Вот и стаял наш год, будто снег на руке без перчатки.
Полных лун как жемчужин – двенадцать на нить нанизал.
Раз и два. Наш февраль. Помнишь писем моих опечатки?
Раз, два, три... Вот и март заглянул нам надеждой в глаза.
Три, четыре…Апрель вспоминаю с четвёртым ударом
новогодних курантов. Считалочкой сердце стучит.
Пять и шесть. Пьяный май пел, затмив соловья и гитару…
А гулёна-июнь оставлял нам от счастья ключи.
Семь и восемь. Июль и печально-задумчивый август.
Что-то зрело, ломалось под тяжестью странных плодов.
Были письма, звонки и моё предосеннее «Справлюсь…»
И твоё недозрелое, будто вино - «Не готов».
Девять, десять. Октябрь и кленовые вальсы прощаний.
И одиннадцать. Взмах лебединым крылом – ноябрю,
ровный холод зимы – без потерь, облаков, обещаний.
Бьют двенадцать. И вдруг это странное слово «люблю»…
Ждут куранты и ходики. Даже часы на запястье,
вздрогнув стрелками, тихо застыли и трепетно ждут –
сколько длится твоё и моё новогоднее счастье?
Две планиды, две вечности, пару тревожных минут?







© Свет Мой

здравствуй.
входи.
на атласе твоей перчатки
белых на белом снежинок искрятся грани…
знаешь, мгновения радости слишком кратки –
нежность коснётся ладони и тенью канет.
ночь, театрал заядлый назначит цену…

выключи свет, малышка, та панорама,
что из экрана окна нам видна – как сцена...
словно кулисы театра белеет рама…
мы не в постели, мы выше, моя родная.
мы в императорской ложе с тобой…
так что же?..
ты это чувствуешь кожей,
я просто знаю –
наши с тобой миры беззащитно схожи.
первая ласка – для слов откровений рано…
тонкое чувство: в игривой расцветке ситца
хрупкость стекла, невесомая взвесь тумана…
убереги это счастье, не дай разбиться.

чу!.. начинается…
выйдут актёры скоро…
и, фейерверков по крышам рассыпав стразы,
будет смеяться и плакать январский город,
станет светлее и ярче перровских сказок.
ключ в Зазеркалье Алиса отдаст за пенсы...
старый Фонарщик привычно затеплит свечи...
эльфы сыграют мелодию джингл бэнса
на колокольчиках шапок остроконечных...
Гудвин исполнит желание храброй Элли...
Маленький Принц снова Розу лелеять будет...
не прозевай остановку – достигни цели.
пей эту радость.
вдыхай её полной грудью.

ночь скоротечна.
а утро, рассветно-людно,
звездное небо задёрнет гардиной серой.
город очнётся от праздников, встретит будни,
чтобы гонять голубей по аллеям скверов…
птица стальная, серебряный бог разлуки
снова меня украдёт, унесёт в Лозанну…

выключи ночь, малышка…
пусть наши руки,
переплетаясь, срастаться ветвями станут…








© Ник Туманов

Лопнувшей кожей на битом стекле -
лишь бы больней, солоней, аккуратней.
Жёсткая жизнь, как сапожная дратва,
нас пришивает к себе многократно -
злыми стежками из прожитых лет.

Быть бы моложе. Не стать бы мудрей...
Двери захлопнуты, ангелы в ссоре.
Нет победителей в яростном споре -
каждый в привычном до боли дозоре
зло и покорно теряет друзей.

Вот и январь. Неизменный вопрос -
чем бы наполнить последнюю стопку?
Дней и морщин настигающий топот,
боль в зареберье всемирным потопом -
в беге по кругу из чёрных полос.

Смерть бы прожить, как одну из суббот -
весело, чисто, безвольно, безбольно...
Выбор дороги - неблизкой, окольной,
выбор минуты - под звон колокольный,
выбор обещанный...
Начат отсчёт.


© Анна Рубинштейн

"Одна среди сияющих листов
неся свою ликующую кару..."
Б.Ахмадулина





...горит ли над землёй звезда пустых утех,
глагольных, и страниц измятых не считая,
струится вдоль стихов холодный чистый снег,
и прячется под ним чужая запятая...
споткнёшься невзначай, ужели вышел срок?..
и можно не желать отчаянного сходства,
смиренно замерев, оставить между строк -
блаженное враньё и вычурность сиротства...
и можно не скорбеть, смотря из-под руки,
на прошлое быльё и нынешнюю сдачу,
узнав, что новый Год швыряет сквозняки
во все дома, где ты могла бы жить иначе...

...решит ли вновь зима сменить своих коней,
признав, что жизнь - всегда и всюду - переправа...
но ты уже хранишь в одном из редких дней
ту нежность, что больней предательства и славы...


© Татьяна Пешкова

Новый год - это праздник надежды.
За надежду поднимемте тост.
Это - мост между прошлым и между
Неизведанным будущим мост.

Легкой жизни желать мы не будем:
Не бывает такой на земле.
Я желаю вам, добрые люди,
Просто крепко держаться в седле.
Я желаю вам счастья,
Но если:
Оставайтесь везде и всегда
Вы солдатами армии Чести,
Что берет Добротой города.




(с) Ю. Друнина

праздник кружился снегом искристым бисером
ёлка дышала лесом не зная стен
"дождик" шуршал фольгово и независимо
и гарантировал вечную молодость питер пен.

день мандариново полнился рыжим запахом
вечер хрустел блестинками от конфет
счастье с мороза кололось смешно и драпово
папа вернулся и скоро гости и всюду свет.

шумно и весело после зевотно маятно
тёплые руки простынный холод и поцелуй.

... год мой далёкий наивный мой приснопамятный
тихая гавань у моря житейских бурь...

ёлка под хрустким "дождиком" свет узорчатый
время негромких сказок и щедрых фей.
мальчик мой нежный смеющийся колокольчиком
верящий в доброе только подольше верь.


© Уже Другая

"А я спешу куда-то? –
Нет.
А я хочу чего-то? –
Да..."
Е.Горбовская





...и Новый Год натянет тетиву,
и снег летит - стрелой - к замёрзшей вишне...
ты знаешь, я одним тобой живу,
верней - жила, но это время вышло...
ты думал на минуту?.. навсегда...
и дверь закрыта плотно, без зазора...
но падая, холодная звезда
смогла поджечь большую кучу сора,
бумажного... пылай, моя строка...
пустой ковчег открыт любому Ною...
когда-нибудь соседние века,
спасая встречу Штирлица с женою,
заглянут в дом, а там горит камин,
и ты к огню протягивая руки,
сидишь - совсем-совсем-совсем - один...
...ну, разве что - супруга, дети, внуки...


© Татьяна Пешкова

снега не будет, зимы, вероятно, тоже... занята сеть - оправдание на ура... Жизнь продолжается, даже мороз по коже, вера с надеждой начали пить вчера, и нализались к вечеру капитально, лыка не вяжут и их нелегко понять... жизнь не смертельна, просто слегка фатальна...
Ave драконам! Воздуха и огня...


© Порновыхухоль

Снега не будет, не будет снега, и не рассчитывай. Пей и пой. Кони устали уже от бега, путники ночью спешат домой, каждый находит предлоги, чтобы сесть у огня, смаковать вино. Только тебе по ночам - сугробы, белые сани да снежный звон, только тебе не сидится смирно, верно, осколок оставил след – как она время проводит с милым, что происходит в ее земле, кем она станет, когда растает, с кем она встретит тогда весну?.. Знает сочельник чужие тайны, вот и не может никак уснуть, ходики старые шумно дышат, шаркают стрелкой, уже отстав… Там, у нее, даже воздух выше, там у снежинок иной состав, там ослепительный звездный холод, белая вьюга, в ее шелках шепотом, шепотом стынет голос, и засыпает уставший Кай…

Город рождественской дышит негой, месяц становится желт и юн.
Снега не будет. Не будет снега.
Что ты, не бойся.
Садись к огню.


© Кот Басё

Болею…
Тихонько шалею от колотья в сердце…
А к вечеру доктор приходит, стучит по колену
и клеит на грудь и на спину мне пластыри с перцем,
и время от времени жалит иголкою вену.
Пью чай, заедая по ложечке липовым мёдом.
А в комнате жарко.
Листаю Верлена и Лорку.
За окнами город готовится к Новому году.
А я засыпаю.
И ночь проникает в подкорку…
Мне снится, как звёзды сливаются в жаркое Солнце,
которое светит в тоннеле до ярости узком…
И сил не хватает со страхом вселенским бороться…
Из морока путь не короткий.
Не сбиться бы с курса…

Ты рядом, родная.
С тобой мне спокойней немного.
До крика достали чужие безликие лица.
И нужно бы встать и привычно собраться в дорогу.
И правильно жить.
И в ребёнке твоём отразиться.
И просто дышать.
Не придумывать новую правду
и новую веру.
Любовь – это средство такое,
которое вылечит скоро – таблеток не надо.
А я обессилел.
Устал.
Стал бояться покоя.
И выгляжу скверно.
Так выглядеть может, пожалуй,
кутёнок овчарки, шакалами загнанный в угол…

Прости, я расклеился.
Год завершается шалый…
Но, главный подарок от Бога –
мы есть друг у друга.




© Ник Туманов

А давай вот так:
ты сидишь на диване, и плещется пепси в пузатом стакане, и губы твои улыбаются смутно , и мерно часы отбивают минуты...
А я в это время:
готовлю жаркое, уютно и жарко, а в сердце - такое... масштабом с юпитер, и жмурится нежно, пушистым котенком мурлычет потешно. Вот только петрушки в казанчик доброшу, и снова к тебе, на диван, если можно.
А там, за окном:
негодует погода. Разбросаны ветки неженского рода - раздетые, мокрые, в слякоти жалкие, какие-то даже не ветки, а палки... И если бы Бог был к деталям -внимательно, он сделал бы что-то сейчас обязательно.

Нет, давай вот так:
я сижу на диване... А может быть, мокну в лавандовой ванне, и пахну чудесным, родным и любимым - ты просто не можешь прошествовать мимо, ты хочешь сказать мне - такое...такое...
Но ты в это время:
готовишь жаркое.
А там, за окном:
замечательно вьюжно. И санки, и горки... Но нам и не скушно - мы сами как сани, несемся со смехом, куда-то к апрелю, ведь главное - ехать.

А лучше вот так:
....
впрочем, черт с ним - с диваном.
Жаркое готово, но ужинать рано. И чай с опостылевшим вкрай бергамотом пугает семнадцатой чашкой по счету.
А ты в это время:
Вот если б я знала, тебя бы придумывать точно не стала. Наверное, если бы...
А за окошком:
Плюс два и снежинки - зима понарошку. Пора бы заклеить - и свищет и дует... Наверно, погода опять негодует. Вот с этим - всё правда. Кто ищет - обрящет.
Февраль - он всегда, паразит, настоящий.



(с) Лала Тарапакина

Хорошо за чашкой чая скоротать дождливый вечер,
Что-то милое читая: «Два билета до Эдвэнчер».*
Сладко вспомнить, как влюбилась в чужестранного ковбоя:
Я ему полгода снилась, и «заснила» до запоя.
Вкусно кушать шоколадку с сыром, яблоком и чаем:
Кисло-горько, остро-сладко, в общем – вкус непознаваем.
Как уютно в понедельник спать, будильник презирая
(Собирать душистый хмельник для усталого трамвая).
Можно спеть проникновенно что-то нежное, с грустинкой,
Чтоб заплакать (непременно!), ощутив себя травинкой.
Славно шить для куклы платье и болтать, не умолкая,
И упасть в твои объятья…
Хорошо, что я живая.


(с) Ирина Корнетова

Закрыв глаза, считай года. До ста.
И смейся. Смей. Как над обвалом биржи.
Кто начинает с чистого листа,
обычно и заканчивают им же.
И с грецким хрустом расколов грешок,
всё так же не уходят «ниоткуда»,
нашарив оправдание… и шок,
проходит как обычная простуда.

От колокола – толку?
Колоколь…
Зови толпу на слово и салатик.
Я насчитала целый круглый – ноль.
Что?! Не права?!
/ну, я не математик…./
Там просто оголяя вензеля
бегут при первых признаках пробоин…
Ты знаешь, я бы многих расстреля…
Но Он создал – Меня.
И я – не Воин.

Стою. Смеюсь. Мне горько. Я до ста –
Желаньем Жить себя обременила.
Та самая нейтральная верста.
Переверстай меня! Мне надо было….
Нет… ничего не надо… Оберец
как и Берлин… ведь дело не в подсчёте?!
Когда приходит господин пиZдец,
откуда вы его совсем не ждёте,
проходит в спальный, бархатный салон.
Все сонные и мёртвые. Покуда.
И поправляет сорванный погон….
Ты всё ещё надеешься на чудо:
что все сейчас подскочат невзначай,
предложат чай

и койку

и остаться…

Закрой глаза…
Считай, пока свеча…
Пока стучат…
Пока не достучатся.

Те головы… подобны скорлупе…
Все бьются… все щекочутся за мыло.
Люблю – толпу…….. за то, что – не толпе,
решать - в чём дело: «не было и было».
Где смачно дегустируя отвар,
они горлянку превращали в колбы….

Да не такой уж слабый Боливар!!!!

Своих двоих он просто не нашёл бы…

/хотя и все бы обошёл пиры/
В отступнике, в талантище, в профане…
В цирконии, в брильянте, в цимофане
/убитой, расчлененной… в целлофане…/

Не шейте крыльев мне.
Не шейте кры…

Я улетаю в белом сарафане…

Не найдён ключ? Ну, ничего… Смотри!
Смотри, но не пиши в свои бумажки,
не трогай жизнь.
Жизнь – жаба на растяжке.
И то, что розовеет – изнутри.
И то, чего словами не сказать,
когда игра из игр – выбывает.

А у меня красивые глаза

И этого достаточно бывает…


© Ленка Воробей

Куранты бьют. Семейное застолье.
За окнами грохочут фейерверки,
а может быть, стреляют из пистолей…
Клади себе вторую ложку с верхом
любимого народного салата.
Попробуй заливное или студень.
Ты что-то не пьянеешь, ну да ладно…
Невестка, тёща, тесть – родные люди.
На всех с утра нарядное надето…
И «Огонёк» – родная передача.
Не представляй, что в это время где-то
в обнимку с ёлкой я, наверно, плачу.
Вокруг тебя торжественно и шумно
передают закуски и тарелки –
телятина, селёдочка под шубой,
горячее, маслины, тарталетки…

А в стороне от этих натюрмортов
стоит Наш-новый-год с довольной мордой
и над сервизом в стиле Фаберже
несёт тебе шампанского фужер,
чтоб непременно выпил за меня,
поскольку я и есть – твоя родня.




© Ника Невыразимова

Нет у природы важнее других наук, чем научить нас, рождённых в слепой тиши, слышать, как жизнь пробуждает в ребёнке звук, что продолжает вхождение в нас души. Будет простое «бу-бу» подрастать, взрослеть. Вырастет в первое «мама». Пойдёт легко. Станет дитя резвиться, шалить и петь. И расширять до крайностей лексикон. Время устроит проверку. Настроит слух. Сделает тоньше и чётче прононс и слог. Пустит юлой мгновение по столу, чтобы зажечь знамение как итог. То, что порой разделяет нелепо нас, нас же нелепо сближает за пленом стен. Скажется слово, другое, и в пару фраз туго завяжется этот пустой рефрен. Булькнет вино из бутылки в пустой бокал. Свечи затеплятся – станет уютным дом. Может, покажется мне – я тебя искал. Может, подумаешь ты, что нашла с трудом. Слово за словом – утонут глаза в глазах. Ветер заухает глухо в печной трубе. Может, почувствую я, что не всё сказал, что мне хотелось сказать от души тебе. Лягут ладони на плечи горячим льдом. Пульсом отчаянным биться начнёт висок. Будет ли сказано главное слово до? Или потом дорасскажется? Смысл весом. Но не удержишь отчаянья. Сладок крик. Тупо фиксировать стоны устанет мозг. Нет расстояний у страсти – короткий миг. Тело осядет и станет мягко как воск. Жадно потянется, чтобы впитать тепло. И разольётся пожаром земной экстаз. Всё начиналось с банальнейшей пары слов. Чудом соития вытечет пара фраз. Утром ты вынесешь сор за порог не в прок. Станут судачить соседки о том, о сём. Нас окольцуют заочно – таков итог звука, когда он условно произнесён. В девять ли месяцев сложится мир да лад? Сбудется это в прозрачный весенний день? Сдуется ветром рассветным с сердец зола. Вилами счастье распишется на воде. Только я знаю – ты дашь этот новый звук. Слышишь, дыши не отчаиваясь. Дыши! И для меня не случится важней наук, чем научиться любить новый крик души. Той, что родившись, освоит своё «бу-бу». Вырастет в «мама» и «папа». И выйдет в путь.

Жизнь, не клейми моё право своим табу!
Будь это счастье со мной!
Непременно будь!




© Ник Туманов

Как старый год уходит в прошлое
Под натиском календарей,
Так улетает снежной крошкою
Частица памяти моей.
И постепенно забываются
Минуты, складываясь в дни...
С такой потерей не смиряются
Часы настенные одни.
Они настойчиво напомнят мне
Как в детстве гулко пели "БОМ..."
Вот так же хвоей пахло в комнате,
И ночь чернела за окном.
Там все казалось чудной сказкою:
Игрушки, блестки, мишура,
Огни мигали с елки ласково,
И апельсина кожура
Светилась золотом под елкою,
Как солнца маленького ком...
А пол, усыпанный иголками,
Казался вышитым платком.
Тот Новый год, его волнение
И ожидание чудес
Вернуть хотя бы на мгновение -
Неважно, с детством или без.
В ночи опять пытаюсь высмотреть,
Куда мой Старый Год уйдет,
Чтоб вслед ему петардой выстрелить,
Быть может, звук его вернет?
И он на миг, но растеряется,
И я смогу его догнать...
Под Новый год не то сбывается,
Ведь до мечты рукой подать.
Но, выцветая под снежинками,
Следы теряются в снегу.
А звезды в душу смотрят льдинками:
Не от себя ли я бегу?


(с) Т. Шкодина

Как мне, взявшись за твою ладонь, пройти тысячи жизней…



Мой город ждет заснеженной зимы, где в ноль уходят сны и зябнут мысли,
где души как галактики зависли, на веточках межзвездной пустоты…
там мы с тобой…то далеко, то близко…
там мы с тобой…то медленно, то быстро…
качаемся на струнах декабря.

Как нам пройти по тонкой проволоке зим, как нам с тобой смешаться в акварели,
по ~ капельке друг в друга… мы хотели,
стать большим, много б о л ь ш и м, в мире льдин…
- и мы сумели?! -
палитрой невесомой, клер маренго,
раскрасили палаццо декабря.

Сквозь измерения пространственных земель, когда два солнца в нас
приблизились, любуясь…
сплетаясь в самом нежном поцелуе… рождая губ рассветных карамель.
на выдохе тонуть в лучах заката,
врываясь в тонкий воздух декабря.

В стране теней и затаенных смыслов, где в ноль уходят сны и зябнут мысли,
где души как галактики зависли, на веточках межзвездной пустоты…
там мы с тобой… то далеко, то близко...
там мы с тобой… то медленно, то быстро…
качаемся на струнах декабря






© Аленушка Вергунова

Мы говорим… а строчки, что нитки в пряже…
Тянутся теплым, длинным, тугим узором…
Не разрываем их… узелков не вяжем…
Мы, как коты… пять жизней уже знакомы…

Мы говорим, наощупь стирая дали...
Множим тепло, словами волнуя ночи…
Мы говорим, о главном молчА часами…
Мы не ОНА и ОН. Мы- лишь мы. И точка.

Мы проросли друг в друга… корнями в воду.
Горстка земли бы встретилась- зацвели бы!
Мы говорим, что верим себе и Богу.
Просто не тех встречаем, кого могли бы…

Ищем не там? Не так? Или просто бредим?…
Боженька каждому в мире дарует счастье…
«Пусть поскорей оно в твои входит двери!» -
Мы говорим, друг друга деля на части…

Каждый из нас нет-нет, да сорвется в омут…
Губ или глаз… поверит в счастливый случай…
Мы это чувствуем, знаем… и мы готовы…
Быть рядом с тем, кто ближе, но вряд ли лучше…

Мы говорим… без поводов, без подтекстов…
Просто о том, как в окна колотит ветер…
Мы говорим…
и тают метели в сердце…
И золотое солнце над нами светит…


Мы говорим, что это совсем не страшно,
Если нас снова назвали жених и невеста….
Мы говорим… о грустном, смешном и важном….

/только на НАС в строке не хватает места/


© Русалкамари

На дворе - трава, на траве - твой ненужный дом,
по дороге к нему покрылась золой земля.
Я писала тебе в каждый истинно явный сон,
в каждый сон, где ты вдруг перестал узнавать меня.
Я ждала тебя вечность у старых кирпичных стен,
ожидание стало моей запасной душой
я смотрела сквозь годы, сквозь зимы, сквозь пыльный век
и хотела чтоб ты отыскал этот путь домой...
Под босыми ногами легко расходилась твердь,
за веками века прорастала вокруг трава -
я забыла что значит тебе никогда не петь,
я забыла как плохо ты слышишь мои слова...
Окликала тебя ветром, вьюгой, водой ручья,
омывалась росой, прижималась спиной к стене,
каждый месяц под ребрами песней моей звучал,
каждый день открывались двери под шаг тебе...
Сотни лет я травой прорастала в твой давний сон, с той поры,
как ты вдруг перестал узнавать меня...
На дворе - трава.
Я сама превратилась в дом, а ключи от него глубоко приняла земля.




© Кесслер Оксана

Приходите к костру моему..отогреться.
Все, у кого боль и иней на сердце.
Те, кому радости выпало мало,
Те, кого время потери достало..
И принесите с собой каждый щепку,
Или легка обгоревшую ветку,
Чтобы костер не погас в день ненастья.
Вместе согреем зябшее Счастье..
Руки друг другу протянем...и осень
Не обожжет нас костром своим очень.
К южному солнцу отправим печали.
Все мы немного от жизни устали.
Ну, не скрывайте улыбку Надежды!
Вечной зимы разбросайте одежды.
Льды все растают от солнечных взглядов.
Чувство Любви...ведь оно всегда рядом..
Только...очки на минутку снимите...
Просто...мои дорогие...живите!...





(с) Дана Ден

Инфляция чувств, инфляция слов, инфляция смыслов.
Самое время заткнуться и лечь на дно.

Вот-вот новогодье придёт, нашампанит брызги,
и скомканный спешкой единственный выходной
закончится так же душно, как всё, что тесно.
И что-то начнётся — как всё, что имеет цикл,
но если тебя негромко окликнет бездна,
ты снова пойдёшь по краю считать зубцы.

Пусть кто-то решил, что твой свет для него неярок,
а кто-то, напротив, ослеп от тебя такой,
ты — есть, среди прочих записана в книге парок.
Неспешно прядётся нитка, и спит покой,
свернувшись котом на коленях седой старухи —
а что будет после, откроется в свой черёд.

В четвёртое время года снежатся мухи,
и ветер, врываясь в душу, зовёт, зовёт,
так громко, что кажется, вечность уже случилась —
но ты ошибёшься, как все, кто рискует жить.

... Грядущее пишет по воску летящий стилос —
за тысячи лет до того, как его приснить...

Рассвет тихо дышит у самого изголовья,
деревья под шапками снега не помнят лет.

Так стоит ли суть себя измерять любовью,
когда в мире этом повсюду рассеян свет?





(с) Уже Другая

сугроб за сугробом снег сыпется солью оземь
тебе не со мной - мне не быть. ты не веришь моим неврозам
я просто прошу никуда не пропасть и остаться царапать солнце
на тусклой моей душе. в которую свет жадной тоненькой струйкой льется
да и откуда ему
найтись.

бог внутри меня криком кричал о вечном. а сегодня смотрю притих
и по марлевым крыльям чернилами пишет знаки
и дает мне дурной понять - каждый сам по себе
ибо каждый не одинаков
ибо каждому мир свой.

подведи меня ближе к краю. пальцем ткни во небесный свод
и придумай созвездие о печали, о всепрощенье, об уродстве, о красоте
моим девичьим кружевам, белым платьям суждено быть распятыми на кресте
а тебе - постоять поддержать и покрепче прижаться стоит
я придумала себе счастие. и оно не такое уж и простое,
как у большинства людей.

знай - когда тебя спросят чего мы друг другу стоим
промолчи улыбнись и представь себе лебедей
и представь как они друг без друга - смертны
и как к вечности ближе, когда вдвоем.
в эту зиму старанья мои усердны
и она осторожно льдом штопает
водоем
.


© Эм Соловьева

Ты не Бог,
Не пророк,
Не возлюбленный,
Но и встреча была неслучайною.
Не тобою
Уста приголублены,
Но не злись,
Если крикну «скучаю я…»
Просто будь!
Разберёмся со временем:
Кем? когда?
И надолго ли, ласковый...
Просто будь!
Волшебством или бременем...
Небылицею, былью ли, сказкою…
Ты не Бог,
Не пророк,
Не возлюбленный…
Но Сегодня про Завтра не ведает:
Будет радостна
Или загублена
Та заря, что за ночью последует...


© Свет Мой

Тепло сегодня, белый свет весною пахнет и свободой. И, в нарушение примет, мир солнцем ласковым прогрет. Среда прикинулась субботой, из темени скворешен в день, дробящийся искрой на лужах, зовёт, и о декабрьских стужах смешно и думать.

Невпопад гундит своё эфир, застужен волной ненужных новостей. Год, час от часу всё cлабей, поставить точку бы и рад, но люди ожидают чудо традиционных буффонад.

День вечереет красногрудо, и в полутьму отходит мир.

Сосед мой, сумрачный башкир, захлопнув дверь своей пещеры, на "добрый вечер" зубы щерит и вслед кивает головой, а я смеюсь — домой, домой! Враз избавляясь от дублёнки — в разброд и творческий бардак, в уютный плен, в подпледный мрак, к огням, блуждающим по ёлке. А после — чай, и прочь печаль, поскольку солнце светит где-то, мир повернул уже на лето, и Пётр, темничный страж-ключарь, просыпал в небе зёрна света.

... Однако, поздно для письма — ночь бродит, отражаясь в стёклах, и люди спят в берлогах тёплых, а я одна считаю звёзды над ульем городских громад.

Здесь даже ночью не морозно, земля густеет терракотой — вновь эта странная зима болеет мартовской погодой, едва пройдя солнцеворот.

Пустое, впрочем - солнце, лёд...

Всего ещё три дня мелькнёт — и ты поздравишь с нашим годом.


© Уже Другая

Жил он тихо и был как прочие человеки:
поровну рук и ног — итого четыре.
Жизнь коротал в гулкой, как степь, квартире,
укрываясь за обширной библиотекой.

И нельзя сказать, что был он затворник —
просто родился неосмотрительно не в том месте,
но было в нём что-то от христовой невесты,
надышавшейся воздусей горних.

Он кем-то работал с восьми и до вечера,
но забывал, едва переступив домашний порог —
пустое помнить, вот ещё, более делать нечего.

К нему на коньяк по пятницам заглядывал Бог,
и вселенная расширялась размеренно за Его спиной,
и от сверхновых прикуривались сигареты.
Стоит ли говорить, что он не видел иного света,
кроме этого, вечного, разжигаемого божьей рукой?

И он ни разу не спрашивал: "Бог, почему я?
Ну, вот есть у тебя семья?"
Догадался сам.
Сидел рядом, кивал головой, подливал коньяк,
понимая, что и Всевышнему нужно помолчать по душам.


© Уже Другая

Едва коснувшись пальцами виска,
ресницы тронешь нежно,
и надолго
вниз по щеке -
извивами лекал,
мой храбрый воин в краткой самоволке,
по шее -
там,
где гладко и тепло,
пройдёшь рукой -
ключицами -
и ниже,
ещё, ещё...
Прижмёшься тяжело...
Забудешь обо всём,
мечтая лишь бы
чуть задержать течение минут
из стрелок,
убегающих по кругу...

Неоднократно пройденный маршрут
окажет нам ненужную услугу -
остудит жар и боль влюблённых тел.

И, мир земной деля на "до" и "после",
вдохнёшь мой запах в душной темноте -
мучитель мой, что мне на счастье послан...
С три короба наврав себе и ей,
в плечо моё уткнёшься тихо-тихо...

Извечная предсказанность ролей -
изменами живущая портниха...


© Анна Рубинштейн

"А мне не жалко времени,
Уйдет, а я останусь!"
В.Соколов


...прошедший день мелькнул - и был таков,
как будто вы - и сроду не-знакомы...
наловишь безмятежных сквозняков
и выпустишь в чердачный тёмный омут...
пытаясь ускользнуть из плена прочь,
с наивной и восторженной оглядкой,
они начнут листать чужую ночь -
забытой разрисованной тетрадкой,
луной любуясь - в небе, и в реке,
шарахаясь от звёздного салюта...
...и вдруг замрут, споткнувшись на строке:
"мой голос не нашёл себе приюта"...


© Татьяна Пешкова

- Здравствуй, мой Господи.
- Как тебе?
- Хорошо. Мир перестал троиться, и виден свет. Только еще не срастается грубый шов, соединяющий путников на земле.
- Время всему. Имеющий очи - зрит. И не ропщи, а веруй, терпи и будь.
- Верую, Господи. Только внутри горит и обжигает так, что не виден путь.
- К мудрым вернется жизнь за главой глава. Сильных - минут сомнение и тоска.
- Я находил и снова терял слова. Господи, я устал, наконец, искать. Я не хочу ни дара, ни этих мук, жажду быть слабым и обрести покой. Знаю, что все по вере, но одному мне не по силам взвиться до облаков.
- Будь с собой честен, знай: ты отмечен мной, будешь отмечен, куда бы ты ни пошел.
- Я это принял, Господи, и давно. Только никак не срастается грубый шов...
- Что ж тебе надобно: сил обрести слова? Имени тех, кто будет с тобой идти?
- ...чтобы один смог со мной все делить на два.
Чтобы другой смог понять меня и простить.

(с) Лина Сальникова

Холод швыряет пульс вдоль руки и до дна онемевших пальцев. Сколько гвоздей у меня внутри, сколько там временных постояльцев... Осень не говорит.
Осень ныряет в карманы и создает там небольшой, ненужный северный полюс. Счастье моё уже ничего не ждет, просто я помню, как у него пахли волосы...
Просто я помню.
Нет ничего, что могло бы мне запретить, нет никого, кто затмил бы его собою. Счастье моё, я знаю, что ты не спишь, это тебе, это всё о тебе, родной мой. Просто болит, в груди моей всё болит, не упрекай меня больше, прошу, не надо. Бог, наверное, сам не ведал, что он творит, когда позволял нам с тобой быть рядом.
Счастье моё, прости мне мои грехи. Жизнь без тебя я по праву считаю адом.

Если ты всё же читаешь мои стихи...


© Хрустальная Марго

Я просто молчу в тебя. Ты молчишь в окно. В холодный квадрат синевы, где парит орлан. Я просто в тебя вросла. Глубоко. Давно. Молчание не в тебя – выжигает дотла. Мне нужно, смертельно нужно отдать тепло – я просто взорвусь, если станет некого греть. Я так горячо молчу, что не надо слов.
Как быстро твердеет небо в моём декабре.
Об мёрзлый купол разбился глупый орлан. Обрушилась чёрная ночь на промёрзший двор. В твоём молчанье в окно – вселенская мгла. Я молча пытаюсь не верить в твой приговор.
Ты просто уйдёшь сейчас. Я закрою дверь и буду молчать в себя, и взорвусь в тишине. Осколки молчанья стоном взлетят наверх.

Я больше не грею. Я греюсь.
В чужом огне.


© Светлана Львова Запон