Моя девочка, в город вступают войска.
Ночь темна, и покуда звезда высока,
Нам безропотно ждать окончанья времён –
Кто сегодня любим, тот наутро спасён.

Моя радость, зима захватила вокзал.
Почему нам об этом никто не сказал?
Вот уснули деревья со стоном во рту,
Вот беснуется ветер от нас за версту.

Вот на каждом углу выставляют конвой.
Кто сегодня любим, тот наутро живой.
Вот последние листья ложатся ничком.
Моё сердце, давай говорить о другом.

Как под городом дышит живая вода,
Как попарно обнявшихся минет беда,
Как вдыхая туман между первых снегов
Ночь заботливо прячет своих беглецов.


© Елена Касьян

А дорожной саги, по мне, и дороже нет,
компас сердца - самый надежный и самый строгий.

Мир у края обочины тоже, похоже, нем, как и ты, ранним утром вышедший на дороги.
Бесконечная память идущих за край земли параллельными курсами, чтобы пожить сначала.
Мы так долго в пути, но теперь целый мир болит, с каждым шагом пружиной сжимаясь между плечами.
Холоднее любой, кто любовью был обожжен. Ты мне вольным и дорог, носящим от воли шрамы.
Под губами моими ты, корчась, как под ножом, не становишься ближе, всегда оставаясь равным.
Выбирая из прочих сомнительных полувер веру в то, что сменяется болью любая нежность,
мы, как дикие, пьем друг друга, пока рассвет не отнимет нас друг у друга, едва забрезжив.

Я всегда отпускаю, умея не привыкать, перед новой разлукой куда-то девая руки,
чтоб не трогать тебя. Ты уходишь, из рюкзака достаешь одиночество, пьешь из бутылки с узким
длинным горлышком. Луч освещает дорожный шов. Поцелуи мои ты стираешь глотками влаги,
точно зная, что нам было дьявольски хорошо.

Это больше любви в нас, скитальцах дорожной саги.



© Лина Сальникова

О чем я буду тебе писать? Во тьме рождаются чудеса, среди болот и слепых огней, среди стволов и змеиных нор, они рождаются из земли, они однажды уже смогли, а кроме них ничего и нет, и я, и ты, и они – одно. Когда ты знаешь, куда идти, не ищешь правильного пути, любая тропка сквозь топь и гниль тебя приводит к иным мирам, когда ты знаешь, за что гореть, тебя отпустят и тьма, и смерть, ты сам себе и клубок, и нить, насущный хлеб и престольный град. О чем я буду тебе писать? Ты научился все видеть сам, ты знаешь, здесь, в глубине ночей, из камня в ржавой оправе вод идет такой негасимый свет, что чащи нет и печали нет, и чудо спит на твоем плече, а ты боишься будить его.


© Кот Басё

устал я петь…устал я пить…устал…пора в дорогу…
о шкаф в прихожей обопрусь в шузы пихая ноги…
алло…такси…зелёный глаз…полцарства за коня…
пусть этот блюз когда-нибудь найдёт в тебе меня…

куда иду?..зачем иду?..иду…пока идётся…
монетка вещая ребром зарылась в дно колодца…
вопросы высятся стеной ответы заслоня…
пусть этот блюз когда-нибудь найдёт в тебе меня…

пустая ночь…пустой рассвет…пустой…зеро в косухе…
истошный вопль тишины неуловим для слуха…
от гнёта стужи одурев потрескалась броня…
пусть этот блюз когда-нибудь найдёт в тебе меня…


© Шарль С Патриков

Слова закончились...

Точнее...
пара фраз
еще осталась, но к чему? Кто их услышит?
А сам с собою? вслух? Не в этот раз...
Я этой пьесой до предела выжат,
почти.
Прости, кончается завод,
желанье что-то говорить – всё меньше.
Уход в молчанье – это не уход
куда-то в даль,
где нет любимых женщин,
где нет вина, где по ногам метёт
позёмка и совсем не видно солнца.


Уход в молчанье... – всё-таки уход.
Трудней, пожалуй, тем, кто остаётся...






© Docking The Mad Dog

Понимаешь потом, что всего не сказать словами.
Пережитого просто так из груди не вынешь.

Я ношу в ней такое, что больше не остывает, но снаружи сжимается - и остается ими.
Слишком узкими, чтобы вложить туда всё, зачем я. Недоступными, чтобы на ощупь учить руками.
Все, что чувствую я - цепь безвыходных заточений, невозможность извлечь ничего из сердечных камер.

И все тысячи слов, неспособные стать ключами, еле слышно звенят: неподобранно, грустно, ржаво.

Я люблю тебя так, что пружина замка разжалась,
только то, что за дверью, - реальность не умещает.



© Лина Сальникова

Не лезьте в зеркала
Оплакивать морщины, —
Разденьтесь догола,
Целуйте плоть мужчины,
Который положив
Уста на ваши чаши,
Прекрасен тем, что жив,
Целуя тайны ваши.
Божественны права —
В любви купаться, в неге
Живого существа,
Чьи влажные побеги
Питает благодать
Витающего духа!..
А счастьем обладать
Нельзя, где чувство сухо.
Дай Бог на склоне лет
Вам лирикой невинной
Продлить большой секрет
В два раза с половиной!
Сказать, что это – бред,
Нельзя при всём желании…
Такой большой секрет
Для маленькой компании.





(с) Юнна Мориц

Знаешь, Господи, я сгораю,
Дай мне силы на год вперёд:
Отработаю, оправдаю,
Просто влей в меня тягу к раю,
Будто я - опустевший шот.

Намешай в меня солнца, Боже,
Пусть оно потечёт в крови,
Пусть сияет в глазах, как то же,
Что на небе.
И скажешь, может:
"Я люблю тебя, лишь живи".




© Анна Легаева

заснуть, запутавшись в январях и субботах, размазывать тени, хлюпая носом, читать наизусть любимого Бродского, вытеснить жадные губы, совместные фото. забыть, расписавшись крупинками соли… ты знаешь, мой ангел ушел по-английски, глотая колючие слезы, исчез. наверно, надолго… сладко и близко пела свирель, и кошки ловили снежинки на клетчатых крышах… к чему это снится?

когда нас найдут, мы будем безмолвно растить чудесные крылья… одни на двоих.


© Виджани

Достаю из кармана слова-гроши
И считаю: осталось совсем немного...

Запах трав да извилистая дорога,
Вы наполните чашу моей души?


Сохнет вереск, и зреет заветный мёд,
Мне слышны позывные людей и рога -
Это время охоту на тех ведёт,
Кто, как я, потерял и себя, и Бога.


Утопаю в пыли придорожных трав,
Задыхаюсь от вязкости снов и мыслей...

У судьбы, как у ветра, изменчив нрав.
Я считаю слова...
Не могу перечислить.


© Анна Легаева

балансируя на стыке лета и
чертовой осени,
жду ответа.
наверно уже бесполезно.
Боги нас бросили-
прислали на автоответчик короткое
-соболезную-
и в отпуск на пару веков.
а у нас горы черновиков,
вместо солнца потухшая лампочка,
вместо твоего теплого тела
на кухне газ.
меня обобрали дочиста в этом августе-
вывернули из карманов все чувства,
застегнули
с радостью,
пусть теперь будет пусто.
моя жизнь тает,как воск на этих свечах.
мои руки так к месту всегда
на твоих плечах,
что теперь им наверно слишком свободно.
ты ищешь замены и кто угодно
сможет стать для тебя
дорогой.
несомненно,я стала другой.
даже осень заметит с победным хохотом,
упадет на мою крышу грохотом
мерзких дождей.
ты где то внутри включил
счетчик
выключи.
отдай обратно ключи.
хватит уже точек,
Бог нас так и не_до_лечил
от безумия и фанатизма.
с тобой что ни день-
то чертовы
катаклизмы.


я хочу жить за пазухой у него.
и когда что нибудь случиться гладить тихо его
ключицы,
чтобы все непременно прошло
...


© Одинокое Счастье

Спи, моя чуткая, незабвенная,
Словно бы жизни кому-то другому вверены.
Словно, как прежде, гуляем с тобой вдоль берега,
О любви говорим.

Словно мы дети свободные, безмятежные,
Словно над нами раскинулось небо вешнее.
Словно не я тебе все эти жизни грешные,
Не спросив, подарил.




© Саша Бест

да не их же собачье дело, как мы горим -
так какого шута регулировать и гасить нас?

я сегодня, как солнце, сверкаю в глазах витрин. ну, а пассия как-то обыденна и пассивна.
ну, а пассия как-то пасует подкинуть дров, мол, спасибо, и так что-то жарко сегодня слишком.
нет, им вовсе не жалко - им боязно от костров, ведь они - для ученых, для ведьм или для мальчишек.
остальные не лезут за веру, за дурь, за дым. не орут это "все-таки" и не пекут картошку.
это нам - глупым фениксам выжечь себя до дыр - будто плюнуть, чего там, всего - потерпеть немножко,
и - живые, живые, подуешь - и пепел с плеч, и опять за свое - о любви к ним, тепле, о трудном.

им и знать-то не стоит, как долго ты должен тлеть,
чтоб решиться шагнуть в это пламя, как сделал Бруно.



© Лина Сальникова

влезаю в твой свитер ~корица и фаренгейт~
он мне по колено и колко щекочет шею,
и так от всего помогает, и греет, греет..
и я восхищаюсь, как здорово ты умеешь
так правильно быть и не быть со мной столько лет..



ты ближе, чем можно.. и будто тут был всегда..
вгоняешь в себя никотин до предельной массы,
пока на губах не появится вкус пластмассы..
~смотри~говори~реагируй~гони на красный~
руками не трогай, а всё остальное - да..

ты лучше, чем нужно.. я всё понимаю, но
без приступов нежности будет намного проще..
ты знаешь их цену - намылит и прополощет..
минутная слабость попробовать, как наощупь -
и всё.. а у нашей шкатулки двойное дно..

ты хуже, чем плохо.. вне конкурса и не в счет..
мой самый `никто`, самый `кто-то` на самом деле..

давай, до свидания.. здорово посидели..
увидимся в среду ~какой-нибудь там недели~
звони.. я на привязи..
тьфу ты, на связи!
..ччерт..


© Елена Ломакина

В голосе твоем
Сталь,
А на дне зрачков —
Правда.
Если ты упал,
Встань
И забудь, что ты Падал.

Белый поднимать
Флаг, —
То же, что свинец —
В темя.
Если ты устал,
Ляг
В тень, но сам не стань
Тенью.

Время — заварить
Чай,
И закрыть счета
В барах.
Если ты любил,
Знай,
Это не пройдет
Даром.

Как бы ни был мир
Плох,
Истина одна
В силе:
Если ты летать
Мог,
Значит, за спиной
Крылья.





(с) Вячеслав Иванов

привычные фразы растрепаны ветром, расплывчаты клятвы в последних скандалах, в газетных обертках мусолят подтексты о слабостях сильных и крови на шпагах... уходит в огарки холодных рассветов не спетая сага о тех, кто не вместе... безжизненно-бледное прошлое лето связало венок незабудок из мести и белят пришедшие зимы страницы о верности цели... и тех, кто был рядом - чужое бессилье расписано в лицах. и снова, куда не посмотришь - пустыня...

и больше не вычерпать слов из конвертов. судьбой не подарена фора на встречу... случайные люди, крайние даты - фрагменты надежды, которой все меньше и меньше... счастливый билетик, выданный богом, всего лишь рисунок на сером асфальте... колотят колеса вокзальные рельсы и вслед им мурлычат облезлые кошки...


© Виджани

Счастье – это простое время, состоящее из глагола «быть» в его бесконечном «будь»,
желание продолжаться и продолжать
любить тебя каждой из созданных Богом букв,
и в каждом камне видеть Его скрижаль.
Счастье – это вновь обретенная тишина, твои смс, билеты на самолет,
наши общие дети, играющие в траве.
И сама трава,
и небо,
и глубина его, парящая над землей.
Из глубины исходящий Свет.


© Кот Басё

Он холодный, он такой холодный -
На его ресницах снег не тает.
У природы нет плохой погоды,
Но его природа непростая.

То ли я ему совсем чужая,
То ли отключили батареи -
Я с ним постоянно простужаюсь
И потом недели две болею.

Людям очень нужно с кем-то греться…
Все уже себе понаходили.
Только у него другое сердце -
Маленькое сердце-холодильник.

Холодильник - славное местечко,
Чтоб хранить любовь, надежду, веру,
Но, когда его подносишь к печке,
Сильно уменьшается в размерах.

Я и он по-разному ранимы.
Близость не подходит для далеких -
Но когда он всё-таки обнимет,
Я умру от воспаленья легких.


© Сола Монова

Свобода имени меня.
Глоток Вдовы Клико.
Убитый мне не изменял.
Он умирал легко.

Он предавал портовых шлюх,
А я их берегла.
Его бездарное "люблю"
Рассыпав по углам.

Я задыхалась от тоски -
Такая жажда, что,
Не избежать его руки,
А значит, будет шторм.

А значит, сколько не проси,
Любое слово — зря.
Он оставлял меня без сил
На грани ноября.

Куда он шел? Бежал куда?
Зачем нам это всё?
Какие сны и города
Он трижды пересёк?

Чему такая страсть сродни?
Какой стократной лжи?
Я не забуду, как под ним
Я начинала жить.

Он прижимал меня к груди
И чем оно звалось?
Я выносила нам вердикт,
В глазах читая злость.

Он был никем. Он жил никак.
Он пил на завтрак спирт.
Он за секунду привыкал
К душе, что рядом спит.

Я помню, как он заражал
Я помню, кем он стал
Как он кормил меня с ножа
И обнажалась сталь.

И наша правда целиком.
И ад необратим.
Один глоток Вдовы Клико.
Один. Всего один.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Теперь-то всё просто, привычно, зеркально, знакомо.
И сами с усами, и опыт мотаем на ус.
Однако и мы из песка возводили хоромы,
И жить ухитрялись, и пробовать время на вкус.
Пьянящее, сладкое, вязкое, терпкое время,
Судьбу примеряли к себе молодым на авось.
Мы были никем, стали всем, а, конкретнее, всеми,
Но, к счастью, за всех отдуваться не нам довелось.
Всегда находился такой, кто сурово, но вкратце
Внушал молодым – мол, покажут вам кузькину мать…

…Мы слишком легко научились красиво прощаться,
И так же легко разучились красиво прощать…

А время бурлило, неслось и плескалось по венам.
Но карты легли наконец-то как надо – не в масть.
Когда отстоялась безликая, серая пена,
Вся тяжесть похмелья по душам прошлась, и пришлась
Некстати, не вовремя - время-то было эрзацем,
Хотя и сегодня не лучше - «опять двадцать пять»…

…И мы разучились изломам судьбы поражаться,
Зато научились без промаха цель поражать…

Пусть наши хоромы давно превратились в руины,
И пусть непривычен и горек стал времени вкус,
Титаник плывёт, и до боли знакомая льдина
Давно откололась и выбрала правильный курс…


© Владимир Плющиков

А лучше, чем есть, мы себя уже не напишем,
не выиграем время, не сдвинем своей опоры.

Танцующий бог уходит от взгляда Ницше к страху и трепету взгляда у Кьеркегора.
А ближе, чем стали, мы больше уже не станем, не выберем тех, что Ему не о том молчали.
Мы, пережившие стольких, что пропитались Его ледяным спокойствием и печалью.

И вот мы идем за солнцем у края мыса, приняв в себя суть одиночества и дистанций.
И каждая новая встреча приносит смысл, но нам запретили найти его и остаться.

Любая из болей дана, чтобы мы крепчали. Любая разлука - во имя спасенья ближних.

И вот мы идем, и приходим опять - в начало.
А солнце у мыса становится только ниже.



© Лина Сальникова

Быть чудаком и верить в чудеса,
Купаться летней ночью в море звёздном,
За журавлём гоняться в небесах —
Я точно знаю: никогда не поздно.

Дыханье от восторга затаив,
Увидеть волшебство в совсем привычном,
И, слыша незатейливый мотив,
Величье ощущать в полёте птичьем.

Бежать куда-то за своей мечтой,
Вновь совершая тысячу ошибок,
Не сомневаясь, спор вести с судьбой
И грезить о награде из улыбок.

О, как мне жаль угрюмых простаков,
Кто, ошибаясь, в чудеса не верит,
Тех, чьи сердца закрыты на засов,
Чьи наглухо забиты в детство двери.

Мир будет жить, пока есть чудаки,
Пока Земля дыханьем их согрета,
Пока родятся с лёгкой их руки
Стихи и песни, сказки и сонеты.

Пока мазки ложатся на холсты,
Подснежники цветут средь зимней стужи,
И, следуя законам красоты,
В песчинках зреет качество жемчужин.





(c) Наталия Мавроди

как на его люблю молчишь зажимаешь ладонью рот...

(Ольга Мельник)

------------------------

В слове «люблю» раньше был ключ от завтра,
им открывалось утро с дождём и птицей…
Если зима случалась (всегда внезапно),
то не считалась и не умела длиться.

В слове «люблю» было довольно силы,
чтоб отгонять сомнения и усталость.
Правда, разлуки ныли невыносимо,
но не считались: грустное не считалось.

Видно, пришло время оплаты чека…
Слово «люблю», тронувшись с губ, застынет…
Что в нём теперь? Полные руки снега,
полные руки снега – совсем пустые…




© Ника Невыразимова

Привет, Колбаскин, всё окей. Болею реже.
Со мною тренер и лакей (ну, в общем, те же)
А за окном страна и рот, зима и рота.
Снежинок нет.. ну не пришли ещё… чего-то…

Зима не время, это срок. Отбудешь – славно.
Переболеешь между строк легко и плавно.
А там глядишь и водосток… Кораблик. Спичка.
Погром. Участие. Восток. И перекличка.

Не спрашивай, чего сказать не смею грубо,
где правда режет ТАК глаза, что пухнут губы.
До роста им ещё верста, до рук – поруки.
Ведь география проста – живите, суки.

Но дорожает хлеб и соль… Ну, дорожает…
Изобретают колесо, блюют, рожают,
охреневают от мощи своей и лают,
а где тут Бог? Да не ищи… сама не знаю.

И будет ли Его блестящ вселенский батик
и в том насколько настоящ Его солдатик,
ведь страх не в цвете полосы, не в зле крамолы,
а в том – вернётся ли мой сын в четверг из школы,
что я увижу в ноябре, а что в апреле…
Мудры мы были на заре, но не успели
одеть всё нужное в слова, пока пахали…
Цвела на пасху булава, отцы бухали,
да ну…
Не стоит и слезы обёртка эта.
Мне надо вырезать язык, как всем поэтам,
украсить овощем, отбить, подать на блюде.
Ведь только так его любить понятно людям.
-
Ты мне ответишь – не досуг. Война пружинок.
Я сам устал от этих сук и не снежинок,
что не касаются башки вояки-юнги.
Нас всех гребут – свои божки, свои гревтунги.

Нас убивают, ты заметь, ещё с пелёнок…
Да что ты знаешь б**ть про смерть… живи, ребёнок…

Кроссворд разгадан. Снег устал. От снегопада
остались белые уста и вздох – не надо…
И как во сне мелькнул подбой клубникой в арке.
Стоят посты. Молчит гобой. Лежат овчарки.
Какой-то высший драматург исполнил в свете:
Чтоб был - Четверг. Восторг. Хирург. Вернулись дети.












© Ленка Воробей

Ты что, самая рыжая?!


Когда лиса… когда снегирь и кот… Когда сосед и мать наполовину… Нам кажется ничто нас не убьёт, и мы как в детстве падаем на спину. Не глядя. Нас учили вере. Вот и я лечу тридцатый год спиною… А сколько тех, кто падает со мною… уложенных в развязанный живот…
Зима простит, кого не довела… И вот тогда внесут нам на подносе - презрение того, что жизнь – мала, что так её никто уже не носит… Что можно петь и плакать ни о ком, пока нас в пыль весна не перетёрла, все будут знать, что делать…с этим... ком ничью не потревожит узость горла. Идти. Смеяться. Плакать и Толкать. Так быстро все привыкнут и смирятся. Жить, это постоянно – привыкать не привыкая, плакать и смеяться.
Доесть за кем-то… докурить… допеть… Быть самым рыжим горизонтом /с дубу/.

Ничто так не украсит твою шубу
/никто так не взволнует твою душу/

Когда Лиса Решает Умереть.

Так хлопнут по плечу тебя – «Забей..!»
..И ты забьёшь…
и ты запьёшь…
и даже…
А в мыслях пронесутся –
Персонажи.
Какой-то друг.
Прохожий.
Воробей.
Билет и паспорт.
Радуга.
Печать.
Стихи.
Сквозняк.
Живот твоей любимой.
Нас так легко по кадрам различать и тяжело отстирывать от грима. Ноябрь в грязь… и белою каймой к утру дорожки в небо не отстрочит. Зима простит. Поверь. Спокойной ночи. Последний гость… Иди уже… домой…
А будущее режет голоса, как хлеб к застолью… никуда не деться.. В капкане рёбер доедают сердце - Зима и Кот. И Вера. И Лиса. И я сама… посмевшая посметь любить того, кто в первый день не выжил, ТАК яростно сливаюсь с этим рыжим:

«когда лиса решает умереть…»

Я вижу только облако и пыль. Я может по-дурацки хмурю брови…
И не сдаю – подруг, картишек, крови,
и сказки переписываю в быль,
а стоит ли?! Сорняк или руда?!
Наборы? Кадры? Случаи? Отсевы…?!
Я?!!
Как живу?!? …
Наверное, как все вы –
когда лиса… когда лиса…
когда…


© Ленка Воробей

научи меня не бояться. обнимать, как в последний раз.
мы - тепло бесконечных станций, пыль дорог на семи ветрах.
я держусь за тебя так цепко, так сливаюсь с тобой в одно,
что объятия - это центр, укрепляющий шар земной.
научись становиться ближе, подходить, замедляя шаг.
кто-то замер из нас, чтоб слышать, как другому легко дышать.
кто-то первый решил быть тенью, чтоб другому не быть в тени.
мы - лишь множество совпадений, притяжение или нить.
я люблю тебя безысходно - значит, выхода не ищу.
будь отныне мне кем угодно, будь хотя бы одним из чувств.
только будь. все мы - чья-то нужность, стон от жажды, озноб от рук.
я храню тебя не снаружи, закрываю от всех вокруг,
чем-то сладким и виноградным растираю на языке.
ты приходишь - и это радость, мне неважно - когда и кем.
ты приходишь, и я, как пленник без тебя в четырех углах,
приникаю к твоим коленям, чтобы связь не оборвалась.
чтобы вновь танцевали пальцы, заменяя тюрьму на мир
мне, способной тебе сдаваться так, чтоб робкое "обними"
прозвучало почти приказом, нетерпением ждать еще.
чтобы мир расплывался, смазан, как ладонью, чтоб горячо,
невозможно, чтоб только пальцы, хриплый вдох, немота в груди -
мы научимся не бояться,
мы отважимся приходить.



© Лина Сальникова

Идет история с географией, двадцатый выпуск, четвертый том, и в нем среди городского трафика ждет всеобъемлющее ничто, и ты глядишь сквозь толпу на площади, привычно щурясь от пестроты. И невдомек ей, бегущей в прошлое, что это вовсе уже не ты. А там, пожалуй, свежи предания, легки полотна да имена. Какое точное попадание в застенки смысла, в архивы сна. В толпе знамения и пророчества, от ожидания дрожь берет. Но вне ее ничего не хочется, иным живется календарем. Не ты, другой, отыскавший большее, чем красный смех или белый шум, другой, стоящий на этой площади, покорный только карандашу, другой, свободный от схем и графиков, адепт метафор и партитур, творишь историю с географией, умея чувствовать пустоту.


© Кот Басё

"Протянулись дни мои..."
В.Ходасевич






...не бойтесь моей тишины,
с молчаньем укрытым до горла
платком объяснимой вины
за то, что жестоко и гордо
звучали пустые слова,
цепляя придуманный случай...
и боль, снарядив острова,
искала им берег покруче,
где камни, врастая в песок,
не станут желанною меткой,
и сотни иголок висок
сожмут капиллярною сеткой,
чтоб вытянуть - девочка, пой -
всего лишь неясные звуки,
то голубь летит над толпой
и падает в мёртвые руки
ещё не-рождённой строки,
на грани печатного фола...
и так мы себе далеки
с планеты Большого Глагола,
что смотрим в большую трубу
и видим: фигурки без цели
идут и несут на горбу
ту жизнь, что прожить не успели...


© Татьяна Пешкова

"А хотела быть хорошею,
Чтоб собою только радовать..."
Е.Горбовская





...банально... но скажу: полоть - не прясть, ни разу не пряла, поверишь милый?.. и знаешь, зацелованная пясть способна на пощёчину в полсилы... моя ж ладонья к тяпке приросла, а сущность не украшена виною и только тень огромного весла, как каменные крылья, за спиною... ты помнишь упоительный момент: в осеннем парке тихо и дождливо и я, легко покинув постамент, рванула за тобой в другое чтиво, бульварное, конечно, ясен пень,но зов страстей не знает окорота, и глупость "навсегдазапомнюдень" висит на стенке в рамочке для фото... уверенно жила: "со мной сурок", мы вместе стали признанным народом... всего-то отошла на пару строк - и вот я в отношеньях с огородом... камлаю с утреца, зелёный лес рассады и посева жаждет силы... важнее результата сам процесс, мозоли и ожоги от Ярилы... а где же ты?.. какой смешной вопрос, поманит небо новым летним рейсом... коль женский век ползёт, как паровоз, я снова впереди бегу по рельсам... скорей всего мужчина был ребром, Господь шутил и выросло не-слабо, стою себе такая два в одном, по горло в тренде: пугало и баба...


© Татьяна Пешкова