От любви положено умирать
От судьбы, как водится, не уйдешь.
Потому в гостиничных номерах
Отпечатки душ покрывают ложь.

Вот и он, в каком-нибудь ноябре
Бросит всё. Рискнет пережить закат
А она, влюбляясь в его мигрень,
На любых подвластных ей языках

Будет врать, снимая с него живьём,
Обещаний ворох, признаний пыл.
От любви привычно летать вдвоём,
Укрываясь крыльями от толпы.

А когда настанет расчетный час
И пустые лифты сойдут с небес,
Он ей скажет... Нет, он начнёт молчать,
Оставляя в этой стране чудес:

Отпечаток губ на её плече.
Отпечаток боли в глазах портье.
И уже не важно - куда, зачем?
Город, уличивший их во вранье

Распахнёт объятья, втолкнёт в такси,
И, по сути, адрес у всех один...
_______________________________
Навсегда оставив её без сил,
В этот номер больше не заходи.




© Татьяна Ткачева-Демидова

"... нас подарили друг другу в самое подходящее время."
/Из писем Ремарка Марлен Дитрих. Париж, 23.12.1937/


Зачем мне свет, когда поет "Санрайз"?
Когда огонь внутри. От этих глаз
исходит вечность, сколько не зови.
Не жди от них ни боли, ни любви...

Мой сладкий ангел, я устал дышать.
А жизнь, она, бесспорно, хороша.
Как в маленьком бистро вино из Вьенна,
Как осень Гейне, сумерки Шопена,
Как листья, что мрачнеют от огня.
Как солнце, что уходит от меня.

Закрыв глаза, я вспоминаю вкус
твоей любви. Играет Чарли Кунц.
Мы требуем агоний и прощаний.
Ты ловко расправляешься с вещами,
бросая нас на произвол побед.
А я боюсь не вспомнить о тебе.

И только ложь...чужие вечера...
Убей меня... Спасибо за вчера!
Живи во мне... Люби меня смелей!
Достойная сенсаций и ролей.

Мой льстивый воздух, мёд моей постели!
Как быстро наши мысли опустели
и вечность обернулась темнотой,
Но я не всё сказал тебе, постой...

Прости, я больше писем не пою.
Все письма пали в прожитом бою.
А на войне, как на войне -- но руки
так просят сочинять тебе уют.

Я был никем -- словесный генерал,
который даже сны не выбирал:
Ты в каждом сне спускалась, предлагая --
безумная, распутная, нагая --
вина на выбор. В чём я виноват?

Я жизнь свою истратил на слова
и поцелуи, что меня воспели.
Скажи, за что меня в чужих постелях
Ты восхваляла, верность не храня?
За что они, цитируя меня,
разоблачали, били, как могли?
За что, на дне истерзанной земли
я получил так много нежной боли?
Как будто я насквозь тебе дозволен,
А ты мне -- только здесь и между строк.

Родная, я любил тебя, как мог.
Точнее, как хотел и как писал:
От слова к слову -- всё придумал сам.

Но и сейчас, у смерти на краю,
Мои воспоминания встают
передо мной и дышат в изголовье,
не требуя взамен ни снов, ни сил.

И я дышу, дышу твоей любовью.
И повторяю: "Господи, спаси..."




© Татьяна Ткачева-Демидова

Не хочется помнить такую дрянь
Стихи ударяются об экран
По разные стороны баррикад
Живёт наше счастье
Ты помнишь о главном, а я смеюсь
Листая построчно твой пьяный вкус
Все шрамы, застывшие на руках,
Простив в одночасье

Люби, моя девочка. Но, сперва -
Ты каждое утро была права!
Слова - это мусор. Но чьи слова
Тебя увлажняли?
От краски пунцовое, небо жгло
И пули летали поверх голов
Спаситель вязал твои рукава
Всё это детали.

Мой дьявол во многом. Он вне и над
Я помню забытые имена
Я знаю, под кем подвести черту,
Поставив запреты.
Но ты не попала в мой эшелон.
А утро. То утро чертовски шло
К открытому в вечном вопросе рту
И дулу беретты.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Эти письма требуют дать огня. Дождь терпел веками — не изменял. А любовь положено причинять, потому что нежность больнее силы. Договор подписан. Повергнут в шок. Без него — ни плохо, ни хорошо. Хочешь, провоцируй его ножом? Посмотри, какой он теперь красивый.

То дома, то пристани, то мосты... Он боялся верить в таких, как ты. У него — предчувствие запятых, или, в крайнем случае — многоточий. Без твоих вопросов — ему не жить. Расскажи, пожалуйста, расскажи, как тебя любили твои пажи. Как тебя хотели, а ты не очень.

Аритмия страсти. Святой закон. Чтобы тосковать — намекни — о ком? Твой читатель, кажется, с ним знаком: от таких как он леденеет кожа. Он красив как демон, в его крови столько боли, нежности и любви, что пора себя от него привить, потому что ты без него не сможешь.

Зазеркалье — повод сойти с ума. «Он не бог», прошепчешь, — «придворный маг». Ты его из строк солгала сама, чтобы было в ком растворить чернила. То тоска, то скука — один итог: за тебя его не убьет никто. Потому, пусть будет придворный бог. Раз уж ты таким его сочинила.

Происходит разное, посмотри: будет всё. Однажды не хватит рифм и огонь извергнется изнутри, чтобы дать возможность пожать плечами. Будет площадь, осень и купола. И судьба разбита напополам. Это — он и ты его позвала.

А ненужных мы еще не встречали.




© Татьяна Ткачева-Демидова

Эти письма требуют дать огня. Дождь терпел веками — не изменял. А любовь положено причинять, потому что нежность больнее силы. Договор подписан. Повергнут в шок. Без него — ни плохо, ни хорошо. Хочешь, провоцируй его ножом? Посмотри, какой он теперь красивый.

То дома, то пристани, то мосты... Он боялся верить в таких, как ты. У него — предчувствие запятых, или, в крайнем случае — многоточий. Без твоих вопросов — ему не жить. Расскажи, пожалуйста, расскажи, как тебя любили твои пажи. Как тебя хотели, а ты не очень.

Аритмия страсти. Святой закон. Чтобы тосковать — намекни — о ком? Твой читатель, кажется, с ним знаком: от таких как он леденеет кожа. Он красив как демон, в его крови столько боли, нежности и любви, что пора себя от него привить, потому что ты без него не сможешь.

Зазеркалье — повод сойти с ума. «Он не бог», прошепчешь, — «придворный маг». Ты его из строк солгала сама, чтобы было в ком растворить чернила. То тоска, то скука — один итог: за тебя его не убьет никто. Потому, пусть будет придворный бог. Раз уж ты таким его сочинила.

Происходит разное, посмотри: будет всё. Однажды не хватит рифм и огонь извергнется изнутри, чтобы дать возможность пожать плечами. Будет площадь, осень и купола. И судьба разбита напополам. Это — он и ты его позвала.

А ненужных мы еще не встречали.






(с) Татьяна Ткачева-Демидова

Молчанье и золото вне закона.
Подкожная память больнее бьет. Однажды ты смог приручить дракона — из тысячи самок нашёл ее.

Придумал историю, время выкрал, бежал одиночества, верил в ад. Но правда, к которой она привыкла, рождалась не в действиях, а в словах.

Теперь эта правда тебе по силам и кажется, можно найти предлог. Сгореть беспричинно, уйти красиво, найти, пусть не сотню, но пару слов. Любовь утомительна, приступ вечен. Железные джунгли по четвергам тебя соблазняют ознобом встречи и хочется бросить к ее ногам всё то, что осталось от жизни прежней, вот только безмолвие тяготит. И каждое слово так больно режет, что жизнь продолжается взаперти.

И ночь, оправдания принимая, тебе позволяет вернуться в сон. Ничтожен герой, чья любовь немая. И каждое чертово колесо исходит на пике в высоком штиле: не выжить, не выбыть, не закричать.

Драконы, которых мы приручили, без слов превращаются в палача.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Он предугадывал каждый последний шаг.
Каждое новое утро. Наперевес.
Складывал числа по памяти. Не спеша.
Вышел из шахматной партии. Вышел весь.
Без перспективы. Без пошлости. Без имен.
Ходят легенды, он был как никто, красив.
Ходят легенды, он был как никто, умен.
И воскресал, разрешения не спросив.
Ходят такси. Ходят слухи – вчерашний март
Выдался чудным. Стараясь о нем молчать,
Он разучился словами сводить с ума
И умирать поцелуями на плечах.
Что это значит? – Как будто бы ни о чем.
Не побеждаешь, покуда к тебе добры.
Каждый забытый пожизненно обречен
Помнить о правилах созданной им игры.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Слышать свет на порядок легче,
Чем по горло входить во тьму.
Безнаказанность мага лечит.
И приходит во сне к нему
То ли совесть аккордом ложным,
То ли памяти сизый дым.
Он расстался с недавним прошлым.
Он проснулся насквозь седым.
Маг всю жизнь врачевал чужие —
Сотни судеб молитвой сшил.
И от этого на вершине
Так светло от его души.
Вечный город уснул и выбыл,
Сохрани его и спаси.
Безнаказанность — это выбор.
Превосходство небесных сил.






© Татьяна Ткачева-Демидова

Время, которое не закончится,
Сколько его не трать.
Имя, лишенное сна и отчества,
Рвется в мою тетрадь.

Где тебя носит, какими волнами
Ты догола раздет?
Мы рождены бесконечно вольными:
Наша любовь - везде.

Сколько не прячься в моих эпиграфах,
Нам не закончить бой.
Наша война до конца проиграна -
Я остаюсь с тобой.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Даже когда я держу тебя, убегай.
Даже целуя ладони – греши и сетуй.
Я бы могла подчинить твои берега
волнам нирваны. - Ты просишь меня об этом.
Правила личного гения – не просить,
не выходить за пределы свободы слова.
Ты на меня не истратишь последних сил.
Я не позволю. Любить меня безусловно –
это так верно и просто. Прижмись щекой
к холоду ночи и это тебя согреет.
Я – твой потерянный остров. Моей строкой
время начнётся и сделает нас мудрее.
Опыт бесценен, когда берега равны.
Истина в том, что в любви не бывает равных.
Я становлюсь антиподом твоей луны.
Ты – моим солнцем. И это, должно быть, странно:
чёрное в белом, в квадрате прописан круг.
Геометрический ребус вполне решаем.
Круг без квадрата? - И я без тебя умру.
Не выбирая. Восторженно нарушая
правила верности. Правила тишины.
Этот упрёк мироздания нас прославил.
Если другие подобного лишены,
значит мы гении, вольные жить без правил.)







© Татьяна Ткачева-Демидова

Конкретно тебя никто не просил об этом.
Но ты выбираешь заведомо нужный слог
И пишешь сюжеты, которые под запретом.
У самого края. Под сеткой моих чулок.

В нас нет откровения. Это иное слово.
Настолько иное, что проще – покинуть порт.
В симптомах безумия нет ничего святого.
Так было до этих. До этих. До этих пор.

Упор на истерику. Зла несравнимо больше,
Чем нежной иллюзии в прошлой любви. Вдвойне.
Война открывает мне истину жизни, боль же
Острее, чем нежность. И тебе в тысячу раз нужней.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Ты доставался мне слишком просто. Слишком красиво. Почти мгновенно.
Наше умышленное уродство, дьяволом пущенное по венам,
невыносимо – финал озвучен. Я доиграла, а ты не начал.
Каждой любви выпадает случай – сделать вот так, и никак иначе.

Я доставалась тебе ночами. Скользкими трассами. Виражами.
Звуки тоски, что во мне звучали, целую вечность тебя держали.
Я доставалась. Ты был замечен в самой жестокой драматургии
нашей нелепой фатальной встречи. Ты изувечен, как все другие.

Ты изувечен. Ты мой до гроба. Титры, грозящие эпикризом,
пишут историю – это проба роли, в которой ты будешь признан
Мастером бреда, певцом абсурда, гением черного постоянства.
Я начинаю свой путь отсюда. Ты продолжаешь меня бояться.

Ты не кончаешься. Сны возвратны. Сны – превосходная степень счастья.
Компас, ведущий тебя обратно, вновь заставляет меня начаться
с этой последней, погибшей, пошлой. С этой попытки – пустить по кругу.
Ты достаешься мне. Слишком прошлый, чтобы поверить теперь друг другу.





© Татьяна Ткачева-Демидова

я люблю тебя – это точно.
я люблю тебя до предела.

запятой становилась точка. ты был небом, и я летела.
я не помню, какие звуки зарождались в небесной шири. до какой неземной разлуки нас стихами друг к другу шили.

я люблю тебя междустрочно.
ты чернила мешаешь с кровью.

умываясь росой цветочной, я хотела бы к изголовью это чувство поставить. слушай, как слова достигают бога. ты – мой лучший. последний лучший. ты – мой слог за пределом слога.

я люблю тебя ежечасно, ежедневно и в каждой жизни.
ты был должен во мне начаться. лучше поздно, чем…
покажи мне, как страницы вчерашней прозы не находят привычной цели?
быть твоей никогда не поздно, лучше раньше, чем…

мы успели.

я люблю тебя утром сонным, прижимаясь к тебе лучами.
ты с ладони моей срисован. ты случился в моем начале.
изучая твои вопросы, воспевая любовь как символ, я люблю тебя. это просто.

это просто невыносимо.

(с) Татьяна Ткачева-Демидова

Эти письма требуют дать огня. Дождь терпел веками — не изменял. А любовь положено причинять, потому что нежность больнее силы. Договор подписан. Повергнут в шок. Без него — ни плохо, ни хорошо. Хочешь, провоцируй его ножом? Посмотри, какой он теперь красивый.

То дома, то пристани, то мосты... Он боялся верить в таких, как ты. У него — предчувствие запятых, или, в крайнем случае — многоточий. Без твоих вопросов — ему не жить. Расскажи, пожалуйста, расскажи, как тебя любили твои пажи. Как тебя хотели, а ты не очень.

Аритмия страсти. Святой закон. Чтобы тосковать — намекни — о ком? Твой читатель, кажется, с ним знаком: от таких как он леденеет кожа. Он красив как демон, в его крови столько боли, нежности и любви, что пора себя от него привить, потому что ты без него не сможешь.

Зазеркалье — повод сойти с ума. «Он не бог», прошепчешь, — «придворный маг». Ты его из строк солгала сама, чтобы было в ком растворить чернила. То тоска, то скука — один итог: за тебя его не убьет никто. Потому, пусть будет придворный бог. Раз уж ты таким его сочинила.

Происходит разное, посмотри: будет всё. Однажды не хватит рифм и огонь извергнется изнутри, чтобы дать возможность пожать плечами. Будет площадь, осень и купола. И судьба разбита напополам. Это — он и ты его позвала.

А ненужных мы еще не встречали.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Последняя воля. Последняя сила.
Последнее небо. Последний поклон.
И мы засыпаем предельно красиво,
Ломая слова между губ, как стекло.
Последнее лето насквозь откровенно:
Аккорды свободы внизу живота.
Последнее счастье впечатано в стены
И чаша страданий предельно пуста.
Подкожные клавиши, вшитые ноты.
Ищу твои губы. Ищу твои сны.
Последнее молча возникшее "кто ты?",
Становится светом внутри тишины.
Так просто и сложно. Так сложно и просто.
Откуда ты взялся? Зачем ты возник?
И если мой путь - это тропы вопросов,
То я выбираю тебя, как тупик.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Мне кажется, мой город постарел.
Прелюдия у августа в запасе.
Он говорил - "до встречи в сентябре".
И выстрелил под утро - "просыпайся"!

Рисуя карту с чистого листа,
Скупые рифмы пробуя губами,
Воистину, мой город так устал -
В нём не такие рифмы погибали.

Поэзия торопится решить.
Глаголами торопится наполнить
Немую обездвиженность души
И выжженный прямоугольник комнат.

Прощая лето за такой итог,
За снегопады воспаленных улиц,
Я слышу осень, слышу, как никто.
Мои слова, они ко мне вернулись.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Бежать, бежать в забытое начало,
Как будто нам явился тайный знак.
Как будто наша песня зазвучала
Как будто просит Бог твоей пощады
И скорбью не разграблена казна.

Вчерашний мир смелей и совершенней:
Там горечи не помнят и стыда.
Нас приучили выбирать мишени.
И целовать врагов петлей на шее.

Там воздух солон и земля тверда.

А тут - война. И боль фундаментальна.
И каждый час возводят этажи.
Всё прочее - нюансы и детали.
Умершие без крыльев не летали,
Они, взлетая, перестали жить.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Свобода имени меня.
Глоток Вдовы Клико.
Убитый мне не изменял.
Он умирал легко.

Он предавал портовых шлюх,
А я их берегла.
Его бездарное "люблю"
Рассыпав по углам.

Я задыхалась от тоски -
Такая жажда, что,
Не избежать его руки,
А значит, будет шторм.

А значит, сколько не проси,
Любое слово — зря.
Он оставлял меня без сил
На грани ноября.

Куда он шел? Бежал куда?
Зачем нам это всё?
Какие сны и города
Он трижды пересёк?

Чему такая страсть сродни?
Какой стократной лжи?
Я не забуду, как под ним
Я начинала жить.

Он прижимал меня к груди
И чем оно звалось?
Я выносила нам вердикт,
В глазах читая злость.

Он был никем. Он жил никак.
Он пил на завтрак спирт.
Он за секунду привыкал
К душе, что рядом спит.

Я помню, как он заражал
Я помню, кем он стал
Как он кормил меня с ножа
И обнажалась сталь.

И наша правда целиком.
И ад необратим.
Один глоток Вдовы Клико.
Один. Всего один.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Говори о любви, разливая кровавые вина.
Эта осень пьянит, словно линия женских ключиц.
Половина тебя. Мне досталась тебя - половина.
И, ни шанса на целое. Все так и будет. Молчи.

Беззащитность свечи - это повод - казнить меня дважды,
Унижая попытками скрыть вездесущее "бы".
Удивительно, как, мой герой, безнадежно бумажный,
Остается живым, поднимаясь над дымом трубы.

Перспектива проста - ослепительно, пристально, близко.
Ты сидишь у камина, рифмуя наш вечер с листа.
Мои пьяные губы болят, как стигматы Франциска.
Твои вечные строки звучат, как заветы Христа.


© Татьяна Ткачева-Демидова

двадцать восьмая осень. ровно пять лет спустя
просит случиться, просит. ждет, что ее простят.
лжет, перепутав даты. делает первый шаг.
где я была, когда ты мог за меня дышать?

больно. темно и странно. полночь. озноб. такси.
грех, словно соль на раны. горький новопассит.
губы. ладони. близко. милый, тебе везло -
вкусный moliere. английский. терпкий одеколон
я бы не выдыхала, я бы тебя пила.
как я в тебя попала. жертву нашла стрела.
звуки свободы глушат. стерты с лица земли
наши тела и души. падшие корабли.

падать, безумный, падать, падать всё в тот же грех.
тут, в моих снегопадах всё очищает всех.
наши ключи, балконы. всё на своих местах.
милый, мы - две иконы. сны одного холста.
горек и гениален будет мой новый бог.
нам не хватило спален. нам не хватило строк.
сроков, ответов, песен, писем и слёз навзрыд.
мир безупречно тесен. кто теперь запретит?
ровно пять лет без кожи. связаны навсегда.
можно, мой милый, можно. жизнь отвечает "да".

сколько чужих постелей. сколько минут и дней.
сколько следов на теле. с каждой строкой родней.
наш диалог бессрочен. прошлые зеркала.
сколько моих пощечин рвут тебя пополам.
будем ещё живее. ядерная зима.
я за двоих умею. но не хочу – сама.

кто-то тебя заменит, кто-то войдёт в стихи.
острые сны по вене молча сдаю в архив.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Любимый, все пустое. Только - мы.
Иная ценность - быть твоим лучом,
Ласкающим предчувствие зимы,
В которой ты случиться обречен.
Твои богини требуют побед.
Мои герои требуют наград.
А я пишу пишу пишу тебе,
Сжигая каждодневное вчера.
Без возраста. Без имени. Без дат.
Рожденный для любви. Читай - ничей.
Пока есть ты - я отвечаю "да",
Рождаясь в каждом утреннем луче.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Благодарю, за то, что горячо.
За то, что нежность множится внутри.
За то, что ты проснулся и прочел
О том, что обручен с одной из рифм.
Проснулся и прочел, опередив
Часы мои, которые спешат.
За то, что поцелуем разбудил.
За то, что научил меня дышать.
Благодарю, за то, что пил до дна.
Что, достигая дна, взлетал туда,
Где ночевали звезды и луна.
Но ты сказал, что я твоя звезда.
За то, что неосознанно решил.
За то, что незаконно пересек.
За то, что сны безбожно хороши.
За все. За все. Благодарю за все.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Эта осень вздыхает чаще,
Заставляя меня беречь
То немногое в настоящем,
Что осталось от прошлых встреч

Как забудешь такую шалость?-
Вспоминая тебя едва,
Мне столетия не дышалось
Без связавшего нас родства.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Говори о любви, разливая кровавые вина.
Эта осень пьянит, словно линия женских ключиц.
Половина тебя. Мне досталась тебя - половина.
И, ни шанса на целое. Все так и будет. Молчи.

Беззащитность свечи - это повод - казнить меня дважды,
Унижая попытками скрыть вездесущее "бы".
Удивительно, как, мой герой, безнадежно бумажный,
Остается живым, поднимаясь над дымом трубы.

Перспектива проста - ослепительно, пристально, близко.
Ты сидишь у камина, рифмуя наш вечер с листа.
Мои пьяные губы болят, как стигматы Франциска.
Твои вечные строки звучат, как заветы Христа.


© Татьяна Ткачева-Демидова

for Sterva

Эта осень рождается. Стоны ее листвы -
Рассыпаются медью. Оставить его в живых,
Все равно, что в эпиграфе переходить на «вы».
Приручая героя, даруй ему право тени.
Он случается истиной, брошенной во вчера.
Обреченный почувствовать тонкий изгиб пера.
Выводя между строк «мой любимый, тебе пора».
Для того, чтобы рифмы до осени опустели.

Эти сказки написаны, чтобы по ним ступать.
Пожелтевшие парки. Заслуженный листопад.
Поцелуи как пули. Прощай его невпопад,
Перед выходом в осень, лаская строкой ключицу.
Я шепчу тебе - «Детка, скажи мне - кого мы бьем?
Это наши герои, их проще любить живьем».
Только осень привыкла настаивать на своем.
И сезону соленых дождей суждено случиться.

Нас накажут. Нас просто обязаны наказать:
За внезапные руки, заплаканные глаза,
И за то, что по-прежнему нам рукоплещет зал,
Не прощая молчания, жалости и печали.
Не найдя откровений герой разобьет стекло.
От чего станет правильно, пристально и тепло.
Эта осень рождается, пряча нас под крыло.
Заставляя бескрылых богов пожимать плечами.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Красные вина.
Вина по цвету крови.
Белые зимы нам обещали снег.
Город был вспорот. Был по лекалу скроен.
Нас было трое: город и ты во мне.

Я тебя помню. Помню своим и каждым.
Первые приступы страсти случились до
Влажного взгляда. Встречной смертельной жажды.
До невозможности сделать последний вдох.

Шепот дыханий. Шелк белоснежной ткани.
Время - расстаться и заново заболеть
Тем, от чего мы бессмысленно отвыкали,
Не повторяясь во времени и числе.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Все так и было: ночь была случайной,
Как жест руки, способной удержать.
Он ввел меня в свой мир, звеня ключами,
Заброшенного богом этажа.
Он подарил мне свой жестокий город
И город пал, предчувствуя финал.
И пал рассвет, предчувствием распорот,
И рассыпались дни и времена.
Прозрачные. Промокшие. Чужие.
Пергамент страсти, брошенный в лицо.
Мы тридцать с лишним лет случайно жили,
И оправдали жизнь в конце концов.
Под занавес уснувшего рояля
Взрывался город чистого стыда.
И он меня любил, слова роняя.
И я ловила ртом немое "да".
И лишь тогда, ни раньше и не позже
Мы стали чем-то целым вопреки.
С тех самых пор я ощущаю кожей
Его любовь, обиды и стихи.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Мой Бог суров. Спокоен и объят
Любовью тех, кто на меня не ропщет.
Но каждой ночью возникаю я
И подливаю яд в чернила ночи.
Он видит все - насквозь и наугад:
Как голос пал. Как взгляд смертельно замер.
И потому я от него в бегах -
Мой Бог умеет убивать глазами.
Закономерность сбывшихся причин
Вонзается в прозрачность бледной кожи.
Мы так безосновательно молчим,
На тишину бессмертие умножив.
Поступки вынуждают зачеркнуть,
Наполнив строки смыслами иными.
И эти строки обнажают суть,
Скрывая то, что прячется под ними.




© Татьяна Ткачева-Демидова

Это – мои законы. Мне их и нарушать.
Бог мой, мы не знакомы, что мне твоя душа?
Этот сценарий прожит пару веков назад.
Я научилась строже небу смотреть в глаза.

Горький, пьянящий, алый. Вкус твоих губ – ручной.
Каждому богу мало будет меня одной.
Знойной, спонтанной ночи. [чертов овал лица]
Ты меня хочешь, отче. - Благо, что отрицал.

Благо, во мне зачатым, ты источаешь рай.
Собственный отпечаток просит тебя – сыграй,
Правила не нарушив. Не преступив закон.
Бог проиграет душу, если с моей знаком.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Он предугадывал каждый последний шаг.
Каждое новое утро. Наперевес.
Складывал числа по памяти. Не спеша.
Вышел из шахматной партии. Вышел весь.
Без перспективы. Без пошлости. Без имен.
Ходят легенды, он был как никто, красив.
Ходят легенды, он был как никто, умен.
И воскресал, разрешения не спросив.
Ходят такси. Ходят слухи – вчерашний март
Выдался чудным. Стараясь о нем молчать,
Он разучился словами сводить с ума
И умирать поцелуями на плечах.
Что это значит? – Как будто бы ни о чем.
Не побеждаешь, покуда к тебе добры.
Каждый забытый пожизненно обречен
Помнить о правилах созданной им игры.


© Татьяна Ткачева-Демидова