нет, мне уже не больно.
посмотри-ка – я выболел без малого на треть.
я ровно на три градуса от крика.
такого, чтоб не дать душе сгореть.

уже окно рассветом пламенеет…
иди!
пора.
дверь скрипнет за тобой…
я стану на одну любовь беднее…
но всё-таки сильнее на любовь!




© Ник Туманов

Привет!
Ну, вот и я.
Ты не ждала?
Возьми цветы.
Впусти меня согреться.
Ты думала – ушёл?..
Болело сердце?..
И у меня болело без тепла.
Бывает – иногда сорвёт резьбу
и хочется свинтить куда придётся.
Я ухожу.
Я раб своих эмоций –
они диктуют лоции рабу.
Хоть понимаю – я последний скот,
но просто не умею по-другому.
А стоит лишь на миг уйти из дома,
я тотчас проклинаю свой исход.
И кажется нелепостью побег.
И чувствуется сердцем ошалелым,
что за порог уходит только тело,
а суть моя, душа живёт в тебе.
А бренное без вечного не хочет
и молит возвращения души.

Чай?..
Да, спасибо!..
Буду…

Не спеши…
Прижмись ко мне…
Заполни оболочку…





© Ник Туманов

Скупится нынче осень на дожди…
Ветра порывисто ласкают самолеты…
Прощаются. «…Секунду подожди…».
Осталось недосказанное что-то.

Мой город юн, а твой древнее Вед…
Антициклон твой тянется на запад.
А мой циклон и не считал побед
Над теми, кто в его порывах падал…

Аэропорт – портал семи ветров.
Алтарь устал от жертвоприношений,
Запасники его полны даров
Прощаний, но надежд и продолжений.

Там взлетная, как скатерть, полоса…
Дорогой гладкой пала как-то ночью.
Нам строчки заменяли голоса…
И потому важнее тембра почерк…

Но, ничего не бросив на алтарь,
Не будем ждать активности портала.
Судьба, она – талантливый крамарь,
Наперсток чувств за «дорого» продала.

И ты, храня актерский гардероб,
Репертуар свой старый не меняешь.
Меняя лишь партнерш, не помнить чтоб
Предательство запавших в душу клавиш.

Читаю за «романом» я «роман»
Стремительно так – по диагонали,
И в каждой строчке я ищу изъян,
Который лишь в тебе я отмечала…

«Сезон дождей»…Он нынче без дождей.
И листьев уже нет для листопада…
Романы. Роли. Ангел. Бог. Злодей.
«Секунду подожди…Нет…Нет! Не надо…»





(с) Ирбис Руа

Здравствуй, моя Неразгаданность....
Что твои призраки-
Живы?
Осень да нервов расшатанность
Что-то на фоне залива
Может зимы отражение?
Наших с тобой перекрестков..
Редких как к свету движение
Чистых как в августе звезды...
Здравствуй, моя Недосказанность
Как в твоем мире?
Свободно?
Знаю, моя Непредсказанность
Слово есть глупое……
«поздно»....




(с) Андрей Агрибин

Очень хочется никому не принадлежать. Оседать на пустой постели осадком, пылью. Чтоб свободная, чтоб без присказки и ножа находила любое и делала его былью, находила б любого – и нет, не влюблялась БЫ, улыбаясь от всей души, проходила б мимо – и не надо мне вслед мольбы, похвальбы, стрельбы – оттого ведь неуязвима, что нелюбима.
Очень надо бы никому не принадлежать, и развеять двуликий миф, что все это горе - что мол некому чашку чая тебе подать, и что не с кем поехать впервые увидеть море, и что некого, некого, видишь ли, приручить, и как следствие- не к кому, видимо, приручиться.
Я желаю себе стальные глаза и щит,
Чтобы было чем бить и было чем защититься.
Я желаю себе походов по сентябрю- неуверенных, первых с дрожащим в руке окурком, посиделок в кофейнях, упреков в том как я вру, извиваться в руках /здесь вычеркнуть/ чернобуркой.
Очень хочется никому не принадлежать, чтобы мама потом сказала – «Глядела в воду.»
Чтобы липкий комок под ребрами- без ножа- осторожно, в ладонь.
Под стикер- «Ещё не продано».




(с) Лола Льдова

Стихает потихоньку звук шагов,
Остался шлейф знакомого парфюма.
Мне легче позабыть своих врагов,
Но невозможно о тебе не думать.

Любовь не обещает нам покой,
А ты давно все дни мои заполнил.
Из сердца моего - невыездной...
И я хочу, чтоб ты об этом помнил.




(с) Мила Московская

Это дано немногим – уметь быть рядом.
Даже порой ругаясь и гневно сетуя,
Но не прося расплаты или награды,
Мозг не сверля бессмысленными советами.

Это дано немногим – согреть словами,
Делом помочь, не мня себя благодетелем.
И, уходя навек, оставаться с нами –
Сделав все так, чтоб ухода мы не заметили...


(с) Марина Кунина

Ты заводишь меня не смешными повадками мачо.
Наносной эпатаж – это мимо, а главное – суть.
Ты мне делаешь больно и ты мне приносишь удачу.
И я снова в ладонях тебе свое сердце несу.

Ты меня выбиваешь из плавного мирного ритма,
Возвращая зато на приятную мне колею.
Ты мой ласковый Мастер. Я буду твоей Маргаритой?
Или кем ты захочешь. И – хочешь? – скажу, что люблю.

Ты меня забываешь, по горло в делах и проектах.
Ты меня четвертуешь небрежным «Ну, ладненько… Бай!»
Ты собой задаешь мне единственно правильный вектор.
Ты мне, кажется, дорог. Ты это, пожалуйста, знай....


(с) Марина Кунина

С точки зрения осени, мир – это стылый ветер,
метаморфоза жёлудя
и пестрота зонтов…
Это тебе показалось, что ты не один на свете.
Просто принять обратное ты ещё не готов.

Ты ещё просыпаешься в той же холодной комнате,
в том же холодном городе, где засыпал всегда.
Только не вспоминай её,
только не вспоминай её.
С точки зрения вечности, год – это ерунда.

Наглый осенний ветер ловко сбивает жёлуди.
Выдумай что угодно, сам себя обмани,
будто её и не было,
не было вовсе, господи…
Просто к утру отчаянно что-то в груди саднит.

Можно сверять пространство, меряя ночь шагами,
переболеть простудой
и нарыдаться всласть.
Где-то (допустим, где-то) мир населён лишь вами.
С точки зрения жизни – вам туда не попасть.


© Елена Касьян

Любовь не лечится... Не нужно быть врачом,
Чтоб осознать проблему в полной мере.
И медики тут вовсе ни при чём:
Ты сам поймёшь на собственном примере...
Ты - человек, а значит, обречён...



(с) Крутова Марина

Научиться терять, это тоже - особенный дар...
Научиться терять - ставит жизнь перед нами задачу...
И держать, на весь мир не озлобившись, этот удар,
Что судьбою, возможно как опыт, тебе предназначен...

В гнев не впасть, оказавшись опять у развилки дорог -
С "непогодою в доме", в разладе с любимым мужчиной.
Ведь порой слишком рано подводим мы грустный итог,
Разминувшись со счастьем, как кажется нам, без причины...

А на улице вновь хороводят снежинки с дождем...
Кто кого победит в этой грустной борьбе - неизвестно...
Ну, а мы свое счастье немного еще подождем,
Ведь в душе одинокой любви нерастраченной - тесно...




(c) Ната Романченко

Cпасибо тебе, любовь, за то, что не понарошку.
И даже коль на убой – но выбрал твою дорожку.
За рай на изнанках век, за сладость твоих мурашек,
за то, что не как у всех, за то, что легко и страшно,

за то, что нет больше зим, за то, что цветут черешни -
ты мой Иерусалим, вербная моя нежность...
за то,что сметаю прах мелочного порядка-
ежели и неправ, то все равно Ты правда!-

за то, что схватил крючок с задором весенней рыбы,
за горький мой табачок -спасибо, любовь, спасибо..
Спасибо, любовь, я твой... Радуйся же улову..
За небо над головой....
за небо- через Голгофу...





(с) Tabler