Она опять выдумывает что-то… И верит в эти выдумки… с утра…И ждёт, наверно, больше всех -субботу...
Впуская одинокость в вечера, накинет шаль любимую на плечи, привычно улыбнётся зеркалам… А там, где сердце, всё равно не легче – бессонница с тоской напополам... «Вот если бы»… - и робко верит в сказку... «То я бы»… - сослагательность смешна... В палитре снов размешивает краски... А Нежности вручает… имена из васильков, из бархата, из снега... из осени и бисера дождя...
Протянет луч сверкающая Вега, шепнёт на ушко: «Сказка… про тебя»...





© Лара Мишанова

«Парусник гордо скользит по волнам.
Женщина смирно стоит на причале» –
это письмо адресовано нам.
Нет. Мы не видели, не получали…

Я не дрожу, но нуждаюсь в тепле.
Парусник выглядит слишком картинно…
Помнишь, когда-то с утра, в октябре,
мы из чужой выходили квартиры?

В трубах за стенкой гудела вода.
Лифт всё не ехал. По лестнице узкой
мы выходили, не зная, куда,
не понимая ни слова по-русски.

Делала сальто гимнасточка-жизнь.
Голые двери смотрели в затылок.
А на ступеньках дремали бомжи.
Ты рядом с ними поставил бутылку –

ту, что допить мы с тобой не смогли…
Дом пробуждался и жарил омлеты…
Мы выходили у края Земли –
прямо в октябрь, переполнены летом,

не понимая вино и еду…
Как добрались мы оттуда досюда?
Я не Ассоль. Но всегда тебя жду…
Дом просыпался и бряцал посудой.




© Ника Невыразимова

Мёрзну в объятьях снега, но прижимаюсь крепче…
Щедро делюсь полнебом, кутая зябко плечи…
Сказкой – наполовину, наполовину – былью…
Хоть на мгновенье, Милый, не позволяй быть сильной…
И разреши мне плакать, носом уткнувшись просто…
Сонно вдыхать твой запах и растерять вопросы…
"Пробовать" имя, можно?.. И повторять сначала…
Рифмами… осторожно... я уже всё сказала…
Если "пройдёт и это", значит, увы, так надо…
Ну а пока из света сотканы снегопады…



© Лара Мишанова

Сто дорог пройдено, сто миров…
А в глазах вечности нет огня.
Может, ты - лучший из всех даров?..
Может, "сны нежности" - про меня?..
Если свет "выключить" у стихов,
То какой смысл тогда их писать?..
Может, ты – худший из всех грехов?..
Может, я – где-то тебе под стать?..
На плечах осени – тяжкий груз
Сентябрей ветреных, октябрей…
Может, ты – горький рябины вкус?..
Может, я – там, где болит больней?..
Умножать вымысел на печаль –
Как делить прошлое пополам…
Может, ты снился мне по ночам?..
Сто дорог пройдено где-то там…


© Лара Мишанова

Он скажет: «Ты!» в какой-то важный миг.
Я промолчу и в душу не полезу.
Он одинок – примерно, как лесник,
не выходивший сызмала из леса.

Нам выпадает в день по три звонка.
Звонить почаще вроде нет причины.
Как будто он – смотритель маяка,
живёт на башне посреди пучины…

Как будто сел в космический корабль
и крутится весь день на центрифуге…
А я, что я? Я маленький журавль.
И мне давно пора бы быть на юге.

Как ни тверди «нельзя», как ни долдонь,
кончается всегда одним и тем же –
перелечу к нему я на ладонь,
и он меня согреет и утешит,

забыв, что должен сторожить маяк
и что почти созрел для космонавта…
Он скажет: «Ты –
моя, моя, моя!»
И это правда. Истинная правда.




© Ника Невыразимова

Весь октябрь отличается привкусом цедры,
потому что в природе господствует жёлтый.
Не печалься. Ну, хочешь, к тебе я приеду?
Может, день перестанет казаться тяжёлым.

Я приеду сказать, что ты лучший на свете.
Если надо, глотну ненавистного виски
и легко расплету рыболовные сети
тех дождей, что над городом нашим повисли.

Тени к вечеру станут и гуще, и резче.
Погуляем? Как будто пошли за грибами.
Я тебе покажу интересные вещи –
например, как земля собирает гербарий.

Рукоделие осени – в стиле пэчворка:
весь газон покрывалом лоскутным укутан.
Этот месяц горчит, как лимонная корка...
Поцелуй – затяжной, как прыжок с парашютом.




© Ника Невыразимова

Резко проснуться – душ, макияж, прикид,
кофе – себе, им сэндвичи, фреш и поридж.
Вечность не просыпалась? Ага. Пусть спит.
Если проснётся, чем ты её покормишь?
Так беззащитна, – туфли на каблуках,
выстрелы в спину взглядов с активным смыслом.
Что там писал про это святой Лука?
Кажется что-то типа – судью на мыло.
Если безгрешный, камень бросай в меня
и потрудись, пожалуйста, промахнуться.
Офис, отчёт, начальник и шопинг дня.
Что там об этом выдал мудрец Конфуций*?
Слабая женщина. Ужин – пюре, бифштекс
им, а себе два яблока, три креветки.
Только не ной, что милый, обутым, влез
на канапе у телика, по-турецки.
Плакала в зеркале в ванной по вечерам,
очень просила Бога замедлить время,
баба есть баба, все бы ей дочерна
краски сгустить, как будто ей здесь поверят.

Хрупкая женщина в белом тумане штор
где-то в ночном окне,
что ты плачешь,
что?..
===================================================================

*Один из постулатов учения – приводить названия в соответствие с сущностью вещей и явлений.


© Анжела Луженкова

Сонатой Доницетти оплетать измученные пальцы пианиста, рассеиваться в воздухе, как выстрел, и оседать на бархате листа, разгадывать звучание легко, пока рука , скользящая над телом рояля обнаженного, несмело касается поющих позвонков. Не уходить из слуха, из глубин, не покидать межреберную клетку, пока ласкает гаснущее лето заснеженные клавиши любви. Не замирать, пока внутри дрожит последний отзвук, тень прикосновенья…


Чем музыка сильней и откровенней,
тем громче жизнь.


© Кот Басё

В небе тихо кричат: «Курлы!»
Это осень. Она пришла.
Я сижу на краю скалы.
Я сижу на углу стола.

Сверху люди малым-малы.
Нам с тобой не страшна хула.
Нам с тобой не страшны углы,
потому что у нас – скала.

«Высоко, – говорят мне, – блажь!
Даже птицы здесь гнёзд не вьют!»
На скале не встаёт шалаш.
Впрочем, кто обещал уют?

Все приветливы и милы,
но зарежут средь бела дня.
Я сижу на краю скалы.
Не столкни, не столкни меня.




© Ника Невыразимова

Она пьет вино и читает Его стихи.
Кто Он такой, чтобы видеть ее насквозь?
Она пролила свои розовые духи
И пропиталась сама ароматом роз.

А в городе N третьи сутки идут дожди.
Ими омытая улица так свежа.
И столько соблазнов вокруг, только Он один
В душу запал, что ни вырвать, ни избежать.

Она подставляет лицо дождевой воде.
На светофоре мигает зеленый знак.
Ее дорогой под зонтом средь толпы людей
Встретился с Ней, обернулся, но не узнал…

Все, вроде, как прежде, но мучит один вопрос.
Все как обычно, вот только иной настрой.
Кто эта нежная женщина с запахом роз?
Та, о которой он столько писал меж строк.

В Его окружении не принято так скучать,
И потому чувства спрятаны в закрома.
Ее дорогой допивает остывший чай,
Гладит кота и читает Ее роман.




© Саша Бест

Когда мы просыпаемся с тобой в далеком городе, стоящем на холмах, и за окном темно, и только бой часов напоминает о часах, и между нами нет ни вещества, ни времени, ни неба, ни земли...
Мы спаяны, как спаяны слова веками повторяемых молитв.


© Кот Басё

Пройдёт лет десять, может быть, пятнадцать,
Я буду уж тогда совсем другой.
Но вдруг случайно на одной из станций
Судьба опять сведёт меня с тобой.

Я первая тебя тогда замечу
И улыбнусь. Как будто не болит.
Как будто не щемит в груди под вечер,
Как будто ты давно уже забыт.

Ты подойдёшь ко мне, как прежде гордый,
Друг другу скажем мы лишь пару слов.
Ты всё такой же. Но совсем холодный
Твой взгляд. И эта поднятая бровь…

- С кем ты сейчас? - Семья, работа, дети.
Всё так, как предсказала мне тогда.
- А ты? – Добилась многого на свете,
Но, как ты и предсказывал, одна.

И ничего б я больше не спросила.
Но ты, подумав, сам заговорил:
«Она не любит так, как ты любила.
Я как тебя её не полюбил».

Стою. Молчу. Разглядываю рельсы.
Ты продолжаешь: « Знаешь, я скучал.
Но только в сказках замужем принцессы.
Жена – одно. Другое – идеал».

Я улыбнусь и быстро попрощаюсь,
Желая вам совместных благ с другой.
Но, в глубине души, себе признаюсь:
«Я – идеал. Мечтавший стать женой».






(с) Екатерина Кондакова

На нас так много компромата –
стихи, свидетели и фото…
Мы виноваты, виноваты.
А ветер, по шкале Бофорта,
сегодня, видно, восьмибалльный,
листом швыряется кленовым…
И в потеплении глобальном,
конечно, тоже мы виновны:
ты говоришь, что я – как печка,
я говорю, что не буржуйка…
Но догорает, словно свечка,
в саду каштан, и это жутко.
Мы виноваты в том, что осень,
что нет иных, а те далече,
что год тяжёл и високосен,
а время ни черта не лечит.
Мы виноваты в том, что были
со мной другой, с тобой другая,
что мы сидим в автомобиле,
а где-то сани запрягает
румяный ражий Санта-Клаус,
и в том, что, так или иначе,
ты прячешь голову, как страус,
а я – с тобою рядом прячу…
Виной проверены на прочность,
давно устали от испуга,
мы – птицы, страусы песочниц!
И мы
не можем
друг без друга.




© C Ника Невыразимова

Опять октябрь. И всё не по фэн-шую.Я в осени увязла с головой…
Летит вокруг стихов про «золотую»,«багряную» и «огненную» рой.

Про «листопад», про «дождик моросящий»,«Ванильный кофе с грустью пополам»...
Оставь надежду, всяк сюда входящий,что ту же осень здесь покажут вам…

А я ее люблю, как голодранку,оборванную ветром и дождем,
За каждую царапину и ранку,что в сердце ноет с каждым октябрем,

За разговоры, скомканные резко,и каждый мной непринятый звонок.
За то, что как в колбасные обрезки,вгрызается за мусоркой щенок,

Так мы с тобой, уставшие от лета,от марева и липкой духоты,
Коктейль пьем, примиряясь, залпом этот из ночи с прелым запахом листвы.

За серые пальто пятиэтажек,за гибралтары непролазных луж,
За каждую из тысячи мурашек,и сломанный опять в квартире душ.

За мокрые замызганные кроссы,и в утреннем такси – забытый зонт.
Люблю тебя, неглянцевая осень,за то, что всё у нас наоборот…

И пусть у нас любовь не по фен-шую,и «ручейка» финального нет «слёз»
Мы в осени увязли с поцелуем,
Под брызгами от взвизгнувших колес….





(с) Скорпиошка

Иду одна …
И снег идёт один…
Он кисточкой песцово-колонковой
всех черненьких забелит до седин,
и будет мир наивно разлинован
на прописи «когда бы», «если бы».
…Но время первоклассное затёрто
до чёрных дыр, до суетной мольбы
о прежде важном, ныне третьесортном.
…Не пишется, не думается, не…
Частица «не» - слогами с-не-гопада.
В частично зимний месяц холодней
шагать одной от не-бы-ли - до ада
пустой квартиры, где никто не ждёт...





(с) Липа Липовая

План появился, как цветок, из ниоткуда
и распустился, и заполнил всё пространство…
Сидят два чудика, придумывают чудо,
шепча слова и забывая озираться.

Они друг другу – звездочёты, телепаты.
Они, конечно, посторонние де-юре,
но так близки и неумеренны де-факто,
что вот – задумали большую авантюру.

И если эта авантюра не сорвётся,
они останутся вдвоём на трое суток.
Они планируют такие сумасбродства,
что охватить их затрудняется рассудок.

Они планируют вино и шоколадки,
и бой подушками, и острую аджику.
Они, возможно, даже будут из рогатки
стрелять в окно по надоедливым снежинкам.

Они зимой легко окажутся в июле…
Сидят, обнявшись, и обманывают фатум
два человека, несчастливые де-юре,
но спорадически счастливые де-факто.




© Ника Невыразимова

Эти странные люди так верили в чудо,
Как слепые котята, как малые дети!
Ну, как будто бы родом совсем не отсюда!
Или просто в числе «самых-странных-на-свете»…

Их пугали, что кончилось, умерло лето,
Что вся жизнь может стать просто днем непогожим.
А они собирали в ладошки рассветы
И дарили их щедро суровым прохожим.

Мир крошился вокруг, и звучали мотивы
Отреченья, предательства, лжи и паденья,
Только верили в чудо и тем были живы
Эти люди, не знавшие вкуса сомненья.

Просто слушали блюз и творили безумства,
Танцевали по лужам под радугой румбу,
Разливали в бокалы ванильные чувства,
Открывали друг друга с восторгом Колумба.

Все смотрела на них… и молила я небо:
«Пусть не трогает их злых случайностей вьюга,
Пусть всегда верят в чудо упрямо и слепо
Эти странные люди – что любят друг друга!»








(с) Синельникова Юлия

Созданный морем вряд ли полюбит сушу.
Взгляд его - верный признак носящих бездну.
Держишь в ладонях соль, говоришь: "послушай..." -
и мир над водой, растворяясь в тебе, исчезнет.

Правило первое: не говорить о море -
неподготовленный дрогнет, поняв сакральность:
море есть суть вещей, жизнетворный корень,
тот, из которого, раз возникая, - стали,
есть и поныне - живут. Говорят и строят.
Море не подчинив, завладели сушей,
веруют, что - земные... Итак, Второе
правило: не говорить им о море лучше
в о в с е, ни одному: искушенных почвой
манит твоя необузданность. Их довольно,
чтобы наскучить тебе в восхищенных строчках,
ведь только борьба развлекает и дразнит волны.
Тебе, безусловно, захочется вмиг стереть их,
вобрать в себя безразличной и злой пучиной,
поэтому помни Правило_номер_третий:
Мы вечно в ответе за тех, кого приручили.
Но будут другие, чья сущность весьма уперта.
Они - валуны, равны с тобой в дикой силе.
Посторонись их - это, мой друг, - в-четвертых,
ибо ты будешь хотеть им невыносимо
ласково, самозабвенчески подчиняться
и усмирить свой нрав /Это скверный стимул,
поскольку вода верна своенравным танцам
и, непременно запомни, - неукротима/.
Ты есть стихия, дыхание водной стаи.
Знающий море, спокоен в тебе, дрейфуя.
Постигнешь все правила - выудишь эту тайну:

Правило пятое - правил не существует.



© Лина Сальникова

Я пою для тебя
Мой голос так невелик
Я молюсь за тебя
Мне голос с небес велит
Делать это –
танцы босыми ногами по голой земле
Дай же мне это слово сказать тебе
Слову этому нет конца и начала нет
Слово это внутри оставляет след
Пьяные губы, прозрачное небо на теле
Я – худшая из скульптур
Для рук твоих, воспевающих красоту
Мысли мои в крови. Руки мои в любви
Слово моё – к ногам твоим, чтобы было на чём стоять
Я разжимаю ладони – чтобы было куда упасть
Грешный церковный ладан. Небо моё, я - твоя
Лучшая участь. И ты отнимаешь часть
Поворот часовых поясов
Поворот головы
Искры танцующих глаз
Где-то на бёдрах – взгляды карающих ангелов, коим не повезло
Быть не тобой. В них мало осталось нас.
Ещё меньше – их во мне
Ты каждому рвёшь крыло
Кто со мной полетал, кто со мной видел небо
Кто со мной говорил на «ты»
Ревность шагами по коже крадётся как лютый зверь
Кажется, совершеннее красоты больше не будет –
Я вижу её теперь!
Вижу её внутри, когда закрываю глаза
И чувствую привкус меди и тонкую сталь слезы
Когда открываю наш мир
Чувствую ветер сошедших слов
Прошлые восемь жизней открыли для нас язык
Чтобы понять, что имя тебе – ЛЮБОВЬ.


© Татьяна Ткачева-Демидова

И речь моя бессмертна и тиха,
Как речь того, кто молока не пролил.
Так, вопреки служению стихам,
Служу Тебе. До первой капли крови.
Произносить сложнее, чем писать.
Еще сложнее – в этом признаваться.
Мы выбираем наши адреса
Под голоса заслуженных оваций.
Никто. Пойми. Никто не понял – как
[Мой мир прошит насквозь Твоим укором]
Как много реплик на Твоих руках
Рождалось там, где я садилась в скорый,
А Ты, шагами меряя перрон,
Не оставлял последнего престола.
Где ночь ласкала с четырех сторон,
Не понимая, стало быть, простого
Никем не сочиненного клише.
Исправленному – верить. Вечер прожит.
Из наших диалогов о душе
Рождается история на коже.
На белой коже. Пролитая речь,
Которую, придумывая сами,
Мы сочиняем место наших встреч,
Обмениваясь красными сердцами.


© Татьяна Ткачева-Демидова

...да такая же: так же ем, так же сплю ночами,
так же думаю, как хороших вернуть назад.
И всего-то, что от других меня отличает, -
эти грустные и задумчивые глаза.
Говорить стихами, молчать обо всем - стихами
и терпеть, потому что иначе - никак нельзя:
я храню глубоко внутри себя чью-то память,
чтоб однажды пришедший увидел свое и взял.
Чтоб почувствовал, что он дышит, узнал, что жив он,
захотел нестерпимо кому-то себя сказать...
Нестерпимо. Поэтому часто неудержимо
я от встреченных молча прячу свои глаза.



© Лина Сальникова

Письма приходили все реже –
Выбор этот был не случаен,
Стал он нелюдим и небрежен,
От нее себя отучая...

Отпускал спокойно, без боя,
Не просил разбиться на части –
Не заменят счастье собою
Долгие беседы о счастье...

Покрывался коркой – коростой,
Не желая делать больнее,
Потому, что очень не просто
Все, что было связано с нею...

Письма становились короче –
Слишком поздно петь серенады,
Больше - между слов, между строчек,
Меньше – вслух, поскольку так надо...

Прошлых лет никто не отнимет,
А других не будет, куда там –
Ангелы шутили над ними,
Перепутав место и даты...

Радость не бывает без грусти,
Оттого ему все яснее –
Никуда его не отпустит
Все, что было связано с нею...








(с) Игорь Приклонский

Испытывая сердце, не забудь,
что есть предел любому механизму –
пружины, шестеренки, линзы, призмы,
набор уже состарившихся букв,
тягучее, густое вещество,
наполнившее колбочки предсердий…

Испытывай же сердце милосердней.

А лучше не испытывай его.


© Кот Басё

Когда утихает людская молва, и вот уже год не болит голова, когда признаешь, что была не права - хотя бы отчасти, тогда вдруг решаешь - была не была, ведь я же - в порядке, вот - видишь - жива... Тогда остаются простые слова: "Будь счастлив!"

Когда три недели за окнами - дождь, когда уже чуда от жизни не ждешь и каждый прохожий так смутно похож на грустного мима - неважным становится времени бег /какой сейчас час, день недели и век?../ когда этот [самый родной] человек остался любимым...

Когда кто-то сверху, наверно устав, за этим романом следить перестал - подкинул мальчишка ему неспроста крапленые карты... Еще ученик - его шутки просты, но карты ложатся - и строят мосты, дороги ложатся среди пустоты...

И встретятся завтра.





© Анна Кулик

Она рисовала ему на счастье
Смешные картинки, цветные сказки.
Но он был холодно - безучастен,
Неразговорчив, и скуп на ласки.

Она говорила ему: "А где-то
Ночами ангелы спят на крышах."
Он закрывался своей газетой.
И совершенно ее не слышал.

Он мог уйти, улететь, уехать
Искать туманы, встречать рассветы.
Она внутри отзывалась эхом.
Она вдали оставалась светом.

О чем была бы услышать рада.
Но все казалось ему не то...
И он в молчании прятал правду,
Что умереть за нее готов.





(с) Галина Стрелкова

Ты придешь, обязательно. Так приходил любой,
кто почувствовал, как это: быть без меня в толпе.
Назовешь мое имя. Имя мое - Любовь.
- Не теперь, - улыбнусь, - покинувший.
Не теперь.



© Лина Сальникова

....и так хочется носом уткнуться в твои ключицы,
потому что с тобою так сладко хохочется и молчится,
потому что с тобою так нежно думается и спорится -
потому что с тобой невозможно всерьез поссорится,
зато можно дуть в нос, нашептывать сны - куда-то между плечом и ухом,
чувствовать, что в горле щекотно и как-то сухо -
это слова комкаются и по словам крадется
(тормошить загривок, целовать куда попадется)
что-то невероятно нежное, что и сказать стыдно...
мне так хочется носом в тебя: когда ничего не видно
тогда не так страшно, и можно думать, что обойдется -
выгорит, выстроится, нарисуется и срастется -
а что срастется? да я понятия не имею,
просто хочется стоять молча и дышать в шею.




(с)

...одинокие спят одетыми, а бывает и не умытыми, а бывает, совсем не спят они, на постелях своих распятые, и баюкают, словно спятили, телефонные номера.



(с) Анна Ривелотэ

привыкай становиться старше,
не жалеть о вчерашнем дне.
это вовсе не больно/страшно -
повычёркивать всех, кто "не".
ты ведь знаешь, что было летом,
то останется в нём навсегда.
наша память даёт билеты
на безлюдные поезда.
привыкай уже быть сильнее,
не показывать людям ран.
если небо внутри темнеет,
то пора собирать чемодан.
и уйти бы в монахи, в хиппи
от невысказанной тоски.
мы опасно надолго влипли,
и никто не подаст руки.
привыкай расставаться с лишним,
чтобы им мечту не убить, -
каждый носит под сердцем жизни,
которыми мог бы жить.
привыкай идти гордо по улицам,
не вздыхать так печально, устало.
не завидовать тем, кто целуется,
ведь сердца по сути - вокзалы.
поезжай-ка туда, где не был,
полегчает. пока привыкай.
наши птицы взлетают в небо,
наперёд забронировав рай.
ты до боли мечтаешь быть лучшим,
посвящая кому-нибудь строки.
этот город ночами так душит...
привыкай. как же мы одиноки.






(с) О. Мельникова

Я спросил миндаль, что стоял в цвету -
Что торопит нас наживать врагов?
И негромко лист прошептал листу:
"Вечная любовь, вечная любовь".

Я спросил грозу, что пришла в сады -
Что толкнуло друга забыть обет?
Гром захохотал над стеной воды:
"Долгая любовь, только не к тебе".

Я спросил у птиц по пути домой:
Буду ли любим я хотя бы миг?
Птицы оглянулись на голос мой
И сказали: "Будешь, но не людьми".

Я просил Того, кто придумал все:
Грозы и миндаль, дождь и птичий крик -
Посели меня в том краю земли,
Что напоминает твой ясный лик!

...Ливень бил в лицо, и стекал рекой,
Сбрасывал листву золотистый лес,
И звучал мне голос из самых безд:
"Такова земля. Не дано другой".

* * *
Заступу считать комья черноты.
Мраморной плите сохранять свой блеск.
За границей дня, за чертой небес
Будешь только Ты, будешь только Ты.







(с) Лора Бочарова