В цветастой обёртке обычно хранят приманку:
Протянешь за нею руки — и всё, издох.
...Она за меня цепляется обезьянкой,
Я чувствую каждый, каждый дрожащий вдох.

Я чувствую каждый, каждый неровный выдох,
Биение сердца — рядышком со своим.
Для всех остальных — она незаметна свиду,
Но мы с ней вдвоём ложимся и вместе спим.

Но мы с ней вдвоём просыпаемся рано утром,
Вдвоём на работу, с работы идём вдвоём,
Вдвоём мы рыдаем, вдвоём непрестанно шутим.
Возможно, срослись уже.
Так и живём.

Живём —

Мешаем в стакане воду и валерьянку,
В цветастом блокноте линии и слова.

...Любовь за меня цепляется обезьянкой:
Рука не поднимется взяться и оторвать.




© Дарёна Хэйл

не верю кофейной гуще,

Историям карт, вечно лгущих,

Неясным рисункам воска

И звездам на небесах.

Гадалкам и белым магам.

Теням от сгоревшей бумаги

И тем, кто читает знаки

В моих предрассветных снах.

Они говорят: "Так надо",

Кивают на карт расклады

И просят с судьбой не спорить,

Доверившись письменам.

Они говорят: "Так будет,

Он скоро тебя забудет

И счастье свое добудет

С одной из червовых дам".

Не слушаю их. Не верю.

Не может он стать потерей,

Не может он быть счастливым

С червовой или один.

Не верю кофейной гуще,

Историям карт, вечно лгущих -

Любовь моя всемогуща.

Он - лучший из всех мужчин.


© Радиофея

У неё в наушниках - Азнавур.

Линзы цвета бутылочного стекла.

Она верила - я ее позову,

Чтобы свадьба и дочку мне родила.

Она очень болела Невой и мной,

А теперь без меня и на островах.

Она очень хотела - моей женой.

Я надолго запутался в трех словах.

Она красит ресницы. Не красит губ.

Она любит собак, "Чивас" и духи.

Я никак забыть ее не могу -

Её веру в любовь и её стихи.


© Радиофея

Рифмами каемся за грехи
До исступленья и сбоев в пульсе.
Не принимая в расчет штрихи-
Те, кому пишем свои стихи
Часто банально о них не в курсе.


© Анна Кулик

Кажется, это уже не важно,
что там в прошедшем скрывают титры.
Скомканный наш разговор вчерашний -
словно прогулка по кромке бритвы.

Глупая гордость и смех некстати,
мятые чувства, душа навынос...
Жаль, установка "невздумайплакать"
как-то изрядно поизносилась.

Хочется, чтоб не болело больше,
чтоб не сидело внутри занозой.
Рвётся, как правило, там, где тоньше.
Так себе, значит, у нас прогнозы.

Знать бы какой он, лимит ошибок,
где тот обрыв, точка невозврата...
Если любовь - это все же выбор,
я бы хотела тебя...
обратно...


© Бондарь Ольга Викторовна

Она не была в Эмиратах,
Не видела Рим никогда
И вряд ли увидит когда-то:
Ей не с кем оставить кота.
Ей снится порой на рассвете
Родной её город - Чита.
Она и туда не поедет:
Ей не с кем оставить кота.
А боль, словно острая спица,
Засела в районе хребта...
Но как она ляжет в больницу?
Ей не с кем оставить кота.
Ей скоро уже девяносто -
Она доживет и до ста.
Секрет долголетья? Всё просто:
Ей не с кем оставить кота.



(с) Вера Бутко

Прости, пишу тебе слишком поздно. Так поздно, будто бы никогда.
Пишу нелепо и несерьёзно. Я не умею иначе, да.
Я стала выглядеть, как подросток. И, да, всё так же безбожно пью.
Дурная девочка девяностых. Ношу все чёрное, больно бью.

Какой по счёту проходит месяц - я не могу тебе не писать.
Ты повзрослел будто лет на десять. Ну или даже на двадцать пять.
А мне всё так же в душе тринадцать. Тринадцать долгих безумных лет.
Тринадцать бешеных интонаций, одна зима и пушистый плед.

Я забываю помыть посуду (да ну и к чёрту, пускай стоит).
Кричу, что больше вот так не буду, что ничего уже не болит.
Зима. Пора пуховик накинуть. А у тебя там, скажи, тепло?
Я всё такой же безумный циник. Цинизм всегда побеждает зло.

Ты говорил мне, что жизнь - театр. Абсурда, боли (не мне судить).
Прости, но я ведь не психиатр. И я не буду тебя лечить.
Лечить не буду - жалеть лишь только. Но, честно, больше так не могу.
Мне говорили: «не будет толка». Я упиралась - «они все лгут».

А я пишу тебе эти письма, стирая руки почти что в кровь,
В них нет, наверно, ни капли смысла, но нам без смысла совсем не вновь.
Пишу, пишу о твоём уходе, пишу бессвязно и жгу мосты.
Но не отправлю. Ведь не доходят все эти письма туда, где ты.





(с) Дарья Куликовская

Дождь в лицо и ключицы,
и над мачтами гром.
Ты со мной приключился,
словно шторм с кораблем.

То ли будет, другое…
Я и знать не хочу -
разобьюсь ли о горе,
или в счастье влечу.

Мне и страшно, и весело,
как тому кораблю…
Не жалею, что встретила.
Не боюсь, что люблю.




(с) Белла Ахмадулина

Ну, вот и всё. Рассыпалась стена
На мелкие и пыльные фрагменты,
И плещется холодная волна
В тени руин…(О чём мы там «memento»?

Намаявшись измученной душой,
Не жди, пока судьба сыграет в ящик.
Когда уходит тот, кто не пришёл,
Ты позови. И ищущий обрящет.

От точки G до точки ностальжи
Всего лишь шаг. Обратно даже меньше.
Мы нынче друг для друга миражи,
Но это чепуха для мудрых женщин.

А счастье пролетает как болид,
Дробясь о ссоры, «правильные» фразы…
Любовь – она как родинка – болит,
Чернеет и пускает метастазы…


© Алексей Порошин

Проза жизни грустна как журчание слёз,
как цыганский костёр в полнолунье.
«Шумный ветер мечты в поднебесье унёс…»
- Мне сказала когда-то колдунья.

Чудо-травы сушила душистых лугов,
чтоб сварить приворотное зелье;
знала много безумных, неведомых слов,
что могли быть причиной и целью.

Пела песни простые, что жарче огня,
что за сердце хватали бродягу.
Там украла его навсегда у меня,
не сказав — это боль или благо.

А в овраге тихонько журчала вода,
рос бурьян не спеша вдоль дороги.
«Ты не будешь счастливым уже никогда».
— Повторила задумчиво-строго.

Я расставлю в квартире везде зеркала,
пусть живёт со мной звонкое эхо,
чтобы жизнь колоритно, без плача прошла,
рассыпаясь осколками смеха.

Где теперь ты — колдунья, пророчица, где,
не нашлёшь ни любви, ни простуды.
Отражается месяц в холодной воде,
не оставив надежды на чудо.



(с) Влад Снегирев

"...Будешь первой на свете женщиной!
Об тебе узнает вся страна!"
Только жизни мне той обещанной
Не видала я ни хрена.

Он работал в секретном "ящике",
Развивал науку страны.
Только сам он был весь ледащенький -
Все потел, пока снял штаны.

Тут гляжу я: всё наши мальчики
Проплывают по небесам!..
Мама, мама, гляди - одуванчики
Опускают мертвый десант.

Не забыли Катьку-десантницу!
...Тут могучим криком "ура!"
Наподдала я физику в задницу
И невинной пошла со двора.

А шпана в подворотне мочится.
Лунный свет блестит, как моча.
Здравствуй, женское одиночество,
Патефонный крик по ночам...




(с) Михаил Анчаров

– Зачем я Вам, Вы мне скажите откровенно?
Не целовалась я давно под небом звёздным,
Мужчины сетуют на мой характер скверный,
Вы откажитесь от меня, пока не поздно.

Я разучилась быть желанной, милой, нежной,
Не притворяюсь больше дурочкой наивной,
Ещё бываю сумасбродной, злой и грешной,
Во мне пороков, как дождинок в майском ливне...

– Остановитесь, ведь разгневаются Боги,
Что Вас искали для меня по всей планете!
В любимой женщине желанны и пороки,
А в нелюбимой не мила и добродетель.

© Сергей Доскач

Плод греховный, конечно, сладок. Но кто ставит понятье «грех»?
Я смотрю на его фанаток, вызывающих только смех.
Я смотрю на них…. Да, негусто. Ну и где он таких берёт?
Это даже немного грустно - та страдает, а та ревёт.

Это даже немного страшно. Всё, что было, уже прошло.
Боже, девочки, вы прекрасны. Я опять ухожу назло.
Каблуками и по брусчатке. Нет, ну честно, мне всё равно.
Я смотрю на его фанаток. Почему это так смешно?

Им - терпеть его море фальши, у подъезда ждать, будто псам.
Я бегу от них всех подальше, ветер гладит по волосам.
Я забыла свои перчатки. Все равно не вернусь, совсем.
Мне напишут его фанатки. Боже, дурочки, ну зачем?

И смотреть я на них устала - скучно, серо и ни о чём.
Я почти уже убежала, и ни слова теперь о нём.
Обойтись бы без опечаток. Я бегу к своей тишине.
Пусть уходит к своим фанаткам. Только думает обо мне.





(с) Дарья Куликовская

–Зачем ты это сделала, скажи?
–Да просто, чтоб запомнить на последок.

Я на него смотрю. Вот мы лежим, ну а потом я как всегда уеду. Я на него смотрю. Морщины, чёрт. А раньше он ведь был всегда, как мальчик. Что будет дальше? Седина, кроссворд, вставная челюсть, на столе журнальчик?

Мы ели сыр и пили все подряд (я провела так молодость, похоже). Бутылками вливали сладкий яд и чувствовали жжение на коже.

Мне нравилось, что не было любви. Звучит цинично, но имеет прелесть. Мы не клялись друг другу на крови, а просто так тихонечко взрослели. Мне нравилось, что я была собой. Что можно просто быть, а не казаться. Мне нравилось, что он - антигерой, что он из тех, в кого нельзя влюбляться.

Мне нравятся такие вот, как он. Простые, да, и вечно молодые. Улыбка глаз, подростка лексикон - такие, они вечно холостые. Мне нравятся такие очень, да. Такие вот, свободные, как птицы. Но время утекает, как вода. И вот кому-то скоро будет тридцать.

Я не взрослею тоже. Ни за что. В душе мне, видно, всё еще тринадцать. Вот только уже столько прожито, что впору написать три кандидатских.

Я на него смотрю, ну, Боже мой. Скажи, откуда грусть взялась во взгляде? О Господи, останься ты собой. И не взрослей. Прошу тебя, не надо. Не надо этой взрослой суеты. Не надо денег, власти, документов. Ведь это можешь быть уже не ты. А можно, будем просто жить моментом?

И мы все дальше так вот с ним лежим, и я пока ещё не уезжаю. Как быстро мы по жизни, чёрт, бежим. И что-то я за ней не успеваю. Я на него смотрю. Идут года. Мне что-то грустно, холодок по коже. Пора понять, запомнить навсегда:
такие, как мы с ним, взрослеют тоже





(с) Дарья Куликовская

Давно об этом мы не говорили, о том, что мы из жизни извлекли.
Как нам незаменимых заменили, и как непревзойдённых превзошли.
Неповторимых повторили тоже, а значит, их на самом деле нет.
И эту вашу дрожь, мороз по коже не вспомните вы через пару лет.

Никто не стал последним и единым, забудутся и эти имена.
Проходят зимы, лето, тает иней, уходит в ноль прошедшего цена.
Мы сами пишем ведь свои сюжеты, и чтоб из страшной выйти пустоты,
Пора уже напомнить всем об этом.
Все заменимы, солнце.
Даже ты...


(с) Дарья Куликовская

В час, когда время наступит себя менять,
Ангелов звать по имени.
Господи, вытащи зверя внутри меня
И сохрани его.

Это не шаг против правил, не бред глупца,
Это не беззаконие.
Знаю лишь - каждому зверю в руках отца
Плакать спокойнее.




© Саша Бест

если это твоё, ты почувствуешь это сразу,
без всяких «за и против», «а если», «но»
без сомнений, глубоких анализов, долгих пауз —
будь то дело всей жизни, город или кино.

своих людей ощущаешь за тысячи километров,
без тени предрассудков на сердце и в голове,
своё узнаешь по знакам, простым приметам —
будь то книга, песня или же человек.

своего человека ты определяешь мгновенно,
по силе, с которой сердце бьется в грудную клетку,
по тому, как кровь горячо пульсирует в тонких венах,
по звуку шагов, привычкам, излучаемому свету.

если это твоё, то каким бы ты ни был гордым,
это будет с тобой, куда бы ты ни бежал, ни ехал.
своё отзывается в груди еле слышным эхом,
лучшие треки цепляют с самых первых аккордов,

свои люди – со взгляда,
улыбок,
родинок,
манеры смеха.



(с) Аня Захарова