Ты будешь кормить меня шоколадом.
Сначала сотрёшь губную помаду
Спонжиком. А может быть, даже слижешь.
Придвинешь меня или сядешь поближе
Вместе со стулом и лёгким смущеньем.
И будешь накапливать ощущенья
Похожие на паденье в пучину.
Стараясь, память о всех мужчинах
Смыть этим лёгким женским: «Ну что ты?
Боишься меня или много работы?
Маленький мой, я совсем не кусаюсь».
Пальцами шеи моей касаясь.
Потом отломишь сладкий кусочек,
Протянешь мне, спросишь: « Молочный. Хочешь?»
И, не дождавшись ещё ответа,
«Конечно, хочешь. Ты любишь конфеты.
Знаешь, мы даже в этом похожи.
Ты любишь сладкое. Я его тоже...
Люблю». Замолчишь, запнувшись о слово
«Люблю» и сладость отломишь снова.
Вымажешь мне пересохшие губы,
Одними глазами прошепчешь, что любишь
Не только эту сладость, но даже…
Потом мне пальцы свои покажешь
Испачканные шоколадом, тонкие
Нежные мягкие, как у ребёнка.
Тогда я закрою глаза и буду
Облизывать это сладкое чудо…


© Алла Гуриненко

Ничего говорить не нужно. И писать ничего не нужно.
Ты на той стороне планеты – как на той стороне Луны.
Просыпаюсь прекрасным утром и, зарывшись лицом в подушку,
Повторяю, что мы друг другу
Ничегошеньки не должны.

То есть…ты ничего не должен. С-добрым-утром-спокойной-ночи-
Happy-birthday-and- how-do-you – сколько, Господи, чепухи –
Солнце светит, а снег не тает – день длиннее, а жизнь... короче...
И всё прочее – между строчек…
Но Луне оно – по…хи-хи…

Это я – идиотка, дура! – чтобы выжить вот этим утром,
Чтоб не сдохнуть вот этой ночью и не сбрендить в теченье дня -
Я д о л ж н а тебя видеть – срочно! Я д о л ж н а в тебя верить,
будто

Ты, мой солнечный,

В этой жизни

Никогда не бросал меня...

...Вот такая, мой свет, фигня.


© Юлия Вергилёва

Есть такие дороги, что прочно вошли в привычку – не нарушить маршрута, не выйти за горизонт. Если кто-то из этого списка тебя не вычел, самому с пути сворачивать не резон. Привыкаешь к ландшафту, до знаков известны мили, разминувшимся встречным безропотно смотришь вслед. Потому что они об этом тогда просили, отправляя тебя кружить по своей земле. Проживать привычно шоссе, автострады, песни бесконечных дорог, что берут города в ночи. И смотреть в темноту до боли в глазах, до рези где-то в сердце, которое нынче не так стучит.

Нажимаешь на тормоз, колеса ласкают гравий, от дороги удаляешься не спеша.

Исключения состоят из знакомых правил, которые ты решаешься нарушать.


© Кот Басё

Перегорело. Уже не больно.
Сижу напротив, смеюсь, шучу...
- Как жизнь?
- Нормально
- И я довольна
- Давай за встречу?
- Давай чуть-чуть..
- Ты замуж вышла?
- Ну да. А что мне?..
- Да, ну, конечно. Что за вопрос. А помнишь?..
- Помню...
- Я тоже помню..
- Ну, вот и ладно. Давай без слез.
- Ты стала жесткой.
- Прошло три года.
- Не так уж много.
- И это срок...
- Сегодня жарко.
- Ага, погода...
- Да, очень жарко, я прямо взмок.
- А он, твой этот...
- А, ты о муже? Хороший парень.
- А он... какой?
- Как муж - он лучше, любовник - хуже.
- Зато надежный и под рукой.
- Такой как надо?
- И что такого?
- И даже любишь сильнее чем?..
- Ты разве знаешь такое слово? А если знаешь, тогда зачем...
- Ну, да, конечно. Прости.
- Не надо.
Перегорело... Одна зола.
Но только, знаешь, я встрече рада.
И даже лучше, что я пришла.
Теперь я вижу: перегорело.
А ветер пепел уносит вдаль.
Не шевельнулось, не заболело.
И я спокойна. И мне не жаль.
Как ты уходишь, ссутуля плечи..
Как в черно-белом немом кино.
И все же грустно от этой встречи.
Перегорело, а все равно...





© Алла Гуриненко

Бумажные люди не курят – иначе сгорят,
не терпят дождя: под дождём они сразу размокнут,
в бульварных газетах читают они всё подряд,
а в холод имеют привычку заклеивать окна.

Бумажные люди обёрнуты в десять слоёв,
ничто не нарушат, поэтому штрафов не платят,
тихонько шурша, постранично листают житьё
и, чтоб не помяться, всегда избегают объятий.

Бумажные люди боятся стихов как огня,
твердят: «Мы-то знаем, в чернила вы кровь подольёте!»
Бумажные люди за что-то не любят меня.
А каждый из них превратиться бы мог в самолётик.




(с) Ника Невыразимова

"Таких не бывает" - в уме проносилось.
Идеальный мой, видимо всё мне приснилось.
Весь мир будто завис на те 3 часа,
А я снова поверила тогда в чудеса.

В твоём пиджаке, на автопилоте по трассе
Без мыслей. В никуда. Вместе. В экстазе.
Небо озарялось первыми лучами,
Ты заполнял тишину своими речами.

Я молчала. Ты произносил слова мои вслух.
Лишь держала за руку, чтоб не исчез вдруг.
Стояли долго-долго, уткнувшись в шею...
Молчи, не слова больше! Я же поверю.

И про любовь с взгляда первого.
И про тебя - однолюба верного.
Всё же есть то, что больно бьется внутри.
Не целуй мои руки. Ничего не говори.

Чем крепче объятия, тем трудней осознать
Таких не бывает! А я потом буду искать.
Придумала? Нарисовала того, о ком мечтала?
Нам с тобой, дорогой, вечности было бы мало...)


© Тори Снежная

Даже когда я держу тебя, убегай.
Даже целуя ладони – греши и сетуй.
Я бы могла подчинить твои берега
волнам нирваны. - Ты просишь меня об этом.
Правила личного гения – не просить,
не выходить за пределы свободы слова.
Ты на меня не истратишь последних сил.
Я не позволю. Любить меня безусловно –
это так верно и просто. Прижмись щекой
к холоду ночи и это тебя согреет.
Я – твой потерянный остров. Моей строкой
время начнётся и сделает нас мудрее.
Опыт бесценен, когда берега равны.
Истина в том, что в любви не бывает равных.
Я становлюсь антиподом твоей луны.
Ты – моим солнцем. И это, должно быть, странно:
чёрное в белом, в квадрате прописан круг.
Геометрический ребус вполне решаем.
Круг без квадрата? - И я без тебя умру.
Не выбирая. Восторженно нарушая
правила верности. Правила тишины.
Этот упрёк мироздания нас прославил.
Если другие подобного лишены,
значит мы гении, вольные жить без правил.)







© Татьяна Ткачева-Демидова

Она сидела у всех в печёнках,
она прогуливала уроки,
она растила в себе волчонка
и ненавидела караоке,
свою квартиру, парней окрестных…
Вокруг подруги мужей искали.
Ей всё казалось сухим и пресным.
А волк внутри только зубы скалил.

Сменила восемь спортивных секций.
Там было более выносимо.
Считала вспышки в случайном сексе.
А волк внутри наливался силой.

Прошли недели, года, столетья.
Она обута, она одета.
Она на жёсткой сидит диете,
хотя не знает, зачем всё это.
Она умеет развлечься с толком
и в книжном бизнесе преуспела…

А тот, внутри, остаётся волком
и откликается на Акелу…




© Ника Невыразимова

Конкретно тебя никто не просил об этом.
Но ты выбираешь заведомо нужный слог
И пишешь сюжеты, которые под запретом.
У самого края. Под сеткой моих чулок.

В нас нет откровения. Это иное слово.
Настолько иное, что проще – покинуть порт.
В симптомах безумия нет ничего святого.
Так было до этих. До этих. До этих пор.

Упор на истерику. Зла несравнимо больше,
Чем нежной иллюзии в прошлой любви. Вдвойне.
Война открывает мне истину жизни, боль же
Острее, чем нежность. И тебе в тысячу раз нужней.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Ты доставался мне слишком просто. Слишком красиво. Почти мгновенно.
Наше умышленное уродство, дьяволом пущенное по венам,
невыносимо – финал озвучен. Я доиграла, а ты не начал.
Каждой любви выпадает случай – сделать вот так, и никак иначе.

Я доставалась тебе ночами. Скользкими трассами. Виражами.
Звуки тоски, что во мне звучали, целую вечность тебя держали.
Я доставалась. Ты был замечен в самой жестокой драматургии
нашей нелепой фатальной встречи. Ты изувечен, как все другие.

Ты изувечен. Ты мой до гроба. Титры, грозящие эпикризом,
пишут историю – это проба роли, в которой ты будешь признан
Мастером бреда, певцом абсурда, гением черного постоянства.
Я начинаю свой путь отсюда. Ты продолжаешь меня бояться.

Ты не кончаешься. Сны возвратны. Сны – превосходная степень счастья.
Компас, ведущий тебя обратно, вновь заставляет меня начаться
с этой последней, погибшей, пошлой. С этой попытки – пустить по кругу.
Ты достаешься мне. Слишком прошлый, чтобы поверить теперь друг другу.





© Татьяна Ткачева-Демидова

есть правило двух парных половин:
найдя друг друга, слиться воедино.
давай играть без правил.
у любви
на внезаконность есть свои причины.
с тобой мы розны, но, когда невмочь
уже терпеть, то и терпеть не надо.
пусть только ночь у нас, но эту ночь
мы проживём светло и беспощадно!
дай руку мне, войдём, как в первый раз
в наш общий Стикс, не разбирая брода,
и всё, что в нас разъединяло нас,
лишь даст острей почувствовать свободу.

иди ко мне!
потрогай – я живой…
здесь, под ключицей, бьётся пульс упрямый…
я пахну солнцем, небом и травой,
горячей плотью жизнь мне давшей мамы…
люби меня пока ещё я здесь,
пока ещё меня для счастья много,
пока я по судьбе не вышел весь…

ведь я не Бог…
лишь отраженье Бога…

© Ник Туманов

Да я ведь тебя отпустила ещё тогда, когда тебе только снились все твои города, когда ты ведать-не ведал и не гадал, где вспыхнет и где отразится твоя звезда.
Пока ты молчал и только думал, куда и с кем, я потихоньку читала линии на руке (с твоей ладони, мой свет, читается, как с листа…) И я тебе рассказать могла бы ещё тогда
про все твои надежды и миражи, про все твои перекрёстки и виражи. Про каждый шаг. Про каждый камушек на пути.

Но я смолчала. И ты за это меня прости.


Ты шёл вслепую почти семь тысяч ночей и дней. И тёмные полосы были светлых, увы, длинней. И, если ночь над тобой была будто смоль, черна, то в этом есть, (ну, конечно, есть) и моя вина.
Мне нужно было стоять стеной за твоей спиной. Мне нужно было лететь крылом над твоим плечом. Мне нужно было идти впереди на шаг, чтоб встречный ветер не мог тебе помешать.
Чтоб тот, кто душою пуст, отводил от тебя глаза, чтоб горькое слово не в сердце твоё, а за...

А я всё надеялась – Боги тебя хранят.
И ты - за это тоже - прости меня.


Но я никогда тебя не держала – лети – лети! Назад не смотри, о несбывшемся не грусти.

Ты был свободен – в выборе и в пути.

И я, быть может,
Твой выбор тоже
Должна простить.






(с) Юлия Вергилёва

Во мне вполголоса звучат твои стихи.
Не мне написаны. Но мною пережиты.
И, словно слёзы растревоженной ракиты,
коснутся памяти, прозрачны и легки…

Во мне вполголоса болят твои стихи,
ночное сердце новой ссадиной тревожа,
терновым делая и шёлковое ложе,
когда отмаливаю я твои грехи…

Во мне вполголоса поют твои стихи –
твои восторги, озарения и сказки.
И строфы нежности, купаясь в лёгкой краске,
ложатся нA душу, как тонкие мазки…

Во мне вполголоса живут твои стихи…

© Свет мой

«— сынок, запомни, мужчина не должен заставлять женщину жить в неопределенности. тогда любовь точно сменится ненавистью, рано или поздно. они умеют любить даже в ожидании. это мы, мужики, стоит женщине ненадолго отлучиться, начинаем в уме или в открытую искать ей замену. если ты знаешь, что не вернешься, лучше скажи правду. она заплачет, но примет. только не пренебрегай ею. вот этого женщины точно не заслужили.»


(с) Эльчин Сафарли - "Мне тебя обещали"

ты… ты красив, как бог… да что там – Бред Питт!...
как Юлий Цезарь, всё абсолютно можешь…
кто-то другой пришёл с работы – и спит.
ты же пришёл с работы - …и не уложишь.

ты, как Бандерас Антонио, взглядом жжешь
и заставляешь кровь волноваться в венах…
если ты зол и груб, я вздыхаю: «что ж,
это всего лишь фокусы андрогена»

ты сексуален не в меру, в меру умён…
всё, что известно любому, тебе известней…
имя твоё, - о, лучшее из имён! –
песней слетает с губ… натурально, песней!

как Ахиллес, бесстрашен, отважен, смел
(ринешься в бой с раненьем.., простудой…, в гипсе…)
и хорошеешь с годами, как будто Мел…
правда!.. как будто Мел… тот, который Гибсон…

как Аполлон сложён… (не сойти б с ума!)
сложен, непрост, запутан и непонятен,
как теорема (…как его там?) Ферма,
как феномен появленья на солнце пятен…

кто-то считает: романтика, мол, - отстой,
ты же мне ужин готовишь: кисель, тефтели…
кем для литературы был Лев Толстой,
тем для меня ты будешь всегда в постели…

ты, как Сократ, бесспорно, безмерно мудр…
ты во сто крат Сократа мудрей и круче!
Знаешь название всех моих тушей-пудр
и различаешь, где «гуччи», а где «негуччи»…

ты – эталон мужчины, ты – всем пример…
и, - не сердись, родной, - по большому счёту,
ты – мой Гомер… что, милый?.. какой Гомер?..
Симпсон, конечно… Симпсон… какой ещё-то?...




(с) Катя Волкова

Улыбки – стрелки, ответы – вспышки.
Рассвет бордовым рисует небо.
О чем - то снова темнеют крыши.
Зачем – то пахнет вином и хлебом.
Соседи сверху февраль итожат,
Оставшись где - то за гранью смысла…
Мы так свободны, как быть не может.
Улыбки – стрелки, лисицы – мысли.
-Ты ангел. Веришь?
– Зачем об этом?
- У них в ладонях хранятся тайны…
- Тебе известны мои секреты.
- Они – гаданье на блюдце чайном…
-Ну, скажешь - блюдце. И я не Ангел.
- Но ты вдыхаешь планеты в строчки.
- Не стоит верить клочкам бумаги…
- А сердцу – стоит?
- Конечно, очень.
Лучи украдкой ласкают взгляды
Дожди в карнизы роняют письма….
- Я верю в Бога, когда ты рядом.
- Когда ты рядом – я верю Жизни.






© Кесслер Оксана

Обрети меня, нарисуй меня и сотри, возроди меня, измени меня изнутри, не оставь меня на площади на костре, уведи меня, врачеватель и менестрель. Отпусти меня, лети на восток со мной, я устала, руки связаны за спиной, моя ноша необъятна и тяжела - все сердца, которыми я жила. Снег растаял, а под снегом мертва листва, научи меня всем премудростям колдовства – не тонуть в слезах, дотла не сгорать в огне.

Дай забвения всем помнящим обо мне.


© Кот Басё

я оставляла хрустальные башмачки
у пиццерий, в супермаркетах, на вокзалах…
принцы, конечно, шли, но проверка временем показала -
нет никакой надежды - сплошные иваны и дурачки…

всё началось неожиданно… как-то так:
кто-то из близких однажды возьми да ляпни:
что тебе эти принцы? чем плох, предположим, Безумный Шляпник?
я отвечала: безумец куда надёжнее, чем дурак…

он и явился тринадцатого числа
третьего месяца в год моего взросленья…
я бы и час припомнила, только что-то сегодня лень мне…
был он высок, неуклюж и, естественно, шляпа на нем была…

он не таскал цветов, не носил конфет,
не приезжал на коне невозможно белом…
и серенад под окнами сдавленным голосом мне не пел он,
не подарил звезды, не звал любоваться на лунный свет…

руку и сердце не предлагал/просил
в общем, оно и понятно – безумец всё же…
я перестала ложиться рано и стала ложиться позже,
таккакбезумныероживосневидетьнебылобольшесил…

я собрала хрусталь – отнесла в утиль
возненавидела золушку (чтоб ей пусто…)
пересмотрела взгляды и не-до-пе-ре-чи-та-ла пруста…
и позабыла, о том, что такое покой и душевный штиль…

мы поругались четыреста сорок раз
за три недели, раскокали всю посуду…
я подцепила безумие, как какую-нибудь простуду
как ни лечилась впоследствии, как ни карабкалась – не спаслась…

он не сказал мне, что любит, а я – ему…
мы до сих пор на войне, и это Главная Мировая…
вторник, четверг и суббота – дни, когда я его убиваю…
а в остальное время?... ну, тут уж как повезет кому…

наши друзья тактично молчат пока…
может быть, спросят, когда подвернется случай:
что тебе этот Шляпник? ведь с принцем спокойнее, тише, лучше…
я им отвечу: безумец куда понятнее дурака…




(с) Катя Волкова

это случится с нами седьмого числа…
в месяц любой абсолютно любого года:
будет стоять чудеснейшая погода…
ты мне откроешь дверь: «входи, раз пришла…»
я и войду – скину шубу..., пальто…, нет – плащ…
или не скину…, поскольку, быть может, лето…
буду стоять в коридоре (включил бы свет-то!)
робкой такой, хорошей… (смотри и плачь!)
ты пригласишь меня в кухню:
- лате? мате?
-чай и одна конфетка (прости – диета)
мы поиграем с тобой в города на «т»:
таллинн, торжок, тольятти…. улан-удэ…
что? не на «т»?.. да бог с ним… не важно это…
слушай, давай сыграем в слова на «эль»….
- любишь?
- люблю…
ладони, лодыжки, ласки,
лепет, либидо, ландыши…. лажа… лель…
-кто этот лель?
- да есть там один… из сказки…
…дальше?... а дальше сюжет неизвестен, нет…
хочешь – добавим парочку сигарет,
десять минут молчания.., долгий путь
к двери входной от кровати… и что-нибудь
в духе романа митчелл (чтоб аж до слёз) –
«скарлетт смотрела на ретта, как верный пёс…»
…точно!.. давай представим: просторный зал..,
батлер сжал руку скарлетт и так беспечно,
так неподумав сказал: «останься навечно!»…
…нет, лучше так: подумал.., но не сказал…





(с) Катя Волкова

Милый прекрасный принц! Приезжай, пожалуйста, на коне
Белом… или любого другого (красивого чтобы) цвета.
И забери меня в чудесный замок свой, наконец…
Как ты меня узнаешь? Да так и узнаешь. Несложно это:
Я в сарафане красном в зеленый горошек и длинном (в пол)
На голове кокошник, в зубах сигарета, в руках гармошка…
Собственно, всё.. но пока санитар мне не сделал второй укол,
Хочешь, я про себя сейчас ещё расскажу немножко…
Я хороша собой, правда вот жаль – не всегда в себе.
Маленькая… С большой… Из хорошей семьи… С плохим аттестатом…
Хобби – играть на деньги, на свежем воздухе, на губе…
Я выпиваю, ворую, гадаю на' руку по судьбе…
Не одобряю мат… Но, если надо, могу и матом…
Это не первая жизнь, мне, кстати, очень комфортно в ней.
Ну а ещё я когда-то была мужиком-рыбаком в Коломне,
В жарком Байрам-Али - полуголой метательницей ножей
В диких лесах Валдая - лихой пожирательницей ужей,
И трубадуром в мультфильме, и кем-то ещё… до сих пор не вспомню…
Я ненавижу спам, обожаю сауны, склоны, сплин
Свет, Сыктывкар, стратегии, сабо, ссуды, секунды, суши…
Я – как сама гармония…, просто какой-то там янь и ин…
Если б была крестьянкой, то у меня бы родился сын
Где-нибудь в Муроме… Звали б его непременно тогда Илюшей…
Адрес моей прописки – прекрасный дворец с расписным крыльцом…
Только последний месяц я почему-то живу в палате.
И санитар со шприцом и таким нехорошим большим лицом
Мнит себя мудрецом, о чём-то спорит с моим отцом –
Всё еще не готов признать мою принадлежность к знати…
Так что, прошу тебя, великий ужасный прекрасный принц,
Выйди из ступора, замка… ну или хотя бы… из интереса
Сядь на коня и под стук копыт такой вот: «тыдынц-тыдынц»
Мчись забирать меня в сказку…
Волкова Катя
(твоя принцесса)




(с) Катя Волкова

Весна, мой друг.. Пусть город в белом,
Но воздух трелями богат..
Все, что болело.. Отболело.
Вчера - февраль.. Сегодня - март.

Вчера - полями снег холодный..
Сегодня.. принимай цветы
И подставляй теплу ладони,
И вновь отстраивай мосты,

И припадай к ним.. Слушай тропы..
Лишь те, что не ведут назад..
Все, что болело, нынче - опыт..
Вчера - февраль.. Сегодня - март.





© Анна Тукина

это дает мне веру, это дает мне сил идти дальше.
ради этого можно зачеркнуть все, что было раньше.
ради этого можно проснуться и молча чувствовать счастье.
это когда вокруг люди – твоей масти,
когда прошлому говоришь «good bye», а не «здрасьте»,
когда рядом с тобой в ненастье
самые лучшие и любимые.
когда эти люди, Богом хранимые,
звонят тебе, когда ты нуждаешься.
телефон в руки берешь и не колебаешься,
когда есть кому набрать, слышишь голос и улыбаешься,
потому что ты рада, что он не дрожит.

это когда малыш тебе навстречу бежит,
и целый вечер вокруг тебя, как магнит, вертится,
когда ждешь момент, чтоб поскорее встретится.
по дороге домой думаешь и не верится,
что на пороге встретят, действительно, самые близкие.

это не когда в свой адрес не слышишь слова низкие,
а когда про твою семью никому нечего сказать плохого.
в нашей жизни нет ничего одинаково дорогого,
мне все говорят «девочка, ты мыслишь довольно толково,
только воспоминания береги».

даже те, кто отчаянно далеки,
помнят - слова через монитор легки.
мне вселяют надежду наши звонки
с теми, кто от меня за тысячи километров.
с теми, кто со мной в нескольких метрах
порой даже нет такой близости.

никогда не падай до этой низости.
чтобы за спинами говорить подлости.
тебе не хватает силы, лишь робости,
чтоб все проблемы решать лишь криками.
ты забыл, что в наших душах мигами
всплывают доброта и нежность.
люди, любящие и прощающие дают мне надежду.

я слышу твой голос в трубке – и я где между
будущим и прошлым.
не хочу сдаваться, а быть сложной,
любимой и никогда не стесняться
своих искренних чувств.
листьев хруст и мысли только о важном,
не важно, что кто то скажет,
я люблю его и многое вокруг – лажа
и ненужные изгибы рук.
наше расстояние дает мне надежду на лучшее.
и быстрее сердца стук.


© Даша Байкова

Сделай так, чтоб искрило, Господи, чтобы жгло,
И визжало даже на поворотах,
Чтобы тот, кто отдал свое ребро,
Был уверен в крепости оборота.
Чтобы мы забегали к себе домой
За гитарой, выспаться, созвониться.
Чтоб упорно прущие по прямой
Умудрялись все-таки не разбиться,
Чтобы все успели, ты слышишь, все:
На платформе, станции, в терминале.
Кто бежит по взлетной густой росе -
Поднимались в небо - и улетали.
Нет, не денег, Господи, на билет,
Но пошли нам добрую проводницу -
Чтоб шепнула – Тот или Этот свет,
Когда вновь очнемся в чужих столицах.




(с) Сокрута Катерина

Ему предложат сад и виллу в Пиренеях,
и денег миллион, и отдых, и гамак.
Он выберет меня, поскольку я важнее,
чем домик и ландшафт, и шелест всех бумаг.

Пусть все его друзья, все родственники, книги
начнут ему твердить: «Зачем судьбу менять?!»,
он выберет меня, а не свои вериги.
Он им отдаст ключи и выберет меня.

Он выберет меня в какой-то понедельник –
меня, а не долги, цейтнот, пожар, аврал!
Но шепчет мне зима: «Да что ты, в самом деле?
Ведь он уже сто раз тебя не выбирал».

И это так, увы. Всё правильно. И что же?
Когда подступит тьма и к горлу, и к глазам,
забудет он, что знал, что прожил, что итожил,
и выберет меня.
И выберется сам.

(c) Ника Невыразимова

биться рыбой, волнами выброшенной на сушу.

обесточенный воздух ловить пересохшим ртом.

я тебя из себя выдыхаю протяжным "оммм.."
только море голодным прибоем мой голос глушит.

это чувство звенит слаще дюжин индийских браслетов
на запястьях женщин, живущих в моей груди.
всё, что мне остаётся - беззвучно просить: веди.
мы с тобой не утонем, я обещаю это.
ощущай, как реальности тонкие нити рвутся,
как в тебе возникают и гибнут материки..

и когда вместо крыльев прорежутся плавники,
я надеюсь, что мы не сумеем не задохнуться.





(с) Ветер Мой

а казалось - всё в жизни расписано лет на сто,
и безумно не хочется что-либо в ней менять..
успокой своё сердце: когда догорит костёр,
ты на долгие годы останешься без огня -
так представь это пламя как выход из темноты.
это прошлое, друг, а по прошлому не скорбят.
будет сложно, но надо учиться сжигать мосты.
пока те, кто на том берегу, не сожгли тебя.

(с) Ольга Булычёва

Когда ты ничтожно маленький, как жук для чернильных воронов,
Дороги не гонят по миру, не бьются о твой порог.
Стареть удается правильно, в каморке, до дыр исхоженной,
С горчинкой табачных запахов, с ленивым котом у ног.
Тебя навещают малые, в корзине — пирог и пряности,
Из чашек дымит жасминовым, бледнеет в воде лимон.
Уютно прошаркать тапками до тихой почетной старости -
Так редко кому доводится, не вспомнить теперь имен.

Когда ты ничтожно маленький, и ростом едва до пояса,
От мира не сложно спрятаться, захлопнув плотнее дверь.
Не нужно блистать отвагою, шатаясь ночами по лесу,
Не нужно ходить тоннелями, в которых таится зверь.
Опасности спят на полочке, в тугом переплете, кожаном.
Из стали, что взята в кузнице — лишь нож, чтоб нарезать сыр.
Но если однажды вечером наведался гость непрошеный,
Уже не сбежишь от трудностей, подошвы стерев до дыр.

И, знаешь, бежать не хочется, ведь гость постучался вовремя.
Ты ждал его все бессонницы, расплавив немало свеч.
Едва ли готов без ужаса шагать из огня да в полымя,
Но всё ж на задворках памяти хранил деревянный меч.
А гость, несомненно, сказочный, в тяжелом плаще и с посохом,
Не нужно спокойной старости, когда ты идешь за ним.
Пускай, ты ничтожно маленький, но сердце набито порохом.
Кому-то хоть раз в столетие приходится быть большим.






(с) Deacon

жить, вопреки.. наступая на мягкий гравий,
оставляя следы, по которым тебя найдут.
слушать себя, а значит - делать все правильно.
на вопрос: "а ты сможешь?" всегда отвечать: "yes I do"..

жить и любить.. иногда выдвигаясь за рамки,
набирая разгон, на ходу убирая шасси,
плевать на других и высокие ставить планки,
догоняясь кефиром строго после шести..

жить для себя.. сохраняя остатки нервов,
иногда расслабляться, порой подзабив на мораль.
иногда кайфовать, но твердо знать свою меру.
и пусть у святош крошится зубная эмаль..

жить просто так.. от себя самого не прячась,
и идти по прямой, куда манит огнями тоннель,
по дороге тернистой, камнистой и часто от боли корячась,
ты однажды придешь и твердо встанешь на мель..

© Паша Броский

Нужно что-то менять, переламывать дням хребты, останавливать Вечность в полёте смешных секунд... Удиви меня, ты не соткана из пустоты, те, о ком мы думаем, никогда не умрут. И поэтому ты не угаснешь, а я сорвусь, на мгновенье почувствовав горечь снов. Ты всё знаешь, так глупо врать, что я не боюсь и поэтому так избегаю слов.
Протолкнувшись, наставив ссадин и синяков, я найду тебя, только молю успеть. Каждый день, что мной прожит, оставит на коже шов, и ничьи поцелуи не смогут его стереть. Я бегу, я стараюсь обманывать время, дробить часы, но тебя у меня не в силах забрать никто. Сквозь заснеженные дороги и рухнувшие мосты, сквозь вагоны мчащихся поездов...
почему
"почему я не там, где ты."

(с) Хрустальная Марго

Он был старше, он больше видел и больше знал - и она не сводила с него восхищенных глаз.
Он был лучше всех ее кукол и всех зеркал, он имел в рукаве истории про запас
На все случаи жизни - ее, и своей, и их; он был осведомленнее прочих про рай и ад,
Интереснее всех прочитанных ею книг, звонче всех когда-либо рассказанных ей баллад.

Все она в нем любила: выносливую худобу, взгляд и голос, и на затылке короткий шрам.
Он позвал - и она не стала дразнить судьбу, было просто - вот он позвал - и она пошла;
Так бывает и в мире людей, и в ткани легенд, все закончится хорошо - в этом наша цель,
Ведь любая сказка имеет свой хэппи-энд, - надо только уметь увидеть его в конце.

***

Как ей было неважно, хватало ли им на жизнь, кто он был, - благородный разбойник? мошенник? вор?
Как легко она полюбила ремни, ножи, острый перец и все, похожее на него;
Как они легко оторвались от всех погонь, как родным было не сыскать ее ясным днем,
Как в лесу вдвоем разводили они огонь, выдыхали огонь и сами были огнем.

Как она ему верила, как, - до конца, до дна, как подмигивал он - идем же за мной скорей,
Как однажды она проснулась в ночи одна - только чаща, слепая тьма и глаза зверей,
Обступающих костровище со всех сторон, посолонь обходящих круг тающего тепла, -
И ни скрипа, ни вздоха, ни шороха меж стволов, ни котомки - той, что одна на двоих была.

***

Как нездешний и редкий цветок, расцветал рассвет над вершинами, - а внизу по лесной тропе
Путник шел, и смыкались ветви ему вослед; шел он бодрым шагом и песню тихонько пел.
Был как будто доволен всем, хоть и одинок; не заметил, увлекшись насвистыванием лихим,
Как огромное и мохнатое сбило с ног, как лопатки впечатало в корни, грибы и мхи.

Он открыл глаза и увидел - звериный оскал, и вокруг десятки горящих голодных глаз,
А над ними - в одеждах из хвои, листвы и мха, - как она на него смотрела, - как в первый раз! -
Шрамами, как корнями, исчерченное лицо, долгий волос, бесшумная поступь, иная стать;
Он узнал ее сразу, хоть лучше б это был сон; он узнал ее, хоть и рад бы был не узнать.

Как она рукой подала незаметный знак - первый зверь не медля вцепился ему в плечо;
И казалось, что зверь другой - у нее в глазах, что смотрели всегда неотрывно и горячо, -
Разрывал его тело на сотню кровавых лент, разливал на лесном ковре жидкий алый шелк.
Ведь любая из сказок имеет свой хеппи-энд, - нужно только уметь дождаться его, дружок.





(с) Ракель Напрочь