Если можешь, всегда оставайся солнцем,
Не теряйся в простуде,
Собой не корми сквозняки.
Ты разбита, устала,
Тебя клонит в сон целый день.
Надоели дожди,
Жизнь в двоичной системе,
И глубокие тени...
Что, впрочем, уже синяки.

Но, родная, возьми пастель, застели постель,
Ярко-синим на ярко-белом ладони след.
Наши встречи не будут помнить и двух недель,
Может, день или два мы скопили
За столько лет.

Погаси свет, положи на окно листок.


Если долго идти на восток, можно встретить любовь,
Вероятность не бог весть, но Бог есть -

Пусть дорогу осилит идущий,
Кошмар - спящий,
Настоящего и настоящей.
Настоящего и настоящей.

На восток гонит - где же твое окно?
И не важно что будет потом,
И не важно что было до.
Безраличны мои "ну" и твои "но",
На восток гонит - где же окно?

В цейтноте и я, и ты.


Если можешь, всегда оставайся солнцем,
Обещаю, что встречу с тобой восход.




(с) Егор Труфанов

Размыты, рассеяны, разодраны в клочья
Все слова и рифмы лунно-туманные,
Не пишу стихи я, как прежде, ночью,
Все ночные творения суть обманные...
По ночам в словах так легка таинственность -
Сладких фраз любви удалая конница,
Никогда не верь ты в такую выспренность,
Что всего лишь средство от злой бессонницы...
Если жарких слов видишь ты неистовость,
И задел поэт боль души нечаянно,
Ты на миг поверь в этой боли искренность -
Это он любовь описал отчаянно...





(с) Елена Лубоцкая

Нам напророчено много таких октябрей -с ветром, летящим в смешном паутинном кашне.
Он забавляется, словно гигант-брадобрей,рыжих чекрыжит и пьёт из дождя каберне.

С тайною звуков…как будто шалит Иоганн -слышишь, у осени гул себастьяновских месс.
Это не чудо - воскрес органист, и орган только для нас наполняет мелодией лес.

С вечной историей, где резюме «с'est la vie» -как приговор обречённым…Разлука – печать.
Только у нас для неё есть глубокое «фи» -новая нота, с которой и стоит начать.

Странная мысль… мне сегодня подумалось вдруг,что неспроста это имя у грусти - «до-жди..»
Слышишь мой шёпот – оборванный влагою звук белая птица несёт через время «дожди-сссььь…»

*****
Доктор, молчите, я знаю - он будет всегда.Здесь медицина бессильна, а сила – в любви.
Ей напророчены осени, зимы…года.
Целая жизнь.
Зачеркните вердикт «с'est la vie».






(с) Грустная Нота

Вот твои слова: «Ты — это всё». От этих слов становилось страшно. Боялся подвести. Мужчина, даже несмотря на броню эгоизма, понимает, что женщина лучше. Просто мы не признаем этого вслух — солидарность из поколения в поколение. Вдруг это помешает вам уважать нас, считать нас мужчинами? Хотя мужчина — это далеко не член между ног, это еще и заботливое желание прикрыть окно, когда она замерзла, но молчит об этом. Мужчина — это тревога за нее, даже когда они не вместе...




(с)

Мне хотелось бы очень чутко тебя хранить от бродячих псов, перекрестков темных, осколков острых, от поездок опасных и от возвращений поздних, от холодной стужи , упавшей за воротник и тянуть тебя прочь от знакомых и чужаков, от незваных гостей, войны, суеты ,холеры, от заботы из вне- непрошеной и безмерной, от сумы и тюрьмы, от хищников за углом,
я могла бы сесть рядом, но не прекращать скучать, продолжая выдумывать сотни стихий и бедствий, чтобы быть разноцветным зонтиком у плеча, бормотанием кошки на тысячу мегагерц и греть колени ночами, за каждый твой шаг трястись , за охрипший голос , бессонницы и простуды, отправляясь к аптеке за пластырем и микстурой - в общем любящей самой дурой себя вести…
Я сумела бы становиться складным ножом - мегасложным устройством для тысячи ситуаций, сумасшедшей бурей, компактно вмещённой в шторм, если кто-то к тебе надумает прикасаться, я могу ревновать сильнее во много крат, чем сумел бы Отелло, и точно не снилось Зелу …
Но в мобильнике снова, представь, батарейка села. Постарайся успеть рассказать, как твои дела.


© Кесслер Оксана

Выведи их на дорогу. Пускай дорога
будет к ним благосклонна, но не верна
их ожиданиям, чтобы они продрогли,
вспомнили запах добычи и вкус вина,
поняли, как это - двигаться к ясной цели,
четко решили, зачем и куда идти. -
Пусть ошибутся - ошибки рождают цельность,
когда пережиты неправильные пути.
Сверху смотри на них, но никогда не трогай.
Видь, как справляются, слушай, о чем поют.
Просто отдай им дорогу, одну дорогу.
А дальше - пусть каждый придумывает свою.



© Лина Сальникова

*прошлое/настоящее*

Да, я всегда сторонюсь чужого, слишком прямая и помню лица.
Предпочитаю быть напряженно-вежливой с теми, в ком мне не длиться,
не приживаться, не крепнуть в корни, не расстилаться до многоточий.
Ваших волков, может, ноги кормят. Я из других. Меня кормят строчки.
Не пессимист. Не тяну резину. Не исполняю под дудку соло.

Я - от зимы, а рожденным в зиму
очень идет им присущий холод.

Ластиться незачем, мальчик: в душу не прописаться, как в дом ночевок.
Мне слишком скучно с тобою. Скучно. Я наигралась в тебя, волчонок. -
Так оставляй меня за плечами - мы слишком разные, нас не двое:
волк априори неприручаем.
Лис - приручаем.
Но не тобою.


© Лина Сальникова

А на часах - без четверти темно
А на часах - наполовину восемь
И смотрит в потемневшее окно
Моя девчонка - питерская осень

И в парк зовёт дурная,
Чур меня...
Дообниматься и доцеловаться
Под вечер

Вот ведь...
Не хватило дня...

Мне триста лет
А ей всегда шестнадцать

*****
Пинать листву - затея из затей
Мы доросли до этого, похоже

Ты поумнела...

Вот из новостей -
И всё...

А дальше - это слишком сложно...


(с) Андрей Пшенко

Когда октябрь, за дверь - ни шагу, итак ботинки напились луж.
Опять с зонтом поругался ветер, сцепились в драке без всяких нужд.
Сломались спицы, и зонт наказан, в прихожей хныча, стоит в углу.
Остывший ужин накрыт тарелкой, из всех - лишь вилка зовет к столу.

Сидишь с простудой, глотаешь кофе, уже не вечер, еще не ночь.
Газеты шепчут о чем-то мрачном, одно и тоже любя толочь.
Квадратный ящик, одетый в галстук, напялит маску "я-лучший друг"
И будет что-то болтать на ухо, не ради темы, а так, чтоб звук.

В постели - холод укусит кожу, насыплет в простынь тоску и дрожь.
Гадаешь, где загуляло утро, его не встретив, вконец заснешь.
Но перед тем, как спасешься снами, ты крутишь фильмы своей судьбы,
Где отказался, ушёл пораньше, сказал не сразу, авось, кабы...

Наверно, дождь залетел под ребра, и сердце хнычет, почти дуршлаг.
Один в постели, на перемотке сознанье вертит всё тот же акт:
Ты ловишь руку, не отпускаешь, сказал, что любишь, всегда любил.
Целуешь губы. Но это в титрах. Экран погашен. Ты отпустил.







(с) Deacon

Зачем-то он хлебнул с утра вина. Октябрь. Подорожали бизнес-ланчи… А менеджеры среднего звена глядят в окно на пьяного команча. Команч! Весь офис смотрит: что за чёрт? И цвет его лица похож на медный, и голову давно ему печёт… Команч влюблён, и это так заметно.

Он ждёт, он улыбается хитро, он пьёт из чашки пластиковой кофе. Такого не пустили бы в метро. Он в перьях! У него орлиный профиль.

Казалось бы, не лето, не сезон вот так сидеть босым на остановке… Раскрыв над головой прозрачный зонт, к нему идёт циркачка по верёвке с испуганно закушенной губой.
Команч встаёт, раскидывая руки. Конечно, эти двое – мы с тобой, уставшие внезапно от разлуки, конечно, это просто ты и я, хоть мы и не планировали встречу…

Октябрь. Дождём залитая скамья. И ветер всё пронзительней и резче.




© Ника Невыразимова

Так, выходишь на улицу, молишься молча: "Дай мне, Господи, этого - что непоко'рен.
У меня, знаешь, к этому - целая почта, целый склад неозвученных нежных историй.
Я их всех перемеряла - те же перчатки. /Обескрыленный мною становится скучен/.
Только этот в меня априори впечатан, и, конечно, поэтому так мне и нужен.
У него, знаешь, - крепость, закал алкогольный к моим рифмам, пьянящим всех прочих крылатых.
Только этот остался и сух, и спокоен... Знаешь, в жизни любой наступает расплатой
тот, кто выше тебя, закаленней и жестче. Кем уж если болеешь, - диагноз серьезен.
Как его приручить, посоветуй мне, Отче"

- Октябрин, две таблетки. И выписывать Осень.



© Лина Сальникова

Всё несказанно здорово, черт возьми.
Даже бывает скучно по вечерам.
Твой разогретый ужин готов к восьми,
я не совсем готова, но тоже там.
Всё несказанно весело, боже мой!
Как же чертовски весело просто жить:
каждый из нас солнце, закат, прибой,
каждый из нас горы готов вместить.
Всё несказанно радостно, тьфу-тьфу-тьфу.
(самое время стукнуть и поплевать…)
Мне бы сейчас кончить свою строфу,
да и к тебе броситься. И обнять…
Только опять вечер гоняет пыль,
да и ещё недовесна чуть-чуть.
Ты на работе, ужин почти остыл,
я же сижу – силюсь недоуснуть.
То ли метель, то ли скулит нутро,
завтра друзья, да и вставать к восьми…
Я иду спать, ужин идет в ведро,
а в остальном – здорово, черт возьми.







© Штуша-Кутуша

я – тот, кто остался тобой недострелен. но всё-таки выжил. и всё-таки вышел на голос.
Ник Туманов





В-четвёртых [и ты переспросишь: "В-четвёртых?"], рождённые морем его не страшатся.
Напрасно тоскуют скалистые фьорды, лелея надежду последнего шанса –
Увидеть, как парус идёт горизонтом. Рождённые морем не ведают суши,
Навечно оставив её в эпизодах.

А в-третьих, теперь уже морю – присуще
Держать на плаву корабли и баркасы, штормить и сдаваться в рыбацкие сети.
Рождённые морем не знают отказа, вскормлённые солью любимые дети.
Им ветер обещан, и выбор позволен меж морем и небом, меж синью и синью.
Вот так же в стихах: где встречаются двое – перо и строка, там отныне бессильны
Любые границы таланта и веры, любые законы, запреты, зароки.

Смотри-ка, лишённая принятой меры, влюблённая осень стоит на пороге,
Что есть во-вторых.
Обнажаются сути стреляющих в воздух и ранящих словом.

Как много нас, мальчик, на этом рисунке. Как сильно он Богом забыт/зацелован.
Как сложно решиться и просто раскрасить летящие птицами к югу пробелы,
Чтоб все, кто узнал себя в нашем рассказе, вернулись живыми.
Вот это – во-первых.


© Sterva

И мир не сдвинется с мертвой строчки,
ведь строчка - мертвая. Знаешь, впрочем,
не очень хочется многоточий
взамен таких вот погибших строк.

Ведь умирает лишь то, что живо.
А, значит, если вести с нажимом,
то можно слышать, как в буквах-жилах
когда-то пела о жизни кровь.

Вокруг такое, наверно, братство
из тех, кто жил, только жил - напрасно.
А нам с тобой - просочиться красным
в сухой Октябрь отведено.

Чтоб поминать /непременно - лихом/,
что предварило финальный выдох.
Ведь каждый /каждый!/ собой напихан
аж от гортани по это дно.

Так почему бы не петь о прошлом,
конечно, умершем, но хорошем,
хотя бы чтобы строкой, как брошью,
пришпилить памятно этот мир

к воротнику, к потайным карманам.
/Строка, конечно, - не Бог, не манна/,
но раз болело - была и рана,

а раны делают нас людьми.


© Лина Сальникова

...чтобы страсть кровила /привкус крови не дает забыть, что ты жива/...
Лина Сальникова



В октябриной стае [до того, как снег хотел растаять, но терпел]
Наступило время лютоволка - время возвращений в Винтерфелл.
Впрочем, это присказка, девчонка. Или - если правильней - пролог.
Игры "обрекавший-обречённый" в битве не престолов, но полов
Сами по себе закономерны, помогая думать и взрослеть,
В них не предусмотрены замены совести, оставшейся на треть
От былой. Однажды разлинован, кто из нас стихами не кровил.
Вечное исполнилось не ново: девочка, мужчина, черновик
И строка, рождённая помочь им - за простым отсутствием врача.
Каждому по-своему, по-волчьи, нравилось срываться и дичать
В минус бесконечность переписки, друг у друга впитывая злость,
Чтобы не вернуться по-английски, чтобы счастье вышло и спаслось.
И оно талантливо спасалось, до утра прокурено взатяг,
В поездах с Казанского вокзала, знающих ответы на октябрь.






© Sterva

как это случается в жизни нередко,
мы всё понимаем, но можем не много.
мужчина и женщина. граф и нимфетка –
равноудалённые спутники бога.

но мой собеседник, конечно же, нечто!
с таких начинались рэмбо и конфуций.
он прав, заявляя, что время конечно.
что строчки на кончиках пальцев сотрутся.
что солнце однажды взойдёт не с востока.
что, в общем и целом не так уж и важно
куда и откуда течёт ориноко.
важней, что не тонет кораблик бумажный…


© Ник Туманов

Я умею хранить, послушай. Умею хранить тебя.
Это - как в строках выделить нужную литеру,
к месту и к дате. Греться в любимом свитере.
И никогда не хотеть ничего менять.

Я умею тебя запомнить, простого, сложного.
Это - знать тот закон, по которому все здесь сложено.
Ощутить: драматизм, нелепость, потери - прожиты
и уходят, чтоб ты вместился внутри меня.

Обнимать тебя - это значит считать в промилле, как
ты теплеешь. Хранить сообщения на мобильнике.
Ничего не ответить, когда у тебя спросили: "как -
тяжело?" и какая болезненней из утрат.

Потому, что ты точно знаешь, какая. Внутренне.
Я храню тебя нежным_ночным и забавно_утренним.
Я умею хранить, понимаешь? - Побудь минуту и...
Никогда мне не говори, что тебе пора.


© Лина Сальникова

Говорите со мной. О себе. Обо мне.
О разумном. О добром. О вечном.
О терактах на острове Пасхи. О сне.
О проблемах шотландских овечек.
И пускай - ни о чём. И пускай - болтовня.
Лишь бы паузы долго не висли.
Отвлекайте меня, не бросайте меня
На съедение собственным мыслям.
Прикоснитесь коленом, локтём и плечом,
Пусть тепло просочится сквозь свитер.
И пускай не спросила я вас ни о чём,
Всё равно, всё равно - говорите.
О пингвинах, о страусах, о голубях,
О дождях, о зонтах и о лужах...
Я не просто - ушами, я - через себя
Буду слушать вас, слушать и слушать.
Говорите со мной о больших городах.
Говорите подолгу и часто...
Тишину можно вынести только тогда,
Когда ты или мёртв, или счастлив.







(с) Татьяна Весёлкина

Отодвинув мечты и устав от идей,
Жду зимы как другие не ждут.
Помнишь, ты обещал, что не будет дождей?
А они всё идут и идут…

Удивлённо смотрю из квартирных окон-
Я во сне или всё ж наяву?
Помнишь, ты говорил, что вся жизнь - это сон?
Я проснулась, и странно, живу…

А назавтра опять мне играть свою роль,
И смеяться опять невпопад.
Помнишь, ты говорил, что любовь - это боль?!
Ты ошибся, любовь - это ад…





(с) Ахматова Анна

Мне надо в общем совсем немного:
Твоих прижатых к моим коленей,
Упрямых взглядов в полоборота,
Упрямых губ, и гонять по вене адреналин,
Как наркотик чистый.
Когда ты смотришь вот так бесстыдно,
Когда оказываешься так близко,
Что враз с губами дыханье стынет...
Мне надо вобщем совсем случайных
Твоих сближений с моим рассудком.
Вот так пугаться твоих внезапных мне не_ответов,
Вторые сутки так наркоманить на телефоне,
Стирать и снова писать: "привет, а... "
Стоять в футболочке на балконе,
Курить бессчетную сигарету и ухмыляться твоим молчаньям,
Твоим садистским ко мне придиркам,
Твоим приездам_как_наказанью,
Твоим отъездам - как под копирку.
Мне надо вобщем совсем немного:
Твой кофе утром - и соль, и горько,
И сигарету губами трогать,
На желтом блюдце лимона долька...
Ты мой наркотик, мой анестетик,
Мой чертов "пан_и_пропал_на_веки".
А я - сенсорик и кинестетик - ищу лекарств от любви в аптеке:
Чуть чуть того, и чуть чуть другого, но просветление невозможно
Пока ты мне не подаришь снова
Тебя - внутривенно,
Тебя - подкожно.
еще - тебя....







© Рыжая Смешная Стриженая

"Тоска по пониманию, - вдруг подумал Перец. - Вот чем я болен - тоской по пониманию".

А. и Б. Стругацкие, «Улитка на склоне»

---------

Она бодрится зелёным чаем – не кальвадосом, увы, не ромом.
Она скучает – давно, отчаянно. Она боится зимы огромной.
Ну, что? Рядите её, судите. Она улитка. Она на склоне.
Она читает путеводитель – путеводитель по Барселоне,

считает улицы, учит даты… Она читает без всякой цели.
Её мужчина сказал когда-то: мол, ты похожа на Парк Гуэля.
Она всё помнит, что он ни скажет… Нет, не Кристина она, не Вики.
Она на склоне. Возможно, даже она улитка на Монжуике.

Она так много уже узнала! Она заходит в район Раваля,
где бродят фрики и маргиналы, пока их всех не арестовали.
Она там где-нибудь ест паэлью. А после купит пломбир имбирный.
Она похожа на Парк Гуэля, не зря ей это сказал любимый.

Свистит ей вслед каталонский ветер.
Листает жадно она страницы.
Она поедет туда, поедет.
Нескоро. Некуда торопиться.




© Ника Невыразимова

Что мне делать, ответь? У часов аритмия - запинаются стрелки, скрипят шестерёнки... Октябрин, две таблетки, от боли - пойми, я не сильная. Голос по-прежнему звонкий, руки - тёплые, только глаза выгорают от пожарищ рябиновых, солнца и ветра. Что же делать, скажи мне? Скитаться по краю подмосковных бордюров? Ботинки и гетры, и на плечи накидка в шотландскую клетку, без зонта в эту морось, чтоб после - ангина. И от боли опять октябрин, две таблетки(всё равно не поможет), и в чае малина, и всё правильно вроде... Всё вроде бы верно - не болит голова и давление в норме, до апреля пройдёт.
И вообще, это нервное...
Я люблю тебя, слышишь?..
В хронической форме.


© Ксения Кольт

мы начинаемся в ком-то свыше, чьё положение в корне шатко.
если достанется время, слышишь, трать его, радуясь, без остатка.

терра-инкогнита в наших душах недосягаема, незнакома: ты – обожаешь шабли и суши. я – лишь рифмуя впадаю в кому. я выдуваю свои пассаты в звонкие ноты твоих апрелей, чтобы согреться всегда могла ты там, где другие давно сгорели. ты не умеешь ругаться матом. ты говоришь: аллилуйя, милый! я умираю в тебе стократно, сделав твой статус своей могилой. но, воскресая, в огонь бросаю все пустяки, что заботой грузят. ты же по углям идёшь босая в детство рождённых мечтой иллюзий. святость твоя не в свеченье нимба. не в продолженье тебя в иконе – в нежной податливости изгибов тела в молитвах моих ладоней. в крике счастливом на ложе ночи тесных отелей мали и бирмы.

что ж, проповедуй меня построчно, на площадях декламируй мир мой.
пой, улыбайся ветрам и снегу. не доверяй ни плащам, ни зонтам. альфу мою принимай омегой. небо выравнивай горизонтом. чувствуя кожей, горячей плотью неукротимость моих рассветов, жги своё время на верхней ноте в песне, что мной для тебя не спета.
и на последней из остановок, там, где любые надежды тленны, космос взорвётся твоей сверхновой, жизнь зачиная в иной вселенной.






© Ник Туманов

У изголовья – луны будильник. Питеру стукнет на днях полтинник. Память, заросшую паутиной, Питер не бередит. Он не мальчишка, он очень взрослый. Это привычно, стабильно, просто. Но иногда наступает осень - рыжая, словно... Динь!

Питер не может сдержать улыбки: в солнечном лучике пляшут рыбки, бабочки, птички, цветы и зыбкий крохотный силуэт. Питер не спит, но, быть может, бредит? Будит сопящую рядом Венди: милая, кажется, крыша едет? Ты её видишь? Нет?

Венди, конечно, прекрасно видит, чем развлекается милый Питер. Венди давно не сулят открытий сказки и прочий хлам. Что ж, эта Динь – недомерок-призрак, пусть Питер тешит свои капризы, не с секретаршей же, рыжей клизмой, тискаться по углам...

Динь не считает пространство-время, ей лишь увидеть его скорей бы, Питер в ладонях её согреет, скажет – спляши, малыш! Динь засмеётся, конечно, спляшет, ей в этом мире немножко страшно, здесь облака, как кисель вчерашний, капают с серых крыш.

Венди погладит рубашки мужу, сделает завтрак, обед и ужин, Венди умеет плясать не хуже, просто ей недосуг. На горизонте зари полоска. Динь в шутовских маскарадных блёстках, а не в пылинках алмазно-звёздных. Взгляд её прям и сух.







(с) Наталья Партолина

Мне сегодня снилось – Вы писали.
Вечером. В большом каминном зале.
Ласточки над замком зависали,
Не боясь нахмурившихся туч.
Вы перо в чернильницу макали,
Украшали буквы вензельками
И, как это принято веками,
Ставили печатку на сургуч.
Вы теперь мне пишите так редко:
Сгинула почтовая каретка,
Почтальон в малиновой беретке
Не берёт на радостях на чай.

Я проснулась и открыла ящик -
Там лежал конвертик настоящий.
В папке не разобранных входящих.
С меткой «ни за что не отвечать».






© Сола Монова

-...Хочешь убить меня или...?
- Или, и много раз.
- Знаешь, меня любили,
Любят меня сейчас,
Но ты как особый случай...
- Айсберг?
- Ледокол.
Ты будешь меня мучить?
- Буду. До облаков.
- Правда? А, может, не надо?
- Надо.
- Я закричу...
Жаль, ты сейчас не рядом...
- Знаешь, и я хочу...
- Но я же такая стерва!..
- Именно потому...
- Всё, мне пора... Ты первый...
- ...Нежно к себе прижму...
- У нас уже ночь. До встречи.
- ...Розами застелю...
- Скорее пришел бы вечер...
- Целую тебя...лю...


© Валентайна

Ты доставался мне слишком просто. Слишком красиво. Почти мгновенно.
Наше умышленное уродство, дьяволом пущенное по венам,
невыносимо – финал озвучен. Я доиграла, а ты не начал.
Каждой любви выпадает случай – сделать вот так, и никак иначе.

Я доставалась тебе ночами. Скользкими трассами. Виражами.
Звуки тоски, что во мне звучали, целую вечность тебя держали.
Я доставалась. Ты был замечен в самой жестокой драматургии
нашей нелепой фатальной встречи. Ты изувечен, как все другие.

Ты изувечен. Ты мой до гроба. Титры, грозящие эпикризом,
пишут историю – это проба роли, в которой ты будешь признан
Мастером бреда, певцом абсурда, гением черного постоянства.
Я начинаю свой путь отсюда. Ты продолжаешь меня бояться.

Ты не кончаешься. Сны возвратны. Сны – превосходная степень счастья.
Компас, ведущий тебя обратно, вновь заставляет меня начаться
с этой последней, погибшей, пошлой. С этой попытки – пустить по кругу.
Ты достаешься мне. Слишком прошлый, чтобы поверить теперь друг другу.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Я смотрю на Тебя, не веря своим глазам.
Одиночество рушится. Снимки меняют четкость.
Я – твой личный поэт. Ты – мой опустевший зал,
Мои сны и кулисы. И время сейчас течет, как

Как в замедленном фильме. Второй поцелуй решил.
Руки каются собственным рифмам. Они – живые,
Эти шрамы вдоль талии. До глубины души.
Мои губы теряются, переходя на «Вы», и

Я смотрю на Тебя. Смотрю на Тебя затем,
Чтобы чувствовать взглядом, как волю теряет сила:
Это правильно. - То, что Ты без меня пустел.
В изобилии тел. Это всё, о чем я просила.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Не жалей голубей, улетающих вверх и за
горизонт этих крыш и надежно запутанных улиц…
Засыпаю покрепче, чтоб вспомнить твои глаза,
и как будто я снова вернулась. И мы вернулись.
Просто август пришел, перепутав себя с ноябрем,
залило, захандрило, заснуло, как это бывает…
Не хватает тепла и всего, что бывает вдвоем.
Только самое страшное – то, что тебя не хватает…

Эта подлая штука опять нас с тобой разведет:
разбросает по разным углам, заметет и засушит.
Всё надежно запомнит, запишет и выставит счет,
и, как старый обшарпанный стол, исцарапает душу…
Эту подлую штуку не каждый сумеет понять…
Только тот, кто однажды летал – только тот понимает.
Просто крылья расправь и поверь, что умеешь летать.
Так бывает с людьми...
Только жаль, что недолго бывает.


© Штуша-Кутуша

"Все это чушь: в себе сомненье..."
Н.Коржавин



...играй по нотам - выкуришь печаль...
подкова - на пижаме - эполетом...
растёт в горшке облезлом моло-чай,
английский Five O'Clock по всем приметам...
вставанье с левых ног - дурной пример,
худое слово - мелкого росточка...
у нас сегодня щи, любезный сэр,
а Вы тут, как дурак, без лапоточка...
но есть подарок - шашечка с такси,
которое примчится спозаранку...
...наденешь жизнь, как хочешь - так носи,
хоть задом наперёд, хоть наизнанку...


© Татьяна Пешкова