как мучительно сходят с ума - нам известно давно, как в него возвращаются - этому нас не научат... это был невозможный - и все-таки выпавший случай - нам друг друга найти среди кадров немого кино, нас позвали в игру - и мы приняли это, как дар, символ нового времени, нежное кровосмешенье... я давно не прошу у тебя на любовь разрешенья, но и права не помнить тебе не верну никогда. я умею молчать обо всем, что ты мне говоришь, я умею писать обо всем, что ты мне не расскажешь, каждый день, как открытка, моей акварелью раскрашен - нужно только прочесть, что скрывается где-то внутри. как мучительно сходят с ума - я не помню уже, я давно научилась считать это слишком знакомым... я сходила с ума, когда я не могла по-другому - той далекой весной на краю на восьмом этаже, я дышала тобой, просыпалась /вообще не спала/ я могла предсказать тебе все твои выходки, помнишь? я с тобой становилась счастливей, больней и бездомней, пока время не вышло с мимозами из-за угла...
Все прошло, мы большие - под окнами бархатный снег, это первый этаж - можно спрыгнуть в сугроб без опаски... мне придется найти мои самые яркие краски, если ты еще раз разрешишь повториться весне. В моей комнате тихо, я слышу, как дышат дома, как недремлющим сторожем что-то боромочет дорога... Знаешь, кажется я вспоминаю сейчас понемногу, как мучительно больно...
Могла бы - сходила б с ума.






(с) Кот Басё

Ничего-то и нет у меня, кроме мокрого снега,
что идёт и идёт за окном в перекошенной раме.
Календарь, по моим представлениям, – просто линейка,
та, которой по пальцам нас бьют, постоянно тираня.

Эти праздники нас затопили. На дне, в батискафе
бултыхается мой человек в гуще рыб и кораллов.
Он, конечно бы, мог позвонить, да грехи не пускают.
Он, конечно, мне пишет слова, что не так уж и мало.

Он царапает их на стекле указательным пальцем,
как известно, отбитым линеечкой праздничных чисел.
Он мне пишет, что вряд ли удастся сейчас повидаться,
но на случай "а вдруг?" он сегодня ботинки почистил…

Ничего-то и нет, кроме слов моего человека –
проступают они на стекле в перекошенной раме,
а за рамой – молочная муть и падение снега,
ничего-то и нет,
кроме чуда, которое с нами…




© Ника Невыразимова

У Рэнди был выбор - остаться или уйти,
Вернуться и снова стареть или вечно жить в двадцать.
Она улыбалась, считала до десяти,
И каждый предложенный раз выбирала остаться.

У Рэнди был выбор - забыться или забыть.
Остаться в себе или плавно нарушить границы.
Она закрывала глаза, укрощая прыть,
Но каждый предложенный раз выбирала забыться.

У Рэнди был выбор - теряться или терять,
Поверить в себя или плакать, мечтая о чуде.
И хоть так хотелось уйти, всё забыть опять,
Но Рэнди решила: терять она больше не будет.




© Света Арбузер

Скажи мне девочка
Куда с твоих крыш летят журавли?

Сверху серость свинца
Опускается ниже и ниже.
Мне б хотелось апрель подарить тебе цветом листвы
Мне хотелось быть ровно
На две трети ближе.
Но промозглую осень
Сменяют пустоты зимы.
И костяшками веток природа царапает небо.
Убегают на юг
Птицы, мысли, надежды, мечты.
И мне хочется выть
Без луны
Бесполезно и слепо.
Я рисую в анфас
Свои страхи на потном окне
И гляжу в неизбежность
Что пляшет причудливой тенью.
Я учу наизусть
Сумасбродные глупые сны
Чтобы в них потерять
Свой единственный путь к возвращенью.





(с) Виктория Вэн

А теперь послушай. Я тебе говорю.
У нее будет комната – та, что окном на юг.
Будет письменный стол, в бокале холодный брют.
Будет пара любимых брюк.

Будет платье в шкафу – брюссельские кружева,
в этом платье по телу пальцами вышивать…
В этом платье она чужая, она жена.
А без платья она жива.

У нее будут дети и кошки, стихи и сон,
у нее будет море с утра и на коже соль,
каждый шаг ее будет спокоен и так весом,
словно стоит еще двухсот.

У нее будет теплый дом, а за домом лес,
будет женщина-рысь, что ночами с ладони ест…
У нее не будет тебя, понимаешь, Бес?
А пока только ты и есть.


© Кот Бас

Мне так трудно представить, вернее совсем невозможно…
Что случилось бы вдруг, если память моя потеряла тебя…
И на уровне сердца защемит вдруг где-то подкожно…
Лишь от мысли такой, что прервется вся нить бытия…

Ну а как без тебя…Да никак, безобразно пустынное нечто…
Где услышать нельзя, ни увидеть, кем ты окружен…
И я буду бродить по пустыне с оглохнувшей памятью вечно …
И смотреть всем в глаза, так надеясь не стать миражом…

Пересохшим губам будет трудно так вымолвить слово…
Что бы кто подсказал, где найти мне тот крест, у которого падая ниц…
Попросить мне прощенья за память, которая снова и снова…
Все не может найти мне дорогу к тебе среди тысячи лиц…

Мне так трудно представить, вернее совсем невозможно…
Как бы жил я без памяти, жил никогда не любя…
Я ведь связан с тобой, как бы все не казалось тебе очень сложно…
Твоей памятью чистого сердца, поэтому помни меня…




© Шотландский Виски

Я устал идти по пустыне, устал, устал, осыпается день песчинками и скрипит под ногами его бездонная пустота, неизвестная, как загадочный манускрипт. Я не знаю, что там, за барханом, не знаю, где притаился охотник, где умирает лев… Я мечтаю о сне и отдыхе, о воде, о высоких деревьях в далекой своей земле. Я иду по пустыне, и тени в песке шуршат, и земные вопросы, кажется, решены. Ты идешь за мной следом, и каждый неверный шаг отдается во мне предчувствием тишины.


© Кот Басё

Я не знал, что такое бывает,
Не поверил бы, если б сказали,
Что под толстым покровом снега,
В Антарктиде цветы расцветают.

Что объятья на расстояньи,
Ощущать иногда возможно,
Слышать голос далекий в трубке,
И дрожать от любви безбожно.

Я не знал, что наполнить ветром,
Можно парус при полном штиле,
Надо только, чтоб было желанье,
И конечно, чтоб вас любили.



© Вадим Зинчук

Кладу прохладную ладонь на твою грусть,
Простые нужные слова ищу в отчаянье,
Их слишком мало. Ну и ладно, ну и пусть,
Ты ведь умеешь понимать моё молчание…

К своей груди прижму тихонько твою боль,
Взять на себя хотя бы часть её попробую.
Не поперёк я боль делю с тобой, а вдоль,
Я знаю правила – волшебные, особые…

Там за окном садится Солнце не спеша,
Луна взирает с молчаливым пониманием.
Пускай от тяжести очистится душа,
Твою тоску согрею я своим дыханием…




© Наташка Ромашкина

Мадера и кофе – меню одиноких мужчин.
Не нравится профиль? На это есть много причин.
А, может быть, мало. А, может быть, только одна.
У Вас не бывало? Должна быть серьёзной она.

По этой причине (она как хмельное вино)
Не спится мужчине, не радует то, что должно.
Ему безразлично, что думают и говорят.
Секретно и лично. Похоже, не верите? Зря.

Меню не поможет, не всё отразится в словах.
Важнее, быть может, что бродит у нас в головах,
Чей путь не замечен, но это нас будит в ночи.
Надежда на встречу. И больше не нужно причин.




© Игорь Приклонский

Это входило в привычку -
задвинув себя на потом,
/где-то на пару недель...ну а впрочем, как знать до 'когда'?/
вспарывать будничный день, как конверт канцелярским ножом,
и удивляться, что вторник /странно... казалось, среда.../
Это входило в привычку -
на завтрак яйцо и бекон
сонному мужу и крепко заваренный кофе себе,
и поскорей от вопросов, как есть -босиком- на балкон,
заполировывать фильтром ранку на нижней губе...
Это входило в привычку -
закусывать губы /терпи!
время супружеской ласки... не сжаться б в отчаянном 'нет!'/
и, избегая полночи соприкосновения спин,
сравнивать десять недель и восемь растраченных лет...
Это входило в привычку -
смотреть, улыбаясь, в окно
сквозь объективную данность домов, переулков и крыш,
мимо дождя и прохожих... да мало ли что там 'дано'...
главное то, что искомо... и смска 'не спишь?'


© Елена Ломакина

Там в другом мире, я знаю, их двое...
Там даже небо над головой - другое...
Может, там тише, и ветер теплее, суше?
Только я знаю, определенно - там лучше!

Он там не мерзнет, и все как-то просто и свято,
Водку не пьет, не врет и говорит без мата...
Он достаёт инструмент и играет, в любом месте...
И сочиняет и ей поет новые песни...

Она пишет строчки на желтых листочках мелом,
Любит осенний воздух и всю осень в целом...
Тасует карты, смотрит и трогает кошкой -
Мягко и нежно, теплой и белой ладошкой...

Смеется, шутит, и вдруг загрустит, заплачет,
Решает загадки, чужие вопросы, задачи...
Смотрит на звезды и долго на небо ночное...
Там где-то вместе и они - двое...


(с) Марина Бойкова

чем кончился старый год?..
всё было: любовь и грусть…
проспекты земных широт я вызубрил наизусть.
в неведомых мне краях сражаясь за миражи,
я выжил в своих боях.
и вышел окрепшим в жизнь.
пройдя, как сквозь строй, сквозь бой,
из сердца, что так болит,
я вычеркнул слово «боль» небрежным щелчком delete
и выселил всех жильцов, прописанных на века.
но, что же, в конце концов, осталось в черновиках?
всё то, без чего нельзя: надежда, любовь, мечты,
родные мои, друзья, ну и, конечно – ты.

малышка моя, сейчас с затянутых мглой небес
звезда упадёт для нас.
и я пропаду в тебе…




© Ник Туманов

Со стенки сорван старый календарь
И прошлый год за ночь куда-то делся…
Опохмелился свеженький январь,
Дождём запил сто грамм и огляделся…

Разбросаны подарки тут и там,
В тарелках чуть обветрились салаты…
Весь город спит и верит вещим снам.
Утихли тосты, хохот, и дебаты…

Январь к Зиме-подруге подошёл,
Обнял её и вдруг спросил на ушко:
« А почему я снега не нашёл,
Не даришь людям снег теперь, подружка?»

Зима ему ответила: «Увы,
Но белый снег давно не замечают,
Не ждут весной пробившейся травы
И Новый Год по-новому встречают…

А я брожу по улицам пустым
И тем, кто с замираньем ждёт снежинок,
Весь снегопад дарю в ладошки им…
Тем людям, что живут в душе без льдинок…

А многие, роллеты затворив,
Культурно отдохнут, целуя виски…
Для них мой снег не сказочно красив…
Что скажешь, друг-январь, родной и близкий?»

Январь Зиме ответил: «Всё не так…
Давай засыплем снегом все печали…
В душе людей немыслимый бардак
И мы с тобой черствее будто стали…

Зима, ты снег на полную включай…
С открытым ртом пусть в небо смотрят люди
И быть всегда волшебной обещай
И может их душа добрее будет…

Ведь людям тоже хочется, пойми,
Смотреть на мир не только в мониторе…
Давай им пожелаем быть людьми,
Зимой и летом, в радости, и в горе»






© Ирина Самарина-Лабиринт

Вот и стаял наш год, будто снег на руке без перчатки.
Полных лун как жемчужин – двенадцать на нить нанизал.
Раз и два. Наш февраль. Помнишь писем моих опечатки?
Раз, два, три... Вот и март заглянул нам надеждой в глаза.
Три, четыре…Апрель вспоминаю с четвёртым ударом
новогодних курантов. Считалочкой сердце стучит.
Пять и шесть. Пьяный май пел, затмив соловья и гитару…
А гулёна-июнь оставлял нам от счастья ключи.
Семь и восемь. Июль и печально-задумчивый август.
Что-то зрело, ломалось под тяжестью странных плодов.
Были письма, звонки и моё предосеннее «Справлюсь…»
И твоё недозрелое, будто вино - «Не готов».
Девять, десять. Октябрь и кленовые вальсы прощаний.
И одиннадцать. Взмах лебединым крылом – ноябрю,
ровный холод зимы – без потерь, облаков, обещаний.
Бьют двенадцать. И вдруг это странное слово «люблю»…
Ждут куранты и ходики. Даже часы на запястье,
вздрогнув стрелками, тихо застыли и трепетно ждут –
сколько длится твоё и моё новогоднее счастье?
Две планиды, две вечности, пару тревожных минут?







© Свет Мой

здравствуй.
входи.
на атласе твоей перчатки
белых на белом снежинок искрятся грани…
знаешь, мгновения радости слишком кратки –
нежность коснётся ладони и тенью канет.
ночь, театрал заядлый назначит цену…

выключи свет, малышка, та панорама,
что из экрана окна нам видна – как сцена...
словно кулисы театра белеет рама…
мы не в постели, мы выше, моя родная.
мы в императорской ложе с тобой…
так что же?..
ты это чувствуешь кожей,
я просто знаю –
наши с тобой миры беззащитно схожи.
первая ласка – для слов откровений рано…
тонкое чувство: в игривой расцветке ситца
хрупкость стекла, невесомая взвесь тумана…
убереги это счастье, не дай разбиться.

чу!.. начинается…
выйдут актёры скоро…
и, фейерверков по крышам рассыпав стразы,
будет смеяться и плакать январский город,
станет светлее и ярче перровских сказок.
ключ в Зазеркалье Алиса отдаст за пенсы...
старый Фонарщик привычно затеплит свечи...
эльфы сыграют мелодию джингл бэнса
на колокольчиках шапок остроконечных...
Гудвин исполнит желание храброй Элли...
Маленький Принц снова Розу лелеять будет...
не прозевай остановку – достигни цели.
пей эту радость.
вдыхай её полной грудью.

ночь скоротечна.
а утро, рассветно-людно,
звездное небо задёрнет гардиной серой.
город очнётся от праздников, встретит будни,
чтобы гонять голубей по аллеям скверов…
птица стальная, серебряный бог разлуки
снова меня украдёт, унесёт в Лозанну…

выключи ночь, малышка…
пусть наши руки,
переплетаясь, срастаться ветвями станут…








© Ник Туманов

Лопнувшей кожей на битом стекле -
лишь бы больней, солоней, аккуратней.
Жёсткая жизнь, как сапожная дратва,
нас пришивает к себе многократно -
злыми стежками из прожитых лет.

Быть бы моложе. Не стать бы мудрей...
Двери захлопнуты, ангелы в ссоре.
Нет победителей в яростном споре -
каждый в привычном до боли дозоре
зло и покорно теряет друзей.

Вот и январь. Неизменный вопрос -
чем бы наполнить последнюю стопку?
Дней и морщин настигающий топот,
боль в зареберье всемирным потопом -
в беге по кругу из чёрных полос.

Смерть бы прожить, как одну из суббот -
весело, чисто, безвольно, безбольно...
Выбор дороги - неблизкой, окольной,
выбор минуты - под звон колокольный,
выбор обещанный...
Начат отсчёт.


© Анна Рубинштейн

"Одна среди сияющих листов
неся свою ликующую кару..."
Б.Ахмадулина





...горит ли над землёй звезда пустых утех,
глагольных, и страниц измятых не считая,
струится вдоль стихов холодный чистый снег,
и прячется под ним чужая запятая...
споткнёшься невзначай, ужели вышел срок?..
и можно не желать отчаянного сходства,
смиренно замерев, оставить между строк -
блаженное враньё и вычурность сиротства...
и можно не скорбеть, смотря из-под руки,
на прошлое быльё и нынешнюю сдачу,
узнав, что новый Год швыряет сквозняки
во все дома, где ты могла бы жить иначе...

...решит ли вновь зима сменить своих коней,
признав, что жизнь - всегда и всюду - переправа...
но ты уже хранишь в одном из редких дней
ту нежность, что больней предательства и славы...


© Татьяна Пешкова

Новый год - это праздник надежды.
За надежду поднимемте тост.
Это - мост между прошлым и между
Неизведанным будущим мост.

Легкой жизни желать мы не будем:
Не бывает такой на земле.
Я желаю вам, добрые люди,
Просто крепко держаться в седле.
Я желаю вам счастья,
Но если:
Оставайтесь везде и всегда
Вы солдатами армии Чести,
Что берет Добротой города.




(с) Ю. Друнина

праздник кружился снегом искристым бисером
ёлка дышала лесом не зная стен
"дождик" шуршал фольгово и независимо
и гарантировал вечную молодость питер пен.

день мандариново полнился рыжим запахом
вечер хрустел блестинками от конфет
счастье с мороза кололось смешно и драпово
папа вернулся и скоро гости и всюду свет.

шумно и весело после зевотно маятно
тёплые руки простынный холод и поцелуй.

... год мой далёкий наивный мой приснопамятный
тихая гавань у моря житейских бурь...

ёлка под хрустким "дождиком" свет узорчатый
время негромких сказок и щедрых фей.
мальчик мой нежный смеющийся колокольчиком
верящий в доброе только подольше верь.


© Уже Другая

"А я спешу куда-то? –
Нет.
А я хочу чего-то? –
Да..."
Е.Горбовская





...и Новый Год натянет тетиву,
и снег летит - стрелой - к замёрзшей вишне...
ты знаешь, я одним тобой живу,
верней - жила, но это время вышло...
ты думал на минуту?.. навсегда...
и дверь закрыта плотно, без зазора...
но падая, холодная звезда
смогла поджечь большую кучу сора,
бумажного... пылай, моя строка...
пустой ковчег открыт любому Ною...
когда-нибудь соседние века,
спасая встречу Штирлица с женою,
заглянут в дом, а там горит камин,
и ты к огню протягивая руки,
сидишь - совсем-совсем-совсем - один...
...ну, разве что - супруга, дети, внуки...


© Татьяна Пешкова

снега не будет, зимы, вероятно, тоже... занята сеть - оправдание на ура... Жизнь продолжается, даже мороз по коже, вера с надеждой начали пить вчера, и нализались к вечеру капитально, лыка не вяжут и их нелегко понять... жизнь не смертельна, просто слегка фатальна...
Ave драконам! Воздуха и огня...


© Порновыхухоль

Снега не будет, не будет снега, и не рассчитывай. Пей и пой. Кони устали уже от бега, путники ночью спешат домой, каждый находит предлоги, чтобы сесть у огня, смаковать вино. Только тебе по ночам - сугробы, белые сани да снежный звон, только тебе не сидится смирно, верно, осколок оставил след – как она время проводит с милым, что происходит в ее земле, кем она станет, когда растает, с кем она встретит тогда весну?.. Знает сочельник чужие тайны, вот и не может никак уснуть, ходики старые шумно дышат, шаркают стрелкой, уже отстав… Там, у нее, даже воздух выше, там у снежинок иной состав, там ослепительный звездный холод, белая вьюга, в ее шелках шепотом, шепотом стынет голос, и засыпает уставший Кай…

Город рождественской дышит негой, месяц становится желт и юн.
Снега не будет. Не будет снега.
Что ты, не бойся.
Садись к огню.


© Кот Басё

Болею…
Тихонько шалею от колотья в сердце…
А к вечеру доктор приходит, стучит по колену
и клеит на грудь и на спину мне пластыри с перцем,
и время от времени жалит иголкою вену.
Пью чай, заедая по ложечке липовым мёдом.
А в комнате жарко.
Листаю Верлена и Лорку.
За окнами город готовится к Новому году.
А я засыпаю.
И ночь проникает в подкорку…
Мне снится, как звёзды сливаются в жаркое Солнце,
которое светит в тоннеле до ярости узком…
И сил не хватает со страхом вселенским бороться…
Из морока путь не короткий.
Не сбиться бы с курса…

Ты рядом, родная.
С тобой мне спокойней немного.
До крика достали чужие безликие лица.
И нужно бы встать и привычно собраться в дорогу.
И правильно жить.
И в ребёнке твоём отразиться.
И просто дышать.
Не придумывать новую правду
и новую веру.
Любовь – это средство такое,
которое вылечит скоро – таблеток не надо.
А я обессилел.
Устал.
Стал бояться покоя.
И выгляжу скверно.
Так выглядеть может, пожалуй,
кутёнок овчарки, шакалами загнанный в угол…

Прости, я расклеился.
Год завершается шалый…
Но, главный подарок от Бога –
мы есть друг у друга.




© Ник Туманов

А давай вот так:
ты сидишь на диване, и плещется пепси в пузатом стакане, и губы твои улыбаются смутно , и мерно часы отбивают минуты...
А я в это время:
готовлю жаркое, уютно и жарко, а в сердце - такое... масштабом с юпитер, и жмурится нежно, пушистым котенком мурлычет потешно. Вот только петрушки в казанчик доброшу, и снова к тебе, на диван, если можно.
А там, за окном:
негодует погода. Разбросаны ветки неженского рода - раздетые, мокрые, в слякоти жалкие, какие-то даже не ветки, а палки... И если бы Бог был к деталям -внимательно, он сделал бы что-то сейчас обязательно.

Нет, давай вот так:
я сижу на диване... А может быть, мокну в лавандовой ванне, и пахну чудесным, родным и любимым - ты просто не можешь прошествовать мимо, ты хочешь сказать мне - такое...такое...
Но ты в это время:
готовишь жаркое.
А там, за окном:
замечательно вьюжно. И санки, и горки... Но нам и не скушно - мы сами как сани, несемся со смехом, куда-то к апрелю, ведь главное - ехать.

А лучше вот так:
....
впрочем, черт с ним - с диваном.
Жаркое готово, но ужинать рано. И чай с опостылевшим вкрай бергамотом пугает семнадцатой чашкой по счету.
А ты в это время:
Вот если б я знала, тебя бы придумывать точно не стала. Наверное, если бы...
А за окошком:
Плюс два и снежинки - зима понарошку. Пора бы заклеить - и свищет и дует... Наверно, погода опять негодует. Вот с этим - всё правда. Кто ищет - обрящет.
Февраль - он всегда, паразит, настоящий.



(с) Лала Тарапакина

Хорошо за чашкой чая скоротать дождливый вечер,
Что-то милое читая: «Два билета до Эдвэнчер».*
Сладко вспомнить, как влюбилась в чужестранного ковбоя:
Я ему полгода снилась, и «заснила» до запоя.
Вкусно кушать шоколадку с сыром, яблоком и чаем:
Кисло-горько, остро-сладко, в общем – вкус непознаваем.
Как уютно в понедельник спать, будильник презирая
(Собирать душистый хмельник для усталого трамвая).
Можно спеть проникновенно что-то нежное, с грустинкой,
Чтоб заплакать (непременно!), ощутив себя травинкой.
Славно шить для куклы платье и болтать, не умолкая,
И упасть в твои объятья…
Хорошо, что я живая.


(с) Ирина Корнетова

Закрыв глаза, считай года. До ста.
И смейся. Смей. Как над обвалом биржи.
Кто начинает с чистого листа,
обычно и заканчивают им же.
И с грецким хрустом расколов грешок,
всё так же не уходят «ниоткуда»,
нашарив оправдание… и шок,
проходит как обычная простуда.

От колокола – толку?
Колоколь…
Зови толпу на слово и салатик.
Я насчитала целый круглый – ноль.
Что?! Не права?!
/ну, я не математик…./
Там просто оголяя вензеля
бегут при первых признаках пробоин…
Ты знаешь, я бы многих расстреля…
Но Он создал – Меня.
И я – не Воин.

Стою. Смеюсь. Мне горько. Я до ста –
Желаньем Жить себя обременила.
Та самая нейтральная верста.
Переверстай меня! Мне надо было….
Нет… ничего не надо… Оберец
как и Берлин… ведь дело не в подсчёте?!
Когда приходит господин пиZдец,
откуда вы его совсем не ждёте,
проходит в спальный, бархатный салон.
Все сонные и мёртвые. Покуда.
И поправляет сорванный погон….
Ты всё ещё надеешься на чудо:
что все сейчас подскочат невзначай,
предложат чай

и койку

и остаться…

Закрой глаза…
Считай, пока свеча…
Пока стучат…
Пока не достучатся.

Те головы… подобны скорлупе…
Все бьются… все щекочутся за мыло.
Люблю – толпу…….. за то, что – не толпе,
решать - в чём дело: «не было и было».
Где смачно дегустируя отвар,
они горлянку превращали в колбы….

Да не такой уж слабый Боливар!!!!

Своих двоих он просто не нашёл бы…

/хотя и все бы обошёл пиры/
В отступнике, в талантище, в профане…
В цирконии, в брильянте, в цимофане
/убитой, расчлененной… в целлофане…/

Не шейте крыльев мне.
Не шейте кры…

Я улетаю в белом сарафане…

Не найдён ключ? Ну, ничего… Смотри!
Смотри, но не пиши в свои бумажки,
не трогай жизнь.
Жизнь – жаба на растяжке.
И то, что розовеет – изнутри.
И то, чего словами не сказать,
когда игра из игр – выбывает.

А у меня красивые глаза

И этого достаточно бывает…


© Ленка Воробей

Куранты бьют. Семейное застолье.
За окнами грохочут фейерверки,
а может быть, стреляют из пистолей…
Клади себе вторую ложку с верхом
любимого народного салата.
Попробуй заливное или студень.
Ты что-то не пьянеешь, ну да ладно…
Невестка, тёща, тесть – родные люди.
На всех с утра нарядное надето…
И «Огонёк» – родная передача.
Не представляй, что в это время где-то
в обнимку с ёлкой я, наверно, плачу.
Вокруг тебя торжественно и шумно
передают закуски и тарелки –
телятина, селёдочка под шубой,
горячее, маслины, тарталетки…

А в стороне от этих натюрмортов
стоит Наш-новый-год с довольной мордой
и над сервизом в стиле Фаберже
несёт тебе шампанского фужер,
чтоб непременно выпил за меня,
поскольку я и есть – твоя родня.




© Ника Невыразимова

Нет у природы важнее других наук, чем научить нас, рождённых в слепой тиши, слышать, как жизнь пробуждает в ребёнке звук, что продолжает вхождение в нас души. Будет простое «бу-бу» подрастать, взрослеть. Вырастет в первое «мама». Пойдёт легко. Станет дитя резвиться, шалить и петь. И расширять до крайностей лексикон. Время устроит проверку. Настроит слух. Сделает тоньше и чётче прононс и слог. Пустит юлой мгновение по столу, чтобы зажечь знамение как итог. То, что порой разделяет нелепо нас, нас же нелепо сближает за пленом стен. Скажется слово, другое, и в пару фраз туго завяжется этот пустой рефрен. Булькнет вино из бутылки в пустой бокал. Свечи затеплятся – станет уютным дом. Может, покажется мне – я тебя искал. Может, подумаешь ты, что нашла с трудом. Слово за словом – утонут глаза в глазах. Ветер заухает глухо в печной трубе. Может, почувствую я, что не всё сказал, что мне хотелось сказать от души тебе. Лягут ладони на плечи горячим льдом. Пульсом отчаянным биться начнёт висок. Будет ли сказано главное слово до? Или потом дорасскажется? Смысл весом. Но не удержишь отчаянья. Сладок крик. Тупо фиксировать стоны устанет мозг. Нет расстояний у страсти – короткий миг. Тело осядет и станет мягко как воск. Жадно потянется, чтобы впитать тепло. И разольётся пожаром земной экстаз. Всё начиналось с банальнейшей пары слов. Чудом соития вытечет пара фраз. Утром ты вынесешь сор за порог не в прок. Станут судачить соседки о том, о сём. Нас окольцуют заочно – таков итог звука, когда он условно произнесён. В девять ли месяцев сложится мир да лад? Сбудется это в прозрачный весенний день? Сдуется ветром рассветным с сердец зола. Вилами счастье распишется на воде. Только я знаю – ты дашь этот новый звук. Слышишь, дыши не отчаиваясь. Дыши! И для меня не случится важней наук, чем научиться любить новый крик души. Той, что родившись, освоит своё «бу-бу». Вырастет в «мама» и «папа». И выйдет в путь.

Жизнь, не клейми моё право своим табу!
Будь это счастье со мной!
Непременно будь!




© Ник Туманов

Как старый год уходит в прошлое
Под натиском календарей,
Так улетает снежной крошкою
Частица памяти моей.
И постепенно забываются
Минуты, складываясь в дни...
С такой потерей не смиряются
Часы настенные одни.
Они настойчиво напомнят мне
Как в детстве гулко пели "БОМ..."
Вот так же хвоей пахло в комнате,
И ночь чернела за окном.
Там все казалось чудной сказкою:
Игрушки, блестки, мишура,
Огни мигали с елки ласково,
И апельсина кожура
Светилась золотом под елкою,
Как солнца маленького ком...
А пол, усыпанный иголками,
Казался вышитым платком.
Тот Новый год, его волнение
И ожидание чудес
Вернуть хотя бы на мгновение -
Неважно, с детством или без.
В ночи опять пытаюсь высмотреть,
Куда мой Старый Год уйдет,
Чтоб вслед ему петардой выстрелить,
Быть может, звук его вернет?
И он на миг, но растеряется,
И я смогу его догнать...
Под Новый год не то сбывается,
Ведь до мечты рукой подать.
Но, выцветая под снежинками,
Следы теряются в снегу.
А звезды в душу смотрят льдинками:
Не от себя ли я бегу?


(с) Т. Шкодина