ну, здравствуй, здравствуй, мой вчерашний день!
тебя построчно вызубрив на память,
в любви по пояс, по уши в воде,
бродить и бредить новыми стихами.
такая осень – берегом реки
сойдя на нет от еженощных пыток,
свернуть на юг, где новый арлекин
молчит с мальвиной солнечно и сыто.
и где-то там, раздав своё бали
по белым клеткам шахом или матом,
курить кальян, из джезвы кофе лить,
фарфор тончайший полня ароматом.
и пожелать... и пожалеть о том,
что в ресторанах вены и толедо
не подают, как прежде, суп с котом,
и что потом не знают душеведы.
тебе пора, вчера. мечи уху,
да запивай перцовку мутным красным.

не отвечай.
пишу, как на духу.
а что там завтра – утром будет ясно.




© Ник Туманов

пиши о счастье, мой джидай,
пока в глазах святая влага,
но никогда не рассуждай,
что жизнь – наследственное благо.
её не даст ни царь, ни бог,
ни гений времени и места.
она – случайность. тихий вздох.
ожог от взгляда, слова, жеста.
её не выкупит любой,
ни человек, ни зверь, ни птица,
хотя из года в год любовь
платить страстями не скупится.
когда ж свирепствуют ножи
и жалкий трус пыхтит на *ляди
сквозь боль и смерть пробьётся жизнь
назло! во имя! жизни ради!




© Ник Туманов

Хватит, милая. Нет, не стоит:
ровный свет - это не про нас.
Все, что сдержанно - холостое.
Там, где страх - не за нас война.
Походи хоть чуть-чуть - живая
с тем, кто выставит все на кон.
Победителей не бывает
в тех, кто целится в молоко.



© Лина Сальникова

Мы обещали дышать свободней -
ноябрь лился светлей и чище.

И здесь, у сердца так жжёт сегодня, что слаще жжения и не ищут.
Ноябрь высветлен, скоротечен, засвечен счастьем, как солнцем плёнка.
В нас отражается каждый встречный - как запах лиственный, смех ребёнка.
И каждый вдох протянулся нитью - застыл, не стихнув, дрожит - не рвётся.

Как учат счастье? - попробуй быть им.
Всходи моим подреберным солнцем.



© Лина Сальникова

…А солнце приближается к нулю и смерть уже шмонает всех на входе… И в этом беспощадном хороводе, я, успевая, только говорю: «Кино и немцы…
я тебя люблю…»
Далёкий свет заточенной звезды, так - по горошку в каждое окошко
накрошит. Небо… брось свои бразды… чтоб как-то быть… не портить борозды… по разному – и долго и немножко. По левой и по правой… пары щёк вполне хватает, чтобы расплатиться, потом в награду – над письмом склониться: «С любовью, /дата подпись/ и ещё…»

Я спрашивать хочу, не отвечать… Пугать страшней, чем плакать и пугаться, болеть от вентилятора, скучать, в глухом хвосте очередей теряться, чтоб вдруг, как пёс, подорванный на свист Хозяина, не вывернуться ловко… /здесь не причём – удача и сноровка и мало помогает перековка… и кальций… и алтейка… и морковка…/
Уходит дар. Седеет пианист.
На тумбочке вспухает полировка…

От безразличья – плакать? Психовать? В режиме: «мало… мало… мало… мало…». Горит ночник и слабого накала хватает только чтоб не растерять углов, а дальше все, как и бывало…
Впитавшую и жизнь и смерть кровать не удивишь пуховым одеялом.
Лелеять…?! Перекладывать вину?! На мифы и легенды… и приметы… Так заново не полюбить жену, хотя роднее никого и нету, а значит рок уже оповещён и по сараю – «не было» и «было…»
Вспухает фиолетовым чернило: «С любовью… /дата подпись/ и ещё…»

Ну, некому прийти, сказать: ПОРА! Угомонитесь, песни ваши спеты!
ВСЁ ПЛОХО.
ДА!
Согдийская жара…
Неурожай ни памяти, ни лета…
Неймётся? Так приляг себе и спи…
-
/как совесть и как тузик на цепи,
когда жара и некого облаять…/
-
Но вечно ждёшь… ждёшь, то чудес, то мая…
Какую здесь копилку не копи, а спросят, ты – свободен? Ты крещён?
Ты беден? …ну и всякого до кучи…
Мой листик в лёгкий самолётик скручен…
-
С любовью, /дата подпись/ и ещё -
свалить бы далеко… аля-улю… Полгода жить на проданную почку…
Полгода, это – как? Не в одиночку?
Кино и немцы….
-
Я тебя люблю.
/и в принципе, на этом можно точку/


© Ленка Воробей

Я люблю тебя… и скверно, что так трудно донести, то, что, в общем-то, наверно – умещается в горсти. Самодуры… Самодурство не идёт жестоким, вот - умирать, всегда искусство. Жить – совсем наоборот. Жить, когда уже не надо. Надо, надо!!!! …Не бузи.
Из разгромленного града на слонах бегут ферзи. Дом твой крестиком помечен???!!!! Рай настоян на хвоще?! Убивают всех, кто встречен. Поперечен. И вообще… Светлый лик любого ранга, хоть кривляйся, хоть злословь. Интернетом – правит Ванга. Размноженьем жестов – танго. Нами????!!! Скука… Манго-Манго. Бора-Бора. И…. любовь.
Дымно, стрёмно, школьно-чайно. /не пора ли наливать?/ Здравствуй, я пришла случайно, и осталась – понимать. Спать у стенки…или – с краю. Жопа к жопе. Домино. «Понимаешь?». «Понимаю». «Хорошо…спокойной но…»

Ночь подранком отползает. Дай нам Господи… Не дам. Так цунами отгрызает ноги жёлтым городам. Щепки, грязь, природный бруствер, горя скомканность в лице. Понимающий в искусстве по достоинству оце… Оцени и ты, любимый… Нет, не надо… - зацени!!!! Люди радуются только, что не с ними не они! Так, поскрёбывая темя, отписав на точке.ком, обвинят любое время и расчешут языком. Ты запомни, без замашек… всех когда накроет, да, тонких, голых, без рубашек море сплюнет города, будет дорог каждый слепок, будет важен каждый миг: Я – гора твоя… Из щепок. Ты последний в мире - крик.
Колыбельная не детям. Расползлась неправды нить. Я б исполнила в офсете… Но не помню чем платить… Спи, смешное оригами, уповая на сачок… Не придёт к тебе цунами… Не укусит за бочок. Пуля схвачена в ладошку. Спит наверно. Теплота. Это пуля – понарошку… /а не та, что в – смерть. Не та./ Тут безмолвен Заратустра, спущен парус, сломан шверт.
Это Бог поймал искусство. И не будет больше жертв.


© Ленка Воробей

мы не видимся год второй. мне всё думается - лет пять.
как ты там поживаешь? [с лёгкой такой усмешкой]
моей маме не нравится ни один «кандидатный» зять.
а твоя Её приняла или ждёт задержки?

вот ноябрь (не самый тёплый. временами же - лучевой:
солнце брызжет, зигзаг простирается по земле)
мою душу распластанную уводит в ночи конвой,
а к утру возвращает здоровой уже вполне.

ты там как? не думай же ничего. этот мой интерес
тривиальным беспокойством о ближних объясним.
тут пестрят все таблоиды низкопробностью новых пьес,
из которых в одной Коломбина - я, а ты – мим.

*
пережить не дано повторно вспышки памяти светлой:
были мы.. после- пылью забились в углы картин.

по сей день я взываю, скуля в пропасть из километров:
мол, прошу тебя,
Солнце,
ему
освещай пути

(с) Тори Пархоменко

Мы все когда-нибудь уйдем.
Кто далеко, а кто - далече.
Гуляйте смело под дождём,
любимых обнимайте крепче,
держитесь за руки и не
страшитесь боли и разлуки -
мы все однажды в тишине
покинем ласковые руки -
кто молодым, а кто - седым...
Искрите сердцем и словами,
чтоб мир в осколочек слюды,
смеясь, подглядывал за вами.
Сейчас - улыбка, взгляд - сейчас,
ищите новое в знакомом.
...а смерть - лишь маленькая часть
того, что мы считаем домом.


© Петелина Мария

Ни горный мед, ни желтый лист, ни лес в осеннем хороводе не остановят тех, кто ходит на самом краешке земли. Багрец и золото огней прекрасны, но бесчеловечны, один неверный шаг - и вечность, соблазн велик, но мы сильней. И потому мы ждём внизу, не поднимаясь на вершины, нарочно сжатые пружины, однажды приглушенный звук. А рядом в солнечном луче летают тысячи пылинок, соцветий, пчёлок, паутинок, касаний, взглядов и речей. Смотри на них, осознавай свою к земле непринадлежность. Ноябрь - яростная нежность и золотые жернова. Мы станем пеплом и мукой, кленовым пухом, перламутром- и полетим осенним утром над замерзающей рекой.


© Кот Басё

Спасибо, моя услада..
Мой милый, родной, хороший..
За то, что могу быть слабой..
Воздушной и тонкокожей..

За то, что не нужно грубой
В пути становиться.. Сильной..
За то, что порой могу быть
Капризной невыносимо..

А ты подойдешь - обнимешь..
И крепче с годами чувства..
Спасибо тебе, любимый,
За нежность твою и чуткость..

За искру в глазах такую..
За чувства в груди безмерность..
Что знаю я - существуют
На свете Любовь и Верность.




© Анна Тукина

Не обещай мне ни злата, ни денег,
Ни бриллиантов, ни шуб, ни машин.
Просто согрей этот холод осенний,
Просто останься со мной до седин.

Не обещай мне ни свадьбы в Париже,
Ни отпусков каждый год на Бали.
Просто скажи, что я стала всех ближе -
Что мы с тобой все на свете
смогли.


© Хрустальная Марго

Знай, мы встретимся
встретимся
встретимся, обещаю.
Как встречаются души, связанные судьбой. Я стою на том самом месте, где мы прощались и стараюсь как можно глубже дышать тобой.
Может быть, мы родимся нищими, королями, может вовсе родимся под флагами разных стран, но однажды купим билеты с одинаковыми местами, и узнаем друг друга, узнаем мы по глазам. Я не зря в них смотрела и видела только Бога, первый раз в своей жизни, и, наверно, в последний раз, я запомнила их неведомым вечным кодом, что и после смерти продолжает искриться в нас.
Я найду тебя,
Я найду тебя, обещаю,
Если сменишь цвет кожи, язык, полноту и рост. Я стою на том самом месте, где мы прощались
и вдыхаю незримый запах твоих волос.


© Хрустальная Марго

Что ни классики - сука, стратил.
Что ни карта - ты в дураках.

Зарекаешься: хватит, хватит
этих жизней на нервяках,
в сквозняках да температурах..
А потом поглядишь - и вновь:
"А дурак-то в вас, сударь, - дура...
Истеричка-с у вас любовь".

Осень чертит квадраты мелом - хорошо не обводит тел.
Что-то ты ему там посмела... Что-то он тебе не сумел...
Вот и маетесь: "Не поймаешь", "Черта с два меня проняла".
Что ж вас, в самом-то, так ломает? Не ломайтесь - и все дела.
То он витязь, а ты - принцесса. То принцесса он, ты - дракон.
Суть классического процесса - босиком проскакать бы кон.
Вроде, взрослые тетя с дядей - что ж так дури-то дохрена
тыкать пальцами: "Стратил, стратил!"

На вот камушек. Начинай.



© Лина Сальникова

Багряным небо с утра кровавит,
бортами осень звенит о синь.

Как пыль, отертая рукавами, в тебе иссякнут остатки сил.
Бродить по осени зверем хмурым - от каждой ветоши прятать взгляд.
А осень - чудо архитектуры - застыла так, что борта болят.
И где-то скрип от её уключин, и где-то - рык от глухой тоски.
Все стало - воздух, каштан, колюче упавший в доски и сорняки
дворов холодных, как чей-то голос, железно звякающий "прощай".
И счастье - екнуло, укололось, забилось слева под край плаща.

По синей глади, стирая лица, идёшь и помнишь её одну.

Но осень длится в тебе и длится -
клоня корабль виском ко дну.



© Лина Сальникова

а потом всплывает предельно ясно: жизнь - это лабиринт.
гауди с этой вечной мозаикой, сверток пыльных тяжелых карт.
корешок моего блокнота, словно горло, першит от рифм.
я бегу по закладкам пальцами и смотрю в городской закат.

а потом - только те имена и лица, которые очень ждёшь.
временами глаголов не скомканы и во времени не горят.
и закат - акварельный выдох, капли солнца и пальцев дрожь.
ты сидишь, совершенно захвачен миром, на палец мотаешь прядь.

а потом по местам становятся: чашка кофе, часы, любовь.
будто сад разбегавшихся раньше тропок - всего лишь одна тропа.
и в закатное небо через стекло кафе упираясь лбом,
ты смеешься тому, что все было так просто, стирая ладонью пар...



© Лина Сальникова

Она младше тебя,
ей еще и пятнадцати нет,
истеричный подросток без целей и здравого смысла,

А ты любишь ее.
В эсэмэсках ей пишешь 'I miss you',
остальных растворяя в ментоле своих сигарет.

А ты любишь ее.
Помогаешь ей вечно с дэзэ,
ей звонишь по ночам,
укоризненно просишь ложиться,
А она - да, сейчас,
всё клянется тебе и божится,
а сама продолжает мечтать о лимонном безе.

А ты любишь ее.
И любить ее будешь до тех
пор,
пока этот мир не разрушат... иль сам он ее рухнет.
Если вдруг у тебя -
то ты варишь ей кофе на кухне,
и ты счастлива слышать ее колокольчики-смех.

А ты любишь ее.
Но порой признаешься в сети,
что устала немного любить горячо-невзаимно...

А я просто молчу.
У меня на губах твое имя.

И я снова пытаюсь тебя
от тебя же
спасти.


© Лаура Грей

...Когда привычка ступать на грабли в крови, как мысли о суициде -
Держусь за ветер, не отпуская. Держусь за осень. Держусь за Питер.
За вечный Питер, пропахший пеной Невы, за шепот осенних юбок,
Держусь за арки его, за стены - хватаю воздух его, как губы
легко и жадно, тепло и влажно, как любят женщин - до грубых истин.
Держусь за Питер до боли в пальцах. Держусь за Питер.
Мечтаю быть с ним.

...Когда до хруста сжимает ребра и в списках близких имен - пробелы,
Не за могилы.Не за иконы - держусь за солнце.Держусь за небо.
За то, что глубже и шире моря, за то, что крепче, чем парус алый.
Держусь за фото, где нас с ней двое. За первый крик мой. За имя мамы.

...Когда последний рубеж невидим и в перспективе ни сил,ни воли -
Молюсь за маму. Держусь за Питер.
И верю в дружеское "не-ной-бля".


© Кесслер Оксана

а сколько прошло от "без вести" до утра,
от мелкой статистки прямо до главной роли?
сегодня ты любишь более, чем вчера,
не более, чем кого-либо.
сколько боли.


© Кукла Саша

У нас с тобой не будет, как в кино.
Не спустишься за мной на дно морское,
Не буду я в закат смотреть с тоскою,
Пока ты бьешь в прыжке мое окно.

У нас с тобой не будет, как у тех
Героев из дешевой мелодрамы,
Которые, застряв в оконной раме,
Закадровый получат глупый смех.

У нас с тобой не будет воплей "Стой!
Ты сволочь, но люблю тебя навечно!
Какой же ты, зараза, бессердечный!!!"
У нас с тобой другой сюжет. Простой.

В нем ты и я пьем утром черный чай,
А может, кофе. Главное, что вместе.
Мы друг у друга, веришь, просто есть, и
Мы научились
Счастье
Приручать.


© Лаура Грей

Только б выдержать это. Выдержать. Пережить.
Кто-то играет в салки, кто-то войной грешит. Умный за спины прячется. Честный идёт в народ. Пьяный, очнувшись поутру, свой поминает род. Гордый гуляет по миру с совестью налегке. Чистый родится ангелом, чтобы уйти никем. Время потеет кровью, горит стернёй, крестит слепое воинство пятернёй. Носит за пазухой камень, точит о камень нож. К ночи в глазницы мёртвые орден кладёт, как грош. Миру ли мир, как водится или к чертям в полон?..

Синь надо мной прозрачная. Призрачный Авалон. Капает солнце в чернильницу, тяжкое, будто медь. Лишь бы вернуться засветло. Лишь бы понять успеть. Ведь для кого-то небо - последний короткий путь. Я не прошу себе счастья, Господи, с теми, кто в горе будь. Перебинтуй им души. Спрячь от греха ножи.
Дай им всё это выдержать. Выдержать. Пережить.




© Ник Туманов

ОМ БЕН ДЗА СА ТО СА МА Я...

Где-то в Питере женщина нянчит фото своих внучат, кутает имя сына в платок тоски. Собираются ламы в круг и молчат, молчат. На Ладожском озере старец заходит в скит. Седой индеец спешит по листве к костру, колокола под небом - как нотный ряд. В сибирской тайге стоит одинокий сруб, свеча горит, и больше не говорят. Знал ли ты, Отче, что время придет вот так - ни круглой даты, ни падающих комет. Земля устала от тех, кто умел летать, ты отвернулся - и подоспела смерть. Кто тебе братом был, кто объяснил всему светлому воинству, что наступает час, когда наша вера несется сквозь эту тьму - 4 минуты, Отче, пора встречать. Вы все промолчите. Стенай или не стенай, мы на земле давно проиграли спор. Это у вас Непал, Валаам, Синай.

А здесь один бесконечный аэропорт.


© C Кот Басё

все перестало внезапно иметь значение:
прошлые увлечения,
лечение
чертовой простуды, реки течение,
по которой ходят корабли из детских задачек,
цветы на даче.
зато заимел значение новый мальчик.

ты гуляешь с ним, посвящаешь ему истерики,
открываете вместе америки,
скверики,
из разговоров своих создаете т;реки
и ар;гвы, и многие другие реки.
ты думаешь, какая к черту любовь в нашем-то веке,
целует веки
тебе и губы, и что еще надо от человека.

а он тебя любит совершенно по-настоящему,
как в теле-ящике,
готов букеты таскать охапками, и блестящему
колечку на твоем пальце был бы рад больше всего на свете,
думает, какие у вас б могли быть дети.
хватает ветер
прямо руками голыми и тебе в подарок его вручает.

еще не расставшись, уже по тебе скучает.
он приручаем,
уже приручен. а ты его поишь чаем,

забыв, что за прирученных всегда в ответе.


© Лаура Грей

осенью было бы здорово совсем не существовать, скользить мимо памятных мест и дат в одиночном танго.
научиться бы подбирать слова, поднимать глаза, ни о ком не жалеть и не звать никого обратно.

знаю, что ты исчезнешь за поворотом, станешь размытой точкой, крупинкой мысли, жизнь нас готовила к встрече - ты ждал кого-то. я же ждала тебя вне глубинных смыслов, без сложностройных фраз, подоплеки, ранок, все еще не заживших, не ради риска.
я прижималась губами к плечу. ты шептал мне "рано".
это уже не важно. ты был так близко.

знаю, что ты исчезнешь в такое утро.
ветер беснуется, листья бросает в лужи.
научиться бы быть независимой, сильной, мудрой, чтобы увидеть ясно - ты мне не нужен.
и отпустить тебя.
отпустить тебя.
от-пус-тить.
и отрешенно кивнуть себе в темноту оскала распахнутого окна, просто взять и обрезать нить, которая по нелепой случайности нас связала.

осенью было бы здорово совсем не существовать, скользить невидимкой и проникать сквозь стены. было бы здорово научиться с легкостью возвращать время,
которое мы проживали совсем не с теми.


© Даша Сонина

...повторяю мантрой все твои сто имен. Каждое вылетает осипшим свистом. Вроде бы дышится легче. И снится сон, по сюжету которого, будучи реалистом, ты на рассвете собрался - такси, пиджак, перепутанный локон на лбу горячем. Я про себя молилась - подай мне знак, ну окажись, пожалуйста, настоящим, вылепленным из забытых ухмылок, фраз, жестов, переговоров, пере-улыбок, гладить бы против шерсти - но твой окрас редок, и тут нельзя допускать ошибок.
я повторяю мантрой - нельзя назад, каждый обратный шаг отнимает силы, невыносимо двигаться наугад вдоль этих стен. А помнишь, ведь я просила - не окажись случайным, останься тут, в этой весне с еле слышным оттенком грусти...
мы заключили себя в эти пять минут.
и вот теперь гадаем - ну кто отпустит? Кто разожмет ладонь, отречется, встав утром уже другим, став черствей и строже?
я отпускаю медленно твой рукав.
ты еле слышно шепчешь - прости ей, Боже.


© Даша Сонина

просто есть эти люди, с которыми так тепло, как с другими не будет, пожалуй, и никогда. я не виделась с ними, но тысячами узлов мы повязаны; страны и города очень разные, только нам дела нет. я глотаю коробками мятные леденцы, эти люди мне дарят краски, уют и свет, от общения с ними во мне всё поют скворцы.
просто есть эти люди, они - как неясный сон. говорить с ними ночью дороже любых наград. можно даже не думать, мы всё равно в унисон, и иметь столь родных был бы каждый на свете рад.
просто есть эти люди... мне проще о них молчать и холодные пальцы упрямо сжимать в кулак. только не говоря, начинаю по ним скучать...
я люблю их.
сказать лишь не знаю, как.


© Лаура Грей

Так прощают Бога и дошколят, виновато пожимая плечами... впрочем, если хочешь короче, будет тебе короче.
Так прощают тех, по кому горят.

Прилетай где-то за полночь, помолчим, утыкаясь друг другу в ключицы, плечи, так взаимно и сладко себя калеча, превращаясь в обыденный серый дым. Предсказуемость наказуема, не молчи, говори, говори, говори и слушай, расскажи мне о том, как терял ключи, как терялся в Москве, терял веру в лучшее. Я запомню тебя - имена, мосты (ненавижу мосты), бесконечный август, как делила планету на ты - не ты. Как делилась сама на слепую радость...

Так прощают тех, для кого нет слов или все слова бесконечно немы, утыкаясь лбами в глухие стены, не жалея легких и кулаков. Так прощают - молча и навсегда, принимая на веру глухие стоны, принимая данностью, что когда все закончится, не вспомним, что были вообще знакомы.


© Даша Сонина

мне будет, что вспомнить - запятые, расставленные кое как в полудюжине мурашечных писем; густые волосы, зачесанные назад; глаза, как расплавленный шоколад. Парочку фраз, почивших в сломанном телефоне. Незабываемую ночь в забитом людьми вагоне поезда Санкт-Петербург - Москва (ты прерывистым шепотом выдыхал на ухо мне - жива? А я смеялась, ты зажимал мне рот)...

бабочки в животе умирают и щекочут крыльями пищевод.

мне будет, о чем молчать в шуме летних дней. Я сканирую всех людей на наличие твоих глаз. Каждый чертов раз ошибочен - сердце пропускает удар. Я совершенно уверена, что у тебя есть особый дар, позволяющий оставлять за собой ослепительный свет.

ялюблютебя.
это был мой последний привет.


© Даша Сонина

вот я пришла. Перроны дарят случайно забытый май. Яркие недостроенные ассоциации. Ближе не нужно, там темнота и край - а не сорвешься, так и проедешь станцию, так и пропустишь самое то плечо, на которое можно безропотно опереться.

если думаю о тебе - мне становится мучительно горячо
у самого сердца.


© Даша Сонина

пой мне, Солнце, тут же кругом тоска, беспробудные будни действуют мне на нервы, как в замедленной съемке - прищур, кивок, оскал. соответствую - днем вот играю стерву, к вечеру плавлюсь, стекая к твоим ногам /воображаемым, правда. беру и помню/,
помню по-шрамово, истово, по слогам.
и прячу лицо пылающее в ладони.
пой же мне, Солнце. стала бы я просить, имя твое ласкать, распевать, бояться - латать через боль связующую нас нить, любить тебя в горе, в море, в потоке танца? стала бы я - лихорадит. прости. не в счет. - из небытия возвращаться /бери на память/.
вечность назад - этот дом, поцелуев мед. вспышка. губами в плечи. большое пламя.

спой же мне, Солнце.
замаялась, дом, дела, август пришел, а я вспомнила и застыла.
я же нас выносила, выждала, родила, за порог проводила, как мать провожает сына...

...но нет ничего - прищур, кивок, оскал, кофе остыл, веревка в ладони вьется.
плесни еще грусти и нежности в мой бокал.
пой же мне.
пой мне,
Солнце.


© Даша Сонина

мой октябрь из белых изнанок соткан
кровь плывет на усталой отважной лодке
через сито и поры промеж клапанов и перегородок
из.
как замерзшие птицы ищут пустой карниз
так и я прилетаю к тебе искать приют
ты мой берег, причал, мой осенний плед и грунт
что вовек не предаст.
как вода из грубого камня рождает гальку
так мой снег покрывает воздушным тальком
мое прошлое, мой перелом предсердий
ты прочнее всякой железной тверди
здесь.
и тепло как кровавый глинтвейн в ладони
твои руки мягче чем челка пони
в моем фильме разобраны главные роли
и это покой.покой.
когда снег как колючая белая шерсть
накрывает все то, что под нами есть
я считаю восемь...четыре...шесть
и засыпаю.


© Ника Олич